Сидя за рулем, я корчил зеркалу рожи и думал о единственном фрагменте ночных видений, который засел в моей памяти. Улыбка. Чья? Я не знал. Просто улыбка, промелькнувшая в том месте сознания, где вещи начинают приобретать смысл. Однако она осталась со мной, то появляясь, то исчезая, словно лампа дневного света, которая собирается перегореть; когда я ехал по дороге, по которой мы совсем недавно проехали вместе с Халом, я попытался сам придумать какое-нибудь ассоциативное объяснение этой улыбке, поскольку доктора Марко под рукой не было.
Почему-то мне не приходило в голову ничего, кроме «Моны Лизы». Я не очень уверенно чувствовал себя в вопросах аналитических связей. Но ведь именно эта знаменитая картина отправилась к нашим космическим друзьям в обмен на машину Ренниуса. Должна существовать какая-то тонкая связь, по крайней мере в моем подсознании – или со мной сыграло злую шутку воображение в сочетании со случайным совпадением, и тогда логичнее будет вспомнить о картинах Дали или Эрнста.
Я покачал головой и стал следить за тем, как мимо окон автомобиля проносится утро. Через некоторое время я съехал на боковую дорогу.
Оставив машину в том месте, где мы с Халом остановились в прошлый раз, я нашел тропинку и отправился к домику, довольно долго незаметно осматривал его, но не увидел никаких признаков жизни. Рагма настаивал на том, что я должен стараться избегать неприятностей, вряд ли этот домик можно было рассматривать как неприятность. Я осторожно приблизился к странному строению сзади и подобрался к окну, через которое, по всей вероятности, Пол залез в дом.
Да. Шпингалет на окне сломан. Заглянув внутрь, я увидел небольшую спальню, совсем пустую. Тогда я обошел домик и посмотрел в другое окно, окончательно убедившись, что внутри никого нет. Сломанную дверь забили гвоздями, так что мне пришлось вернуться назад и забраться внутрь точно так же, как это сделал мой бывший преподаватель, мастер по изготовлению камней.
Я прошел через спальню и оказался возле двери, из-за которой появился Пол. Полиция не стала убирать в гостиной, все оставалось так, словно наше сражение только что закончилось.
Судя по виду из окна, море было гораздо спокойнее, а вода зеленее, чем в прошлый раз. Она оставляла более четкие линии на берегу, но я больше не заметил никаких новых дверей в песке. Тогда я отвернулся от окна и стал рассматривать сеть, которая в тот день так ловко упала на Пола в самый нужный момент, вследствие чего было нарушено соотношение сил, а я получил дырку в груди.
Какие-то веревки и кусок сети по-прежнему висели на гвозде, прибитом к одной из потолочных балок, касаясь кучи мусора на полу. Справа от меня шла серия узких скоб, прибитых к стене, по которым можно было подняться на самый верх.
Я забрался по ним и стал медленно пробираться вдоль потолочных балок, часто останавливаясь, чтобы осветить покрытое пылью дерево. На противоположной стороне, как раз там, где раньше висела большая часть сетей, я увидел цепочку маленьких клинообразных следов, ведущих от перекрестья балок. После этого я спустился вниз и тщательно обыскал домик, но больше ничего интересного мне найти не удалось. Поэтому я выбрался наружу, выкурил сигарету и направился обратно к машине.
Улыбки. Сегодня Джинни много улыбалась, и мы провели остаток дня, избегая говорить на скользкие темы. Она ужасно удивилась, когда узнала, что я получил степень и работу. Не имеет значения. Утро выполнило свое обещание, день был ярким и прекрасным. Мы бродили по студенческому городку и по улицам, много смеялись и обнимались. Позднее мы попали на концерт камерной музыки; причина, толкнувшая нас на этот не самый заурядный поступок, быстро забылась, и мы не жалели, что пришли. Потом мы отправились в соседнее кафе, а оттуда в мою квартиру, чтобы я мог показать Джинни, что там царит самый обычный беспорядок – среди прочих вещей.
Улыбки.
Следующий день был вариацией на ту же тему. Однако погода изменилась, днем прошел дождь. Оказалось, что сидеть дома очень приятно, особенно если сможешь представить себе, что в камине, весело потрескивая, горят дрова. Ну и тому подобные штуки.
