Голос Генерального секретаря исчез, голос доктора Нельсона так и не появился; на этом, собственно, транскрипция почти и кончилась. Судя по последним словам врача и обрывкам больничных пересудов, Смит снова впал в транс. Было еще две записи. Первая: «
* * *
— Проголодалась? — Появившийся в гостиной Бен не собирался, похоже, предлагать ей для прочтения вторую, зажатую в руке стопку желтой бумаги.
— Жутко. Я готова съесть, что угодно.
— Лапша устроит? На уши.
Он вызвал такси, молча вывел Джилл на крышу и продолжал молчать весь путь до Александрии; здесь они пересели, причем Бен выбрал машину с балтиморским номером.
— Вот теперь можно и поговорить, — облегченно вздохнул он, задав робопилоту адрес: Хейгерстаун, штат Мэриленд.
— К чему вся эта таинственность?
— Милль пардон, мадам. Не то чтобы я знал, что квартиру прослушивают, но ведь если в такие игры могу играть я, кто же им-то помешает? Так же я, собственно, не думаю, чтобы в том, вызванном на дом такси, были уши, но чем черт не шутит — в Спешел Сервис ребята ушлые. Зато уж эта машина… — он любовно похлопал по сидению. — Ну не могут же они в каждое такси посадить по жучку. Выбирая случайным образом, обеспечиваешь себе почти полную безопасность.
Джилл поежилась.
— Бен, ты же не думаешь, что эти люди… — она потерянно замолкла.
— Еще как думаю! Ты же читала мою колонку. Я сдал текст уже девять часов назад. Неужели наше драгоценное правительство так вот позволит лягать себя в брюхо и не примет ответных мер?
— Да ты же всегда задирался с этим правительством.
— И кого это особенно колебало? На этот раз все значительно серьезнее — я прямо обвинил наших красавцев, что они держат под замком политзаключенного. Правительство, Джилл, это живой организм, и, подобно любому другому организму, оно обладает инстинктом самосохранения. Ты его лягнешь — оно тебя укусит. Все, что было раньше, это так, щекотка, а на этот раз я им действительно врезал. Не надо было только тебя впутывать, — понуро добавил он.
— А я ничего не боюсь. Во всяком случае, с того момента, как вернула тебе эту штуку.
— Ты близко связана со мной. Вполне достаточная причина для крупных неприятностей, если пойдет беспредел.
Джилл растерянно смолкла. Сама мысль, что она — она, в жизни своей не испытывавшая ничего худшего, чем родительский шлепок, готовая расплакаться от случайного резкого слова — подвергается самой настоящей опасности, мысль эта казалась дикой, невероятной. Конечно же, работая в больнице, она насмотрелась на последствия жестокости и насилия, но разве может такое случиться с ней, с ней самой?
Машина пошла на посадку.
— Бен? — нарушила молчание Джилл. — Ну а если он умрет? Что тогда будет?
— Как? — нахмурился Бен. — Очень хороший вопрос. Если других вопросов нет, урок закончен, можете идти домой.
— Перестань, Бен, я же не шучу.
— Хм-м… Знаешь, Джилл, я ведь из-за этого вопроса несколько уже ночей не сплю. Вот тебе лучший мой ответ: после смерти Смита все его права на Марс исчезнут. Возможно, колонисты, привезенные «Чемпионом», заявят свои права — правительство наверняка договорилось с ними на этот счет заранее. «Чемпион» принадлежит Федерации, но не исключено, что по смыслу заключенной с колонистами сделки все ниточки окажутся в руках Генерального секретаря Дугласа лично. Это поможет ему удержаться у власти, и надолго. Второй, столь же возможный вариант — смерть Смита ровно ничего не изменит.
— Как это? Почему?
— Мы исходили из применимости ларкинского решения, а ведь это еще бабка надвое сказала. Луна была необитаема, а Марс — обитаем. Марсианами. Конечно же, в юридическом смысле марсиане все равно что не существуют, но это пока. Верховный суд присмотрится к политической ситуации, поскребет свою коллегиальную лысину, а потом возьмет да и решит, что прилет людей на обитаемую планету не влечет никаких правовых последствий. В каковом случае обо всех марсианских правах нужно будет договариваться с марсианами.
