— Или ты светлый, или ты темный, и если ты будешь отрицательной животной энергией на каждом углу накачиваться, это тебе так не пройдет! — продолжала выговаривать Петеру девушка. — Некоторые тоже так начинали, и все знают, чем они кончили…
— Извините! — перебил Поль.
Сафина повернулась к нему и все тем же ворчливым тоном спросила:
— А ты хотя бы мясного не ел сегодня?
Аппетит у него пропал еще позавчера. Поль чувствовал, что этот праздник чреват неприятностями, да и перспектива столкнуться лицом к лицу с Лиргисо не добавляла ему оптимизма. Сегодня утром Ольга все-таки его покормила, чуть ли не с ложки — кажется, куриным бульоном.
— Вроде бы ел. Я вот что подумал, нам стоит вместе…
— Значит, тоже затемнился! Вы, мужчины, привыкли думать желудком, вы же как малые дети! Как ты будешь взаимодействовать с тонкими энергиями астрала, если питаешься трупами?
Поль невольно усмехнулся: как мужской, так и женский шовинизм всегда вызывал у него ироническое отношение — по незийским меркам это атавизм, проявление дремучей нецивилизованности. Он с этим сталкивался, когда работал в иммиграционном контроле, но люди, выросшие на Незе, крайне редко выказывают такие взгляды.
— На мои способности диета не влияет. Сафина, ты родилась не на Незе?
— Я живу здесь уже шесть лет, — ее взгляд стал пронзительным. — Мы политэмигранты с Камилы. Мой отец — известный писатель-мистик Давид Глорахо, ты о нем слышал?
«И он тоже думает желудком?..»
— К сожалению, нет, — сказал Поль вслух. — Нам надо кое-что обсудить.
Совещание с коллегами ничего не прояснило. Сафина говорила туманно и многозначительно, заверила Поля, что сканировать в астрале она, конечно же, умеет; тогда он задал ей несколько контрольных вопросов и обнаружил, что на самом деле ни черта она не воспринимает. Петер прямо заявил, стесняясь и моргая, что он сейчас не в форме, потому что мертвая энергия съеденной котлеты забила ему все каналы. Коргисме сказал, что «чувствует нечто», но в подробности вдаваться не стал.
После этой консультации Поль понял, что рассчитывать может только на себя. Со своей «магической охраной» Тлемлелх определенно сел в лужу.
— Зачем же ты поставил ей такой гипноблок?
— Это была необходимая мера, Лейла на это согласилась. Клисс решил, что она умерла, и спрятал ее в холодильнике — для человека с замедленными жизненными процессами воздуха там было достаточно, и мы ее вовремя вытащили. Но вывести ее из комы до сих пор не удалось. Я консультировался у врачей, я дважды перемещал ее в другие тела — никакого эффекта. Стоит ей переселиться в новое тело, как оно сразу впадает в кому. Лярнийские гипноблоки — они вроде той мономолекулярной сетки, в которую я так элегантно упаковал тебя на президентском корабле.
Среди гостей находились напоминающие громадных слизней желийцы — трое бежевых, двое бледно-желтых, и все разрисованы цветами и узорами в пастельной гамме.
— Первый раз вижу боди-арт у желийцев, — вполголоса заметила Тина.
— Это лучшее, до чего они смогли додуматься, — отозвался Лиргисо.
Топаз начал проявлять признаки беспокойства, негромко зашипел — острый запах желийцев его тревожил.
— Значит, кроме Лейлы Шем из общины коммунистов ты убил еще двух девушек, — сказала Тина, когда они нырнули в полумрак следующего зала.
— Великолепная Тина, жизнь жестока. Не убив Лейлу Шем, я не смог бы помочь Дине Вански. Дина, как и я, не придавала значения смешной человеческой морали, хотела получить от жизни все и ценила красоту — на пляж, где мы познакомились, нас привело одно и то же, там были изумительные заросли серебряной плавницы, дрожавшие на осеннем ветру. И при этом — инвалидное кресло, сознание собственного уродства, безмозглое набожное окружение… Ее участь меня тронула и опечалила, и не было другого способа помочь ей, кроме смены тела.
— А если бы она отказалась от твоего предложения?
— Тогда бы я убил ее, — невозмутимо ответил Лиргисо.
