— Вон главный… Возле вертолета.
Там, куда показал мальчик, между зимовьем и вертолетом, клубилась небольшая толпа. Тоекуде показалось, что люди в толпе словно бы движутся по сложным орбитам вокруг двоих, стоящих в центре. Один был огромного роста мужик в камуфляже, второй, к его облегчению, был Михалыч. Кажется, дела шли к лучшему.
И подойдя к группе (мальчик бесшумно топал следом), Тоекуда сразу же обнялся с Михалычем, вызывая радостные вопли экспедиции, веселое оживление Бортко.
— Господа, господа, объятия и все личные дела, пожалуйста, потом. Сейчас я обращу ваше драгоценное внимание вот на что: только тут, — Бортко обвел рукой некий круг, очерчивая пространство, в котором велся бой, — находится трое покойников, те, о которых мы точно знаем, очень может быть, есть и еще. И раненых с огнестрельными ранениями, числом до пяти. Давайте разберемся с этим, если вы не возражаете.
Тоекуде вновь пришлось прибегнуть к помощи переводчика — Миши.
— Один из этих покойников — ваша работа, — бесстрастно сказал Тоекуда. — Уже одним меньше, верно? Остальные убиты бандитами, напавшими на лагерь экспедиции.
— Заявления мы вам напишем, — подхватил Михалыч, — без сомнения.
— А вы, значит, никакие не бандиты?
— Я командирован Токийским университетом и председателем национальной программы «Серое вещество». А это, — Тоекуда положил руку на плечо Михалыча, — начальник моей экспедиции, посланной на поиски реликтовых животных.
— Да, я уже слышал, мамонтов.
— Не только мамонтов…
— Есть и мамонты — два ископаемых трупа, вон там, — вмешался в разговор Андронов, — а есть и медведи, и что-то еще непонятное…
— Что значит — непонятное?
— Не понять: не зверь, не человек… На Коттуяхе видели следы.
— А документы у вас есть?
— Простите, на что документы? На зверолюдей? На них нет.
— Вы в командировке? Вы командировали этого человека?
— А-ааа… Конечно, вот!
Тоекуда мгновенно извлек из кейса какие-то усеянные печатями, жуткого вида документы на бланках.
— Ага… А с другими членами экспедиции вы заключали договор?
— Я заключал, — вставил Михалыч. — Это уже моя задача.
— И эти договоры уже составлены? Их можно посмотреть?
— Можно, в Карске…
Не округли Михалыч глаза так честно — Ведмедь наверняка поверил бы.
— Ну и какие у вас планы?
— В зависимости от результатов экспедиции…
— Кроме следов — есть результаты? — повернулся к Михалычу Бортко.
— Вам же говорили — вон, две туши мамонтов ледникового периода…
— А я думал, преувеличивает мой сотрудничек, — протянул Бортко, указывая на Павла.
— Нет, скорее преуменьшил. Мамонтов точно два, и один начал изрядно разлагаться. А может быть, есть и еще. Ну, и что будете делать?
— Зависит от воли начальства…
Поощряемый кивком Бортко, Тоекуда заметил солидно:
— Необходимо извлечь хотя бы того мамонта, который начал разлагаться.
— И хотите увезти его в Японию… Я правильно понимаю?
— Совершенно неправильно. Мамонт — достояние международной общественности. Когда его извлекут и удалят сгнившие части, его будут изучать люди из дюжины стран. А чучело мы потом выставим в нескольких крупнейших музеях мира.
— Ну хорошо… А вся эта частная война, как ее прикажете понимать?!
— Оружие у нас или свое, или куплено официально. И документы на него есть. А насчет тех, кто на нас напал, тот пускай и отвечает сам.
— Резонно. А как насчет тех, кто здесь воевал с этими, с людьми Чижикова?
— Вы имеете в виду Агентство космических дел? Простите, вот еще один договор. — И Тоекуда действительно извлек из кейса и передал Бортко бланк договора. — То, как они решают вопросы приобретения и ношения оружия и прочие, согласитесь, не мои проблемы. Но я прошу вас поговорить с руководителем агентства.
— А вам, — очень официально обратился Тоекуда к Михалычу, — вам надлежит немедленно приступить к раскопкам и подготовке мамонта к транспортировке.
— Слушаюсь, — так же сухо ответил Михалыч.
