Вонь в машине усиливалась, будто где-то рядом горела старая шерсть. Джуд тоже горел. Дым шел уже из обоих рукавов и из-под воротника. Он стиснул зубы, но крик все равно вырывался наружу. Он всегда знал, что погибнет именно так: в огне. Он всегда знал, что гнев способен воспламеняться и его опасно держать под давлением, а Джуд всю жизнь только и делал, что сдерживал свой гнев.
Черный «мустанг» несся по бесконечным черным дорогам, черный дым валил из-под капота, обволакивал окна, так что Джуд почти ничего не видел. Глаза жгло, текли слезы, окончательно лишая его зрения. Но это не важно. Ему не нужно знать, куда он едет. Он вдавил педаль газа в пол.
Джуд дернулся и проснулся с ощущением, будто его лицо пылает. Он лежал на боку, поджав под себя правую руку. Когда он сел на постели, то понял, что рука онемела. Сон закончился, однако запах гари остался. Или это запах паленых волос? Он осмотрел себя, наполовину уверенный, что одет в черный костюм, как во сне. Но нет, он все еще был в своем старом банном халате.
Костюм. Вот ключ ко всему. Нужно просто перепродать его кому-нибудь – костюм, а вместе с ним и призрак. Это было так очевидно, что Джуд не мог понять, почему эта мысль так долго не приходила ему в голову. Кто-нибудь обязательно пожелает купить костюм. Может быть, многие пожелают. Он сам видел, как из-за барабанных палочек, брошенных в зрительный зал, фанаты пинали друг друга, кусали и царапали. Неужели им не захочется приобрести призрак из дома самого Джуда Койна? Он сбудет этот костюм какому-нибудь злополучному придурку, и призраку придется убраться отсюда. Что случится с покупателем потом, Джуда не волновало. Сейчас его главная забота – спасение жизни, своей и Джорджии.
Он медленно поднялся, размял правую руку. Кровообращение восстанавливалось, о чем свидетельствовало неприятное покалывание под кожей. Скоро оно перерастет в нешуточную боль.
Свет изменился, передвинулся на другую сторону комнаты; бледный и слабый, он с трудом проникал сквозь тюлевые занавески. Сколько он проспал? Трудно сказать.
Мерзкий запах, смрад горелой ткани или шерсти, выманил его из спальни, через темную переднюю и кухню привел в кладовку. Дверь на задний двор была распахнута. Во дворе стояла Джорджия. Она выглядела совершенно окоченевшей в своей тонкой джинсовой куртке и футболке, которые оставляли открытым ее гладкий белый живот. В левой руке Джорджия держала щипцы. Ее дыхание висело в холодном воздухе облачками пара.
– Не знаю, что ты готовишь, но у тебя явно ни фига не получается, – сказал Джуд, разгоняя рукой дым.
– Я не готовлю, – ответила Джорджия и улыбнулась ему гордой, вызывающей улыбкой. Она вдруг показалась Джуду такой красивой, что у него защемило сердце. Он смотрел на ее белую шею, ямку между ключицами, на изящную линию самих ключиц. – Я поняла, что нужно сделать. Я поняла, как прогнать призрак.
– Ну и что нужно сделать? – поинтересовался Джуд. Она поворошила щипцами в костре и подняла их, демонстрируя горящую черную тряпку.
– Надо сжечь костюм, – сказала она. – И я его сожгла.
Через час спустились сумерки. Джуд сидел в студии и смотрел, как с неба стекают последние лоскуты света. У него на коленях лежала гитара. Ему нужно было подумать, а гитара и мыслительный процесс отлично сочетались.
Он сидел в кресле лицом к окну, выходившему на сарай с гаражом, собачий загон и голые деревья за ними. Окно оставалось чуть приоткрытым, струя воздуха холодила кожу. Джуд не возражал. В доме было не многим теплее, чем на улице, а он нуждался в свежем воздухе. Джуд с благодарностью вдыхал октябрьский аромат яблок-падалиц и прелой листвы, ласкавший его ноздри после отравления выхлопными газами. Даже душ и смена одежды не избавили его от ощущения, что он весь провонял угаром.
