— Пойдёшь в конюшню, — вручил Фирмин практиканту баронский перстень. — Скажешь, что от меня и лично подготовишь для молодой госпожи лошадь. Сам выберешь и выведешь. Быструю и надёжную. Ты понял?
Вампир встретил пристальный взгляд сеньора и поймал его мысль. Пусть юный знахарь по-своему поколдует с лошадью, а то в конюшнях барона стояли либо быстрые, либо надёжные кони: или — или.
Девушка явилась, как только вампир ушёл выполнять приказание.
— Нора, — тоном, не терпящем возражений произнёс барон. — Спустись во двор. Там тебя будет ждать оседланная лошадь. Возьми её и скачи к дому ведьмы за лекарствами для раненного.
— Я?! — удивилась девушка. — Чтобы я была на посылках у ведьмы? Или у неизвестного бродяги, которого приволокли в замок в одних лохмотьях?!
Магда покраснела. Барон нахмурился.
— А зачем ты тогда брала у этой самой ведьмы уроки? — спросил он тихим, но грозным голосом. — Зачем я давал позволения на твою учёбу?! Чтобы ты перед подругами и кавалерами своими знаниями хвасталась?! Девчонка, ты сейчас же возьмёшь у Магды список трав и будешь делать всё, что она велит! Ну!
— Папенька… — пролепетала испуганная родительской тирадой Нора. Ведьма тем временем отошла в сторону, жестом попросила у секретаря, с которым барон разбирал дела до её прихода, лист бумаги и перо с чернильницей и принялась составлять список лекарств, о которых говорил Фирмин.
— Когда унаследуешь мои владения, тогда и будешь нос задирать, — неумолимо продолжал разгневанный отец. — Если не поймёшь, что быть сюзереном — это отвечать за своих людей, а не унижать их! В наших владениях напали на человека, а ты его уже записала в бродяги! Чему я тебя учил, дочь?!
Нора ответила молчаливым взглядом, ни смея спорить и не желая соглашаться. Барон рассерженно отвернулся.
— Вот, список готов, — вмешалась Магда. На девчонку было жалко смотреть, а то бы ведьма позлорадствовала. Она слегка завидовала Норе и другим баронским детям: они никогда ни в чём не знали отказа, им никогда не грозило быть выставленными из дома в пятнадцать лет, у них богатый и любящий отец, заботливая мать. Матушка Магды никогда не находила на своих чад времени, оставив заботу о теле на няньку, о разуме — на мужа и о душе — на служителя Защитника. А те едва справлялись со своими обязанностями… Конечно, и детей у барона резко меньше, чем у отца Магды — не пятнадцать, а всего лишь шесть. Но всё равно.
Нора, отчаянно кривя губки и всхлипывая, взяла протянутую бумагу.
— Спросишь Вейму, она знает, что где лежит, — инструктировала Магда. — В травах, правда, не разбирается, но тут ты и сама всё умеешь. Если что забудешь — попроси её, пусть из тебя эти знания выудит, она умеет. И давай поскорее.
Нора хотела было возмутиться, но оглянулась на непреклонного барона, молча кивнула и вышла из отцовского кабинета.
— Вихрем скачи! — прокричал барон ей вслед. — Совсем распоясалась девчонка, — пробормотал он, словно не замечая ведьму — и тут же поднял на неё проницательный взгляд. — Вам лучше вернуться к больному и колдовать. Если вы так уверены, что поможет…
Вампирше решительно не везло в этот день — едва она прикорнула в своём подвале, как в дверь дома забарабанили. Пришлось вставать и смотреть, кому это не терпится получить психологическую консультацию у разъярённой вампирши.
— Нора? Что случилось?
Девушка явно недавно плакала, а ещё она была до смерти чем-то напугана. И неудивительно — разозлённый тем, что барон распоряжается им, как своим слугой, Лим слегка переборщил с зачаровыванием лошади для молодой госпожи. А ещё он хотел, чтобы девочка поскорее вернулась с травами, и можно было приступить к лечению: боялся, что ведьма сойдёт с ума от ужаса и раскаяния. Ну и поквитаться за тот кухонный «подвиг» тоже неплохо. А что такого? Жива осталась, лошадь не загнала, какие проблемы? А если перепугалась — так ведь феодалы с детства в седле учатся держаться, могла бы привыкнуть. Заодно вампир, у которого недосып и злость вызвали обострение способностей, подсмотрел в мыслях девушки приказ барона и наказ ведьмы и поспешил помочь в меру собственного разумения. Попросту актуализировал в памяти Норы всё, что дочь барона когда-либо знала о перечисленных в списке травах, выдернув в верхние пласты сознания. Теперь Нора мучалась от неотвязных мыслей о трижды ненужных ей растениях. Но уж лучше так, чем что-нибудь перепутать.
