Однако, как потом признает Алистер, «детективный друг» оказался «как это ни странно» прав. Рассвел ничего не отрицал. Он был хорошо знаком с Мартином, их отношения завязались еще в университете. Первые свои статьи Мартин писал по его, Рассвела, наущению, о чем никому не положено было знать, ибо в ту пору противостояние Рассвела и руководства университета достигло критической точки, после прохождения которой кто-то из двоих — Рассвел или Кембриджский университет — должен был погибнуть. После зачисления в лабораторию Нибелинмуса их отношения стали прохладнее, но вновь оживились, как только Мартин пришел к выводу, что в деятельности лаборатории есть некий таинственный аспект. Путь к нему для Мартина по неизвестной причине закрыт. Любопытство в ученом умирает последним (соответствующих экспериментов, со времен академика Павлова, никто, по правде сказать, не проводил), и Мартин решается на ряд не совсем законных «деяний», венцом которых (в смысле незаконности) стала кража кристаллозаписи (see, как говорится, attached).
«Спешу предуведомить, — пишет далее Алистер, — что ничего интересного ты для себя там не отыщешь. Во всяком случае, сапиенсами там и не пахнет. Обрати внимание на заголовок — пожалуй, это единственное над чем стоит поразмышлять…»
Файл открылся. Заголовок:
К ПРОЕКТУ «ОК-НО». МАТЕРИАЛЫ.
Начав, по совету Алистера, сходу размышлять над заголовком, я все же на одном только заголовке не остановился — любопытство, не столь эсхатологическое, как у ученых, влекло меня дальше.
Таблица. В левой колонке — Сектора обитаемой части галактики — все без исключения. Напротив каждого Сектора — некое натуральное число от единицы до шести. Еще правее, в третьей колонке, галактические координаты, причем я заметил, что чем больше номер во второй колонке, тем больше координат в соответствующей строке третьей колонки. В четвертой колонке стояли даты. Вот, собственно, и вся таблица.
Я поискал, не прикрепил ли Алистер, еще какие-нибудь файлы.
Нет, не прикрепил. Файл с таблицей был единственным, не считая самого письма. Я стал дочитывать:
«Ну, убедился? Теперь слушай, что по поводу файла говорит Рассвел. В левой колонке, как ты понял, перечислены Сектора, на которые поделено все обитаемое космическое пространство. Рядом с каждым Сектором указано количество размещенных в нем детекторов ростков алеф-измерения (спроси у Ларсона, если не знаешь, что это такое). В третьей колонке — точные координаты детекторов. В четвертой — даты установки. Даты указаны в том же порядке, что и координаты. Что означает упомянутое в заголовке „ОК-НО“ , Рассвел не имеет ни малейшего понятия. Когда Мартину намекнули, что в скором времени тайная деятельность лаборатории Нибелинмуса станет для него явной, он позвонил Рассвелу и попросил того уничтожить файл. Рассвел его, естественно, не послушал. Название „ОК-НО“ Мартину незнакомо. Мисс Чэпмэн так же никогда ничего не слыхала о проекте „ОК-НО“. О том, что виновником ее неприятностей стал ее любимый учитель, я ей пока не говорил. Рассвел обещал, что сам ей все расскажет. С другой стороны, заместитель Нибелинмуса, добряк Трауберг позволил ей посещать лабораторию, так что скандал в отсутствие начальника сошел на нет.»
В заключение Алистер передал приветы: мне — от Джулии, а Ларсону, Яне и Шефу — от себя. Я набросал несколько строк в ответ: поблагодарил за файл, в двух словах описал встречу с Алексеевым, передал привет Джулии.
Выйдя из кабинета, я наткнулся на Яну. Она спешила ко мне.
— Новости? — спросил я.
— Да, сенсационные!
— У меня тоже.
— Тогда ты говори первым, — заявила она безапелляционно.
— В твоей новости сколько слов?
Яна озадачилась подсчетом.
— Четыре — четыре с четвертью, — выдала она, произведя в уме какие-то сложные вычисления.
— А в моей — четыреста, не считая графиков и таблиц. Поэтому первой придется говорить тебе.
— Хорошо, — согласилась Яна, — вот тебе новость: Виттенгеру вернули дело Мак-Магга.
— Вот так да! Виттенгер рад?
— Рад — радешенек. Сказал, что едет в представительство ГП размять кулаки.
— Удачи ему. А где обещанная четверть? — напомнил я.
— Во-первых, я ее не обещала, а во-вторых, если ты так настаиваешь, то вот, пожалуйста: «на доследование».
