Теперь или никогда!..
Изловчившись, я бодаю своего конвоира затылком в нос и одновременно наношу ему удар каблуком — насколько мне позволяют ножные кандалы — в кость голени. Хватка Виталия ощутимо ослабевает, и я успеваю еще двинуть ему локтем под ребра, но Дюпон не дает мне развить успех. Он бьет меня рукояткой пистолета в челюсть, и я не успеваю увернуться от удара. В голове моей словно взрывается белый шар боли, и, потеряв равновесие, я рушусь навзничь на палубу.
— Вставай, — хрипло приказывает мне Дюпон, передергивая затвор. — Вставай, если не хочешь навек расстаться со своим миром…
Но я не тороплюсь выполнить его приказание. Над головой Дюпона я вижу почти отвесно пикирующий на судно джампер без опознавательных знаков, но явно не мирного назначения.
Булат все-таки нашел нас!
Эта мысль наполняет меня удовлетворением.
— Нет, — говорю я своему врагу, превозмогая боль в голове. — Не встану… Ты все равно опоздал, гад!
Дюпон в отчаянии оглядывается, и по его лицу проносится тень от джампера, замедляющего скорость падения, чтобы повиснуть над палубой.
В его открытом люке копошатся фигуры в боевых комбинезонах, готовясь к высадке, и тут с неба звучит громовой голос:
— Всем оставаться на местах! Работает Раскрутка! Не двигаться!.. Повторяю: всем бросить оружие и лечь лицом вниз, руки за голову!
Голос принадлежит Слегину, и я с облегчением вздыхаю. Мне даже кажется, что боль в голове утихла.
Кто-то совсем рядом открывает по джамперу огонь длинными очередями, и я не сразу догадываюсь, что это стреляет Виталий.
Напрасно ты это делаешь, парень, ох напрасно. Да будет тебе известно: Слегин почему-то не любит, когда в него стреляют.
Я оказываюсь прав: стрельба рядом со мной вдруг прекращается, и через секунду на палубу грохается что-то тяжелое. Поворачиваю голову: парень застыл в неудобной скорченной позе, и его грудь, как подушечка для иголок, утыкана капсулами парализатора.
Ну вот, видишь, я же тебя предупреждал…
В небе раздается высокий свист, похожий на звук авиатурбины на высоких оборотах, и, откуда ни возьмись, еще несколько джамперов берут судно в кольцо.
Внезапно я вижу, как Дюпон подносит к губам коммуникатор и что-то отрывисто произносит. Лицо его абсолютно ничего не выражает, но каким-то шестым чувством я догадываюсь, какой приказ он отдает своим бандитам.
Перекатываюсь по накаленной солнцем палубе, чтобы попытаться сбить Дюпона с ног, хотя осознаю, что уже поздно, и в этот момент непонятная исполинская сила отрывает меня от палубы и стремительно бросает в безоблачное, внезапно ставшее огненно-раскаленным небо.
Часть II. ЖИЗНЬ НОМЕР ДВА
Среди покойников всегда находятся такие, которые приводят в отчаяние живых.
Дени Дидро
Постфактум-2
Поликлиника была недалеко от дома, и Татьяна решила идти туда пешком. Тем более что погода в этом мае была на редкость чудесной.
Когда она, ведя Сашута за руку, подходила к разноцветному зданию, над которым в воздухе висела трехмерная голограмма в виде доктора Айболита, ей повстречалась соседка Лариса. Фамилию ее Татьяна никак не могла запомнить, привыкла лишь: Лариса да Лариса… Да слово «соседка» к Ларисе не очень-то подходило: она жила в соседнем подъезде, на самом верхнем этаже.
Вообще Татьяна мало общалась с теми, кто проживал с нею в одном доме. У нее не было ни времени, ни желания вести праздные разговоры с женщинами и бабками на скамейке у подъезда. Однако Ларису она знала достаточно хорошо. Познакомились они пять лет назад в поликлинике, когда сидели в очереди на прием к своему патронажному врачу. У Ларисы тоже был мальчик — Вадимка, и с первых же минут разговора выяснилось, что родили они своих первенцев в один и тот же день. Когда же оказалось, что проживают они в одном доме, то это еще больше сблизило женщин, несмотря на разницу в возрасте: Татьяна рожала своего Сашута, когда ей было около тридцати, а Лариса вышла замуж вскоре после окончания школы, и с ребенком они тянуть не стали… Впоследствии женщины встречались на прогулках, в магазинах, возле дома. Несколько раз даже обменялись визитами друг к другу — правда, без участия мужей, но с детьми.
