Да мне пофиг, начали или не начали! Мне уже страшно! И больно. Даже не знаю что больше — первое или второе? А Кирдык, все-таки, скотина та еще! Вернусь домой, превращу его во что-нибудь мерзкое, и пусть, как хочет, расколдовывается.
— Ну что, говорить будем? — злобненько так спросил Кирдык и опять тряхнул меня, как котенка какого-то. У меня аж зубы клацнули.
— Что тебе рассказать? Хочешь сказку…про колобка? — жизнерадостно спросил я, усилено делая вид, что для меня это в порядке вещей, сидеть с поломанными конечностями, а голос у меня от счастья дрожит.
Кирдык печально так вздохнул, со скучающим видом отпустил мой воротник и… я едва успел заметить кулак, летящий мне в лицо. Заметить-то заметил, уклониться не смог. В себя пришел на некотором расстоянии от этого палача-любителя. Надо понимать, от удара его я улетел слегка.
— Кончай придуриваться, — предложил Кирдык. — Рассказывай, где был, после того как со мной эту гадость сотворил?
— Гулял.
— Думаешь, если я не волшебник, меня можно вокруг пальца обвести? Я вижу магию.
— Я в курсе.
Ну, вот что я такого сказал? Или сделал? Лежу себе в уголке, как и полагается побитому герою, на вопросы вот отвечаю. И все равно, что-то не понравилось Кирдыку этому недотраханному! Это мне понятно стало, потому что сапог его мне в ребра впечатался. Со всей дури, каблуком и до хруста. Интересно у меня одно ребро или сразу два сломалось?
— Мож, хватит, а? Ты, растудыть тебя, палач-одиночка! — простонал я, стараясь уложить свое пострадавшее тело в более удобную позу. Не получилось, конечно же.
— Ответ неправильный, — заявил Кирдык и по плечу покалеченной руки сапогом этим своим мазнул. Совсем легонько. Заорал я уже по инерции, потому что боли ожидал.
— Так на чем я остановился? — продолжал полковник, терпеливо дождавшись, когда я замолчу. — Ах, да! Я вижу магию. И сейчас я вижу на тебе много-много магии. Это следы мага, который на днях полк Касида положил. Что, мразь, бегал к противнику об успешно выполненном задании докладывать?
Он занес ногу. Опять пнуть меня хочет? Ну, может быть достаточно?
— Хватит уже! — заорал я, практически в истерике. — Хватит! Что ты от меня хочешь?
— Вопросы здесь задаю я, — заметил Кирдык, но пинать меня передумал. И на том спасибо.
— Так задавай!
— А ты будешь отвечать? — вкрадчиво так спросил полковник этот недоделанный.
— Нет, я буду, как дурак молчать, а ты меня дальше бей, — огрызнулся я.
Кирдык, не спеша, занес ногу, раздумывая по какому месту лучше ударить.
— Твою мать, да буду я отвечать! Буду! Что непонятного-то? — заорал я и зажмурился в ожидании удара.
Не дождался. Открыл глаза, голову повернул, смотрю, полковник, засранец этот древнеэррадский, сидит передо мной на корточках, ухмыляется. Смешно ему видите ли! Ну да, вот такой я смешной. Не люблю, когда меня бьют. Не люблю и боюсь.
— Может быть, перерыв устроим? — душевно так предложил Кирдык.
Я насторожился. Не нравится мне его морда! Что еще он там придумал?
— Схожу я, пожалуй, к Иоханне, — решил полковник, поднимаясь и потягиваясь. — А ты пока полежи, отдохни. А друзья твои за тобой присмотрят.
Понятное дело, каких «друзей» этот урод имеет ввиду.
— Не надо перерыв! — от ужаса я не орал, а практически на визг перешел.
— Что, не хочешь? — наигранно удивился полковник.
— А ты как думаешь? Сволочь ты, Кирдык, и больше никто! Я же согласился на твои вопросы отвечать, что тебе еще от меня надо?
Какое-то время авиатор этот недобитый молчал, будто размышляя — что ему от меня надо? Я за это время успел такого страха натерпеться, что лучше бы он еще раз пятнадцать меня пнул или по пальцам мне потоптался. Неизвестность — она хуже всего. Лежу вот и не знаю, что дальше будет. То ли придется отвечать на вопросы, ответы на которые я, скорее всего, не знаю, то ли оставят меня здесь под присмотром тех двоих. И будет мне счастье. Во все возможные места, надо полагать.
