Тайна Серебряного Храма - Дмитрий Гришанин 3 стр.


– Ещё раз так сделаешь, и я тебя сам, как ты ту сосну, – с невозмутимым видом сообщил спутнице варвар, когда она, догнав его, вновь выровняла бег своей лошади.

– Но, ваше герцогство… – снова засипела было обиженная амазонка.

– Ты меня ещё полным именем назови, – резко перебил варвар. – Договорились же, на вражеской территории переходим на простые имена наёмников. Я варвар Тамбу с северной границы Империи, ты амазонка с юга по имени Рюмба.

– Для рыцаря Ада недостойно пребывать в девичьем обличье, – упрямо просипела амазонка.

– Похоже, разговора по душам не избежать, – поморщился варвар. – Ладно, будь по-твоему, давай поболтаем.

– Повелитель, я не…

– Заткнись, – перебил медленно закипающий варвар. – Хочешь сказать, мне, воинственному герцогу Адского Пекла, доставляет удовольствие быть каким-то жалким уродливым орком?! – Он вдруг по-звериному ощерился, и сквозь зелёное орочье лицо на миг проступил жуткий лик краснокожего демона с пылающими безумной ненавистью огненно-рыжими глазами.

– Нет-нет… Разумеется, нет, – торопливо запричитала амазонка, невольно отшатнувшись от могущественного спутника.

– Однако же, волею нашего уважаемого инкуба, я – северный варвар, – подавив вспышку гнева, спокойным ровным голосом продолжил варвар. – И, как видишь, смирился с этим фактом. Так почему бы рыцарю Ада не взять пример со своего сюзерена и не засунуть свою гордыню куда подальше?

– Да, повелитель, разумеется, повелитель, – проскрежетала сквозь зубы бледная, как снег, амазонка.

– Храбрый Хрыв, это всего лишь маскировка с целью запутать врага, мы оба знаем, что в тебе нет ни капли женственного, – продолжил обрабатывать спутницу варвар. – Даю тебе слово, что, когда настанет твой черёд биться в полную силу, ты встретишь врагов в своём собственном, истинном обличье.

– Благодарю тебя, повелитель.

– А если уж быть до конца откровенным, то мне придумка Зеугра сделать одного из нашей четвёрки слабой с виду амазонкой пришлась по душе. Пораскинь мозгами и поймёшь, какие великолепные перспективы перед нами открывает такая нетривиальная маскировка.

– Тебе видней, повелитель. Твоё слово закон, рыцарь Ада готов повиноваться, – глухо пророкотала в ответ амазонка.

– Ты прав, мне виднее. И единственное, что мне не понравилось в нашей с тобой маскировке, – это твой голос. Здесь Зеугр откровенно схалтурил, за что при встрече получит от меня хороший нагоняй. Ты вот что, Хрыв, пока инкуб голос тебе не подкорректирует, давай-ка на людях притворяйся моей немой спутницей. А то взрыкнёшь вот так хотя бы раз в людской топе, и вся маскировка насмарку.

– Слушаюсь и повинуюсь, – браво отрапортовала амазонка.

– Вот и славно, – осклабился варвар. – И в дальнейшем, когда Зеугр настроит голос, прошу, обращайся ко мне по-простому: орк или Тамбу. Я же, с этого момента и до окончания нашей Великой Миссии, буду величать тебя исключительно Рюмбой и обращаться соответственно твоему образу… Надеюсь, ты всё поняла? Смуглое личико амазонки вновь перекосило. Но, до хруста стиснув кулаки, на этот раз ей удалось сдержать вспышку неконтролируемой ярости. Принимая навязанные герцогом правила игры, заточённый в женское тело вассал лишь коротко кивнул сюзерену. И своей сдержанностью наконец заслужил долгожданную похвалу.