— Хм, гуманности тебе не занимать…
— Она несколько раз просила об эвтаназии, но ей отвечали, что законом это не предусмотрено, а родители заставляли ее молиться, чтобы победить грешные помыслы, — Живущий-в-Прохладе насмешливо фыркнул. — Истинно человеческое безумие! Так что я бы всего лишь исполнил ее желание, не одно, так другое. Она захотела жить.
В этом зале висели мягко подсвеченные картины Тлемлелха, и Лиргисо замедлил шаг, разглядывая их.
— Был другой способ. Ты мог сообщить о ней Стиву, хотя бы анонимно. Стив никому еще не отказывал в помощи. Скорее всего, он смог бы ее вылечить, и для этого не понадобилось бы убивать настоящую Лейлу Шем, и обошлось бы без гипноблоков. Даже когда ты захотел сделать доброе дело, ты все испортил.
Лиргисо молча рассматривал картину, изображающую голубовато-белые побеги посреди темного пространства. Его лицо оставалось безучастным и задумчивым, словно Тинины слова таяли в воздухе, не достигая его слуха.
— Эта картина — об одиночестве, — произнес он, не поворачиваясь к Тине. — Тлемлелху все же удается кое-что выразить… Но я способен на большее, и если бы я тоже стал модным художником, я бы его безусловно превзошел. Вместо этого я должен бегать от Космопола, заниматься криминальным бизнесом и Фласс знает, чем еще!
— А тебя кто-то заставляет всем этим заниматься?
— Пять лет назад ты не оставила мне выбора, — он перешел к другой картине. — Смотри, это Ивена. Я не назвал бы ее красивой, но она обладает шармом, и Тлемлелх сумел его передать.
Ивена с огромными, как у энбоно, глазами, среди высокой ветвящейся травы.
— Тебе ведь даже объяснять бесполезно, насколько подло ты с ней поступил.
— Тина, почему подло?! Это был единственный способ выманить Поля на свидание! Кстати, хочешь информацию в подарок?
— Какую информацию?
— Ивена такая же, как мы.
— Что ты имеешь в виду?
— Могу поспорить, никто из вас не догадался протестировать ее с помощью все того же излучателя… А я это сделал, результат положительный.
Ивена говорила, что во время беседы с Лиргисо у нее вдруг заболела голова, а потом прошла, и так два раза подряд. Вот, значит, в чем было дело…
Не то сугробы, не то песчаные дюны, меж ними петляет уходящая к горизонту дорога, и по ней ползут, растянувшись бесконечной вереницей, морские звезды. Съежившиеся комки вдоль обочин: кое-кто сошел с дистанции. И такие же звезды висят в плоском небе над волнистым, как лярнийский стол, однообразным ландшафтом.
Натюрморт, написанный мерцающими красками: зеркало и бокалы, ничего особенного, но если присмотреться, в гранях бокалов начинают проступать гротескные, искаженные печалью лица.
Обычное настроение для творений Тлемлелха. Разглядывая их, Тина думала о Дине Вански, юной сообщнице Лиргисо. Тина не могла осуждать ее: прежде чем требовать от человека соблюдения общепринятых норм, нужно сделать его жизнь элементарно выносимой, а Дина Вански с самого рождения существовала за гранью выносимого. У нее была Сеть, но даже этого ее нередко лишали в виде наказания за проступки, огорчавшие членов праведного семейства Вански. И все это происходило не в каком-нибудь галактическом захолустье, а на Ниаре, где, казалось бы, каждый с детства обладает свободой выбора.
— Можешь считать, что ты добился желаемого эффекта, — сказала Тина, повернувшись к Лиргисо.
— Ты о чем? — он улыбнулся и недоуменно вздернул бровь.
— Ты ведь неспроста рассказал мне во всех подробностях про Дину Вански? Ты знал, что я захочу помочь ей. Даже попросить напрямую не можешь — обязательно надо интриговать и играть на эмоциях! Где ты ее прячешь?
После паузы, во время которой его лицо оставалось невозмутимым, как скульптурный портрет, Живущий-в-Прохладе достал и протянул Тине коробочку с компьютерным кристаллом.
— Здесь адрес и все коды, а также номер и пароль банковского счета, на всякий случай.
Тина убрала коробочку в карман. Лиргисо нуждается в услуге — значит, можно надеяться, что скандала на вечернике не будет, он сейчас не заинтересован в осложнении отношений. Если только это не тактическая уловка, чтобы усыпить бдительность противника…
— Когда она очнется, не называй ее Диной, — так и не дождавшись от Тины новых комментариев, предупредил Лиргисо. — Она ненавидит свое прошлое. Теперь у нее другая жизнь и другое имя, ее зовут Лейла.