Наконец Кирдык голос подал:
— Турос, ты со мной пойдешь, — потом он перешел на другой язык и что-то сказал парочке этой, от которой меня в дрожь бросало. Они все это время у входа в палатку как приличные солдаты на вытяжку стояли, охраняли, одним словом.
Хотел бы я знать, что он им такое сказал? И что будет после того, как он уйдет?
Кирдык на меня посмотрел. Наверно физиономия моя до того от ужаса перекосилась, что он забеспокоился, как бы меня кондратий раньше времени не хватил, и счел нужным успокоить:
— Не дергайся. Я быстро вернусь. Только приглашу твою госпожу к нам присоединиться.
— Ее то зачем сюда? Тоже бить будешь? — не на шутку испугался я.
Кирдык заржал. Конь, ёптыть, необъезженный!
— Нет, — проржавшись сказал он, — девушку бить не буду… пока. Пусть для начала посмотрит, что бывает, если меня разозлить.
Да уж. Когда Ханна увидит, какой я тут весь красивый, да еще и со спущенными штанами, ее охватит такой восторг, что боюсь, замуж за Кира она не пойдет никогда.
Вы когда-нибудь пробовали надеть штаны сломанными руками, да еще под заинтересованными взглядами двух нетрадиционно озабоченных придурков? Я попробовал. Под дружный ржач. Не получилось. Только и добился того, что засранцев этих повеселил, а сам чуть в обморок не отправился, потому что, как выяснилось, что-то делать покалеченными руками, да еще при сломанных ребрах — больно.
* * *
Поспать бы, так не спится, да и опасения гложут, что кроме кошмаров я во сне мало, что смогу увидеть. А мне кошмаров и наяву хватает. Вот, кстати, еще один.
Полог поднимается и в проеме появляется незабвенная девушка Флипа. Одета она сегодня в довольно-таки строгое по ее меркам темное платье, в руке — свеча, на физиономии — предвкушение. Вот даже представить себе боюсь, что такое хорошее она там себе навоображала на мой счет, особенно учитывая то, что я и шевельнуться не могу.
— Ты спишь? — шепчет она.
Может, притвориться спящей? И что мне это даст? Можно подумать, девица так сразу и уйдет.
— Нет, — вздыхаю.
Походит ближе, наклоняется. Взгляд ее быстро обегает всю меня. Целиком. Ну и что она надеялась обнаружить?
— Ты что так лежишь-то, двигаться не можешь?
— Не могу.
И тут на лице Флипы появляется широкая такая, искренняя зубастая ухмылка. Что-то мне не по себе.
— Совсем-совсем не можешь двигаться? — радостно уточняет она.
Нет, уж лучше я промолчу.
— Что, красотка, заигралась? А нечего было глазки строить моему мужчине!
Я не строила! Нет, правда, не строила. Я ему вполне конкретно предложила — давай, переспим. И он согласился, правда, после некоторого давления в виде незаконных заклинаний, наложенных мажонком. Ох, Лин, как ты там, бедняга?
— Что, — продолжает Флипа, не смущаясь отсутствием реакции с моей стороны, — думала, сиськами перед ним потрясешь, и он твой?
Мне бы только пошевелиться! Эх, не получается.
— Я не трясла, — отвечаю, причем совершенно честно. Во-первых, грудь у меня не трясется, во-вторых, в этом платье подобное проделывать было бы неудобно, в-третьих, я ничем подобным не занимаюсь. За кого она меня принимает?
— Шлюшка, — злорадно улыбаясь, поясняет Флипа. Ах, вот за кого. Хорошо, папа не слышит, его бы порадовало сравнение принцессы Зулкибара с девицей легкого поведения.
— Трясла-трясла, — добавляет Флипа, — ну ничего, я тебя сейчас так разукрашу, что он на тебя и не глянет.
Это что она такое придумала? Хм, а вот что. У «красавицы» этой, (кстати, сейчас она мне кажется еще страшнее, чем обычно, может свет не так падает) в руках маленький такой ножичек. Лезвие-то сантиметров пять в длину не более.
— За что? — вопрошаю я, покрываясь холодным потом и старательно рекомендуя собственной фантазии заткнуться.
— С тех пор, как ты появилась, — поясняет Флипа, присаживаясь рядом со мной на корточки, — он ко мне и не притронулся. Тоже мне цаца тут завелась. Знатную она из себя корчит, а сама со слугами чуть не с одной тарелки жрет.
Как это — с того момента, как я здесь появилась? Он же не сразу мне, хм, отдался? Любопытно.
