Принцесса вернулась к себе в палатку и не спеша сняла украшения, складывая их в маленький ларчик. Молодая рабыня стояла подле госпожи, ожидая, когда можно будет убрать ларец и переодеть принцессу ко сну.
Торин зашел в палатку, знаком отослав рабыню, и положил на столик перед сестрой мертвую змею.
— Ну зачем же так прямолинейно, милый? — улыбнулась женщина. — Я вовсе не так ядовита.
— Ты тут ни при чем, — невольно повеселел узбад. — Эта тварь заползла в палатку к моему мальчишке и едва не укусила меня. Как тебе это нравится?
— Мне это совсем не нравится, — Дис приподняла змею кончиками пальцев и задумчиво осмотрела. — Впрочем, мы ведь находимся в опасной близости от старых курганов, так что тебе повезло, что на твой монарший зад покусилась лишь обычная змея, а не что-то похуже. Хочешь, чтобы я ее пожарила? Змеиное мясо весьма приятно на вкус, как мне кажется.
— Непременно, — Торин оставил тушку прямо на столике, где она смотрелась как экзотическое ожерелье. Правда, обычно ожерелья не истекают полупрозрачной кровью. — У тебя блюда получаются по-настоящему вкусными, даже из змей. Завтра мы уйдем из этого леса, сестрица. А в Бри нас ждет небольшой пир по случаю… гм, на самом деле, я думаю, просто нужно дать парням расслабиться.
— Умница, — Дис похлопала его по руке. — Кстати, как там твои отношения с этим милым юношей — Бильбо, верно? Он перестал тебя бояться?
— Думаю, да, — усмехнулся узбад. — Только что он пытался меня прикончить, причем при помощи того кинжала, который ему вручил Двалин. Неплохое начало, как считаешь?
— О, — Дис просияла. — Это просто чудесно! Ты ему небезразличен, милый, можешь не сомневаться! Мы с моим первым мужем тоже с этого начинали. Помнишь, он чуть меня не пристукнул на празднике, когда я отказала ему в постельных утехах при всем народе?
Торин рассмеялся. Если бы его сейчас видел хоббит, то немало удивился бы: узбад казался совсем другим, помолодевшим и почти счастливым, от его угрюмого молчания не осталось и следа. Впрочем, так вести себя Торин мог только в присутствии родных.
Огромный дракон с ало-золотой чешуей наклоняется над ним. Сияющие глаза пронзают плоть проницательным взглядом, и Бильбо чувствует, что все его мысли, как на ладони, оказались перед этим существом.
Дракон открывает пасть, полную длинных, острых зубов, и хоббит хочет убежать или хотя бы закрыть глаза, чтобы не видеть глубокую глотку, алую и раскаленную, как жерло огромного вулкана. Но он не может сдвинуться с места, и дракон беспрепятственно глотает его.
Бильбо, извиваясь, скользит по мягкому, очень горячему языку, потом попадает в горло… Как больно, будто кожа плавится! Он смотрит вверх и видит над собой зубы, красные от его же крови…
Бильбо вскрикнул и проснулся, испуганно поднявшись на мохнатой шкуре. Подумать только, он все-таки уснул под утро, измучившись неприятными переживаниями, — и увидел, должно быть, самый мерзкий кошмар за всю свою жизнь.
Хоббит поднялся, отирая проступивший пот и слыша голоса гномов за полотнищем палатки. Кажется, уже утро, вскоре войско поедет дальше, — и, если он не хочет быть выдернутым из постели, подобно морковке с грядки, стоит поторопиться.
Но чувствовал он себя не так уж скверно, стоит признать, — и это очень его удивило. На теле все еще оставались синяки, царапины и поджившие укусы от первой странной ночи с женихом, но они уже не так болели. Как будто сон в этом колдовском лесу, пусть и мучительный, пошел хоббиту на пользу.
Когда Бильбо выбрался из палатки и умылся, его ждал сюрприз. К нему подбежал Кили, чем-то довольный и хитро улыбающийся. В руках принц держал широкую глиняную тарелку, на которой покоилась обложенная травами тушка змеи.
