На Шестую посадочную из нор Чёрного города лезла и лезла без остановки суматошная, галдящая толпа. На подмогу бойцам Окурков прислали людей дружеские кланы – Гвозди, Поджигалы, Неминучие Ножи, – но оттеснить крикливое людское стадо от барж «Леди Гилфорд» стоило немалого труда. То и дело раздавался писк шокеров, и кто-нибудь отлетал с визгом, скорчившись от разряда. Рядом ржали, курили; одни забирались на плечи другим и орали, размахивая флажками и поднимая над головой картонки с лозунгами:
«АЛАМБУК НЕЗАВИСИМЫЙ!»
«Чёрная Звезда встречает Белого Орла!»
«Спасите нас от голода, заразы, угнетения!»
«Удальцы – владыки всей земли от гор до моря!»
«Хотим Президента – Папу Мусултына нашего Отца!»
– Чего это они понаписали? – недовольно скосился на манифестантов Зурек. – Папа, не рано ли в президенты метишь?
– Это пияр, – кратко пояснил невозмутимый Мусултын. – Так полагается. Если федералы проплатят нам выборы, устроим всё как надо. Будет сходка, грибов пожуём, потолкуем по-братски... кого-нибудь двоих и выдвинем, чтоб конкуренция была. Скажем, меня... и тебя. Я выиграю выборы, а тебя вицем назначу.
– Виц? – Зурек набычился. – Чтоб я таким поганым словом назывался?..
– Не смыслишь ты в политике. Виц президента – это местоблюститель, самый близкий человек.
Борин Хау радушно заулыбался, раскинув руки, словно для объятия. Как опытный шоумен, он встал так, чтобы камера захватывала и его, и борт баржи, где ниже обычного «Дальний носитель „ЛЕДИ ГИЛФОРД" – Баржа-челнок № 1 JS-17244. Колумбия, Сэнтрал-Сити» было крупно написано: «ВСЕОБЩЕЕ ПОМИЛОВАНИЕ». Каждый шаг, каждый жест, каждый кадр должны прославлять ВП.
– Я с восторгом приветствую делегатов, единодушно избранных народом Аламбука! Преодолев все преграды, мы сегодня говорим лицом к лицу! Сейчас вам будет передан гуманитарный груз от граждан Федерации. Что вы хотите сказать им?
– От лица народа я сердечно благодарю федеральных землян за помощь. – Папа тщательно придерживался текста на бумажке. – Эти продукты, одеяла и медикаменты будут розданы нуждающимся, в первую очередь детям. Но чтобы мы выжили, – Папа распрямился, озирая кратер, – требуем признать нас самостоятельным градом!
Толпа взвыла, прыгая и вскидывая руки, флажки, плакаты.
– Мы готовы создать своё государство и правительство!
Снова шквал криков и кипение людей, орущие, оскаленные рты.
– Призываем все миры заявить Эрке: «Не троньте Аламбук!» Триста годов мы добиваемся справедливости, а нам в ответ – огнемёты и крысиный газ! Так больше продолжаться не может!
Оператор поспешил отвести камеру от скопища ражих мордастых удальцов с рваными ноздрями, с воплями потрясающих кинжалами и пистолетами. Для новостей надо фиксировать босых грязных детишек и беременных ньягонок, чьи выпуклые животы и исхудавшие лица напоминали о больных на последнем издыхании.
– Мы доверяем «Всеобщему Помилованию» представлять нас на международной арене. Мотаси Борин Хау! я вручаю вам список наших требований.
Ревущий прилив голосов был так силён, что почти заглушил голос Папы, разносившийся из динамиков по всей Шестой посадочной и за её края.
– Эрке должен искупить историческую вину перед нами, – продолжал Папа но списку, – провести к нам стель – воду, газ, электричество – и бесплатно снабжать нас, пока не искупит. В счёт компенсации град должен поставить сотку мириадов возков еды и столько же бочек топлива. Наши убытки, включая неродившихся детей, насчитывают много квадратных мириадов крин; град обязан это возместить. Плюс вечная аренда градских космодромов.
– Многоуважаемый мотаси Мусултын, – бархатным голосом пропел Борин Хау, – ваш список мы передадим в комиссию по угнетению. Данный вопрос войдёт в повестку дня ближайшей сессии парламента, после чего Триумвирату и совету Эрке будет высказан протест и сделаны рекомендации. Если же власти планеты не примут во внимание послание конгресса, мы поставим вопрос о санкциях против Эрке...