— Бен, но ведь так оно и есть, иначе и быть не может. Сама мысль, чтобы одному человеку принадлежала целая планета… бред какой-то.
— Только не скажи этого адвокату; в программу каждого юрфака входит обязательный курс по оцеживанию комаров и поглощению верблюдов. Кроме того, есть прецедент. В пятнадцатом веке папа римский передал все западное полушарие Испании и Португалии, нимало не заботясь, что упомянутая недвижимость была уже занята индейцами, у которых, как ни кинь, были свои традиции, законы и имущественные права. И ведь это щедрое дарение не оказалось фикцией. Ты посмотри на карту, в каких странах говорят по-испански, а в каких — по-португальски.
— Да, но… Бен, сейчас же не пятнадцатый век.
— А юристам это до лампочки. Если Верховный суд решит, что здесь применим прецедент Ларкина, Смит получит возможность раздавать концессии стоимостью во многие миллионы, а скорее — во многие миллиарды. Ну а если его права будут переданы правительству, тут уж порезвится Генеральный секретарь Дуглас.
— Не понимаю, Бен, зачем человеку такая огромная власть?
— Ты спроси еще, зачем мотылек летит на пламя. Но ведь есть еще и личное состояние Смита, оно немногим менее важно, чем его положение самодержца марсианского. Скваттерские права еще нуждаются в подтверждении Верховным судом, но вряд ли кто-либо может отобрать у него патент по лайловскому двигателю и тот самый пакет «Лунар Энтерпрайзес». И что же будет, если Смит умрет? Конечно же, набежит сразу миллион двоюродных братьев и троюродных племянников, но «Сайенс Фаундейшн» уже многие годы успешно гоняет этих жадных паразитов. Так что, если Смит умрет, не оставив завещания, его деньги достанутся правительству.
— Какому? Федерации или Соединенных Штатов?
— Еще один вопрос без очевидного ответа. Родители Смита происходят из двух различных стран Федерации, сам он родился вне ее территории… а ведь для некоторых людей очень важно, кто именно будет голосовать этими акциями, кто будет выдавать лицензии по патентам. И это не будет Смит, ни в коем разе, ведь ему не отличить доверенность на голосование от проездного билета. Скорее всего, все права достанутся тому, кто сумеет первым зацепить твоего марсианина и не выпустить его из рук. Вряд ли Ллойд застрахует его жизнь, слишком большой риск.
— Несмышленыш он несчастный.
* * *
Хейгестаунский ресторан располагался «на природе» — столики, разбросанные по спадающей к озеру лужайке, еще несколько столиков в ветвях трех исполинских деревьев. Джилл загорелась поужинать на дереве, но Бен сунул метрдотелю в лапу, попросил перетащить один из столиков к самой воде и поставить рядом с ним стереоящик.
— Бен, — надулась Джилл, — ну чего, спрашивается, нам платить здешние дикие цены, если мы не полезем на дерево, да к тому же еще будем терпеть соседство этой жуткой говорилки?
— Терпение, маленькая, терпение. Столики на деревьях оборудованы микрофонами — по необходимости, чтобы делать заказ. А наш официант безо всяких хитростей вытащил его из общей кучи. Что касается второй твоей претензии, питаться в тишине — очень не по-американски. Кроме того, этот галдеж затруднит работу с направленным микрофоном, в случае, если нас все-таки выследили легавые мистера Дугласа.
— Ты что, серьезно этого боишься? — Джилл поежилась. — Знаешь, Бен, я все больше убеждаюсь, что не создана для преступной жизни.
— Чушь, она же по совместительству плешь. Когда я занимался скандалом с «Дженерал Синтетикс», то никогда не спал две ночи подряд в одном месте. Да что там, я даже не ел ничего, кроме консервов и яиц вкрутую. Стерпится, лапа, слюбится. К тому же такая обстановка стимулирует обмен веществ.
— Не нужно мне никакой стимуляции. Все, что мне нужно, это один-единственный пожилой и богатый пациент.