К селению под вкусным названием Жареный Гусь плечистый варвар и миниатюрная амазонка подъехали уже через полчаса после вышеописанного объяснения. Оба к тому времени изрядно утомились, но с мечтами об отдыхе в замечательном придорожном сельском трактире с неоригинальным названием «Жареный Гусь» двум одиноким воителям пришлось распрощаться ещё задолго до въезда на единственную сельскую улицу. Селение Жареный Гусь раскинулось на вершине широкого холма. И столбы чёрного дыма, вдруг заклубившиеся над его домами, двое всадников разглядели в чистом безоблачном небе ещё за пару километров. Предчувствуя дурные вести, оба наёмника, не сговариваясь, стеганули лошадей и пустили их в бешеный галоп. Когда через три с половиной минуты на взмыленных лошадях они ворвались в селение, их взорам открылась зловещая картина разрушения и разорения. Улица была буквально завалена изуродованными трупами, добрая половина домов пылали, вокруг пока что нетронутых суетилось разношерстное бандитское отрепье и, размахивая окровавленными мечами, вовсю промышляло в захваченном селении своим любимым занятием: грабежом всего мало-мальски ценного и изнасилованием приглянувшихся селянок. Лишь в дальнем конце селения немногочисленные уцелевшие защитники, сбившись в отряд, смогли оказать хоть какое-то подобие сопротивления наглым агрессорам. Там до сих пор кипела яростная сеча. И несколько домов за спинами горстки храбрецов стояли нетронутыми. Вдруг появившаяся на затянутой дымом улице пара конных наёмников поначалу осталась незамеченной ни обезумевшими от ужаса селянами, ни опьяневшими от пролитой крови и абсолютной вседозволенности злодеями.

– Тамбу, Рюмба, однако долго же вы до места добирались, – вдруг раздался рядом с орком чей-то незнакомый насмешливый голос. – Мы уж с Крефом стали всерьёз опасаться, что вы пропустите всё веселье. В следующее мгновение из клубов сизого дыма вынырнули ещё два всадника на вороном и сером жеребцах. Два воителя-человека. Один – сарацин на вороном. С аккуратной бородкой, обрамляющей породистое носатое лицо, в тюрбане, тонких шароварах, длинном, расшитом золотом халате и с двумя притороченными крест-накрест кривыми мечами за спиной. Второй – ассасин Серой лиги убийц на сером коне. С не запоминающимся лицом, в неприметном среди густых клуб дыма сером одеянии, с двухметровым копьём в руках и двумя кривыми ножами за поясом. Смазанные ядом лезвия этих неприметных с виду ножей были надёжно укрыты в толстых деревянных ножнах.

– Красиво горит, не правда ли, уважаемые? А какой аромат! Сладостный запах дыма и серы – прям как дома, – продолжил глумиться сарацин, горящими безумной страстью глазами озираясь по сторонам.

– Признавайся, Зеугр, твоя работа? – обратился к нему варвар с перекошенным яростью лицом.

– Славиг, с вашего позволения, – стойко выдержав свирепый взгляд, поправил орка сарацин.

– Повежливей! – тут же одёрнул товарища до сей поры молчавший ассасин. – Не забывай, с кем говоришь! Отвечай на вопрос!

– Ну не то чтобы моя, – пожал плечами сарацин. – Эти удальцы и сами давно зуб на село точили. Я лишь чуток добавил им решимости и помог просочиться незамеченными мимо дозорных отрядов местных стражников.

– Гром и молния! Я же просил, никакой самодеятельности до моего появления! – взорвался варвар. – Признавайся, использовал доверенный тебе жезл власти Хаоса?

– Совсем чуть-чуть.

– Проклятье! Чем ты думал, инкуб?! – в сердцах орк даже замахнулся дубиной на разом присмиревшего сарацина. – У нас же секретная миссия! За нами не идут легионы демонов. Мы должны двигаться по Империи незаметно, как мыши. А не устраивать тут кусок Адского Пекла на ровном месте!

– Но, господин, как вы и приказывали, я действовал по обстановке, – стал торопливо оправдываться сарацин. – Мне показалось, что местные колдуны засекли небольшие выбросы огненной маны Хаоса, сопровождающие вознесение каждой нашей пары. И чтобы сбить их с нашего следа, я затеял этот разбойничий набег. Очень скоро весть о нём разнесётся по всей провинции, и здешним чародеям станет не до нас – все они будут задействованы для поимки подозрительно шустрых разбойников.

– Болван! Ну какой же ты болван! – схватился за голову орк. – Великий Владыка специально разбил нас на пары и очень аккуратно вознёс именно в эту тихую провинцию, так далеко от цели нашего похода, потому что местные чародеи практически не участвовали в последней мировой войне. У них мало опыта определения высшей огненной магии Хаоса. Вероятность фиксации их сторожевыми чарами нашего появления здесь ничтожна мала. Но даже если предположить, что предчувствие тебя не обмануло и нас на самом деле засекли, нам достаточно было просто сбежать из этой провинции в соседнюю, и все наши беды тут же остались бы позади.