— И это называется четверть?
— Можно говорить, а можно — не говорить, поэтому — четверть. Теперь выкладывай свои четыреста графиков, а я буду считать, — и она растопырила пальцы для загибания.
— Рук не хватит. Файл у тебя в компьютере. Впрочем, удобнее будет смотреть у меня, а то в твоей будке не развернешься…
Кабинетик у Яны настолько крошечный, что во время просмотра взломанных гэпэшных локусов мне приходилось сидеть на подлокотнике Яниного кресла, отчего из семнадцати его степеней свободы (включая свободу воли — убеждал продавец), три-четыре я сломал. И руки-ноги затекли. На мое предложение самому сесть в кресло, а Яну посадить на колени, я получил твердый немотивированный отказ.
— К проекту «ОК-НО». Точка. Материалы. Точка. — вслух прочитала Яна. — К чему бы это?
— Давай, я сначала объясню про таблицу…
Яна ответила, что таблица ясна как божий день, но я ей объяснил насильно.
— Где гарантии, что то, чем Мартин и ДАГАР занимаются сейчас на Терминале Хармаса, и есть «ОК-НО»?
— Никаких гарантий, — признал я неохотно. — Но будем исходить из принципа минимальности тайн. Кроме того, детекторы алеф-измерения присутствуют и в таблице и возле Терминала Хармаса, рядом с Зейдлицем, Мартином и Нибелинмусом.
— Пошли к Шефу, — скомандовала Яна. — Дай только предупрежу…
Последние два дня Яна служила «устами и ушами Шефа». Кроме нее, ни с кем из сотрудников он не разговаривал, в кабинет никого не пускал — он размышлял наедине с проволочкой.
— Три проволочки порвал, — сказала шепотом Яна, приоткрывая дверь в шефов кабинет. — Последнюю он намотал на…
— Яна, замени! — Суровый окрик оборвал Яну на полуслове. Бедная Яна даже вздрогнула. Проволочка звякнула о письменный стол.
— Она же целая, — возмутилась Яна, на цыпочках подойдя к столу и осмотрев проволочку.
— Не спорь. Это крашеный алюминий, а не медь. Замени, а то уволю!
Яна смылась за проволокой.
— Не дай бог, закончилась, — пробегая мимо меня, сдавленно пролепетала она.
— А тебе чего?
Я с гордым видом уселся в кресло и, указав на экран компьютера, назвал адрес файла с таблицей. Шеф что-то недовольно пробурчал, но за файлом полез.
— Вам привет от Гордона Алистера.
— Да неужели! — буркнул Шеф, залезший в поисках файла в мусорную корзину. — Как он?
— Процветает. По-моему, вы не там ищите, — и я повторил адрес.
— Черт, сначала ты сказал, что… А, нашел! Ну и что… — он пробежал глазами заголовок и первую страницу таблицы, — ну и что это значит?
Мои объяснения он прервал на первой минуте:
— Давай все с самого начала. Итак, симпатичная и умная мисс Джулия Чэпмэн обратилась за помощь к знаменитому лондонскому адвокату Гордону Алистеру… теперь продолжай ты.
Я продолжил в том же ключе — медленно и обстоятельно, не чураясь сложных эпитетов. Когда я достиг друидов, прибежала взмыленная Яна с мотком проволоки.
— Вот, босс, такая подойдет? — выпалила она, несясь галопом через весь кабинет. — Ноль-пять миллиметра, чистая медь, пробу не пробовала, но вы посмотрите, как она замечательно гнется!
Я сказал, что мировой рекорд по нахождению мотков медной проволоки устоял.
— Не слушай его, Яночка. Отрежь кусочек длиною с… — он промедлил, — длиною с Федровы извилины.
Яна достала заранее приготовленные ножницы и отрезала два сантиметра проволоки. Они оба расцвели улыбками. Умилившись этому бесхитростному наезду, я подыграл:
— А теперь с шефовы!
— Здесь не хватит, — сказала Яна, отматывая второй метр и нацеливаясь на третий.
— Ладно, — остановил ее Шеф, — отрежь как обычно и послушай, что Федр нам тут рассказывает.
— У него четыреста графиков, а у меня четыре слова, можно я его перебью?
— О чем ты спрашиваешь, конечно можно!
Яна выдала известные мне четыре слова.
— Проклятье! — выругался Шеф. — Почему я узнаю обо всем последним!
— Предпоследним, — успокоил его я. — Ларсон еще не знает.
Яна виновато потупилась.
— Знает. Я ему сказала, когда искала проволоку.
Шеф набрал номер Департамента Тяжких Преступлений.