— Так ты что, не выйдешь за меня?
— Выйду, когда будущий мой муж откинет копыта. А может, я настолько разбогатею, что попросту возьму тебя в дом, вроде как драного помоечного кота.
— Во, мысль. Давай прямо сегодня и начнем.
— Сперва пусть он откинет копыта.
Неожиданно ящик, немилосердно молотивший по их барабанным перепонкам, заглох.
— NWNW, — провозгласила заполнившая весь его объем голова ведущего, — Нью Уорлд Нетуоркс и наш спонсор компания мальтузианские ириски «Умница» имеют честь предложить вашему вниманию историческое сообщение Правительства Федерации. Не забывайте, сестренки, что каждая умница пользуется «Умницей». Всегда при себе, приятна на вкус, стопроцентная гарантия результата или точнее — ха-ха-ха — отсутствия результата. Отпускается без рецепта в соответствии с законом тысяча триста двенадцать. К чему рисковать, применяя допотопные, антиэстетичные, вредные способы? Зачем терять его любовь и уважение?
Смазливый, с волчьей ухмылочкой ведущий скосился куда-то в сторону и торопливо закончил:
— Счастлив представить вам Умницу, которая в свою очередь уступит место Генеральному секретарю.
В ящике появилась девица, настолько чувственная и соблазнительная, что сравнение этого высокого артистизма с жалкой местной самодеятельностью неизбежно должно было вызвать у любого мужчины приступ острой зависти.
— А вот я, — постельным голосом сообщила Умница, — только «Умницей» и пользуюсь.
Она томно потянулась, еще сильнее обозначив самые умные свои части, вильнула частью сообразительной и растворилась. Оркестр грянул «Да здравствует мир во всем мире».
— А вот ты, — поинтересовался Бен, — ты пользуешься «Умницей»?
— Не твое собачье дело, — ощетинилась Джилл. — Эти конфетки — знахарское снадобье, — добавила она. — И с чего ты вдруг решил, что я в чем-нибудь таком нуждаюсь?
Какстон не успел ответить, в ящике возникла по-отечески благодушная физиономия Генерального секретаря Дугласа.
— Друзья мои, — начал он, — дорогие мои сограждане. Сегодня на мою долю выпала величайшая честь. Такое бывает только раз в жизни. Триумфальное возвращение «Чемпиона», проторившего широкую дорогу к далеким… — Далее граждане Земли были поздравлены на предмет первого успешного контакта с другой планетой, другой разумной расой. Из речи Дугласа неким неявным образом вытекало, что контакт этот — личное достижение каждого из слушателей, что возглавить экспедицию мог любой из них, не будь оный слушатель позарез занят другой, ничуть не менее важной работой. И что сам он, Генеральный секретарь Дуглас, не более чем скромный исполнитель воли своих сограждан. Ничто из этого не говорилось прямо, в лоб, но общий смысл речи сводился к тому, что ты, драгоценный слушатель, ничем не хуже любого из окружающих и даже получше многих из них и что старина Джо Дуглас олицетворяет собой такого вот заурядного человека с улицы, вроде тебя. Сбитый на сторону галстук, малость всклокоченные волосы — все это явно свидетельствовало о близости к народу.
Интересно, думал Бен, кто же ему все это написал? Ведь не иначе Джим Санфорт — он лучший в Дугласовой команде специалист по подбору эмоционально заряженных прилагательных, способных одновременно и приятно щекотать слушателю самолюбие, и приводить его в умиротворенное состояние. Прежде чем удариться в политику, Джим делал рекламные ролики, так что угрызений совести у него не бывает — нечему там угрызаться. Ну вот, этот пассаж насчет «руки, что качает колыбель», это точно его работа. Джим способен конфеткой заманить малолетнюю девчонку в кусты.
— Да выключи ты ради Бога, — взмолилась Джилл.
— Тише, лапа, тише. Это стоит послушать.
— …таким образом, друзья мои, я имею честь представить вашему вниманию еще одного нашего гражданина, Валентайна Майкла Смита, Человека с Марса. Майкл, мы все знаем, что ты устал и чувствуешь себя неважно, но все-таки не откажешься ли ты сказать пару слов миллионам своих друзей?
