Тут же находились Стив, Поль, Ивена и Марчена Белем — ее Тлемлелх тоже пригласил, чтобы сделать приятное Ивене. Ольга, Джеральд и Ли ушли бродить по залам.
— Не он, — сказала Тина. — А откуда здесь взялась толпа вооруженных негов?
— Это свита Живущих-в-Прохладе. Те боятся Лиргисо, и им разрешили, в виде особого исключения, взять с собой телохранителей, — Стив взглянул на серокожих лярнийцев с более высокими, чем у энбоно, гребнями и более толстыми слуховыми отростками. — Я слышал, что они сильные бойцы.
Стив был в неброском комбинезоне с дюжиной карманов, как обычно, это выделяло его из нарядной толпы гостей и персонала. Поль в вечернем костюме цвета морской волны вполне вписывался в общий стиль торжества, разве что был очень бледен, вокруг тревожных темных глаз залегли тени — настоящие, в отличие от тех, что украшали лица большинства гостей. Как и адвокат, он не ждал от этого праздника ничего хорошего. Рядом с ним стояла Ивена в длинном голубом платье с серебряными листьями, она смотрела по сторонам с любопытством, но время от времени обеспокоенно косилась на Поля: заметила, в каком он состоянии. Лицо ее бабушки, одетой скромно и опрятно, как и приличествует манокарке пятого уровня, скрывала вдовья вуаль.
Тлемлелх разговаривал с высоким энбоно, чей фиолетовый плащ и фиолетовая окраска гребня указывали на принадлежность к Корпорации Хранителей Знания. Обнаружив, что Тина вернулась, оба направились к ней.
— Тина, это постигающий тайны Леургл из Корпорации Хранителей Знания, известный в Могндоэфре ученый, — представил собеседника Тлемлелх. — Леургл, это алмазноослепительная Тина.
— Я безмерно обязан вам, алмазноослепительная Тина, — учтиво поклонился Леургл. — Даже в большей степени, чем остальные энбоно. Однажды во время эксперимента у нас в лаборатории случился взрыв, и мне оторвало руку — с тех пор я вел печальное существование затворника, но после контакта с Галактикой на Лярне появилась импортная медицинская аппаратура, мне сделали регенерацию, и я возродился для полноценной жизни. В одиночестве есть своя грустная прелесть, подобная лунному свету над Флассом, и все же я рад был вернуться в общество. Благодаря контакту у нас также появились аэрокары, я наконец-то смог увидеть луну, похожую на огромную жемчужину в ночном небе — это была моя давняя мечта, и вот она осуществилась! Вы же знаете о том, что наша луна никогда не появляется над Могндоэфрой: поскольку у нее стационарная орбита, ее белые лучи озаряют только Фласс и ничего, кроме Фласса…
Ученый оказался столь же словоохотлив, как и остальные соотечественники Тлемлелха (Тина давно уже сделала вывод, что молчаливый энбоно — это нонсенс), но тут к ним подошла незийка-охранница с эмблемой «Ми-гиайо» на комбинезоне. Воспользовавшись паузой, Тина сказала, что счастлива познакомиться с Леурглом, извинилась и повернулась к девушке.
— Прибыл еще один человек с тихаррианским муруном, м'гис, — сообщила охранница. — Эммануил Медо с Ниара.
На экране ее наручного компа стройный длинноволосый парень поднимался по лестнице в вестибюле. На плече у него устроился мохнатый сине-зеленый комок.
— Тлемлелх, — окликнула Тина, — ты знаешь этого Эммануила Медо?
— Нет, — Тлемлелх хихикнул. — Но имя забавное!
Другие энбоно тоже начали усмехаться.
— Тогда как он попал в списки приглашенных, если ты его не знаешь?
— Наверное, кто-то замолвил за него словечко… Я ведь не лично составлял все эти длинные списки! Те, кого я пригласил, могли порекомендовать своих протеже, как это принято.
«То-то Зелгони недоволен…»
— А что насчет его имени?
— Ануили — так называется похлебка из овощей, которую готовят себе чливьясы-прислужники. Это их любимое кушанье!
«Лиргисо вряд ли был бы в восторге от такого имени… Но если имя досталось ему вместе с телом — куда он денется? Еще один контрольный момент: если это он, наверняка он предпочитает, чтобы к нему обращались по фамилии».
Тлемлелх догнал Тину возле арки.