— Что ты собралась со мной делать? — интересуюсь, а у самой голос дрожит. Ой, дрожит, даже неприлично как-то.
— Мордочку твою сладкую на лоскутки порежу, — говорит Флипа, поднося к моему носу нож.
Ой, мама. И папа. Нет, магия, конечно, творит чудеса и со здоровьем, и если я попаду когда-нибудь к Юсару, он вернет мне красоту, но… попаду ли я к Юсару? И… Это же будет больно!
— Спасите! — кричу я. Ну, так, на всякий случай, не особо рассчитывая на то, что кто-нибудь отзовется. Флипа тоже в это не верит, потому что ее ухмылка становится шире, а лезвие медленно скользит по моей щеке. А это, действительно, больно.
— Помогите! — ору я. Да что же это такое! Здесь же полно людей. Ладно, Кир допрашивает Лина, но хоть кто-нибудь должен был отозваться!
— Ах ты, дрянь! — слышу я голос Кира. В голосе удивление. Стало быть, не так он и занят. Флипа немедленно вскакивает.
— Лапотуся! — восклицает она этаким нервно-игривым голосом, — что ты здесь делаешь?
Ах, лапотуся… Надо запомнить.
— Да как ты посмела, — рычит Кирдык.
Во-во! Он и в моем времени нервничает, когда за него решают.
— А что я такого сделала? — удивляется Флипа, — подумаешь, пришла пообщаться с подругой.
Полковник кидает на меня взгляд, видит, надо полагать, мое лицо, измазанное кровью, после чего начинается самое интересное.
— Тварь, — ласково произносит Кир, награждая свою любовницу оплеухой, — вот прямо сейчас забираешь свои шмотки и убираешься из лагеря.
— Но, зайка!
— Если я тебя когда-нибудь увижу, я сломаю тебе шею. В лучшем случае. Поняла?
— Но я же тебя…
— Вон!!!
Флипа вылетает из шатра. Вздыхаю с облегчением. Рано радуюсь. Сопровождающий Кира старый волшебник проговаривает стандартную формулу отмены заклинания, и я понимаю, что наконец-то могу пошевелиться.
— Вставай, — хмуро бросает Кир, — со мной пойдешь.
Ой, как приятно размяться после необходимости лежать без движения. Знать бы еще, куда меня ведут, совсем было бы хорошо. Да кровь бы еще вытереть, а то подсыхает, кожу стягивает. Неприятно.
Следую за Киром, старательно пробуривая дыру у него между лопатками. Взглядом, конечно же. Не действует. Мы идем к другому шатру — побольше, побогаче моего на вид. Кир останавливается у полога, поджидая меня, а потом буквально вталкивает меня внутрь. Хам!
Первое, что я вижу, это двух воинов, стоящих перед чем-то, кем-то… Лин! Это же Лин, сидящий на полу. Бегу к нему.
— Ханна, — шепчет мажонок, делая попытку прикрыть руками то, что обычно скрывается штанами. М-да, третий раз в своей жизни наблюдаю обнаженного (ну пусть сейчас частично) княжича, только вот на этот раз мне не смешно.
Лина били. Жестоко. Правый глаз у него практически не открывается, губы и подбородок в крови, а руки выглядят очень странно. Особенно левая. О, боги! Да у него все пальцы раздроблены.
— Лиииин, — говорю я, а у самой голос срывается, — кто тебя так?
Мерлин-младший делает неуверенную попытку хихикнуть, а со стороны Кира раздается холодное:
— Я.
Э… за этого человека я замуж собралась? Точно? От него я сейчас беременна? Ох, папа, во что я влипла?
— Ваш слуга не хочет говорить, — поясняет Кир, улыбаясь.
— Я хочу, — стонет Лин, — я просто не знаю, что ты от меня хочешь услышать.
— Иоханна, я так понял, этот парень Вам дорог. Он, действительно, Ваш слуга?
— Да, — шепчу я, облизывая губы.
— Он заявился сегодня со следами враждебной магии на себе. Вы можете пояснить, откуда она на нем?
Какая враждебная магия? О чем он?
— Лин, — спрашиваю, — ты с кем общался?
— С Кардаголом…
— Не ври! — рычит Кир.
— Я не вру. С ним и с… Саффой.
— Кир! — кричу я, — он не связан с твоими врагами! Саффа — его невеста!
— Ага, значит и Вы с ней знакомы, — отмечает Кир, и в голосе его удовлетворение, — замечательно. Значит, Вы мне все и поясните. Кто вы, откуда, с какими намерениями проникли в мой лагерь и, главное, где сейчас находится эта ваша Саффа.