— Он в ГП, — подсказала Яна. — Поехал проверять их на прочность.
— Черт с ним, — сказал Шеф, нажав «отмену». — Поговорю как вернется. Продолжай, Федр. Ты испачкал штаны в торфянике и ударился коленом о друидский камень, а дальше?
Вытянутая в дирижерскую палочку медная проволочка вметнулась ввысь.
— Шеф, фальцетом я не умею…
— Говори как умеешь.
— Итак, я испачкал колени торфяником и ударился штанами о камень…
Под перехмыкивание слушателей я продолжил рассказ. Где-то в Дарфуре к нам присоединился Ларсон.
— Жаль, ты не слышал начала, — без тени сожаления сказала ему Яна после того, как я заявил, что «если вы всё знаете, то могу больше не рассказывать». Я дошел до событий, уже изложенных в отчетах с Терминала Хармаса, и слушатели стали перебивать меня возгласами вроде «а в отчете ты написал, что…» и так далее.
— Я знавал одного математика, — сказал ей в ответ Ларсон, — который нарочно приходил к середине семинара, чтобы до конца семинара в уме восстановить все, что надокладывал докладчик до его прихода. Ему так было интереснее, а иначе он скучал.
— Так ты восстановил? — спросил я.
— Да, за исключением твоих отношений с мисс Чэпмэн.
— Думаю, там нечего исключать, — заявила Яна. — Сразу видно, что она не из тех девушек, которые… — Вместо довершения Яна состроила неопределенную гримаску. Что бы это значило: нижняя губа — поверх верхней, глаза из-под вздернутых бровей смотрят вниз, голова качается на манер китайского болванчика.
Я потребовал уточнить:
— Которые что?
— Потом займетесь выяснением! — прогрохотал Шеф. — Хью, ты единственный сегодня без новостей. В чем дело, почему отстаешь?
— Даю дорогу молодым, — хмыкнул Ларсон.
— Шеф, — отвлекла на себя Шефа Яна. — Вы говорили, что по своим каналам попробуете навести справки о Зейдлице и о ДАГАРе.
— Спасибо за напоминание, — разозлился Шеф. — Я, значит, отчитываю своего подчиненного за бездеятельность, а другие подчиненные, вместо того чтобы слушать и мотать на ус, начинают за него заступаться, да еще каким способом! Напоминают, дескать, сам-то где был!
Яна залилась краской и залепетала извинения. Шеф понял, что переборщил.
— Всё! Забыли. Давайте обратимся к делу, — так он успокоил себя, Яну и нас с Ларсоном. — К сожалению, мне действительно нечем похвастать. В сущности я лишь сумел подтвердить некоторые наши подозрения. Во-первых, о полковнике Зейдлице. Полковник Роман Зейдлиц является начальником Дальней Галактической Разведки с момента ее, так сказать, самообразования в недрах Галактической Полиции. Считается, что ДАГАР должен предупредить нас, простых смертных, о возможном контакте с сапиенсами. Суету вокруг ограбления «Монблана» можно расценивать как стремление отработать заплату, которую ДАГАРцы по-прежнему получают от ГП. Так, во-вторых… — он на секунду задумался. — На второе я приготовил фокусника Мак-Магга, но после возвращения его дела Виттенгеру, даже не знаю, что сказать… Все это крайне странно… Мои знакомцы в ГП под большим секретом сообщили, что дело Мак-Магга ни в один из следственных отделов ГП не поступало. По слухам, его направили в ДАГАР. Но теперь, боюсь, все это уже не имеет значения… Федр, ты хочешь что-то сказать? — Шеф заметил, что я тяну руку.
— Босс, а вдруг ДАГАР действительно решает сейчас свои проблемы, а не галактические. Предположим, что их собрались разгонять. Чтобы спастись, они развили бурную деятельность вокруг «Монблана». В реальности, мы имеем дело с банальным ограблением с целью получить страховку. Если объединить вместе Гуго-Великана, Великого Мак-Магга и Сведенова то получится отличная команда. Гуго взломал сеть ФСО и увеличил страховую премию в тысячу раз. Мак-Магг вскрыл сейф — для него это пара пустяков, в Мюзик-Холле он и не такое вытворял. Сведенов подставлен, чтобы получить страховку. На двоих делить приятнее, чем на троих, поэтому Мак-Магга убивают. Тем более, что он был на «Монблане», и, следовательно, — фигура засвеченная. Сведенова еще рано убивать, поскольку деньги он до сих пор не получил. У меня всё. — И я развел руками, мол, хотите покупайте, хотите — оставьте мне.