А потом Татьяна отдала сынишку в садик, а сама вышла на работу, и ее близкое знакомство с Ларисой так и не переросло в дружбу.
Однако сейчас, когда она увидела Ларису, бредущую по тротуару, как зомби, словно что-то оборвалось у нее в груди. Если бы она сама не окликнула свою бывшую подругу, та, наверное, так и прошла бы мимо, не заметив Татьяну.
— Лариса, ты откуда? — спросила Татьяна, от нехорошего предчувствия забыв поздороваться. — И почему — одна? Вадимка-то твой где?
Лариса остановилась и посмотрела на Татьяну невидящим взглядом. Лицо у нее было застывшим и бледным.
— Пливет, тетя Лалиса, — бойко сказал Сашут, задрав кверху свою уморительную мордашку с широко распахнутыми глазенками.
В другое время Татьяна непременно одернула бы сына за фамильярность по отношению ко взрослым, пусть даже и хорошо знакомым. Но сейчас ей было не до этого.
— Господи, Ларис, да что случилось-то? — спросила она с замиранием сердца.
— Да вот, из поликлиники иду, — разлепила сухие, потрескавшиеся губы Лариса. И, не отвечая на вопрос Татьяны, кивнула на Сашута: — А вас тоже вызвали?
— Да-а, — с досадой махнула рукой Татьяна. — Уже не раз звонила наша Кубышечка… — Кубышечкой они звали свою участковую. — И очень настойчиво приглашала пройти обследование… А я все никак собраться не могла. То на работе аврал, то еще что-нибудь… Да и потом, думаю: что за спешка? Да пройдем мы ваше обследование, никуда не денемся. С делами развяжусь чуток — и обязательно пройдем!.. А позавчера вообще повестка пришла. У меня аж сердце в пятки ушло: неужели меня в ОБЕЗ зачем-то вызывают? Или мужа военкомат решил опять на военные сборы загрести?.. А там написано: срочно явиться с ребенком в поликлинику по месту учета… Уже без всяких там «пожалуйста» и «будьте добры», как врачиха по телефону говорила… Ну и собрались сегодня… А у вас-то как дела?
— Плохо, Таня! — вдруг всхлипнула Лариса. — Ой, плохи наши дела — ты даже не представляешь!..
Из-за душивших ее слез она не смогла больше произнести ни слова.
— Что такое? — обняла ее за плечи Королева. — Да перестань ты реветь, подожди…
Она огляделась и увидела неподалеку скамейку в скверике за низеньким заборчиком.
— Пойдем-ка посидим чуток, подруга… А то торчим тут с тобой посреди дороги, как гвозди незабитые…
Они перешагнули через оградку и направились к скамейке.
Сашут тут же воспользовался тем, что мать перестала обращать на него внимание, освободился от ее руки и принялся исследовать окружающую местность. На его мордашке была написана откровенная радость от того, что посещение столь неприятного заведения, как поликлиника, откладывается хотя бы на полчаса…
— Ну, рассказывай, — потребовала Татьяна, когда они уселись на скамейку и Лариса перестала промокать одноразовым платочком глаза.
— Забрали моего Вадимку, Таня, — трагическим тоном сообщила Лариса. — Мы ведь тоже сегодня решили сходить провериться… Без всяких повесток, правда. Я и не думала, что так все обернется. Самое странное, что еще с утра с ребенком все было нормально: аппетит был хороший, ни на что не жаловался… Приходим, а обследование, оказывается, не у нашей участковой, а в другом кабинете. Там на двери — никакой таблички… Когда наша очередь дошла, Вадимку внутрь пригласили, а мне говорят — останьтесь, мамаша, подождите тут, если что, мы вас вызовем… Сижу я, как дура, книжечку читаю, ничего не подозреваю… Вдруг дверь открывается, я думала — сынок мой сейчас выйдет, а вместо него выходит такой амбал в белом халате и говорит: зайдите на минутку… Ну, я зашла, сама ищу глазами Вадимку, а его уже там нет… В кабинете оказалось несколько дверей, и из-за дверей слышны чьи-то голоса — недетские… Ну, амбал меня и оглоушил: мол, сожалею, но проверка выявила наличие в организме вашего сына очень опасного вируса, и ребенок подлежит срочной госпитализации… Естественно, я чуть в обморок не упала! Потом начала его расспрашивать: что, да как, да могу ли я хотя бы повидать своего сыночка… А он мне — да вы не волнуйтесь, мамаша, все будет хорошо, вылечат вашего мальчика, но некоторое время он должен провести в спецдиспансере… Нет, ну ты представляешь, Тань?!. У ребенка даже смены белья с собой нет… ни конфет, ни игрушек… Ему даже со мной попрощаться не дали!.. Лариса опять всхлипнула.