— Но я не знаю, где Саффа! — восклицаю я, — я то с ней не виделась!
— Да ну! Отлично.
Кир поворачивается к наемникам и говорит им что-то на… наместанском наречии. Что-то вроде… сделайте… его… Я не все могу понять, но ясно же, что это приказ, и касается он Лина, потому что солдаты, радостно заухмылявшись, двигаются в сторону княжича.
— Ребята, вы бы меня не трогали, — говорит он, — я же мстительный, я отомщу!
— Кир! Прошу, не надо!
Кирдык только фыркает в ответ. Один из наемников ставит Лина на ноги и прислоняет его лицом к опоре шатра. Другой медленно развязывает пояс у себя на штанах.
— Не стоит этого делать, — просит Мерлин, и голос его срывается.
— Кир! Я все расскажу! И кто мы и откуда, только не трогай Лина! Не надо! — прошу я, — пожалуйста, не надо с ним это делать! Не надо, Кир!
Кажется, я плачу.
— Начинай, — спокойно предлагает Кир, — и чем быстрее ты будешь говорить, тем меньше удовольствия он получит.
— Вели им прекратить!
— Быстрее, Ханна.
Глава 15
Мне даже страшно стало. Не успел познакомиться с сыном, а эта буйная зараза его практически убила. Ох, Дуся, вечно не поймешь, что от тебя ожидать.
Я аккуратно хлопаю парня ладонью по щеке.
— Шеон, Шеоннель, очнись.
Мальчик стонет и открывает глаза.
— Где мама? — спрашивает он.
Где его мама? Стоит, где и стояла, и гневным взором сверлит Дусю. Да хоть засверлись! Я в свое время тоже пытался. Полный бесперспективняк.
— Она здесь. Ты как себя чувствуешь?
Он садится на диване и глядит на меня, нахмурив брови. А брови, как у Лиафель — густые, темные, поднимающиеся к вискам.
— Спасибо, — цедит сквозь зубы, — Ваше величество, я чувствую себя хорошо.
И пытается встать, но я не позволяю.
— Сиди, — говорю, — пока здесь, — я же Дусю, княгиню Эрраде, знаю. Она вполсилы бить не может.
Кошусь на княгиню эту. Стоит недовольная, тапком раздраженно помахивает.
— Лиафель, — прошу, — ну давай продолжим наш разговор без свидетелей.
Эльфийка нехотя кивает.
— Давай, — продолжаю, — пройдем ко мне в кабинет, — а Шеон пусть побудет здесь. Дусь… я, полагаю, ничего страшного больше не случится.
Дульсинея несколько неуверенно кивает.
— Дусь, — говорю, — ты бы переоделась во что-нибудь более приличное. А Шеон… Шеона вот с Пардоком познакомь, ладно? Пожалуйста. Они по возрасту и по складу характера, как мне кажется, друг другу подходят.
Дуся хмыкает, а я, не дожидаясь ее реакции, беру Лиафель под локоток и быстро уволакиваю свою супругу (вот ужас-то!) по направлению к кабинету. То, что и как я собираюсь ей высказать, лучше, действительно, произносить без свидетелей. Впрочем, убить я ее все равно не смогу. Волшебница, как-никак, лесная.
* * *
Ну, вот так он всегда. Спихнул на меня свою проблему и сбежал с красивой дамочкой. А я вот все Аннет расскажу!
Нет, если серьезно, не расскажу я ей ничего. С нее хватит потрясений всяких. И просто здорово, что сейчас она у сестры гостит и не знает, что за безобразие здесь происходит.
Так какие там Валь мне распоряжения начет своего отпрыска оставил? Первым пунктом, кажется, шло — одеться поприличнее. Ну, это запросто! Я махнула тапком. У Шеоннеля глаза на лоб полезли. Ой, ну подумаешь, ошиблась я немножко и оказалась в коротком облегающем платьице. В мире, где я родилась, его назвали бы вполне приличным, но не здесь. Интересно, откуда этот наряд в моем гардеробе взялся? Я же не из воздуха одежду себе создала, а телепортировала из собственного шкафа. Это дед меня недавно научил такому вот ускоренному способу переодевания — перемещать одежду сразу на себя. Очень полезная штука. Только я иногда ошибаюсь, вот как сейчас. Я попробовала снова, надеясь, что на этот раз тапок дурить не будет и все получится. Получилось. На мне оказалось вполне приличное платье, и я по такому случаю послала новоявленному сынку Вальдора торжествующую улыбку.