Бильбо почувствовал, что к горлу подступил комок. Неужели этот мерзкий узбад приказывает ему съесть убитую накануне тварь? Но она такая здоровенная, он не одолеет…
Кили улыбался, протягивая ему тарелку, дружелюбно подмигивал и всем видом выражал приглашение к трапезе. Делать было нечего, и Бильбо взял у него тарелку. Значит, Торин решил поиздеваться над ним еще и так? Что ж, отлично! Пусть трусит и идет на попятный какой-нибудь Шерстолап, а он, Бильбо Бэггинс, выдержит все это!
— Ana tajid, — поблагодарил он, припомнив урок Бофура. Кили радостно кивнул, что-то быстро сказав, но Бильбо его речи уже не понял, он пока знал лишь несколько слов на кхуздуле. Впрочем, его ждала змея — это было важнее. Осторожно ухватив поджаренную тушку, Бильбо поднес ко рту хвост.
«Думай о том, ради чего это все делается, — подсказал он своему желудку, скрутившемуся в узел. — Это как одна большая кишка, не более того. Ты ведь готовил много всяких странных блюд — бараньи мозги, например, на тот праздник, что устраивала Лобелия…»
Воспоминание об эпизоде, после которого его больше не приглашали к Саквиль-Бэггинсам, помогло Бильбо слегка развеселиться и отвлечься. Змея, как ни странно, оказалась довольно сносной на вкус, и он умял ее за милую душу, тем более что есть и впрямь хотелось.
И только когда он доел, Кили, стоявший с удивленным выражением лица, хлопнул себя по коленям и что-то восхищенно сказал.
— Ах ты поросенок! Ну как так можно? — Бофур, который как раз направлялся к Бильбо, заметил проделку принца и тут же на правах старого друга отвесил ему легкий подзатыльник.
— Что, неужели я оставил Торина без завтрака? — хмыкнул Бильбо, который по интонации переводчика примерно понял, что эта трапеза была рассчитана на то, что новичок испугается и откажется есть. — Пусть ловит свою змею и ее кушает, а эта — моя!
К нему вдруг вернулось хорошее настроение. Приятно было видеть удивленное лицо Кили и веселье в глазах Бофура. Бильбо сам взобрался на свою пони и взялся за поводья. Пусть он и был меньше всех гномов ростом, но это не помешало ему, гордо выпрямившись, проехать мимо них и перебраться в голову колонны, пустив Миртл бежать рядом с конем Торина. Узбад никак не прокомментировал появление своего жениха возле себя, но глянул без неприязни. Бильбо внутренне чуть расслабился. Он опасался, что Торин затаит на него злобу за ночное покушение, но тот, кажется, отнесся к этому поступку даже с одобрением. Странный народ все-таки эти гномы!
Ехать во главе колонны было куда удобнее. Вся пыль, поднятая копытами пони, оседала позади, а перед хоббитом были бескрайние просторы леса, ничем не скрытые и уже не такие страшные, как ночью.
Когда они подъехали к узкой, но довольно глубокой речушке, Бильбо, дремавший в седле, встрепенулся. Ему представился шанс как следует отмыться, а то он уже несколько дней чувствовал на себе дорожную грязь и неприятно похотливые прикосновения узбада.
Хоббит вскинул руку, ничуть не сомневаясь, что его проигнорируют, — но попытка не пытка.
— Стойте! Остановитесь!
Гномы не знали Всеобщего, но интонация хоббита была вполне ясна. Как ни удивительно, но они и впрямь придержали коней. Полурослик спешился, бросил поводья Миртл подъехавшему Бофуру и распорядился:
— Присмотри за ней пока что. Я иду мыться — и советовал бы всем поступить так же. Вы как хотите, а я ценю аккуратность и чистоту. А в нашем отряде уже ехать невозможно, надо повязку на нос надевать.