Обещания красавца-представителя воодушевили публику до крайности. Многим показалось, будто Эрке уже сдался. Дети от безмозглой радости стали танцевать, кривляться и выламываться, распевая во весь голос какое-то «Айя-айя-ай!». Взрослые удальцы с гиканьем собирались в цепочки и, положив руки на плечи впередистоящему, принялись плясать змейкой, вместе выбрасывая вбок то одну, то другую ногу и глухо выкрикивая хором: «Уга-уга! У-га-га!» Затем, отключив прожекторы, Папа показал операторам кошачье море.
Бойцы кланов быстро организовали разгрузку барж – им, опорожнившим трюмы множества судов, было привычно загребать чужое и властно распоряжаться мужиками-грузчиками. Ликующий, вопящий от восторга кратер вмиг стал деловитой рабочей площадкой, где слаженно действовали и мириады людей, и громады механизмов. Терминалы вертелись как заведённые, контейнеры сновали в воздухе, опускались в захваты транспортёров и проваливались в ямы приёмников. Живые цепи прытко передавали коробки из рук в руки. Кое-что уронили, как велел Папа, но за вычетом запланированных потерь штучный груз перемещался прямиком на склады Окурков и сдавался под охрану.
Выйдя из-под обстрела телекамер в тень баржи и оставшись вдвоём, Мусултын и Борин Хау заговорили проще, без публичной ажитации.
– Подкуримся? – Затянувшись, Папа по-братски протянул Борину вторую папиросу. Тут не стоило сомневаться – братьям Мусултын отраву не подсовывал.
– Давай. Густо намешано? – Борин вдохнул как знаток и, задумчиво глядя барже в брюхо, стал понемногу выпускать дым изо рта.
– Шестнадцатая доля тёртого лишайника. Специально для меня сготовлено, ручной замес. Как раз чтоб до ужина мозги прочистить.
Нависшая баржа зримо полегчала и начала отдаляться от мистера Хау. Лишайник уверенно проникал в сознание, не затемняя его.
– Оружие в третьей барже, – сказал он, любуясь изменяющимся миром. – Контейнеры с двойной маркировкой – синяя и оранжевая, номера с двести седьмого по восемьсот двенадцатый. Пусть твои сверятся по каргоплану и выгружают отдельной бригадой.
– Когда дойдёт до тех контейнеров, я сменю грузчиков командой из арсенала. Вас не досматривали на орбите?
– Как можно?! гуманитарный груз не подлежит досмотру! – искренне возмутился Борин Хау. – Они пытались войти в трюмы, но не слишком рьяно. Мы тотчас пригласили репортёров и встали живым безоружным заслоном. Женщин вперёд – пусть таможенные рискнут их тронуть...
– Верно задумано. Лучший бруствер – из чужих баб.
– У нас эти приёмы отработаны. – Борин следил за причудливо вьющейся струйкой дыма. – Сцепив руки, распевая песни, помахивая цветами... и побольше визга, если заденут. Даже если б они прорвались – куда им отыскать! сто сорок тысяч тонн, в трёх баржах... пять кериленовых боеголовок спрятать можно.
– Провези нам на спор, – пошутил Мусултын, и оба собеседника рассмеялись.
– Кроме того, о чём было условлено, – двадцать танкеток. – Борин блаженно прислушивался к своим ощущениям. – Сделаны на ЛаБинде для хэйранских туземных войск. Газонепроницаемый корпус, противолучевая защита, высокая проходимость... прыжком перескакивают препятствия высотой до двух саженей. Теперь скажи, что дашь взамен.
– Двадцать семь тонн хорошо просохшей плесени. – Папа легко оперировал мерами землян. – Порошок лишайника, восемь тонн. Бледный гриб сушёный – пятнадцать тонн...
– Мало, Папа. Очень мало.
– Борин Хау, зачем обижаешь? Я ведь радировал тебе – неурожай, троглодиты ленивые, мародёры отнимают порошок у троглодитов...
– Это не мои проблемы, Папа. Продай часть стволов троглодитам, пусть учатся стрелять и отбиваются от мародёров.
– Троглодиты – продажные твари, – доверительно сказал Папа. – Их сбивают с панталыку градские. Дают им жетоны на жратву, лекарства; кого поумнее – зазывают в городцы... Из них выходят хитрые и ловкие солдаты. Они знают все подземные ходы и могут обращаться с градской техникой.
– Но не я же должен объяснять тебе, как с этим справиться? Ты – Папа, не сегодня-завтра президент, у тебя полторы сотки боевых кораблей и как бы не мириад боевиков. Действуй методически и поэтапно устраняй эту помеху. Помни, что на тебя сделаны определённые ставки; заинтересованные лица пристально следят за твоими успехами... и за неудачами.
