Скалли задумалась. Наконец, она подняла голову и взглянула на Молдера:
– Думаю, что да. Но откуда здесь взяться электромагнитному полю, тем более такой мощности?
– Ты забыла про Филадельфийский эксперимент. Если это место действительно каким-то образом связано с опытами по переносу массы в сотни и тысячи тонн через пространство и время, то при этом вполне могут иметь место самые разнообразные побочные явления. Ну, например, один и тот же корабль, находящийся в разных временных фазах, начинает действовать как два полюса гигантского электромагнита. Несовпадение этих двух точек во времени и в пространстве может служить причиной возникновения разницы потенциалов, а вихревые кольца плазмы будут действовать как обмотка электромагнита. Вот тебе и аналог гигантского синхрофазотрона или ускорителя элементарных частиц! В конце концов, подобные эксперименты касаются самой структуры мироздания, а это уже область компетенции Господа Бога. Подозреваю, что тут способны проявиться такие силы, по сравнению с которыми атомная бомба покажется детской игрушкой…
– Что это вы тут говорили про атомную бомбу? – раздался голос Трондхай-ма. Шкипер тоже проснулся и выбрался из своего угла, и сейчас держал в руке осколок зеркала. – Это что, такая болезнь? И она происходит от действия радиации?
Скалли заметила, что руки Трондхайма слегка дрожали, а голос был сиплым и сорванным. Если вчера шкипер находился близко к истерике, то сейчас он поблек и побледнел – будто вместе со старением к нему пришли усталость и равнодушие.
– Скорее всего, радиация тут ни при чем, – осторожно ответил Молдер.
Но тут взгляд Трондхайма упал на Зигфрида, сидевшего на стуле со стянутыми за спиной и прикрученными к спинке руками. Пленный тоже не спал – глаза его были открыты и насмешливы.
– Смотрите! – в голосе Трондхайма слышался суеверный ужас – А он вовсе не постарел!
Действительно, Зигфрид выглядел точно так же, как и вчера, – молодой сильный парень с длинными светлыми волосами и наглыми водянистыми глазами. Скалли поднялась с кресла, подошла к пленному и внимательно осмотрела его лицо.
– Действительно, никаких изменений, – подытожила она. – Он и в самом деле ничуть не постарел. Значит, существует способ избежать этого.
– Так, – пробормотал Молдер, осматривавший потолок рубки. – А вот это очень интересно. Скалли! – позвал он.
– Что случилось, Призрак?
– Кажется, у меня возникла некая идея. Но нам придется совершить еще одну экспедицию в недра корабля. Трондхайм, ваша задача – проследить за пленным в наше отсутствие. Я думаю, мы вернемся через пару часов.
– А почему это вы уходите, а я остаюсь? – с подозрением спросил шкипер. – Может быть, лучше пойду я, а дежурить останется кто-нибудь другой?
Молдер глубоко вздохнул.
– Никто больше остаться не может, – успокаивающим тоном произнес он. – Скалли мне нужна как исследователь, а сторожить пленного лучше всего вам. Вы сильный мужчина, и уж от вас он никак не сбежит. Мы вернемся не более чем через пару часов – и, возможно, принесем ответ на вопрос, как остановить свалившуюся на нас напасть.
– Так что такое ты там увидел? – спросила Скалли, когда они спустились по внутренней лестнице на главную палубу.
Молдер помедлил с ответом, обшаривая лучом фонарика потолок и стены коридора.
– Видишь вот эту желтую трубу? – спросил наконец он. – Обрати внимание, в отличие от всех остальных она практически не проржавела!
Выкрашенная в желтый цвет труба действительно выделялась своим видом на общем фоне ржавых стен, облупленных трубопроводов и обвисших кабелей с полуистлевшей изоляцией. Она тянулась вдоль стены на уровне человеческого роста и уходила куда-то в темноту коридора.
– По этой трубе явно течет какая-то жидкость, – констатировал Молдер, прижав к трубе ладонь. – И эта жидкость препятствует сверхбыстрому окислению веществ, или как ты там еще называешь это явление. То есть нам необходимо отыскать, откуда идет эта труба и куда она ведет.