– А если местные колдуны свяжутся с соседними? – пытаясь выкрутиться из щекотливой ситуации, предположил осрамлённый сарацин.

– Исключено. Местные чародеи предпочитают вариться в собственном соку и крайне неохотно идут на контакт с магами соседних имперских провинций, – добил выскочку орк. – Вот и выходит, что этой резнёй никого ты с нашего следа не сбил, а наоборот, привлёк к нам ненужное внимание. И чтобы снять с себя возможные подозрения, нам же теперь придётся уничтожить всех запущенных тобой в село разбойников. Значит, так, ты, Славиг, ступай затирать следы жезла – и чтоб ни искорки не оставил! Вас же, мои славные Рюмба и Креф, прошу следовать за мной. Сейчас мы с вами покажем этим жалким ублюдкам, как надо драться.

Послушный воле зелёнокожего предводителя отряд разделился. Сарацин растворился в уличном дыму, а трое остальных всадников, пустив коней размеренной рысью, смертоносным ураганом прошлись по улице, сметая со своего пути всех обезумевших от пролитой крови злодеев. Копьё в серых руках ассасина завертелось с потрясающей быстротой, нанося направо и налево смертельные уколы и порезы широким плоским обоюдоострым наконечником. Амазонка, не отставая от товарища, стремительно опустошала колчан, поливая всё вокруг непрерывным потоком серопёрых стрел, каждая из которых неизменно находила жертву. А могучий варвар, не мудрствуя лукаво, ударами чудовищной дубины просто обращал подвернувшихся под руку убийц и грабителей в горы изуродованного мяса с торчащими наружу обломками окровавленных костей. Злодеи осознали опасность слишком поздно. Добрая половина разбойничьей ватаги была смята и уничтожена всадниками буквально за пару минут. Уцелевшие, бросив грабёж, торопливо сомкнули длинные прямоугольные щиты, ощерились копьями и, превратившись в эдакое подобие огромного ежа, попытались дать отпор грозной троице. Но куда им, жалким оборванцам, вчерашним крестьянам, совсем недавно взявшим в руки оружие, противостоять рождённым для боя мастерам, вся жизнь которых протекала в бесконечных боях и походах. Могучий орк первым достиг колючей стены разбойников. Осадив коня, он спрыгнул на землю, одновременно перекидывая со спины в левую руку деревянный щит. Им он тут же ловко отклонил все нацеленные в его грудь и живот острия длинных копий разбойников, продвинулся к стене щитов на расстояние удара и что есть сил «приласкал» врагов своей здоровенной дубиной. От страшного удара пара щитов в самом центре тесного строя буквально разлетелась в щепки. В образовавшийся проход тут же нырнул подоспевший ассасин, прыгнувший с разогнавшегося коня высоко вверх. Легко перескочив через голову своего товарища-орка, он обрушился прямо на плечи обескураженных врагов. Двухметровое копьё его неуловимым вихрем завертелось в умелых руках, кромсая и увеча всех вокруг в радиусе двух метров. А ужасная дубина орка вновь расколола сомкнувшуюся было стену щитов, и в очередную прореху на помощь ассасину устремился смертоносный поток стрел, выпущенных подскакавшей последней амазонкой. Осознав обречённость своего положения, уцелевшие злодеи пошвыряли бесполезное против искусных противников оружие и прыснули врассыпную, спасаясь бегством. Но как ни проворны были ноги обезумевших от страха разбойников, пущенные им вдогонку серопёрые стрелы летели гораздо быстрее. Из превратившегося в руины селения живым не ушёл ни один злодей. Через несколько мгновений после того, как стрела амазонки пронзила сердце последнего беглеца, прямо из ясного неба на пылающее селение стеной обрушился неистовый ливень. Он в считанные секунды залил бушующий в разграбленных домах огонь и тут же прекратился, так же разом, как и начался. Непроницаемая пелена обрушившейся сверху воды ненадолго скрыла лихую троицу с глаз уцелевших в бойне селян, а когда ливень прекратился, к троим вымокшим до нитки всадникам присоединился четвёртый, в совершенно сухом одеянии. На зловещих пепелищах вокруг обуглившихся остовов домов стали собираться жалкие остатки разорённых семейств, в основном это были женщины, дети и старики. Почти все мужчины полегли, защищая свои дома. Тут же раздались первые отчаянные вопли над обнаруженными телами погибших мужей, отцов и сыновей. Повсеместно подхваченные, они вскоре превратились в многоголосый душераздирающий вой. Пережившие кровавый разбойничий набег женщины оплакивали погибших родных и близких. К четвёрке державшихся особняком воителей робко приблизился седобородый старик в перепачканном сажей дорогом сюртуке.