Выпалив такую отповедь, он с гордым видом направился к реке. Позади слышались удивленные возгласы и даже смех, но Бильбо не собирался отступать от своего намерения. Конечно, существовал риск, что войско просто поедет дальше и бросит его, но чистое тело стоило того.
Двалин поравнялся с узбадом и прошептал ему:
— Ты что, действительно намерен подождать, пока этот наглец вымоется?
— Нет, — спокойно отозвался король. — Я намерен последовать его примеру. Чужак или нет, но он спас мне жизнь, друг мой. И он имеет право на свои причуды, особенно такие безобидные. Пойдем, ополоснемся. Да и кони будут благодарны за мытье.
Лошадок завели в реку ниже по течению, чтобы пыль с них не мешала купанию всадников. Рабы ждали на берегу, пока помоются господа, держа наготове чистые полотенца. Бильбо стоило немалых нервов раздеться на виду у всего войска — но он вспомнил, что его голую задницу тут уже только ленивый не рассмотрел, значит, можно было не стесняться.
К его изумлению, многие рабыни перешептывались, глядя на него, — причем с явным одобрением. Странно, он никогда не был таким здоровенным и крепко сложенным, как те же гномы, — так с чего бы девушки так смущались его присутствия? Может, им просто надоели грузные и волосатые тела кхазад…
Бильбо с удовольствием поплескался в потоке, стоя недалеко от берега и не жалея мыльного корня. Каким счастьем было ополоснуть волосы от дорожной грязи и взглянуть на мир как бы другими глазами!
Мытье задержало войско почти на полдня, но, поскольку они были уже в нескольких лигах от Бри, это не было слишком уж страшно. Когда рабы позаботились о конях и наскоро ополоснулись сами, путь был продолжен. Гномы, повеселевшие, с явным одобрением перешептывались, поглядывая в голову колонны, где ехал их езбад.
В сумерках, когда на небе зажглись первые звезды, они достигли Бри. Поселение людей было довольно большим и являлось важной торговой точкой здесь, на западе Средиземья, — именно по этой причине гномы не стали рушить его или жечь огнем, а относительно мирно заняли, договорившись с местным головой о выплате дани и совместной торговле. По меркам кхазад, они поступили очень великодушно.
По большей части войско расположилось за пределами поселения, поскольку всех гномов таверны Бри не вместили бы, даже если б выгнали остальных постояльцев. Подгорные воители разбили привычные походные палатки и тут же совершили несколько набегов на окрестные фермы — в относительно мирных целях, взяли только еду и кое-какие ценности. Мирный поход — это, конечно, хорошо, но есть-то хотелось, поскольку неблагодарное брюхо старого добра не помнит и требует кормления каждый день. Так что окрестные фермеры сочли за благо сразу отдать требуемые припасы, не доводя гномов до гнева.
Когда над Бри совсем стемнело, гости устроили праздник. По распоряжению узбада большая часть войска собралась на главной площади городка. Запылали яркие костры, над ними жарились большие мясные туши, добытые гномами в лесу, послышались первые звуки барабанов и флейт.
Бильбо хотел поспать, пока представился случай. Он неимоверно соскучился по теплой постели, проклиная про себя колючие ветки, что вечно находились среди расстеленных на земле шкур. Но как можно было спать, слыша, что снаружи стоит такой гам и шум?
— Проклятые неугомонные гномы! — простонал хоббит, накрывая голову подушкой. Он был в таверне «Гарцующий Пони» — лучшем заведении в этом городке. Здесь и впрямь было неплохо, постель была чистой, а ужин, принесенный трактирщиком, — отменно вкусным. И все было бы замечательно, если бы не дикари, бушевавшие за окнами.
Устав от попыток задремать, Бильбо плюнул на это неблагодарное дело и поднялся. Одевшись, он ласково погладил лежавшее на кровати возле него драконье яйцо.
— Я скоро вернусь, — зачем-то пообещал он. Разговаривать с этим яйцом вошло у него в привычку, уж больно оно было теплое и почти живое.