Труба оказалась весьма длинной. Она тянулась вдоль всего коридора по направлению к корме корабля, затем спускалась палубой ниже и вместе с другими трубами разного диаметра уходила в колодец, ведущий к машинным отсекам. Рядом в наклонной переборке имелся небольшой люк. На крышке люка Молдер обнаружил заросшую патиной бронзовую табличку с плохо различимой надписью: «Коллектор замкнутого цикла».
– Что это такое может быть? – недоуменно спросил он. – Сточные воды?
Скалли удивленно подняла брови:
– Ты забыл, что мы находимся на военном корабле. То есть здесь просто обязана быть система защиты от оружия массового поражения. В такую систему обычно входит и замкнутый цикл водоснабжения. При нормальных условиях для технических, гигиенических и пищевых нужд корабль использует забортную воду, пропущенную через опреснительные установки. Но при переходе на работу по системе NBCD note 1 один раз уже использованная вода очищается в специальном коллекторе и используется по второму разу. Таким образом исключается попадание в систему зараженной воды.
– То есть сейчас в этом коллекторе находится вода, обладающая нормальными свойствами и могущая уберечь организм от ускоренного старения?
– Вполне возможно, что так. Поэтому надо бы нам туда спуститься и взять пробу. А когда мы вернемся обратно в рубку, я обязательно проведу сравнительный анализ нашей питьевой воды, воды отсюда и воды из наших организмов. Кстати, у вас с Трондхаймом тоже придется взять анализ мочи.
Молдер откинул крышку люка и посветил фонарем вниз. Железная лестница упиралась в пол, на котором поблескивала вода.
– Подержи, пожалуйста. – Он протянул фонарь Скалли, – Я спущусь и посмотрю, что там есть.
Молдер взялся руками за ржавые края люка и осторожно нащупал ногами первую ступеньку. Она казалась достаточно крепкой. Скалли передала ему фонарь, и голова Призрака скрылась в темном проеме. Некоторое время оттуда не доносилось ничего, кроме гулкого стука ботинок по металлу, плеска воды и какого-то позвякивания. Потом из люка вновь появилась голова Молдера.
– Весьма занятное местечко! – объявил он. – Из крана подтекает немного воды, и возле нее копошится масса крыс. На вид все отъевшиеся, здоровые и никуда с корабля бежать не собираются. Похоже, они хорошо чувствуют, какую воду можно пить, а какую – нет. Кроме того, в закутке с водяными резервуарами между трубами натянут гамак с одеялом. Видимо, наш друг Зигфрид обитал именно здесь. И самое главное – смотри, что я там у него обнаружил.
Скалли взяла в руку протянутый Молдером предмет. Это оказались ножны от кинжала – деревянные, с широкой стальной обоймой, почти не тронутой ржавчиной. По верхней полоске металла шла какая-то гравировка. Скалли вгляделась в изображение и охнула:
– Бог мой, да это же орел со свастикой. И две рунические молнии!
– Угу, – подтвердил Молдер – Совершенно верно, это ножны от форменного эсэсовского кортика. Причем, судя по тому, что изготовлены они из дерева, а не пластика, это еще довоенная партия.
– Выходит, наш Зигфрид и в самом деле чистокровный ариец?
– Судя по всему, самой высшей пробы. Племенной экземпляр.
– Знаешь, Молдер, не поторопиться ли нам обратно в рубку? А то у меня как-то неспокойно на душе.
– А что случилось? – удивился Молдер.
– Ничего конкретного. Просто я с какого-то момента перестала доверять Трондхайму. Сначала он чересчур нервничал, срываясь до истерики, – что отнюдь не подобает мужчине его профессии и происхождения. Затем он откровенно испугался и даже не особо пытался это скрыть. А сейчас он притих и, по-моему, находится в жуткой депрессии. Не попытался бы этот племенной ариец как-нибудь запудрить нашему шкиперу мозги…
– Послушай, шкипер, а ведь ты можешь спастись!
Зигфрид говорил по-норвежски. Голос его был спокойным, равнодушным и ни к чему не обязывающим – будто белокурый бандит беседовал сам с собой. Трондхайм демонстративно отвернулся и уставился сквозь переднее стекло в туман.