Дверь находилась у него за спиной, он не мог ее видеть, но отражение в зеркале сказало ему, что в студию входит Джорджия. В каждой руке она держала по бокалу красного вина. Забинтованный палец мешал ей; когда она опускалась на колени рядом с креслом Джуда, немного вина расплескалось. Она слизнула капли с руки и поставила один бокал перед Джудом, на колонку у его ног.
– Все, больше он не вернется, – произнесла она. – Этот покойник. Могу поспорить. Нет костюма, нет и привидения. Я просто гений. И вообще, от этой мерзкой тряпки в любом случае нужно было избавиться. Пришлось завернуть ее в два мусорных мешка, и все равно меня чуть не вырвало, пока я несла ее во двор.
У Джуда в голове вертелись слова: «Старик хотел, чтобы ты сделала это». Но он промолчал. Она расстроится, а дело сделано и ничего уже не изменить.
Джорджия прищурилась, глядя на него. Должно быть, его мысли слишком явно отразились на лице, потому что она спросила: Он вернется?
Когда Джуд не ответил, она придвинулась к нему и заговорила снова, тихо и напряженно:
– Тогда давай уедем, а? Снимем номер где-нибудь в городе и уберемся отсюда к черту.
Он обдумывал ее предложение, с трудом подбирая слова для ответа. Наконец он произнес:
– Не думаю, что побег поможет. Старику не нужен дом. Ему нужен я.
Он сказал правду. Но не полную. Остальное было слишком сложно выразить словами. Джуд не мог избавиться от мысли, что все случившееся имело некую цель. Цель, известную лишь покойному Крэддоку. В уме всплыли слова «психологические операции», и Джуда пробрала дрожь. Он снова задумался: не старается ли призрак выгнать его из дома, а если так, то зачем? Может быть, дом или что-то, находящееся в доме, давало Джуду преимущество? Что бы это могло быть, гадал он.
– А ты не считаешь, что тебе нужно уехать? – спросил он у Джорджии.
– Ты сегодня чуть не погиб, – просто ответила она. – Не знаю, что с тобой происходит, но я одна никуда не поеду. И я с тебя больше глаз не спущу. К тому же твой призрак мне пока еще ничего не сделал. Наверное, ему до меня не добраться.
Но Джуд видел, как Крэддок нашептывал ей на ухо свои внушения. Он видел зачарованный взгляд Джорджии, когда мертвец раскачивал у нее перед глазами бритву на цепочке. И он не забыл голос Джессики Прайс в телефонной трубке, ее ленивые ядовитые фразы с провинциальным акцентом: «Тебе не жить, как не жить тем, кто рядом с тобой».
Крэддок может добраться до Джорджии. Она должна уехать. Теперь Джуд понимал это со всей отчетливостью – и все же мысль о том, что ее не будет рядом, что придется в одиночестве просыпаться по ночам и видеть во тьме склонившегося над ним покойника, ужаснула его. Ему показалось, что, если Джорджия уйдет от него, с ней исчезнет и то немногое, что осталось от его самообладания. Джуд не знал, вынесет ли он без нее мрак и безмолвие ночи… Он понял, как ему необходима помощь, и это осознание пришло столь внезапно, что у него на миг сильно закружилась голова. Такое головокружение должен испытывать боящийся высоты человек, глядя на уносящуюся из-под ног землю, пока его, беспомощного, швыряет в небо «чертово колесо».
– Как же Дэнни? – напомнил Джуд. Собственный голос казался сиплым и чужим. Джуд откашлялся, прочищая горло. – Дэнни счел его опасным.
– И что призрак сделал с Дэнни? Дэнни увидел что-то, испугался и убежал. Но с ним ничего не случилось.
– Призрак ничего ему не сделал, но из этого не следует, что он не может ничего сделать. Вспомни, что произошло сегодня.
С этим Джорджия согласилась. Она допила вино одним глотком и подняла на Джуда блестящие вопрошающие глаза.
– Ты поклянешься, что не сам пошел в гараж и не хотел отравиться газом? Поклянись, Джуд. Не сердись, что я спрашиваю. Мне нужно знать.
– Я похож на человека, склонного к самоубийству?
– Порой каждый человек испытывает склонность к самоубийству.
– Только не я.
– Каждый. Я тоже однажды пыталась. Таблетками. Бэмми нашла меня без сознания на полу ванной. У меня губы уже посинели. Я еле дышала. На третий день после окончания школы. А потом родители приехали ко мне в больницу, и отец сказал, что даже этого я не сумела сделать нормально.