— Тина, как я счастлив, что он простил меня и прилетел на праздник! — энбоно говорил торопливым шепотом, его большие круглые глаза цвета темной вишни сияли сквозь слезы. — Я так боялся, что он не примет мое приглашение или вдруг возьмет и в последний момент передумает…
— О ком ты?
— О Леургле. Мы с ним были очень близки, а потом, когда ему оторвало руку, все Живущие-в-Прохладе от него отвернулись, и я тоже… В Могндоэфре не принято, чтобы энбоно, получивший такую травму, продолжал жить — он должен уйти во Фласс, ибо увечье оскорбляет взыскательные взоры. Леургл не захотел умереть, но общались с ним только ученые из Корпорации Хранителей Знания, для остальных он словно перестал существовать. Тина, я давно уже стал другим, и сейчас я не поступил бы так, но прошлое не может растаять, как снег — оно больше похоже на скалы, которые никуда не денутся, на серые и непреодолимые горные хребты. Тина, Леургл все-таки простил меня…
— Я рада за тебя, но сейчас я должна проверить еще одного кандидата в Топазы.
— Ты думаешь, тот человек со смешным именем — Лиргисо?
— Не знаю. Посмотрим.
За перемещениями Тины по анфиладе залов следила и охранная автоматика, и живые секьюрити, и Стив с Полем; ее уменьшенное изображение скользило по экранам множества мониторов и наручных компов. В случае чего ее прикроют. Если успеют.
А толпа, как на карнавале: одни гости полунагие, другие в одеяниях из перьев и жемчужных нитей, в разноцветной коже и чешуе, в радужных туалетах, ежесекундно меняющих окраску. Эммануил Медо был в костюме из блестящей иссиня-черной чешуи: практично, поскольку на плече у него всеми своими коготками вцепился в толстый материал тихаррианский мурун.
Медо разглядывал копии нефритовых скульптур Тлемлелха в зале, отделенном тонированной прозрачной стеной от громадного вестибюля с каскадами лестниц, где запоздавшие гости проходили через кордоны полицейского оцепления и сторожевых роботов. Вестибюль был залит светом плазменных ламп, но по эту сторону стены царил мягкий полумрак, лишь изваяния в стрельчатых нишах выделялись благодаря подсветке.
Полумрак не помешал Тине рассмотреть Эммануила Медо. Рост немного выше среднего, вот и первое совпадение — тот же рост, что у Лиргисо, телепортировавшегося на «Вестник Победы» (глазомер у Тины был непогрешимый, как и у всех тергаронских киборгов). Густые прямые волосы до середины лопаток, чередование каштановых, синих и сиреневых прядей. Черные алмазы на мочках ушей, и таким же камнем украшена ажурная диадема из темного металла. Веки и губы серебристо-серые, голубые глаза обведены резкими удлиняющими контурами, на ногтях темный с разводами лак. Эммануил Медо был очень красив, более красив, чем Крис Мерлей. Что ж, у Лиргисо было время, чтобы подыскать себе резервного «донора», близкого к идеалу.
Тина не могла определить, заметил он ее или нет. Подойдя ближе, она позвала:
— Топаз!
Мурун встрепенулся, распахнул круглый золотистый глаз и опять зажмурился.
Второе совпадение. Ни одно мало-мальски сообразительное ручное животное не способно проигнорировать свое имя.
Медо повернулся. Не понять, застигла его Тина врасплох или он был к этому готов.
— Извините, если помешала. Вашего муруна зовут Топаз?
— Как вы угадали?
«Да еще бы не „угадать“, если мне Поль об этом сказал!»
— У него глаза желтые, как топазы.
— Я рад, что он вам понравился, — с обворожительной улыбкой отозвался Медо. — А меня зовут Эмми.
— Тина. Как ваше полное имя?
— Эммануил, но я предпочитаю, чтобы меня называли Эмми. Это звучит приятней, правда?
«Естественно, чтобы никаких ассоциаций с похлебкой для рабов…»
— В соседнем зале устроили гравитационный фонтан с красным вином. Эмми, вы его еще не видели?
— Нет, я только что прибыл.
Кроме винного фонтана в соседнем зале имелись галереи под потолком, закрытые для гостей. Если коротенькая беседа с очередным объектом проверки даст основания для подозрений, Тина должна завлечь его в ближайшее помещение с галереями: туда телепортируются Стив и Поль. Пусть Поль не сможет «увидеть» своим нечеловеческим зрением того, кто заэкранировался — как раз эта невидимость и будет окончательным подтверждением; это напоминало Тине древнее поверье насчет того, что вампиры не отражаются в зеркалах.