Он спустился вниз — и тут же попал в настоящий вихрь праздника. Гномы плясали вокруг костра, хохотали, на ходу сталкивали боками пузатые кружки с пивом и скорее орали, чем пели песни. Время от времени они хлопали в ладоши и кричали «Хей!» Пожалуй, оправданием такого поведения могло послужить то, что сегодня им запретили убивать мирных жителей и друг друга, а развлекаться на празднике все же как-то надо.
— В честь чего веселье? — поинтересовался Бильбо у Бофура, не без труда вытащив его из танцующей толпы. — Особенный день, когда никто не умер?
— И это тоже, — Бофур явно был навеселе. Он ухватил хоббита за руку и поволок за собой танцевать. — Мы празднуем свершившуюся помолвку — ну и хороший поход заодно. Пока ведь все идет довольно удачно. А главный повод — вчерашнее спасение узбада!
Хоббита приветствовали громкими радостными криками. Не успел Бильбо опомниться, как его закружили в ярком, громогласном и веселом хороводе, перед глазами все замелькало. Он оказался лицом к лицу с узбадом — тот сверкнул глазами, вновь полыхнувшими алым свечением, как у разъяренного кота, и подхватил его одной рукой, без малейших усилий вздернув наверх, в воздух. Вскрикнувший от неожиданности полурослик оказался над толпой, гномы поднимали кружки, приветствуя его. И Бильбо вдруг подумал, что это не так уж плохо.
А потом Торин опустил его на землю и куда-то исчез — наверное, отправился праздновать со своими близкими и друзьями. Бильбо со всех сторон хлопали по плечам, совали еду и кружки с пивом. Он уже забыл о том, что собирался лечь спать. Яркое пламя костров, песни и дикие, необузданные танцы захватили его, и полурослик отплясывал со всеми. Тут не требовалось умение танцевать, каждый прыгал и веселился, как умел. Краем глаза Бильбо поймал испуганный взгляд какого-то местного жителя — и рассмеялся. Хмель туманил его разум, и хоббит понимал, что внушать другим страх и опасение — это не так уж ужасно и отвратительно.
В какой-то момент его выдернули из хоровода.
— Пойдем, езбад, тебе не помешает отдохнуть, — Бофур улыбался, подталкивая его к таверне. Но Бильбо заупрямился.
— Не хочу отдыхать! — заявил он. — Хочу танцевать, хочу петь! Я вас тут всех научу хорошим песням, чтобы вы не были такими дик-карями!
Он икнул и потер глаза, порываясь вернуться к танцующим. Гном вздохнул и со всей возможной вежливостью поднял его, перекинув через плечо. Бильбо почти задремал, оказавшись избавленным от необходимости идти своими ногами, и пробудился, только когда Бофур положил его на кровать в таверне.
— Постой, останься! — полурослик, совершенно пьяный, ухватил переводчика за рукав. — Приляг рядом. Этот Торин… Он сегодня не придет, я не хочу, чтобы он приходил, мне с ним больно. А ты мой друг, ты будешь спать тут, чтобы он меня не трогал, да?
— Если ты так хочешь, — вздохнул гном и прилег рядом на кровать. — Ты еще так юн, мой бедный езбад…
Бильбо счастливо улыбнулся — и тут же провалился в сон, подкатившись под бок Бофура спиной и обхватив руками драконье яйцо, которое почему-то немного потемнело и стало очень теплым. Той ночью кошмары полурослика не мучили.
========== 12. Познание нового ==========
Бофур накануне слегка перепил. Тут, пожалуй, стоит отметить, что для того, чтобы хорошенько напоить гнома, требуется немало кружек самого крепкого пива: подгорный народ очень стоек к воздействиям любого спиртного. Так что в ночь праздника личный переводчик узбада действительно одолел немало выпивки.
Не было ничего удивительного в том, что с утра его настигла расплата за веселье.
— О-хо-хо, — пробормотал мориец, слегка пошевелившись. Ощущение было такое, словно часть головы вот-вот отделится от тела и плюхнется на пол. — Что, уже утро? Проклятье, почему так ярко светит солнце?