Баронская дочка разрыдалась.
— Ну-ну-ну, не надо, — растерялась Вейма. Надо как-то успокоить девчонку, вот только от усталости все мысли из головы вылетели… — Пойдём на кухню и спокойно мне всё рассказывай. Если ты, конечно, не торопишься.
— Я-а не тороплю-у-у-усь, — прорыдала девушка. — Меня папенька торопи-и-и-и-ит!
— Если папенька, тогда давай ты сначала расскажи, в чём дело, а потом и поговорим.
Вместо ответа Нора разрыдалась ещё сильнее и Вейма, не выдержав, поспешила вмешаться в сознание баронской дочери. Разобраться в том, что беспокоит девушку, не получилось — всё заслонила обида, пережитый во время бешенной скачки ужас и какие-то совершенно глубинные ассоциации. И, разумеется, список трав, так вовремя актуализированный Лимом.
Список пришлось чуточку приглушить, обиду унять, от ужаса избавить — грубо, но действенно. Учил же Ватар не прибегать к этому, пока есть шанс разобраться с помощью психологии, но… ладно, и так сойдёт. Вскоре унявшая рыдания девушка рылась в кабинете Магды, одновременно пересказывая вампирше ссору с отцом и отыскивая мышатник, корень алтея, мать-и-мачеху, душицу, чабрец, анис, сосновые почки… Зачем всё это надо, она не помнила. Вейма подавала ученице ведьмы холщёвые мешочки, чтобы было в чём вести.
— Что ты молчишь? — обиделась Нора, закончив свою душераздирающую историю.
— А что ты хочешь услышать? — усмехнулась вампирша.
— Правду! Твоё мнение!
— Ну… это ты хорошо придумала. Я сейчас выскажусь, а потом ты велишь меня собаками затравить?
— Ты считаешь, я неправа?
— А ты как думаешь, девочка? То ты у Магды училась, с нами разговаривала запросто, а теперь вдруг вспомнила, какая ты знатная дама? Нелогично выходит.
Нора оскорблено надулась.
— Вот-вот. Сердишься. Если ты хотела, чтобы я с тобой согласилась, похвалила и пожалела, надо было предупреждать. Уж прости, у меня сегодня настроения врать нет, так что заходи на следующей неделе, хорошо?
— Вей, а почему дети уходят из дома? — вместо ответа спросила Нора.
— А я откуда знаю? — поразилась вопросу Вейма. — Ты б у Магды спросила, у меня такого опыта не было. А ты, что же, решила, что тебя обидели, и пора в бега подаваться?
— Нет, — очень тихо произнесла девушка. — Я задумалась, почему у людей по-разному выходит. У тебя есть родственники, Вейма?
— Разумеется. Родители и братик, в Раноге живут.
— А ты их видела… ну, после?
— После чего? Как я вампиром стала? Конечно, видела! Ты думаешь, я из дома из-за такой ерунды ушла? Нет, конечно!
— А как же?.. — растерялась Нора.
— Нет, что я теперь вампир, я им, конечно, не рассказывала. Вообще переселилась в университетское общежитие, но не потому, что я проклятая, а потому что так студентам полагается.
— А братик у тебя тоже?..
— Тоже — кто? — рассмеялась Вейма. — Вампир или психолог?
— Оба.
— Нет. Конечно, нет. Никто его не кусал, с чего бы ему в вампира превращаться? И психологом он тоже не стал. Он у меня механикусом, — с гордостью произнесла Вейма. — Скоро тоже Университет закончит.
Нора невольно позавидовала образованному братику вампирши. И Магда, и Вейма, и Лим, и вот теперь неизвестный братик — все они знали и умели что-то важное, полезное и интересное. А она живёт тут в глуши, потому что папенька Раног не любит, и потихоньку дуреет без дела!
— А с чего это ты про уходы из дома заговорила? — вспомнила Вейма.