Теперь перед зрителями предстал человек, сидящий в инвалидном кресле. С одной стороны над ним навис Дуглас, с другой стояла медсестра — чопорная, накрахмаленная и весьма фотогеничная.
Джилл ахнула.
— Да тише ты, — зашикал Бен.
Гладкое, младенческое лицо человека расплылось в робкой улыбке, он посмотрел прямо на зрителей и сказал:
— Привет, ребята. Вы извините, что я не встаю, сил еще мало.
Говорил человек с заметным трудом, в какой-то момент медсестра нагнулась и пощупала его пульс.
Отвечая на вопросы Дугласа, он выразил свое восхищение капитаном ван Тромпом и его героическим экипажем, поблагодарил за свое спасение всех, в нем участвовавших, а заодно и не участвовавших, сообщил, что весь марсианский народ в восторге от контакта с землянами и что сам он, Смит, надеется внести свой скромный вклад в установление прочных и дружественных отношений между двумя в равной степени родными ему племенами.
Тут вмешалась сестра, но Дуглас ласково ее отодвинул и сказал:
— Майк, а хватит у тебя сил ответить еще на один вопрос?
— Конечно, мистер Дуглас, если только я сумею на него ответить.
— Майк? А тебе нравятся наши земные девушки?
— Ну!
На младенческом лице отразились экстаз и благоговение, оно заметно порозовело. Теперь в кадре снова появились голова и плечи Генерального секретаря.
— Майк просил меня передать, — голос Дугласа звучал мягко, по-отечески, — что он скоро встретится с вами опять, при первой же возможности. Сами понимаете, нужно человеку поднакачать мышцы. На той неделе, если врачи позволят.
На этой оптимистической ноте передача закончилась, дальше пошла пьеска про все те же ириски «Умница». Из развития сюжета ясно следовало, что у девушки, которая ими не пользуется, голова хрящом поросла, а в постели она — колода бесчувственная. Встретив такую на улице, мужчины шарахаются на другую сторону, не считаясь с риском для собственной жизни.
Бен пощелкал переключателем программ, выключил ящик совсем и повернулся к Джил л.
— Ну что ж, — уныло сказал он. — Подготовленную на завтра колонку можно выкинуть. Дуглас его во как держит.
— Бен!
— Чего еще?
— Это не Смит!
— Да? И ты в этом уверена?
— С виду, конечно же, похож. Но все равно это не тот человек, которого я видела в охраняемой палате.
Бен возразил, что Смита видели уже десятки людей — охранники, врачи, санитары и фельдшеры, капитан ван Тромп и вся его команда, да мало ли кто еще. Совершенно неизбежно многие из этих людей смотрели сегодня передачу, правительство должно было считаться с возможностью, что кто-то догадается о подмене. Они не могли действовать так грубо и нагло — слишком велик риск.
Джилл не оспаривала эти аргументы, она просто надула губы и стояла на своем: это не тот человек, который был в палате. В конце концов она раздраженно махнула рукой.
— Ну и оставайся при своем драгоценном мнении! Мужчины!
— Джилл, ну что ты…
— Отвези меня, пожалуйста, домой.
Бен уныло поплелся за такси. Он взял машину не около ресторана, а через улицу, на посадочной площадке гостиницы. От Джилл веяло холодом, как из погреба. После нескольких безуспешных попыток завязать разговор Бен вытащил транскрипции подслушанных разговоров и углубился в их чтение. Потом он задумался и осторожно позвал:
— Джилл?
— Я вас слушаю, мистер Какстон.
— Я тебе такого «мистера» дам! Слышь, Джилл, я должен извиниться. Ты совершенно права.
— И что же подвигло тебя на такое гениальное умозаключение?
— Вот это. — Бен хлопнул свернутыми в трубочку листами по ладони. — Да и не мог Смит так измениться за один какой-то день. Во время этого телевизионного разговорчика он неизбежно должен был сорваться… ну а потом, как это у него принято — транс.
— Я очень рада, что ты, наконец, узрел то, что прямо в глаза лезло.