Ни гриб, ни плесень, ни другие средства не лишали Борина Хау здравого смысла и целевой установки на победу. Папа ещё раз убедился, что этот двуногий откормленный свин цепок, как злобная пся.
– В другой раз вместо танкеток привози хай-тэк. Молекулярные сепараторы, химические нанопроцессоры... позарез нужны! а рабсила у меня дешёвая. Мы можем вместо сырья гнать очищенный продукт. Прикинь, для перевозки хватит клипера, баржевоз не понадобится...
– Вам – хай-тэк? а кто его обслуживать будет? Твоё мужичьё в неделю всё сломает, ты на запчастях разоришься. У тебя не народ – пеньки!
– Э, если бы пеньки, а то поганки... Пеньки – древесина, полезная вещь; можно опилки спрессовать, продать. Ладно, повременим с процессорами. Вот разживусь штатом химиков, тогда не откажи в любезности. Но профильные инженеры редко попадаются! а на заказ их красть – накладно...
– Будем считать, что это ты сказал на языке, которого я не знаю. Где и как ты берёшь инженеров – меня не касается.
– Я всё думаю, – с улыбкой поводил головой Папа, – и никак додуматься не могу – которую спецслужбу Федерации ты представляешь на Ньяго?
– А ты, Папа, не думай. Не тяготи мозги, – тихо просиял лицом главный агент «Всеобщего Помилования». – Если ты станешь здесь верховным человеком, тебе придётся создавать свои ведомства и косоухих братков переделывать в специалистов. Тогда ответ на твой вопрос сам придёт.
– Какую девочку ты хочешь после ужина? – спросил Мусултын, изящно сменив тему. – Есть большой выбор.
– Как и в прошлый раз – стерилизованную. – Подмигнув, Борин наполовину вынул из нагрудного кармана гормональный тестер, изготовленный по туанской технологии. – Старый хитрец!.. любишь воспитывать из эйджи сильных боевых рабов, да? Но моего отпрыска в твоей команде не будет.
Друзья захохотали, довольные своим остроумием, но когда Борин изображал похлопывание по плечу Папы, он лишь обозначил движение, не прикасаясь к телу, – тщательно подготовленный к своей миссии, мистер Хау знал обычаи ньягонцев так же глубоко, как их язык и его диалекты.
Они направились к приземистому оголовку лифтовой шахты, ведущей в скрытые от глаз и радаров подземелья Аламбука – там, в глубине, в потёмках низких бункеров, где тайна и уединение, деловые люди могут говорить открыто и развлекаться без стеснения при свете Чёрной Звезды.
Он внезапно появился из бокового прохода и повернул навстречу Борину, шагая быстро и решительно, но при этом держась обочины коридора; руки его были пустыми. Через пару секунд они поравнялись – представитель ВП и долговязый эйджи в поношенном комбинезоне с морально устаревшей нашивкой на плече: «ИГЛАНД – ИМПЕРИЯ, РОДЖЕР ВУЛЬФ – ИМПЕРАТОР!» Борин едва успел подумать: «Заваль явно куплена на распродаже», и ещё: «Куда смотрит охрана?»
Как иллюзионист, долговязый извлёк откуда-то бумагу и тотчас подал её Борину, причём таким умелым жестом, что мистер Хау невольно взял протянутый лист, словно выхватил на бегу агитку у рекламного агента.
На третьей секунде ринулись вперёд охранники – отсекли долговязого от шествия, схватили и убрали с глаз долой; он успел только крикнуть:
– Это – вам! Прочтите!..
Замешательство, столь неожиданно возникшее на пути Барина Хау и Папы к трапезной, угасло так же стремительно, как началось. Ускорив ход, чтобы поскорей покинуть место встречи, представитель ВП вкратце ознакомился с бумагой, недовольно буркнул: «Разберитесь!» и передал лист Маджуху, немедля оказавшемуся рядом.
– Ну, что там? – скосив рот на сторону, процедил Папа. Он не унизился до чтения, тем более что письменное линго понимал не очень,
– Петиция от меченых. Весь список жалобщиков, как подарок, – нервно усмехнулся Маджух. За безопасность гостя отвечал он и потому ждал расплаты за промашку. Ведь к драгоценному мотаси Хау мог подкрасться и убийца. – Пятнадцать подписантов, остальные просто перечислены. Похоже, они долго к этому готовились.
– Выясни, как они прознали день прилёта и маршрут. Займись сейчас же!