– Ублюдок.
– Точно.
- Почему ты хотела умереть? Надеюсь, у тебя были серьезные причины.
– Потому что я занималась сексом с лучшим папиным другом. С тринадцати лет. Ему было за сорок, у него росла собственная дочь. О нас узнали. И его дочь узнала. Мы с ней дружили. Она сказала, что я сломала ей жизнь. Назвала меня шлюхой. – Джорджия держала бокал в левой руке и поворачивала его то одним боком, то другим, следя за игрой света на стекле. – Возражать ей было довольно трудно. Он дарил мне вещи, и я всегда брала их. Например, однажды он купил мне новый свитер и вложил в кармашек пятьдесят баксов. Сказал, чтобы я купила себе подходящие туфли. За это я позволяла ему трахать меня.
– Черт. Но это не повод умирать, – заметил Джуд. – Это повод убить того типа. Она засмеялась.
– Как его звали?
– Джордж Рюгер. Сейчас он продает подержанные автомобили в том самом городе. Глава местного комитета республиканцев.
– Когда снова буду в Джорджии, найду сукина сына и убью.
Она засмеялась снова.
– По крайней мере, как следует втопчу его задницу в землю, – заявил Джуд и сыграл первые такты из музыки к фильму «Грязные делишки».
Джорджия сняла с усилителя бокал, подняла его, чествуя Джуда, и отпила вина.
– Ты знаешь, что в тебе самое лучшее? – спросила она.
– Понятия не имею.
– Тебя ничто не смущает. То есть… я только что рассказала тебе все это, и ты не думаешь, что я… ну, не знаю. Испорченная. Безнадежно загубившая свою жизнь.
– Может, я так думаю, но мне наплевать.
– Тебе не наплевать, – возразила она и положила ладонь на его лодыжку. – И тебя ничто не шокирует.
Джуд промолчал. Он не сказал, что с самого первого взгляда, едва он увидел ее – в собачьем ошейнике, с губами, выкрашенными в белый цвет, как глазурь на торте, и всклокоченными волосами, – он почти догадался и о попытке самоубийства, и об отце, не обращавшем внимания на дочь, и о друге семьи, совратившем ее.
Джорджия спросила:
– А что случилось с тобой? Теперь твоя очередь. – Он высвободил ногу из ее пальцев.
– Что-то я не в настроении откровенничать. – Джуд бросил взгляд в окно. Ничто не напоминало о свете дня, кроме слабого, красновато-бронзового пятна за безлистными деревьями. Из стекла смотрело его полупрозрачное отражение – длинное лицо с впалыми щеками и косматой черной бородой, доходившей почти до груди. Призрак из пугающего видения.
После краткого молчания Джорджия снова заговорила:
– Расскажи мне о той женщине, что продала тебе привидение.
– Ее зовут Джессика Прайс. Она не просто продала мне привидение. Она хитростью заставила меня купить его.
– Понятно. А как она продала его? Через еВау?[21]
– Нет, через другой сайт, какой-то третьесортный клон. Выглядело все очень обыкновенно. Она подстроила все так, чтобы этот лот – костюм – выиграл именно я. – Джуд увидел по глазам Джорджии, что у нее созрел новый вопрос, и ответил прежде, чем она его задала: – Почему она это затеяла, я не знаю. Но мне кажется, что она не могла просто прислать костюм по почте. Я должен был согласиться вступить во владение им. В этом наверняка есть какой-то глубокий моральный смысл.
– Ага, – кивнула Джорджия. – Рекомендую тебе в дальнейшем пользоваться услугами только еВау. Там не обманут. – Она глотнула еще вина, облизнула губы, потом продолжала: – И все потому, что ее сестра покончила с собой? Почему она думает, что это из-за тебя? Может, ты написал что-то такое в одной из своих песен? Помнишь тот случай, когда один парень послушал Оззи Осборна и совершил самоубийство? Ты случайно никогда не пел, что самоубийство – это клево или что-то в этом роде?
– Нет. Как, впрочем, и Оззи.
– Тогда я не понимаю, почему она так зла на тебя. Вы были знакомы? С той умершей девушкой? Она писала тебе письма, была твоей фанаткой?
Он ответил:
– Она жила со мной некоторое время. Как ты.