— Пойдемте туда, — покладисто согласился Эмми и попытался обнять ее за талию, но Тина проворно отступила. В отличие от Лиргисо, она так и не овладела телепортацией: если он ее отсюда утащит, вернуться назад будет проблематично.
Вокруг фонтана толпились гости с кубками, а в воздухе переливалось, непрерывно меняя форму, нечто соблазнительное, мерцающее, рубиново-красное. Наконец оно обрушилось обратно в бассейн, обдав всех винными брызгами, и гости начали зачерпывать кубками жидкость — скорее, скорее, пока опять не включились антигравы.
— Примитив, — с пренебрежительной усмешкой процедил Эмми. — На меня произвели впечатление скульптуры Тлемлелха: каждая линия и каждый изгиб полны тайной тоски, их можно созерцать часами, но устроить по соседству такой дурацкий аттракцион — это значит все испортить. Очень похоже на Тлемлелха!
Тина запрокинула голову: на галерее стояли Стив, Поль и двое охранников; Поль показывал раскрытую ладонь — это означало, что в «запредельном режиме» он Тининого спутника не видит. Последнее подтверждение.
— Ну, вот меня и разоблачили, — Лиргисо тоже взглянул вверх, с обезоруживающей улыбкой развел руками и послал в сторону галереи воздушный поцелуй.
Тина увидела, как побледневший Поль потянулся к кобуре одного из «ми-гиайо» (своего оружия у него, как у гостя, не было), растерявшийся охранник отступил, его коллега схватил Поля за локоть… Она заопасалась, что сейчас на галерее начнется драка, но Стив сумел всех успокоить.
— Так бы и дала тебе в морду.
— Ты ведь этого не сделаешь, правда, великолепная Тина? — Лиргисо продолжал улыбаться. — Я пришел сюда не для пошлой драки на вечеринке, но если дойдет до насилия, буду защищаться, и кто-нибудь из гостей может пострадать… Стив и Поль слышат нас?
— Да.
Алмазный цветок на воротнике у Тины работал, как передатчик, на длинной волне; вряд ли у просочившихся на праздник агентов «Подразделения Игрек» есть приемники, способные ловить редко используемые длинные волны.
— Тогда предупреждение всем троим: не трогайте меня, и я никого не трону, — он опять посмотрел вверх. — Тина, извини, но сейчас будет больно.
Удар по вискам, всего на долю секунды… То самое сверхвысокочастотное излучение, гибельное для Стива — с тех пор, как у Тины развились паранормальные способности, ей тоже становилось от него плохо, пусть и не в такой степени, как Стиву. Тергаронские разработчики, проектировавшие боевых киборгов, позаботились о том, чтобы мозг идеального солдата был защищен от нежелательных внешних воздействий, и видоизмененная ткань черепа обеспечивала недурную экранировку — в том числе от пресловутого излучения, о котором тергаронцы понятия не имели.
Мгновенная боль не помешала Тине шагнуть к Лиргисо, и теперь уже он отступил, вскинув руку в протестующем жесте:
— Все, я выключил. Это была всего лишь коротенькая демонстрация.
Тина посмотрела на галерею: белый, как сметана, Поль пошатывался и держался за голову, Стив оперся о перила, а охранники не понимали, что случилось.
— Сейчас пройдет, — Лиргисо сочувственно улыбнулся. — Не вынуждайте меня к самообороне. Тина, я люблю тебя, я до легкого умопомрачения влюблен в Поля, я ничего не имею против Стива… хотя и считаю, что ему здесь не место, лучше бы он поскорее вернулся домой. Это вы всегда были инициаторами нашей вражды, но теперь у меня есть преимущество.
— А почему на тебя это преимущество не действует? Твоя диадема — защитное устройство? То-то я удивилась, что ты надел такое оригинальное украшение…
Лиргисо не ответил ни «да», ни «нет». Стив и Поль уже пришли в себя и наблюдали за ними сверху.
— Как ты протащил излучатель мимо контроля? — задала Тина новый вопрос.
— Сам не знаю. Ваш контроль надо скормить Флассу! Я приготовился трогательно объяснять, что это у меня редкий медицинский приборчик, который спасает меня от депрессий, но охранная система его проигнорировала.