Джинни не заметила, что я отобразился, а мне удалось придумать такую элегантную историю по поводу моего шрама – в ней рассказывалось о посвящении в тайное общество одного племени, которое я недавно исследовал. Оставалось только жалеть, что я ее не записал. Увы! И снова улыбки.
В девять вечера зазвонил телефон, и нашей идиллии пришел конец. Прибор, ведающий предчувствиями, выдал мне предупреждение, но, как и знак, сообщающий о том, что в данном районе следует опасаться низко летающих самолетов, мой прибор не предложил ничего конструктивного. Не зная, что предпринять по этому поводу, я подошел к телефону и со вздохом взял трубку.
– Да?
– Фред?
– Совершенно верно.
– Это Тед Надлер. У нас возникла проблема.
– В каком смысле?
– Зимейстер и Баклер сбежали.
– Откуда? Как?
– Мы их сразу перевели в тюремный госпиталь. Нам стало известно, что несколько часов назад они оттуда убежали. Создается впечатление, что никто не знает, как им это удалось сделать. На месте побега осталось девять работников госпиталя – медицинский персонал и охрана, все без сознания. Доктора считают, что был применен нервно-паралитический газ – во всяком случае, все жертвы хорошо реагируют на атропин. Однако когда начальник госпиталя позвонил мне, никто из них еще не успел прийти в себя настолько, чтобы внятно рассказать о том, что произошло.
– Очень плохо. Надеюсь, мы их теперь не скоро увидим.
– Что ты хочешь этим сказать?
– А разве я не ясно выразился? Скорее всего, сейчас они пытаются выбраться из страны. Им предъявлено обвинение в похищении, попытке убийства – причин вполне достаточно.
– Рисковать нельзя.
– Что вы хотите этим сказать?
– Существует достаточно высокая вероятность, что эта парочка направилась к вам. Поэтому будет лучше, если вы отошлете свою подружку домой и соберете вещи. Я заеду за вами примерно через полчаса.
– Вы не можете этого сделать!
– Прошу меня извинить, но я могу, и это приказ. Вам необходимо отправиться в путешествие – ваша работа требует этого. Как, впрочем, и здоровье.
– Ладно. Куда?
– В Нью-Йорк, – ответил Надлер.
Короткие гудки. Вот так и произошло вторжение в мой рай.
Я повернулся к Джинни.
– Ну что? – спросила она.
– У меня есть две новости: хорошая и плохая.
– Скажи хорошую.
– В нашем распоряжении есть еще полчаса.
На самом деле Надлер потратил больше часа, чтобы добраться до меня, и это дало мне возможность принять отвратительное, хладнокровное решение – раньше я никогда не принимал подобных и не действовал в соответствии с ними.
Мерими взял трубку после шестого гудка и сразу узнал мой голос.
– Да, – сказал я. – Послушайте, вы помните предложение, которое сделали мне во время нашего последнего разговора?
– Да, помню.
– Я бы хотел поймать вас на слове.
– Кто?
– Их двое. Зимейстер и Баклер…
– О, Морти и Джеми! Конечно.
– Вы их знаете?
– Да. Морти раньше часто работал на твоего дядюшку. Когда наш бизнес процветал и мы были завалены заказами, нам иногда приходилось нанимать помощников. Зимейстер был маленьким толстым парнишкой, которому не терпелось поскорее включиться в дело. Мне он никогда особенно не нравился, но Морти, бесспорно, обладал неисчерпаемой энергией – да и другими определенными достоинствами. После того как Ал уволил его, он начал свои собственные операции и в результате состряпал довольно приличный бизнес. Через пару лет он нанял Джеми, чтобы тот разбирался с конкурентами и отвечал на жалобы клиентов. Когда-то Джеми был боксером полутяжелого веса – надо сказать, неплохим – к тому же, у него большой военный опыт. Он сумел дезертировать из трех различных армий.
– Почему дядюшка Ал уволил Зимейстера?
– Морти не отличался честностью. Кому нужны ненадежные работники?
– Понятно. Ну, они дважды чуть не убили меня, а сейчас мне стало известно, что они снова на свободе.