— То есть вы предлагаете своих наемников из этого агентства так сказать, в качестве вершителей правосудия? Я правильно вас понимаю? — проявил Бортко редкое умение говорить о том, о чем совсем не хочет собеседник.
— Не в качестве вершителей, — мягко поправил Тоекуда, — а в качестве помощников правосудия. В конце концов, эти люди могут дать показания о том, что видели и слышали…
— И что делали, как я понимаю? — проявлял Бортко все те же качества.
— Несомненно, и что делали, — кротко согласился Тоекуда.
— А рассказанное вашими людьми, — веско закончил Бортко, — мы сравним с тем, что нам расскажут, например, эти два молодых человека. Судя по всему, они как раз идут, чтобы давать показания.
Действительно, Саня Ермолов и Саня Харев шли давать показания, сопровождаемые почти двухметровым мальчиком. А Витька Ленькин загребал сапогами землю и вид имел такой, словно не он шел, а его вели или даже, может быть, тащили.
— Господин майор! Прошу вас арестовать этого сомнительного человека и этого иностранца!
Ведмедю явно стало интересно:
— А на каком основании?
— Как присвоивших труп мамонта и… — тут Ермолов изрядно потужился, даже немного покряхтел от интеллектуального усилия, — как стремящихся нанести ущерб государственным интересам Российской Федерации.
Михалыч раскрыл было рот… Бортко сделал неуловимо быстрый жест, и Михалыч, как ни странно, заткнулся.
Бортко повернулся к Ермолову, и его лик выразил такое сочувствие, такое проникновенное желание помочь, что у людей поумнее одно это вызвало бы желание немедленно убежать подальше.
— Ага, ага, присвоение, да?! Так это, значит, ваш мамонт, я правильно понял?
— Да, его нашла наша экспедиция. Мы имеем на него право!
— Ага. Вы разводили мамонтов?
— Нет же, их живых больше нет, мы нашли…
— Ага… Вы застрелили мамонта? Нашли мамонта? Заполевали? Как будет точнее?
— Мы нашли…
Харев высказывался точнее Ермолова:
— Экспедиция Школьного университета нашла ископаемый труп мамонта. Мы хотели использовать его для нужд учебного процесса, но отсутствие средств заставило нас привлечь японский капитал.
— Ага, — развлекался Бортко. — А вы, значит, — обернулся он к Тоекуде, — вы и есть японский капитал?
— Я и есть. И я хотел бы сделать вам официальное заявление…
— Сейчас и сделаете. Так, значит, вы привлекли господина Тоекуду. Простите, а контракт у вас с ним подписан?
— Контракт у Чижикова, в Карске. Этот контракт был нарушен господином Тоекудой, который вошел в преступные отношения с господином Андреевым с целью попытки похищения мамонта. Я прошу еще раз арестовать этих преступников.
Лик Бортко излучал почти небесную кротость.
— Простите, а когда вы отыскали этого мамонта? Судя по запаху, давненько.
— Мамонта нашли в прошлом году. Сейчас мы были должны…
— Ага, ага! Скажите, а почему не было нигде и никакого сообщения о том, что была сделана такая находка?
— Ну-у. Ажиотаж, понимаете, нежелание привлекать внимание разного рода авантюристов, в том числе международных.
И при последних словах Саня Харев неодобрительно покосился в сторону Михалыча. Тот гадостно, ехидно ухмылялся, но не произносил ни слова.
— Ага. Но вы ведь не известили и никакие научные учреждения, ни в России, ни за рубежом. Никто не слышал об этом мамонте. Или вы считаете, что руководство Академии наук — это тоже шайка аферистов?
— Но ведь есть же такая вещь, как приоритет! Мы сделали уникальное открытие! Так почему мы должны были кому-то его отдавать!
— Ага, ага. То есть вы считали, что мамонта должны извлечь именно вы сами? Ваша фирма?
— Что вы имеете в виду под фирмой? — позеленел Харев от бешенства.
— Как отвечает на такие вопросы мой старинный приятель из Одесского угрозыска, «что имею, то и введу» (физиономия Харева приобрела свекольный оттенок). А имел я ввиду экспедицию Школьного университета. Я не ошибся? Все верно?
Харев кивнул.
— Ну так, значит, вы полагали, что именно вы должны извлечь из земли мамонта?
— А разве это нарушение закона?!