— Да не реви ты! — нервно сказала Татьяна. — И нечего впадать в панику заранее! Вот увидишь: все будет хорошо… Может, врачи ошиблись? И потом, ты же сама сказала, что вирус — не смертельный…
— Это не я сказала, — сквозь слезы пролепетала Лариса. — Это они… Ваш ребенок, говорят, сам по себе ничем не болен. Но он — носитель вируса, который представляет большую опасность для других детей…
У Татьяны тревожно заныло сердце. А ведь Вадимка частенько играл с Сашутом, подумала она. Что, если зараза успела передаться моему сыночку?..
— А что это за вирус? — спросила она, невольно пытаясь настроить подругу на деловой лад, чтобы отвлечь ее от горестных переживаний.
— Точно не знаю, Таня… Они сказали, что он был открыт полтора года назад. Его назвали икс-вирусом, потому что медики так и не сумели установить, откуда он взялся и как передается. И никто толком не знает, как избавляться от него… Единственное, что о нем известно: он поражает почему-то детей в возрасте пяти лет. А потом каким-то образом влияет на сознание ребенка, и тот перестает узнавать своих родных и близких, у него начинается череда бредовых состояний… Правда, смертельных случаев пока вроде бы не зафиксировано, но согласись, Тань, что умственное расстройство в таком раннем возрасте — это та же смерть. И прежде всего — для родителей…
— Ну и что теперь?
— В смысле? — не поняла Лариса.
— Ну, я о том, что ты теперь делать будешь? Ты хоть знаешь, куда увезли твоего Вадимку?
Лариса с внезапным ожесточением смяла в комок насквозь промокший от слез платочек и швырнула его, как снежок, в кусты.
Потом полезла в сумочку и достала новый.
— А в том-то и дело, — сердито проговорила она, — что ничего толком мне не сказали… Плели всякую чушь про то, что выявленных носителей вируса держат в закрытых специализированных учреждениях, где дети якобы ни в чем не нуждаются. И что свидания с ними исключаются для кого бы то ни было… А диспансер, куда доставят Вадимку, оказывается, находится не у нас в городе, а где-то под Москвой… Ну, я, естественно, не сдержалась, разревелась прямо там, а они меня успокаивают: мол, вы, мамаша, не расстраивайтесь, мы будем держать вас в курсе, как проходит лечение вашего сына… И вообще, особо не распространяйтесь о новом вирусе, потому что, оказывается, это заболевание пока держится в секрете от населения, чтобы не создавать панику…
— В секрете? — удивилась Татьяна. — Что за белиберда?.. С каких пор болезни у нас стали секретными? Тем более — детские?!.. Неужели ты поверила этим басням?
— Поверила, не поверила — какая разница? — с горечью произнесла Лариса. — Кстати, я недавно читала про одну гипотезу… О болезнях, которые возникают внезапно и быстро распространяются в мире… против которых до сих пор нет эффективных средств лечения… В той статье говорилось, что на Земле действительно присутствуют инопланетяне и они специально напускают на нас эпидемии. И мне кажется, что, если пришельцами занимаются специальные службы, то они, естественно, будут засекречивать все, что имеет отношение к икс-вирусу…
— Господи, Ларис, что за бред ты несешь? — всплеснула руками Татьяна. — Где ты только начиталась такой мути?.. Инопланетяне! Вирусы, которые НЛО распыляют на нас, как удобрения с самолета!.. Ты хоть сама-то соображаешь, что ты говоришь?!.
Лариса внезапно выпрямилась, и в глазах ее сверкнула такая вспышка гнева, что Татьяна невольно отшатнулась.
— Тебе-то легко говорить, моя дорогая, ведь твой Саша сейчас — с тобой! А как бы ты запела, если бы тебя в одночасье лишили ребенка?!.. Что, по-твоему, я должна сейчас делать? Думать, что меня обвели вокруг пальца какие-то прохиндеи, да? Обращаться в ОБЕЗ — мол, помогите мне вернуть ребенка, которого какие-то сволочи-врачи взяли да и поместили в лечебное учреждение?'. В общем, знаешь что? Идите-ка вы своей дорогой, куда шли, а я пойду домой… Мне еще мужу надо сообщить про Вадимку…
И она, не прощаясь, ушла.