– Насколько я понимаю, ты не знаешь, где они в данный момент находятся?
– Да, к сожалению, дело обстоит именно так.
– Хм-м-м. Это осложняет задачу. Ладно, попробуем взяться с другой стороны. Где ты собираешься быть в ближайшие несколько дней?
– В ближайший час я должен вылететь в Нью-Йорк.
– Превосходно! Остановишься в гостинице?
– Я еще сам не знаю.
– Тогда я приглашаю тебя к себе. Это и в самом деле может облегчить…
– Вы не понимаете, – перебил я Мерими. – Я завершил обучение в университете. Получил докторскую степень. Теперь у меня есть работа. Сегодня вечером мой босс отвезет меня в Нью-Йорк. Я не знаю, куда он собирается меня поселить. Как только я буду на месте, постараюсь сразу позвонить вам.
– Договорились. Поздравляю со степенью и с работой. Когда ты, наконец, принимаешь решения, то времени даром не теряешь – в точности, как твой дядюшка. Я с нетерпением буду ждать окончания твоей истории. А пока постараюсь прозондировать почву. Кроме того, я думаю, что в самое ближайшее время тебя ждет приятный сюрприз.
– Какого рода?
– Ну, какой же это будет сюрприз, если я все расскажу тебе заранее, мой дорогой мальчик? Верь мне.
– Ладно, верю, – сказал я. – Спасибо.
– До встречи.
– Пока.
Вот так, хладнокровно все обдумав, и тому подобное. Никаких тебе извинений. Мне уже надоело, что в меня все время стреляют, к тому же стыдно не пользоваться такими замечательными подарками.
Как ни странно, гостиница находилась почти напротив того недостроенного здания, которое я использовал, чтобы добраться до крыши строения, расположенного по диагонали через дорогу, – а точнее, того самого выставочного зала, где нашла приют машина Ренниуса.
Почему-то я был уверен в том, что это не простое совпадение. Однако, когда я что-то сказал по этому поводу, Надлер промолчал. Время уже перевалило за полночь, мы только-только зарегистрировались, а уж не расставались с того самого момента, как Надлер заехал за мной. Когда мы подходили к конторке портье, я посмотрел по сторонам и убедился, что поблизости не видно автоматов, в которых можно купить сигареты в любое время суток. Тогда я сказал:
– У меня практически кончились сигареты.
– Вот и отлично, – ответил мой босс. – Отвратительная привычка.
Девушка за столиком проявила куда больше сострадания и подсказала, где можно разжиться сигаретами. Я поблагодарил ее, узнал номер своей комнаты, обещал Надлеру, что поднимусь туда через минуту, и быстро вышел на улицу.
Естественно, первым делом я направился к ближайшему телефону, позвонил Мерими и рассказал ему, где нахожусь.
– Отлично, считай, что наблюдение уже выставлено, – заверил он. – Кстати, похоже, наши приятели в городе. Один из моих людей думает, что видел их.
– Вы, я смотрю, времени даром не теряли.
– Ну, это получилось случайно. И все же… держись. Хороших тебе снов. Adieu.
– Спокойной ночи.
Я поспешил обратно к лифту, поднялся на свой этаж и подошел к нашей комнате. Поскольку у меня не было ключа, я постучал.
Некоторое время никто не отвечал. А потом, как раз в тот момент, когда я собрался постучать снова, донесся голос Надлера:
– Кто там?
– Я, Кассиди.
– Заходи. Дверь не заперта.
Ничего не подозревая, уставший, занятый своими мыслями, я нажал на ручку, толкнул дверь и вошел. Такую ошибку мог совершить каждый.
– Тед! Какого черта… – Как раз в этот момент одна лиана схватила меня за ногу, а другая обвилась вокруг плеча – …тут происходит – поинтересовался я, взлетев вверх.
Естественно, я сражался изо всех сил. На моем месте так поступил бы каждый. Но мерзкая тварь подняла меня на пять футов в воздух, и я оказался в горизонтальном положении прямо над этой, мягко говоря, непривлекательной штукой. Потом она принялась переворачивать меня вверх ногами, так что теперь я видел только ее серо-зеленое туловище, лохань со слизью и шевелящиеся осьминожьи щупальца. У меня было предчувствие, что тварь намеревается сделать мне какую-то пакость, еще до того как мясистые листья раскрылись, словно складной нож, и продемонстрировали мне влажные, покрытые колючими иглами и отвратительно кроваво-красные внутренности.