— Я понять не могла, — смутилась баронская дочка. — А сегодня… Папенька всегда такой добрый… я не думала, что он другим может быть…
— Он и сегодня был добрый, — нахмурилась Вейма. — Ты не знаешь, как злые отцы дочерей уму-разуму учат.
— Да нет… Мне вот слуги рассказывали… Вей, ты знала, что у меня старший брат есть?
— У тебя? — поразилась вампирша. — Откуда мне было знать?
— Есть. На шестнадцать лет меня старше.
— Не может быть! — подсчитала вампирша. — За шестнадцать лет до твоего рождения твоя матушка ещё ребёнком была.
— А он не её сын. Папенькин. Папенька на матушке вторым браком женился. А первый раз — давно очень, ему жену родственники подобрали, — проговорила Нора, опустив глаза на пучки трав, которые увязывала в мешочки. — Она больная была, некрасивая, папенька её не любил. Сына ему родила, а на втором ребёнке умерла. И тот… тоже не выжил.
— Да примет Защитник его душу, — прошептала вампирша. Не ей взывать к Защитнику, но что тут скажешь? Бедная первая баронесса…
— Папенька долго не женился, а потом с матушкой познакомился. Полюбил, и женился. А сын его из дома ушёл. Папенька искал его, но тот к Защитнику подался, а они людей не возвращают. Да и не мог его папенька вернуть — тому уже пятнадцать лет было, мог сам зажить…
— Ему сейчас уже сильно за тридцать будет, — прикинула Вейма. — Ничего себе!
— Папенька и так инквизицию терпеть не мог, а после того — возненавидел. До сих пор не выносит. И имя старшего сына в доме никто не вспоминает. Я даже не слышала… Папенька тогда его наследства лишил… только инквизиторы всё равно за феодалами не наследуют. И тогда же сказал, что всё девочке отдаст, первой же, которая родится. И воспитает по-своему, так, чтобы достойной была. Настоящей баронессой. Матушка тогда меня носила… И папенька слово сдержал, меня наследницей поставил.
Нора подняла голову и перехватила изумлённый взгляд вампирши.
— Да, совсем наоборот с Магдой у меня получается.
— А ты откуда знаешь, что у Магды было? — спохватилась Вейма.
— Она мне о себе рассказывала, — просто ответила баронская дочка. — Сказала, ученица ведьмы должна всё знать о наставнице, чтобы не повторить её ошибок.
— Знаешь-ка, Нора, — не выдержала вампирша, — тебе придётся выбирать.
— Что? — не поняла девушка.
— А вот что: либо ты знатная госпожа и наследница баронского титула — либо ты ученица ведьмы.
— Разве нельзя всё вместе? — удивилась Нора.
— Можно. Но что-то должно быть главным. Это сейчас Магда тебя только самому лёгкому учит, а когда из Слоновой башни выйдет? Нельзя владеть белой магией и быть чёрствой, гордой или тщеславной. И вот ещё, девочка. Тебе все знания даром даются, а Магда за них душу заложила. И теперь тебя безо всяких условий учит не потому, что ты дочь барона, а потому, что не хочет заставлять через то же проходить, что ей пришлось и предстоит. Помни об этом, когда ведьминскому ремеслу будешь учиться. Очень хорошо помни!
— И ты туда же! — снова надулась Нора.
— А чего ты хотела? Пойми ты, папенька на тебя не со зла ругался, а доброму хотел научить. Раз уж ты его наследница, так умей уважать вассалов, тогда и тебя любить и уважать будут. А ты думала, всё наоборот бывает? И вообще, что это мы разговариваем, когда в замке человек умирает?! А, ну, живо, мешки эти хватай, на лошадь — и в путь! Поговорить и потом можно, а сейчас твоя помощь нужна! Ну!
Напуганная криком всегда такой мирной и приветливой Веймы, Нора послушно похватала все отобранные травы и помчалась к дожидающейся снаружи лошади, совершенно забыв, как её перепугала предыдущая скачка. Ну, тут ещё и вампирша постаралась…
Глава двенадцатая. Лечение (продолжение)
На папенькин двор Нора въехала ни жива, ни мертва. Слуги помогли девушке слезть с лошади и тут же передали просьбу ведьмы, она же приказ отца — немедленно идти на кухню и руководить приготовлением нужных настоев и отваров. Нора в глубине души даже обрадовалась — хоть так получится освободиться от неотвязных мыслей о том, как же все эти травы толочь, заваривать и настаивать. До её впечатлений о поездке, казалось, никому не было дела. Обиженная пренебрежением девушка не заметила, как на секунду отлучившийся Лим скользнул по ней взглядом, помогая привести мысли в порядок. Нет, не тому его учили наставники в Университете! И вампиры тоже помощь людям не жалуют. Но сейчас действительно некогда возиться с чьими-то истериками, мало ему перепуганной Магды!