– Я этой писульки не видел, – заметил Борин, чтобы все запомнили его позицию. – Ничего не прочёл. Какая-то бессмыслица...
Маджух отстал и остановился, перечитывая документ. Уши его подёргивались от волнения; пальцы правой руки бегали по сенсорам поясного блока, а левая водила телефонной камерой над петицией, считывая имена и координаты, которые превращались в цифровой поток и улетали к ищейкам Маджуха; стебель микрофона вытянулся, застыл ртутной каплей в воздухе у самых губ и ловил каждое слово хозяина:
– Всех, кто здесь назван, – взять! Если хозяева будут мешать – скажите: «Срочная акция Окурков, приказ Мусултына».
Наушники трещали ответами: «Есть!», «Будет исполнено!».
Как не вовремя это случилось! У Борина могут испортиться и аппетит, и настроение, а ведь Папе предстоит умасливать гостя, чтоб Хау принял партию наркотиков и не ворчал.
– Тащите рабов ко мне в нору и ввалите им маленько по дороге – для нача...
– Долго провозишься, кой, – напевно произнёс Бо Арангак, неслышно вырастая за спиной. Маджух споткнулся на слове – он тоже умел подкрадываться, но жрецы перемещались так легко и тихо, словно были бесплотны, как тени, а для призраков не существует ни преград, ни расстояний. Три сотки шагов назад Бо Арангак кадил мотаси Хау, пророча тому счастье и здоровье; исполнив молитву, которую дозволено читать для иноверцев, жрец удалился в противоположную сторону... и он уже здесь!
Можно ставить крину против камешки, что Бо Арангак осведомлён о происшествии, насколько позволяет телефонный перехват.
– Есть другие способы познавать истину... – Жрец уделил Маджуху снисходительную улыбку.
Тем временем Борин старательно вытирал ладони платком. Бумага с пламенными мольбами, совсем недолго находившаяся у него в руках, словно оставила на пальцах пятна, которые необходимо удалить прежде, чем вернёшься на «Леди Гилфорд». Так и казалось, что все будут принюхиваться и приглядываться, отыскивая на тебе след нехорошего поступка. Впрочем, сила психического вытеснения позволит избавиться от нечаянного события куда раньше. Забыть! и никаких там угрызений. «Этого не было».
К столу! скорей к столу! «Жрать-жрать-жрать», как говорил процессор, созданный из тараканьих мозгов. Папироса с лишайником и пряный дым жреческого кадила подхлестнули желудок, заставив его сокращаться от предвкушения. Вроде бы поел совсем недавно, а ощущение такое, будто с утра постился! О-о-о, у чёрных всё тонко продумано!.. После ужина Папа велит раздуть дымарь, и воздух помутится от курений...
Маджух осмотрелся – один за другим, беззвучно воплощаясь из сгустившегося сумрака, жреческие слуги в чёрном, с закрытыми лицами, скользили мимо него по коридору, молча устремлялись за охранниками, утащившими долговязого; часть слуг в почтительных позах обступила Бо Арангака, внимая его кратким указаниям, другие окружили Маджуха, всё ещё державшего в руке петицию рабов.
– Мне. – Бо Арангак повелительно простёр длань. Маджух с поклоном подал бумагу жрецу.
– Кто главный смутьян и зачинщик? – Чёрный чудотворец брезгливо воззрился на петицию.
– Тот, кого взяли бойцы.
– Отдай его моим людям. Распорядись, чтобы не возникло недоразумения.
– Но... необходимо дознание!..
– Все остальные – твои. Разве этого мало?.. Тот, кто предназначен богу, должен быть чист и невредим.
Похоже, для Бо Арангака происшествие вовсе не выглядело досадным.
– Проступок наглого раба не омрачит добрую ночь. Я вижу сокрытую волю Всесильного. Он указал нам, кто ему угоден. А мой совет тебе таков... – Поманив пальцем, жрец дал понять, что надо приблизить ухо к устам мудрецу и прислушаться.
Обожаю приглашения, от которых нельзя отказаться. Это похоже на смерть.
Крутишься, говоришь без умолку, планируешь на целую луну вперёд, но вот на повороте натыкаешься на нечто тёмное, и оно говорит: «Пойдём со мной, пора!..» Какое, к псям, «пора»?! Тут падает ток в сети, лампы еле тлеют, всё делается плоским, серым, как камень. Только слухом и волосяной дрожью понимаешь, что пока ещё существуют выступы, объёмы и углы, что мир не сплющился в бумажку, на которой ты нарисован... но в следующий миг тебя сотрут.