— Тому что ты говоришь, — ответил Шеф, — противоречат два факта. Во-первых, детекторы алеф-измерения зафиксировали всплеск. Вряд ли грабители, если бы они существовали, вошли бы в сговор с Нибелинмусом. Во-вторых, мне показалось, что Зейдлиц хотел тебя подтолкнуть именно к версии ограбления. Следовательно, сам он убежден, что никакого ограбления на «Монблане» не было. Я подозреваю, что ДАГАР вернул дело Мак-Магга специально, чтобы у нас прибавилось доказательств в пользу ограбления. Но об этом я еще поговорю с Виттенгером, если из представительства ГП его не отправят прямиком в отставку. Итак, — он возвысил голос, — у нас имеется два малообъяснимых факта. Факт первый: ДАГАРцы возвращают дело фокусника на доследование. Факт второй: существует некий проекта «ОК-НО», связанный, быть может, с исчезновением шкатулки и со смертью Мак-Магга. Поэтому… поэтому, Яна, вот тебе задание: попробуй определить, не вносились ли в таблицу к проекту «ОК-НО» какие-либо изменения…
Яна тут же посмотрела меня. Я ушел в глухую оборону:
— Режьте, пытайте, но в таблице я ничего не трогал.
— Не о тебе речь, — пренебрежительно отмахнулся Шеф, — я полагаю, что тебе прислали, если так можно выразиться, не оригинал. Яна, ты поняла задание?
— Нет, но постараюсь.
— Отлично! Я же займусь Мак-Маггом и Виттенгером.
— Босс, — я снова поднял руку, — вы не объясните, почему вы решили…
— Нет, — отрезал Шеф. — Всему свое время. Свободны!
15. Дни великих открытий
За двумя днями напряженного безделья последовали три дня бестолкового труда. Яна мучилась с таблицей. Все программные методы поиска исправлений она перепробовала. Нашла две опечатки в названиях Секторов, и одну — в координатах: какой-то из детекторов попал в корону Бетельгейзе. «Или наука так далеко шагнула», — оговорилась она, исправляя опечатку в копии, но оставляя нетронутым оригинал. Отбросив программные методы, Яна перешла к визуальным. Она вывела таблицу на большой экран в лаборатории Ларсона и принялась разглядывать ее под разными углами и с разных расстояний.
Некоторое время Ларсон с недоумением поглядывал, как Яна то приближается к экрану вплотную, то, пятясь, отходит в самый дальний угол лаборатории. Он раздумывал, стоит ли ее предупредить, что пятясь задом она когда-нибудь…
— Не запнись!
С предупреждением он опоздал. Яна запнулась о кабель и упала ко мне на руки, потому что я только что вошел в лабораторию.
Ощутив себя в неизвестно чьих объятиях, Яна взвизгнула. Готов поспорить, она подумала на сапиенсов.
— Тише ты, сапиенсы услышат, — сказал я, не разжимая объятий.
— Пусти… — она ловко вывернулась и убежала под защиту Ларсона.
— Ну и реакция у тебя! — одобрительно покачал он головой.
— А за что меня здесь держат! Впрочем, это только на женщин — сам не знаю, почему. Если бы запнулся ты, то, боюсь, я бы не успел…
— Яна, вот то, что ты сейчас делала, — утратив интерес ко мне, обратился Ларсон к девушке, — это… прости конечно… это как называется?
— До того как Ильинский меня схватил, я пыталась найти в таблице какой-нибудь диссонанс, какую-либо деталь, выпадающую из общей картины — эстетическое несовершенство, если можно так выразиться.
— Хью, — говорю я, — дай угольник, я углы промерю.
— Уже промерила, — подала голос Яна. — все прямые. Тут, Федр, не угольник нужен, я внутреннее чувство гармонии. Можешь не волноваться, у тебя его нет. Чувство гармонии мне подсказывает, например, что одна из строк слишком широка. Посмотрите, клеточки с координатами заполнены по-разному — где-то координат больше, где-то меньше. Однако лишь в строке номер девятнадцать в клетке с координатами достаточно свободного места, чтобы поместить туда координаты еще одного детектора. И в соседней клетке с датами тоже есть внизу свободное место. Размеры клеток в остальных строках указывают на то, что составитель таблицы явно стремился сделать их максимально узкими, чтобы, например, сэкономить место. Тот, кто фальсифицировал таблицу, об этом не догадался. Он изъял один детектор, но забыл сузить строку. И это пустое место нарушает теперь предустановленную создателем таблицы гармонию. Согласны?