— Ну что вы. До нарушения закона мы еще дойдем, уверяю вас. А пока я хотел бы кое-что понять. Вот ваша экспедиция оставила этот труп мамонта на месте находки. Вы просто не смогли его вынуть отсюда, изучить и вывезти? Я правильно понимаю?
— Пока правильно.
— А если бы ваша экспедиция обратилась к властям и в ту же Академию наук, как вы полагаете, нашлись бы средства для извлечения и для транспортировки?
Харев как воды в рот набрал.
— То есть вы, чтобы сохранить этот самый… этот… — Бортко защелкал в воздухе пальцами.
— При-о-ри-тет, — по слогам подсказал Михалыч самым шелковым голосом. Харев и Ермолов кинули на него злобные взгляды.
— Во-во… Приоритет. Чтоб сохранить приоритет, вы согласны были, чтобы уникальный труп валялся и разлагался. Чтобы вам сохранить приоритет, то ничего страшного, пусть себе мамонт здесь валяется и воняет?! Я правильно излагаю?
— Вы извращаете наши слова, — твердо заявил вдруг Харев.
— Все это решал Чижиков! — брякнул вдруг Ермолов сплеча.
— Кстати, а разве приоритет зависит от того, кто привезет труп мамонта в город? — внезапно спросил Бортко, повернувшись к Михалычу.
— Разумеется, нет, — поморщился тот. — Приоритет — это сведения о том, кто нашел и кто первым изучил. И все.
— Ага… Значит, сокрытие находки могло иметь другие цели? — задушевно спросил Бортко.
Оставалось еще раз удивиться его незаурядному умению вести беседу — Бортко ухитрился обратиться как бы одновременно и к Хареву, и к Михалычу. Михалыч не произнес ни звука, но улыбался так, что даже Витьке Ленькину захотелось его задушить.
— Ни слова больше не скажу без своего адвоката, — так же твердо заявил Харев.
— Все это решал Чижиков! — сказал, как отрезал, Ермолов. — Вот ему и задавайте все вопросы! А мы что? Мы кто? Мы — подай-принеси, мальчики на побегушках…
— Ага, ага. Я бы охотно спросил кое о чем господина Чижикова, определенно спросил бы. Но вот, к сожалению, сделать этого я никак не могу. Никак. Потому что господин Чижиков третий день пребывает в жесточайшем запое. В таком, что вопросов моих он просто-напросто не в силах будет понять. Вы знаете, что такое запой? — обратился к Ермолову Бортко.
Ермолов оскорбленно промолчал.
— Тогда вопросы надо задавать господину Акулову! Он заместитель по всем вопросам!
— Но его, как я заметил, здесь нет? А где он, господин Акулов? Вы не могли бы подсказать?
— Акулов пропал во время преследования Миши, — оживился Харев, мгновенно забыв обещание — ни слова не сказать вне общества адвоката. — Этот человек убил нашего товарища, и этому есть множество свидетелей! Акулов побежал за ним и пропал! Наверное, Миша его тоже убил!
— А кто этот Миша, простите?
— Я же вам… — влез было Павел в беседу, но Бортко пресек его буквально одним жестом.
— Павел, лучше б ты сейчас сходил… Ага. Он и сам сюда идет, что характерно. Простите, вы и есть Миша Будкин? Оч-чень, оч-чень интересно! Скажите, а зачем вы убили Вовку Акулова, а? Убивать нехорошо.
Миша издал неопределенный звук и начал на глазах синеть. Бортко наблюдал с любопытством.
— Я вовсе…
— Ну, ну… Так где Акулов, говорите?
Бортко поощрил его жестом, и Миша, к удивлению собравшихся, вдруг очень густо покраснел.
— Акулов работает. То есть живет. В общем, он стал женой… ну то есть пидором…
Ермолов двинулся на него с оскаленным лицом, вытянув руку со скрюченными пальцами. Наткнулся на взгляд Бортко и остановился, переводя дыхание.
— Так-так, Миша, можно подробнее?
— Нас захватили зверолюди. Такие дикие, мохнатые. Вот их ребята все видели — и Костя, и Фома, и Гарик, и Вадим. И товарищ полковник с товарищем старшим лейтенантом. Ну вот, один самец — такой большой, мохнатый. Он и того…
— В смысле, вступил с Акуловым…
— И еще как вступил…
— И Акулов там до сих пор?