Стив наконец-то вышел из Сети и сказал, что вторжение в охранные системы действительно было, осуществили его хакеры высшего класса. Судя по характеру следов, двое или трое, и ничего общего с «почерком» Лиргисо.
— Он мог нанять крутых программёров… Но, может, они выполняли не его заказ. Лучше считать, что излучателей Сефаргла здесь больше одной штуки, и тогда непонятно, кто будет объектом покушения — Лиргисо или мы. Там вроде бы все спокойно, Тина держит его под контролем, он ей какую-то коробочку передал. Не знаю, о чем они говорили, связь Тина выключила, когда он начал выдавать мне всякие лестные характеристики… — поморщился Поль скорее по привычке: он чувствовал, что ситуация неуловимо ухудшается, и ему сейчас было не до собственных переживаний. — Я поговорил с экстрасенсами Тлемлелха, от них толку не будет.
Стив кивнул, потом спросил:
— Что за коробочка?
— По-моему, стандартный футлярчик с компьютерным кристаллом. Взрывчатку Тина почувствовала бы, правда? Стив, ты ведь можешь найти и грохнуть все эти излучатели?
— Если бы мог, я бы давно уже это сделал, — встретив тревожный взгляд Поля, Стив выжал усталую улыбку. — Мне нужно время, чтобы восстановиться.
А времени оставалось все меньше, верхняя половинка незримых песочных часов почти опустела. Поль оглядел зал: Марчена Белем сидела на диване в углу и выслушивала, беспомощно поддакивая, остроумные философские рассуждения энбоно с посеребренным гребнем и таким же лаком на длинных когтях, в бирюзовом с серебряной вышивкой плаще. Беседа с Живущим-в-Прохладе загнала манокарку почти в ступор, этого не могла скрыть даже сквозистая вуаль. Не забыть бы, что ее надо называть «кроткая и плодородная госпожа Марчена»…
Поль извинился и шепнул кроткой и плодородной Марчене, что им с Ивеной лучше не мешкая отправляться домой. Марчена ответила, что внучка ее не послушает. Тогда Поль попытался уговорить Ивену, но та заявила, упрямо глядя сквозь наползающую пелену слез, что все равно останется здесь, вместе со всеми, до самого конца.
Стив стоял перед терминалом; судя по его отрешенному лицу, он снова нырнул в Сеть — возможно, хочет добраться до контрабандных излучателей окольным путем?
Поль взглянул на экран своего терминала: Тина и Лиргисо продолжают беседовать — и никаких намеков на близкий взрыв.
Глава 11
— Отрадно видеть, что ты изменилась, великолепная Тина, — заметил Лиргисо, когда они перешли в зал, где стояла мебель с непрерывно меняющимся рисунком. — Ты научилась одеваться со вкусом и пользоваться расческой, прелесть! За то время, пока ты была моей гостьей, я сумел привить тебе чувство стиля.
— Ты здесь ни при чем, я всегда это умела. Просто раньше это напоминало мне Манокар, а теперь Манокар уже не тот.
Они остановились около дивана с видеопокрытием: по его спинке плыли облака, а по сидению пестрым размазанным вихрем с металлическими проблесками мчались, обгоняя друг друга, велосипедисты в клубах пыли.
— Как же меня удручают такие бодрые банальные картинки! — Лиргисо разглядывал диван с насмешливой миной. — Я бы поместил сюда что-нибудь, смущающее воображение… Тина, помнишь, как мы с тобой умирали от жажды на Савайбе? В моменты забытья мне снилась вода, а иногда снились деревья, машины, мебель, другие предметы, и я знал, что все это тоже вода, только я не могу ее выпить. Сейчас я изнемогаю от похожей жажды. Тина, в этом теле ты еще не занималась со мной любовью, — он взял ее руку, сжал пальцы, — а я уже пять лет об этом мечтаю…
— Можешь мечтать и дальше, — Тина высвободила руку.
— Ну вот, как во сне, — он грустно улыбнулся. — Я обречен желать недостижимого!
Рядом оживленно беседовала группа гостей; Лиргисо подошел, взял такой же, как у всех, коктейль и включился в разговор — непринужденно, словно давно уже был в этой компании своим. Он это умел. Для того чтобы не поддаться его обаянию, надо видеть невидимое, как Поль, или же просто быть человеком очень наблюдательным и вдобавок хорошим аналитиком.