– Шкипер, ты меня слышишь?
– Я не хочу с тобой разговаривать! – громко сказал Трондхайм.
– Не хочешь – не надо. Но как ты думаешь, куда пошли эти двое? И почему они бросили тебя здесь?
Трондхайм ответил не сразу, но по его виду было ясно, что он ждет продолжения разговора.
– Я понимаю, куда ты клонишь, – наконец мрачно пробормотал он. – Сейчас ты скажешь, что американцы нашли способ сбежать с корабля, а меня бросили здесь.
– Нет, я этого не скажу. Отсюда нельзя уйти. Точнее – нельзя уйти без моего разрешения.
На этом Зигфрид многозначительно замолчал.
– Врешь ты все, – тоскливо сказал Трондхайм, не дождавшись продолжения. – Если бы ты хотел отсюда уйти, то давно бы это сделал. Иначе зачем тебе торчать на этой проклятой посудине, набитой мертвецами?
– Между прочим, мертвецы – самое интересное на этом корабле… Но мы уклонились от темы. Я могу покинуть этот корабль в любой момент, но у меня еще остались здесь кое-какие дела. А вот ты отсюда уже не уйдешь. Ты не проживешь даже пяти дней – уже послезавтра тебе суждено превратиться в такую же старую развалину, как покойный капитан Баркли.
– Ты врешь! – Голос Трондхайма был сиплым и срывающимся.
– Я говорю правду, и ты это знаешь очень хорошо. Посмотри на себя, потом посмотри на меня и ответь, какая между нами разница? Правильно, ты стареешь, а я нет. Проклятие этого корабля действует на тебя, но я ему не подвластен. А знаешь, в чем причина?
– В чем? – хрипло спросил Трондхайм.
– Развяжи меня, и я тебе объясню…
– Так что же все-таки произошло? Ведь ты должен был за ним наблюдать!
Молдер был в ярости. Скалли сидела в своем кресле, и вид ее выражал глубокую усталость. Трондхайм сидел понурившись и сложив руки между колен, теперь он походил на двоечника в кабинете директора школы.
– Ну ладно, заснул – могу понять. Если бы Зигфрид каким-то образом развязал веревки – тоже не было бы ничего удивительного. Но ведь веревка была перерезана!
– Видимо, у него был нож.
– Свой нож он выбросил в море во время драки.
– Значит, у него был еще один. И вообще, чего вы ко мне привязались? Я не обязан подчиняться вам и отчитываться перед какими-то американцами за свои действия! Убирайтесь в свою страну и командуйте там неграми, если вам это нравится. А меня оставьте в покое!
– Молдер, в самом деле, оставь его в покое, – подала слабый голос Скалли. – Сейчас уже бесполезно выяснять отношения. Надо думать о том, что делать дальше.
– По-моему, это достаточно ясно. В первую очередь необходимо найти на камбузе подходящую посуду, перелить в нее как можно больше воды, а потом принести сюда. Пока по кораблю бродит этот Зигфрид, любые прогулки в одиночку смертельно опасны. Ты можешь примерно прикинуть, сколько незараженной воды осталось в той цистерне?
– Не могу сказать точно, но, по-моему, не так много.
– Тем более надо поторопиться. А кроме того, я бы хотела, чтобы вы оба сдали мне анализы крови и мочи.
– Это еще зачем? – вскинулся Трондхайм.
– Для исследования. Мы, кажется, нашли средство приостановить ускоренное старение, но мы до сих пор не знаем ни механизмов этого заболевания, ни способа его лечения. Кроме того, у нас нет никакой гарантии того, что вода подействует успешно и на всех.
«С момента нашего появления на корабле прошло тридцать четыре часа тридцать минут, а с момента первого появления симптомов ускоренного старения – около восемнадцати часов. Исследование воды из коллектора замкнутого цикла показало, что содержание ионов и свободных радикалов в ней практически не отличается от нормы. В то же время результаты анализов мочи и плазмы крови дают еще одно подтверждение гипотезе о том, что феномен ускоренного старения вызван забортной водой. Несмотря на то, что эта вода прошла через опреснительные установки корабля и полностью лишена хлорида натрия, она обладает рядом очень странных особенностей, в том числе свойствами сильнейшего электролита. У неорганических материалов (в частности, металлов) такая вода способствует ускоренной реакции окисления.
В веществах органического происхождения она вызывает распад межмолекулярных связей, действуя подобно кислоте. При этом чем меньше размер органических молекул, тем сильнее рвутся связи. Однако воздействие такой воды на живую клетку резко отличается от воздействия на мертвую органику. Первые два-три часа оно вообще никак не проявляется, а затем начинает вызывать повышенную проницаемость липидных клеточных мембран, обезвоживание клетки и нарушения репликации клеточной ДНК…»
Хлопнула дверь, и Скалли, отложив карандаш, обернулась назад. В рубку вошел Молдер, держа в руке пустую кастрюлю. Скалли нахмурилась:
– Неужели в коллекторе было так мало воды?
Молдер криво усмехнулся:
– Нет, в цистерне еще что-то осталось, но доблестный шкипер Трондхайм решил подстраховаться и заперся в коллекторе. Теперь ему воды хватит как минимум на пару недель, а вот нам до нее уже не добраться.
– И что же нам теперь делать? – растерянно спросила Скалли.
– Не знаю, – пожал плечами Молдер, тяжело опустившись на сиденье. – Господи, как я устал… У меня есть предложение – еще раз обшарить камбуз, собрать все консервы, которые там найдутся, и слить из них жидкость. При этом постаравшись, чтобы персиковый компот и селедочный сок не попали в одну банку. Может быть, таким образом мы чего-нибудь и наскребем. По крайней мере, на несколько дней нам этого хватит.
– Меня утешает лишь то, что Зигфрид попал в ту же переделку, что и мы, – пробормотала Скалли. – Он ведь тоже остался без воды. Кстати, ты видел какие-нибудь его следы?
– Никаких. Создается впечатление, что он просто исчез. Или каким-то образом нашел способ покинуть корабль.
– Может быть, у него здесь была лодка. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения. Ничего не имеет значения. Мне просто очень хочется спать. Разбуди меня, пожалуйста, часа через три…
«Прошло ровно двое суток с того момента, как мы попали на этот корабль, и около тридцати двух часов – со времени появления первых симптомов заболевания. Судя по всему, употребление незараженной воды и сока, добытого из консервов, несколько приостановило процесс быстрого старения. По крайней мере, за последние четырнадцать часов мы оба не слишком сильно изменились. Молдер ослабел, но все еще в состоянии передвигаться на ногах, а я вполне могу возиться с пробирками и заносить результаты исследований в этот журнал. Однако существует другая проблема – чрезмерно повышенная сонливость. Нас постоянно клонит в сон, у меня слипаются глаза, и сейчас лишь огромным усилием воли я заставляю себя держать карандаш. Исследование жидкостей из наших организмов, даже проведенное с помощью той примитивной аппаратуры, что имеется в моей экспресс-лаборатории, дает все и новые и новые интересные результаты. В частности, выясняется, что при разных внешних условиях воздействие зараженной воды на клетки одной и той же культуры ткани будет совершенно разным. Более того, похоже, что это воздействие зависит от времени суток – или каких-либо других неизвестных мне факторов, изменяющихся с периодом, кратным двенадцати часам. Молдер почти все время спит. Наверное, это хорошо – так он потребляет гораздо меньше воды, и ее хватит на большее время. Трондхайм заперся в коллекторе и с тех пор не подает признаков жизни…»
«Меня страшно клонит в сон, даже карандаш валится из руки. Но боюсь, что если я сейчас засну, то уже не проснусь – как уже почти сутки не просыпается Молдер. Как хорошо, что я тогда выспалась целых три часа!
Исследования жидкостей и тканей пришлось прекратить – отчасти из-за того, что возможности моей аппаратуры подошли к концу, отчасти потому, что я уже не способна стоять на ногах. Кажется, туман за окном постепенно становится все гуще и гуще. А еще снаружи слышится странный рокот, похожий на…»
Военно-морской госпиталь Святого Георгия, Скапа-Флоу, Оркнейские острова