— А тот его не отпускает.
Покой нарушили совсем уж непристойные звуки, невозможные для хода следствия, — Михалыч дико, заливисто ржал, топая ногами о землю, приплясывая и ухая. Глядя на него, улыбнулся даже Тоекуда.
— Так, значит, для подтверждения ваших слов мне надо снять показания у алкоголика на второй стадии и у пассивного педераста из племени человекообезьян? — уточнил Бортко у Харева. — Ну спасибо вам, спасибо…
— Этот человек еще в лагере экспедиции зарезал Юру.
— Зарезал, было дело?
— Было. Когда я караулил лагерь, а они лагерь захватили, меня связали и держали сутки связанным. Пришлось убить при побеге.
— Миша, тебя там били? — сразу вмешался Михалыч.
— Конечно.
— Медицинский осмотр ты пройдешь, и свидетельство изволь выписать.
— Да уже сколько времени…
— Сильно избит! — рявкнул Михалыч. — Остались на тебе следы, запомни это!
— Ладно, все это потом. — Бортко повернулся к Тоекуде: — Вы готовы сделать заявление?
— Конесно… Но луссе я буду агрисски…
— Ну давайте по-английски.
— Делаю официальное заявление. Господин Чижиков обещал продать мне живого мамонта. Подчеркиваю — живого. Он уверял меня, что знает место, где живут такие мамонты. Вот контракт.
Тоекуда мгновенно извлек бумагу и подал ее Ведмедю.
— Но это же ксерокс!
— Конечно. В дороге могли быть какие угодно случайности. В Карске вы увидите и подлинник.
— А значит, такие вот трупы для вас не представляют интереса?
— Нет, очень даже представляют. Настолько, что я даже готов купить этот труп и заплатить за него миллион долларов. — При переводе этих слов все «чижики» синхронно вскинули головы, а в глазах у Харева с Ермоловым словно бы полыхнул желтый, несколько безумный огонь. — Причем я берусь организовать изучение трупа и привлеку к этому нескольких российских ученых, которых я очень уважаю. И я обязуюсь подписать контракт на изучение второго трупа и на организацию серьезной международной экспедиции.
— Вы готовы подписать договор с властями?
— Да, готов. Но не со всякими властями. С Простатитовом я буду подписывать разве что рождественские открытки. А на извлечение именно этого слона есть начальник моей экспедиции, вот его люди. Контракт мы сейчас перепишем. Что еще нужно, простите?
— Это незаконно! — вякнул было Санька Харев.
— Хм… А Чижиков поступил законно? — повернулся к нему Бортко.
Харев замер со злой мордой.
— Кстати… Не мог бы я арендовать у вас один вертолет? Он нужен мне под вывоз мамонта.
— А вертолет не провоняет?
— Не провоняет, все гнилое мы отделим. А провоняет — оплачу ремонт.
— Гм… Это похоже на подкуп должностного лица.
— Еще больше это похоже на решение транспортной проблемы. А подписать контракт можно сейчас.
— У вас с собой что, канцелярия?!
— Конечно.
С улыбкой Тоекуда поднял кейс. Содержимого кейса не видели ни Михалыч, ни Бортко, но что там канцелярия, никто особенно не усомнился.
— Вы будете иметь неприятности, я вам это гарантирую, — отрывисто, зло заговорил вдруг Харев, трясясь, как в приступе падучей. — Вы нарушаете права государственного учреждения и интересы подданных России. Кроме того, вы коррумпированный тип, предоставляя государственный вертолет…
— Простите, а какую государственную… э-ээ… какую фирму представляете здесь вы? — задушевно спросил Бортко.
Михалыч захрюкал от радости, а Харев злобно замолчал.
— Вы готовы оформить документы на ведение работ, на организацию экспедиции от вашей ээ-эээ… фирмы? А провести экспедицию вы можете?
— Я не закончил официального сообщения, — мягко продолжил Ямиками. — Я сообщаю, что мне подсунули подложные документы, в том числе смонтированный видеофильм, с целью ввести меня в заблуждение. То есть совершен факт мошенничества, и я намерен подать в суд по этому факту. Если, конечно, Чижиков выйдет из запоя.
Тут уместно сообщить, что господин Тоекуда был убежден — в России алкоголиков к ответственности не привлекают, а запой смягчает обстоятельства даже предумышленного убийства.