Психологи немного перестарались — когда Нора добралась до кухни, она уже совершенно не соображала, что делает, и помнила только рецепты необходимых лекарств. Барон тем временем выслушивал от главного конюха слёзную просьбу не доверять дочери хороших коней — чуть не уморила животину, до того лихо скакала!
Вскоре в замке только и разговоров было о беспечной ведьме, которая истратила такое ценное заклинание на никому не известного бродягу. Нет, чтобы для барона поберечь! До Магды эти пересуды не дошли — она практически не выходила из комнаты больного. Если бы не Лим, она бы, наверное, ничего не ела бы и не ложилась спать. Вампир, тоже неотлучно присутствовавший при лечении, что-то говорил о разрушительном воздействии вины и об аутоагрессии, но ведьме было недосуг прислушиваться. Никто больше к инквизитору не допускался — Магда панически боялась, что их обман будет разоблачён. По мнению вампира, Крам вовсе не нуждался в таком усиленном внимании, но кто будет спорить с влюблённой женщиной? Оставалось только усыплять ведьму, когда она начинала валиться с ног от усталости, да силой заставлять отвлекаться от лечения на еду. Вампирской силой, естественно.
Вейма во всём этом не участвовала. Больные внушали вампирше отвращение, к тому же с лица Крама ещё не до конца сошли синяки. На плечи психолога легла двойная нагрузка: ей приходилось принимать всех, кто искал помощи ведьмы, и ещё не забывать алчущих психологической поддержки. Хорошо ещё, никто не болел настолько серьёзно, чтобы звать Магду. Сказать, что вампирша уставала — значит, не сказать ничего. Иногда ей хотелось самой добить инквизитора, чтобы и сам не мучался, и другим жить не мешал. Но… Мечты-мечты.
Ненавидела пострадавшего и Нора, которую Магда непрерывно гоняла с мелкими поручениями вроде требования заварить ещё настоя или приготовить компресс. А Лим, ненадолго покидая комнату раненого, ещё и смеялся, мол, юная госпожа самого неприятного в лечении ещё не узнала, куда там возне с травами! К счастью, в подробности практикант не вдавался, поэтому окончательно отвратить будущую ученицу ведьмы от знахарства не сумел.
Ничто не может длиться вечно. Лекарские познания и забота Магды сделали своё дело.
Прошедшие дни Крам не помнил совершенно. В памяти всплывали только кошмары, мучавшие его в бреду. Монстры, принявшие человеческое обличие, судили его и обличали перед Магдой. А ведьма строго смотрела на него и — презирала. Крам бился, кричал, оправдывался, но никак не мог переспорить обличителей. Не мог вернуть доверие девушки. И во сне ему казалось, что лучше пламя ада, чем не прощающий взгляд Магды.
— Жар спал, — услышал инквизитор мужской голос. — Он приходит в себя. Не плачьте, прошу вас!
— Крам, — тихо произнёс в ответ женский голос. — Крам, очнись!
— Магда? — Крам с трудом разлепил веки, попытался повернуть голову на звук… и не смог. Попытался шевельнуться — и это тоже не получилось. — Магда? Что… что произошло?
— Лежи спокойно, — вместо девушки ответил незнакомый юноша, сидевший по другую сторону кровати. — Ты болен.
— Чем?
— Если тебя это порадует — воспаление лёгких. Кризис миновал, жить будешь.
Парень говорил презрительно и жёстко, но инквизитор был слишком слаб, чтобы обращать на это внимание.
— Давно?
— С неделю уже.
— С неделю? Где я? Как сюда попал?
— Ты в замке барона Фирмина, — всё так же пренебрежительно объяснил юноша. — Тебя сюда принесли после того, как нашли на границе его владений.
— В замке?
Крам смутно помнил, что барон Фирмин — последний из всех людей, чьей помощью он мог бы воспользоваться, но почему, осознать не мог.