Я взвыл и начал отрывать от себя щупальца. А потом что-то вроде раскаленной кочерги воткнулось мне в голову, прямо между глаз. Все мое существо окутал невыносимый ужас, и я начал конвульсивно извиваться в прочной живой паутине.
Потом раздался резкий свистящий звук, все неприятные ощущения в моем черепе разом исчезли, лианы поникли, отпустили меня, и я, корчась, упал на ковер, чудом не угодив в лохань со слизью. Впрочем, большая клякса плюхнулась мне на рукав, а неподвижные щупальца повисли, словно праздничные флаги. Я застонал и потянулся, чтобы растереть плечо.
– Ему больно! – узнал я голос Рагмы.
Я повернул голову, чтобы с достоинством принять сострадание, потому что услышал, как ко мне приближаются чьи-то маленькие лохматые ножки, сопровождаемые массивными копытами.
Однако Рагма в своем собачьем костюме и Надлер с Полом Байлером в обычных костюмах промчались мимо меня, столпились возле лохани и начали утешать воинственно настроенный овощ. Я отполз в угол, где с трудом поднялся на ноги, и все же мне никак не удавалось окончательно успокоиться. Тогда я принялся непристойно ругаться; на меня все равно никто не обращал внимания. В конце концов я пожал плечами, стер грязь с рукава, нашел стул, закурил и начал наблюдать за представлением.
Мои дорогие коллеги подняли безжизненное туловище с многочисленными конечностями и принялись что-то с ним делать. Рагма сбегал в соседнюю комнату и вернулся с предметом, отдаленно напоминавшим лампу, воткнул ее в розетку и навел на гнусное растение. Затем, достав пульверизатор, стал опрыскивать кровожадные листья. После этого Рагма занялся помешиванием слизи, добавив туда каких-то химикатов.
– Что случилось? – спросил Надлер.
– Понятия не имею, – ответил Рагма. – Вот! Мне кажется, он приходит в себя!
Щупальца начали дергаться, точно раненые змеи, потом медленно открылись и снова закрылись листья. Существо несколько раз вздрогнуло. Наконец оно снова выпрямилось, вытянуло вперед все свои конечности, опустило их, вытянуло снова и опять расслабилось.
– Вот так-то лучше, – вздохнул Рагма.
– А кого-нибудь интересует, как себя чувствую я? – Мне не удалось скрыть легкого сарказма в голосе.
Рагма повернулся и сердито на меня посмотрел.
– Ты! – воскликнул он. – Может, скажешь, что ты сделал с несчастным доктором М'мрм'млрром?
– Ну-ка повтори!.. По-моему, у меня что-то со слухом.
– Что ты сделал с доктором М'мрм'млрром?
– Благодарю тебя. Так я и думал. Понятия не имею. А кто такой доктор Мымр?
– М'мрм'млрр, – поправил меня Рагма. – Доктор М'мрм'млрр – это телепат-аналитик, которого я доставил сюда, чтобы он тебя обследовал. Нам повезло, и доктор прибыл на место раньше, чем мы предполагали. Однако когда он попытался тебя обследовать, ты грубо набросился на него и вывел из строя.
– Вот эта штука, – спросил я, махнув рукой в сторону лохани и ее обитателя, – оказывается, телепат?
– Не все являются членами животного царства в том смысле, в каком ты это понимаешь, – ответил Рагма, – доктор М'мрм'млрр – представитель абсолютно отличной от вашей линии развития жизни. У тебя есть по этому поводу возражения? Может быть, ты имеешь что-нибудь против растений?
– Я определенным образом настроен против того, чтобы меня хватали, сжимали и размахивали мною в воздухе.
– Доктор предпочитает активную терапевтическую стратегию.
– Ну, в таком случае он должен быть готов к тому, что рано или поздно ему попадется пациент, который не является пацифистом. Не знаю, что я сделал, но, честно говоря, рад, что мне это удалось.
Рагма отвернулся, наклонил голову набок, словно изучал трубу граммофона, а потом объявил: