- Так какой же помощи ты ждешь от нас? - спросила Гэриэл.
- Предводители мятежников выбрали для бунта самый неблагоприятный для нас момент. Они устроили восстание именно тогда, когда корабли Новой Республики выполняли различные задания. А свободные корабли находятся в ремонтных доках. У нас нет кораблей. Нам нужны ваши суда.
Гэриэл, не скрывая изумления, посмотрела на Скайвокера.
- Просто не знаю, что и сказать, Люк. Должна признаться, я не раз думала о том, чтобы нам когда-нибудь встретиться. Но разве могло прийти мне в голову, что ты встретишься со мной лишь для того, чтобы узнать, не одолжим ли мы вам свой флот?
- Не очень-то изящный способ возобновлять старое знакомство, верно? - невесело улыбнулся Люк.
- Нет, не очень, - согласилась Гэриэл. - Не очень изящный, но зато оригинальный. - Молодая женщина задумалась на мгновение. Если им нужна помощь Бакуранских воздушных сил, то им следует обратиться к Оссилеге. А он захочет поговорить со своими специалистами по тактике. Ей же самой следует побеседовать с премьером. Тот же непременно потребует созыва палаты представителей…
Гэриэл так и не пришла ни к какому выводу: зазвучал дверной звонок. Она заморгала глазами, вернувшись к действительности. Как просто оказалось это сделать! Ее снова интересуют изгибы политической жизни, ходы и выходы. Звонок повторился.
- А вот и мои друзья, - заметил Люк.
- Открой им дверь, - проговорила Гэриэл Каптисон. - Зная, о чем пойдет речь, я прикинула, к кому мне следует обратиться. Дай мне полчаса, и тогда я соберу людей, которые тебе нужны.
Хэн Соло сидел на койке и смотрел на селонианку. Та сидела на своей и тоже смотрела на него. Было далеко за полночь, но оба продолжали сидеть, не говоря ни слова. Хэн не знал, как ему быть. Кто это существо - союзник или враг? О чем она думает - о том, чтобы подружиться с ним, или ждет, когда он уснет, тем временем предвкушая, как она вонзится своими зубами в наиболее аппетитную часть его тела?
- Извиняюсь, что говорю на интерлингве, - наконец произнесла Дракмус. Это произошло так внезапно, что Хэн Соло вздрогнул. - На интерлингве я давно не разговаривала, она у меня нехорошая. Буду говорить, она вернется. Моя должна говорить, должна спросить. Не могу спросить на селонианеком, в ней нет такое слово. Моя на интерлингве. Этот человек Тракен Сал-Соло, он ваш кузен! Так он называется?
Странный способ начинать разговор, но лиха беда начало. К странностям ему не привыкать.
- Совершенно верно. Он мой кузен, - ответил Хэн.
- Какая это родственник? Кровный родственник? Прошу объяснить моя.
- Кузены имеют разные степени родства, - медленно проговорил Хэн. - Он для меня довольно близкий родственник, двоюродный брат. То есть он сын братьев или сестер чьих-то родителей. В данном случае он сын сестры моего отца.
- Ах вот что, - проговорила Дракмус, неотрывно глядя на собеседника. - Делаю признание, моя трудно разбирается в родственных отношениях людей.
- Конечно, - с трудом выговорил Хэн. - Могу вас понять.
Он не знал, чего ожидать от Дракмус. Решил, что она затаила на него злобу за то, что он дрался с нею. Но похоже, она не собирается ему мстить. Ну, если она не намерена вымещать на нем свою злость, то он уж тем более. И все-таки он никак не ожидал, что селонианка начнет пополнять свой словарный запас. Почему ее так интересуют кузены? Сам он слишком подробно в селонианские отношения не вдавался, но кое-что знал о них.
Селониане животные стадные, которые живут наподобие общественных насекомых обособленными группами, которые они называют логовищами. Обычно члены логовища живут вместе, но бывает и так, что они могут быть разбросаны и даже жить отдельно от остальных. Главную роль тут играло кровное родство, а не географическая близость членов.
В каждом логовище обычно было несколько самцов-производителей и только одна плодовитая самка, королева. Эта королева производила на свет все потомство логовища. Ежегодно она раза четыре или пять рожала по пять или больше детенышей. Так продолжалось тридцать или сорок лет. Лишь один из ста детенышей рождался самцом, зато все самцы были плодовитыми. Из пятисот самок лишь одна рождалась способной к деторождению. Большинство особей, принадлежащих к одному логовищу, представляли собой бесплодных самок. Как ни странно, но именно самцы и самки, способные к оплодотворению, являлись угнетаемым, если не унижаемым, меньшинством. Бесплодные особи относились к плодоносящим как к производительному стаду. Власть находилась не в руках матери-королевы, а в руках одной из ее бесплодных дочерей, теток или сестер, которые по существу были ее владелицами.
Порядки очень странные, подумал Хэн. Разумеется, человеческие отношения для Дракмус столь же непонятны, как и ему - отношения между селонианами.
- У вас, селониан, все несколько по-другому, - заметил он.
- Да, да, - рассеянно проговорила Дракмус. - Совсем по-другому. - Она свернула свой хвост кольцом на коленях. - Но этот ваш двоюродный брат. Он не подобный вам.
Хэн почувствовал, как кружится у него голова. У него был трудный день и без этой селонианки, изображающей из себя ученого-антрополога. Однако по интонации ее голоса он понял, что она существо упрямое. Не успокоится, пока не удовлетворит свое любопытство.
- Это и так, и не так, - ответил он. - Мы внешне очень похожи, и голоса у нас похожи. Но думаем мы по-разному. Вот почему он пьянствует со своими приятелями, а я сижу в тюремной камере.
- Это так принято у человеческих кузенов? Выглядеть одинаковые, думать не одинаковые?
- Правила не существует, - объяснил Люк. - Бывает по-разному. Родственники могут значительно отличаться друг от друга. Мы с Тракеном похожи друг на друга гораздо больше, чем многие другие родичи. Двоюродные братья чаще всего поступают совершенно по-разному,
- Очень большого интереса, - сказала Дракмус. - Очень большого. Он ваш враг? Это истинная правда? Вы оба одной крови, а действуете против друг друга?
- Это правда, - ответил Хэн. - Сущая правда.
Дракмус задумчиво помахала хвостом.
- Изумление. Мы, селониане, мы знаем: другие существа разные, но знание - это не понимать. Против одной крови…
- Вот именно, - согласился Хэн Соло. - Против нее самой. - Он совсем обессилел. Долго ли ему придется вести этот светский разговор? Еще немного, и он упадет. Но допустить, чтобы Дракмус обиделась, нельзя. Тем более что у нее такие острые зубы. После некоторого колебания он решил-таки рискнуть.
- Послушайте, я не хочу вас обидеть, но поскольку, как мне кажется, вы не собираетесь рвать меня в клочья, скажу, что я порядком устал. Почему вас так интересует этот вопрос? Неужели его нельзя отложить?
- Он меня много интересует, - возразила Дракмус. - Теперь моя верю, вы не подобная ему, хотя не понимаю, почему так. Моя рада, что вы не одинаковые. Поэтому вы должны радоваться.
- Почему? - удивился Хэн.
- Потому что один из вас много плохая. Если бы моя решила, что вы подобная ему, я бы вырвала ваш глотку.
Хэн с улыбкой поклонился.
- В таком случае я рад, что вы не находите нас одинаковыми. Но я весь разбит.
- Разбит? Да, моя вас сильно разбить. Извинения.
- Да нет же, Я не об этом. Я разбит - это значит, что я устал, измучен…
- Ага. Вам нужно отдыхать. Понятно.
- Вот и хорошо. Если вы обещаете не вырвать мне ночью глотку, то нельзя ли продолжить беседу утром?
Дракмус негромко зашипела - так селониане смеются - и откинулась на койку.
- Моя обещаю, уважаемый Хэн Соло. До утра ваше горло в целости и сохранности. Моя не трогать вас этой ночью. Но нам есть много обсудить.
- Обещаю, мы все с вами обсудим, - произнес Хэн, устраиваясь поудобнее на койке. Теперь он чувствовал: себя в безопасности. По крайней мере пока. Большинство селониан до свирепости, до беспощадности откровенны. Если Дракмус сказала, что ночью его не тронет, то ему нечего бояться.
Хотя бы до утра. Хэн обратил внимание на то, что сокамерница оставила вопрос не решенным окончательно.
Он закрыл глаза и тотчас уснул.
Прижавшись к окулярам макробинокля, устремленного в ночное небо планеты Сакоррия, Тендра Ризант поняла, что происходит нечто особенное. Нечто недоброе.
Мощный бинокль, установленный на треногу, был оснащен усовершенствованным автоматическим следящим устройством, которое позволяло без труда обнаружить любой объект, движущийся по орбите. По существу она могла бы обойтись и без прибора такой разрешающей способности и сложности, поскольку крупные корабли, движущиеся по своей орбите, можно было видеть и невооруженным глазом, если знаешь, где их искать. Непродолжительное время спустя она знала, где его надо искать.
Всю свою жизнь Тендру Ризант интересовало лишь то, что имело непосредственное отношение к ней самой. Но несколько недель назад все изменилось. Она встретилась с Ландо калрисситом, и все стало иным. Нельзя сказать, что она полюбила его или что он полюбил ее. Возможно, этого никогда и не произойдет. И все-таки. И все-таки между ними возникло чувство привязанности. Чувство, указывавшее на какое-то сродство их обоих, какого она никогда прежде не испытывала.
Но спустя несколько часов после их прибытия вместе с его другом Люком Скайвокером местные власти буквально прогнали их обоих с планеты Сакоррия. Они взлетели, держа курс на Кореллиану, и с тех пор о них ни слуху ни духу. Правда, именно в это время прекратилось всякое сообщение с Кореллианской системой благодаря появлению гигантского и таинственного гравитационного поля. Из-за помех, вызванных этим полем, прервалась и всякая связь с Кореллианской системой.
Сакоррия принадлежала к одному из так называемых Внешних Миров Кореллианского Сектора и находилась в некоторой изоляции от остальных частей Сектора. Обитатели планеты были всегда уверены, что могут прекрасно обойтись и без помощи Кореллианы. Они даже мечтали о том, чтобы освободиться от ее власти. Но получили весьма ощутимый урок, насколько опасно получать то, к чему стремишься бездумно. И страшно перепугались. Без торгового обмена с Кореллианой экономическая жизнь планеты не просто замерла, она словно врезалась в невидимую каменную стену.
Произошло что-то очень важное. И в центре этих событий оказался Ландо.
Ландо. Возможно, она слишком надеется на то, что у них может что-то получиться. Быть может, у него за душой ничего и нет, кроме умения красиво говорить. Быть может, даже если бы на Кореллиане ничего не произошло, он бы и не вернулся вопреки всем своим обещаниям. Но теперь все это не имеет никакого значения. Ведь именно он разбудил ее, заставил задуматься над будущим, тревожиться. А тревожиться есть о чем. Начиная с Триады, правительства их планеты. Население ее легко возбудимо и способно на эксцессы. Однако правительство делает вид, что все тихо и спокойно. Если судить по заявлениям Триады, то по улицам города разгуливают законопослушные люди, дроллы или селониане. В действительности же Триаду, продолжающую утверждать, что "кругом тишь да гладь да Божья благодать", можно характеризовать одним-единственным словом - параноики. Большинство Диктаторов, достигших вершин власти с помощью заговоров и государственных переворотов, вполне оправданно опасаются, что и сами могут пасть жертвой таких же заговоров и государственных переворотов. Трио Диктаторов, принадлежащих к трем разным расам, вынужденные пристально наблюдать за действиями остальных двух членов триумвирата, должны еще больше бояться всякого рода козней.
Однако до сих пор не появлялось истерических разоблачений, нет массовых арестов "врагов народа" и противников существующего строя. Единственно, что указывает на напряженность обстановки - это исчезновение с улиц военных. Обычно чуть ли не каждый третий был в военной форме. И вдруг все они исчезли. Отпуска и увольнения отменены, все части в состоянии повышенной боеготовности, если верить сплетням. Такие меры вполне разумны, если налицо кризис и Триада мобилизует силы, способные предотвратить таинственную угрозу, с которой столкнулась Кореллиана. Правда, как удалось выяснить Тендре, мобилизацию объявили за два дня до того, как на Кореллиане возникло гравитационное поле. В сущности, произошло это через час или два после прилета на Сакоррию Ландо и Люка.
Тогда понятно, почему им разрешили приземлиться, но почти немедленно потребовали, чтобы они покинули планету. Но есть все основания полагать, что Триаде было заранее известно о том, что на Кореллиане должно возникнуть запретительное поле. То ли Триада сама замешана в заговоре, то ли она узнала о нем от своей агентуры, Тендра не имела ни малейшего представления.