– Благодарю вас, о достойнейшие, – срывающимся от рыданий голосом прокряхтел он, рухнув перед спасителями на колени и отбивая каждому из четвёрки, даже возникшему из пелены дождя сарацину, по полновесному земному поклону. – Я здешний староста, и от лица всех спасённых вами сегодня людей…

– Встань, отец, – перебил брезгливо поморщившийся орк. – Не стоит переоценивать наш труд. Мы лишь сделали то, чему с детства были хорошо обучены. Заплатите нам, как положено, за работу, и мы продолжим свой путь. Старик, кряхтя, поднялся и с явной неохотой спросил:

– Сколько мы вам должны, о достойнейшие?

– Вот это дело, – кивнул орк. – По нашим подсчётам, мы в вашем селении извели пятьдесят девять злодеев. Голову каждого оценим, скажем, в два серебряка. Итого выходит: сто восемнадцать монет серебром или шесть золотом.

– Помилосердствуй, варвар, где же я столько возьму, – всплеснул руками несчастный староста, но, подметив краем глаза, как вдруг насупился до того ласково улыбающийся сарацин, поспешил добавить: – Я не отказываюсь платить, нет! Вы честно заработали деньги, ваши требования вполне законны. Но… Уважаемые, посмотрите, что эти злыдни с селением учинили! Чтоб им в Царство Теней прохода не было, и их неприкаянные души, не ведая покоя, вечно скитались среди живых! Молю, войдите в положение, проявите сострадание к несчастным погорельцам и снизьте плату.

– Ладно, будь по-твоему, – после короткого раздумья объявил орк. – Восемнадцать серебряков мы вам прощаем и сокращаем плату до ровной сотни серебром или, соответственно, пяти золотых монет.

– Благодарю, о достойнейшие, за оказанную милость, – в пояс поклонился старик, но, разогнувшись, отнюдь не заторопился раскошелиться, а попытался продолжить так удачно начавшийся торг: – Но забота о несчастных сиротках вынуждает меня просить…

– Послушай, уважаемый, – перебил старосту вдруг встрявший в беседу сарацин. – Один твой камзол стоит добрую дюжину золотых. Из чего вполне логично предположить, что селение твоё до нападения отнюдь не бедствовало. Да, дома пожжены. Но все сбережения селян и их ценное барахло, стараниями тех же разбойников, было вынесено из домов. И благодаря уже нам всё это богатство осталось тут же, на территории селения. Готов поспорить, что в разбросанных по улице тюках наберётся ценностей не на одну сотню золотых. И жалкая сотня серебра, требуемая нами в оплату своей работы, ничтожна в сравнении с сохранённым нами для вас богатством. Посему заканчивай свой гнилой торг, старик, и немедля выплачивай означенную нашим старшим плату. Иначе мы взыщем её сами. Ни слова больше не говоря, перепуганный старик дрожащими руками извлёк из-за пазухи большой кожаный кошель, развязал стягивающую верх тесёмку и, вытащив оттуда пять золотых монет, вложил их в широкую мозолистую ладонь орка. Заполучив деньги, орк тут же пришпорил своего гнедого и понёсся дальше по дороге, стоящие по обе стороны от него ассасин и амазонка тут же погнали своих лошадей следом. Сарацин чуть задержался. Он с седла склонился к затрясшемуся от ужаса старику, нагло сунул руку ему в кошель и извлёк оттуда шестой золотой.

– Ты ведь не возражаешь? – спросил всадник, упиваясь ужасом беззащитной перед ним жертвы.

– Н-н-нет, – заикаясь прошептал старик.

– Заметь, я мог бы отобрать весь кошель. Но не сделал этого. Потому что чужого мне не надо. Но и своего, честно заработанного, уж извини, никому не дам! Старик зашатался, схватился за сердце и стал медленно оседать на землю. Его падение осталось незамеченным погружёнными в горе односельчанами.

Назад Дальше