– Как я? Ох.
– У меня для тебя большая новость, Джорджия. Я не был девственником, когда встретил тебя. – Его голос звучал сухо и отчужденно.
– И сколько она прожила с тобой?
– Не помню. Восемь или девять месяцев. В любом случае слишком долго.
Она обдумала его слова.
– Я живу с тобой как раз около девяти месяцев.
– Ну и что?
– Может, я тоже чересчур задержалась? Девять месяцев – это максимум? А потом пора искать свежую киску? Она была натуральной блондинкой, и ты решил, что неплохо бы завести брюнетку?
Он снял руки с гитары.
– Она была натуральной психопаткой, потому-то я и вышвырнул ее на улицу. И судя по всему, ей это не очень понравилось.
– Что значит «была психопаткой»?
– Это значит, что она была маниакально-депрессивна. В маниакальный период с ней было классно трахаться. А во время депрессии требовалось слишком много возни.
– То есть у нее были проблемы с психикой, а ты взял и выгнал ее?
– Я не подписывался держать ее за ручку до конца дней. И тебя нянчить я тоже не подписывался. Позволь мне сказать тебе кое-что, Джорджия. Если ты думаешь, что наша с тобой история закончится словами: «И жили они долго и счастливо», боюсь, ты перепутала сказки. – Еще не закончив, Джуд понял, что сумел обидеть ее и заставить уйти. Он неосознанно спровоцировал такой поворот разговора, теперь он понял это. В мозгу снова возникла мысль: если он ужалил ее достаточно сильно для того, чтобы побудить уйти – пусть ненадолго, всего лишь на ночь, на несколько часов, – это самое лучшее, что он сделал для нее.
– Как ее звали? Ту девушку, что убила себя?
Он чуть было не сказал «Анна», но вместо этого произнес:
– Флорида.
Джорджия быстро поднялась – так быстро, что покачнулась. Ему показалось даже, что она вот-вот упадет, и он мог бы протянуть руку и поддержать ее. Но он не сделал этого. Пусть ей будет больнее. Джорджия побледнела и неловко шагнула назад. Недоуменно и обиженно она смотрела на Джуда… и вдруг глаза ее блеснули, словно она наконец разглядела выражение его лица.
– Нет, – тихо выдохнула она. – Так легко ты от меня не избавишься. Можешь говорить все, что угодно. Я остаюсь, Джуд.
Она аккуратно поставила бокал, который до сих пор держала в руке, на край стола. Выходя из комнаты, она приостановилась в дверях, обернулась в сторону Джуда, но не смогла взглянуть ему в глаза.
– Я иду спать. Ты тоже приходи, – не попросила, а велела она.
Джуд открыл рот, но не нашел слов. Когда она вышла, он осторожно прислонил гитару к стене и встал. Пульс пустился вскачь, ноги ослабели; так проявлялось охватившее его чувство. Какое, он сразу не понял – настолько непривычным было для него чувство облегчения.
Джорджии не было. Это первое, что он осознал. Ее не было рядом с ним, а ночь еще не закончилась. Джуд выдохнул, и его дыхание повисло в спальне облаком белого пара. Он откинул простыню и встал с кровати, обхватив себя руками, чтобы справиться с ознобом.
То, что она бродит сейчас по дому, встревожило его. Спросонок голова была как ватная. В комнате стоял жуткий холод. Разумно предположить, что Джорджия отправилась проверить отопление, но Джуд знал, что это не так. Как и он, девушка спала плохо, ворочалась, бормотала во сне. Она могла проснуться и пойти смотреть телевизор, но и такое предположение Джуд быстро отмел.
Он чуть не выкрикнул ее имя, но потом передумал. А если она не ответит? Тогда его голос утонет в звенящей тишине. Нет. Никаких криков. Никакой спешки. Он чувствовал, что если бросится сейчас из спальни и начнет метаться по неосвещенному дому, зовя Джорджию, то непременно сорвется в панику. А еще его пугали темнота и тишина в спальне. Пугали настолько, что он боялся идти на поиски Джорджии. Боялся того, что ждет за дверью.
Эти смятенные размышления прервало какое-то урчание… звук мотора на холостом ходу. Джуд поднял глаза: потолок залила ледяная белизна – свет фар, идущий от подъездной дорожки. Вдалеке лаяли собаки.