Некоторое время Татьяна сидела в каком-то растерянном отупении. Мир вокруг нее внезапно приобрел новые, пугающие черты. Получалось, что теперь от него, от этого якобы знакомого мира, можно было ожидать всего, в том числе самого невероятного! Бояться тех, кто призван спасать людей… Оберегать ребенка от контактов со сверстниками… Из-за каждого несуразного поступка сынишки подозревать — а не заражен ли он?..
Потом Королева спохватилась, что Сашут куда-то исчез из поля ее зрения.
«Господи, заболталась с этой истеричкой — и про ребенка забыла! А ведь еще вчера смотрела телепередачу про пропавших без вести детей. Что-то слишком много их стало в последнее время. И никто не ведает, куда и каким образом они исчезают. А самое главное — почему-то эти таинственные исчезновения касаются только детей определенного года рождения. Того самого, в котором родился и Сашут. Есть ли тут какая-то связь с секретным вирусом? Ведь Лариса сказала, что дети им заболевают тоже в пять лет, не раньше и не позже…»
«А что, если все эти пропавшие дети просто-напросто перестали быть собой? — вдруг пришло в голову Татьяне. — Например, превратились в монстров, как в фильмах про инопланетян. Или утратили всякое представление о том, кто они и где находятся… Хотя — что ты несешь? Неужели ты готова поверить, как эта дурочка Лариса, что детей похищают зеленые человечки на „летающих тарелках“?»
— Сашут, ты где? — позвала она, вставая и оглядывая скверик. — Сынок, нам пора идти!..
К счастью, опасения оказались напрасными. Вырвавшееся на волю чадо тут же показалось из-за кустов какой-то уродливой палкой в руке, с испачканной свежей зеленью футболкой и с очаровательной улыбкой во весь рот:
— Я тут, мамочка!..
— Господи, где ты так испачкался, сынок? Да выкинь ты эту свою палку!..
— Это не палка, мама. Это — лазелный меч джедая!..
— Ага, — согласилась Татьяна. — А ты — не Саша Королев, а непобедимый Звездный Воин, да? Ну ладно, пойдем, горе мое луковое…
Однако, чем ближе становилась поликлиника, тем все больше страх нарастал в душе Королевой.
Не отдавая себе отчета, она вновь и вновь возвращалась мыслями к недавнему разговору с подругой, которую постигло внезапное горе утраты единственного ребенка — пусть даже не навсегда, а временно, но представь себя на ее месте: что ты будешь делать, если и Сашута загребут в таинственную больницу и ты даже не сможешь видеть его? Ты-то уж точно не просто плакать — волчицей выть будешь!.. Потому что, в отличие от той же Лариски, ребеночек твой достался тебе с таким трудом… столько мучений вытерпеть в свое время, прежде чем ощутить на руках тепло его крохотного тельца… Между тем Сашут, обуреваемый очередным приступом познания окружающего мира, задавал матери бесконечные вопросы. Но Татьяна не прислушивалась к ним, отвечая рассеянно и невпопад.
Несмотря на обычный рабочий день и на то, что весна в этом году была теплой, а следовательно, и заболеваемость среди детей должна была резко снизиться, народу в поликлинике было необычно много.
У входа Татьяна остановилась, пропуская выходивших, и услышала, как одна женщина спрашивает девочку примерно Сашиного возраста:
— Ну вот, а ты боялась проверки… Это же не больно, правда?
— Не больно, — подтвердила девочка.
— А что тебе делали? Прививку? Или брали кровь из пальчика? — допытывалась женщина.
— Нет, мама, — покачала головой девочка. — Там у дяди был такой приборчик, как фонарик. Он посветил мне в глазки — и все…
Дверь за Татьяной и Сашутом захлопнулась, отсекая голоса женщины и девочки.
В вестибюле вместо обычного охранника, который никогда не интересовался посетителями, уделяя внимание либо портативному имиджайзеру, либо печатным изданиям, на этот раз оказался целый пикет в виде трех дюжих парней в медицинских одеяниях салатного цвета. Парни внимательно оглядывали всех входящих и что-то спрашивали у них. За барьером, которым парни были отгорожены от публики, имелось нечто вроде мини-офиса: стол, металлические шкафы с выдвижными ящиками, компьютеры, еще какая-то аппаратура…