Калашников улыбнулся, хотя лицо его при этом не потеряло своей твердости и внутренней силы.
– Пока это просто «утка». Группа риска «АА» будет работать в Сфере, когда возникнет необходимость. В нее войдете и вы… если, повторяю, понадобится.
У Пинаева, очевидно, были еще вопросы, недоумение его не рассеялось, но сдерживать себя он умел.
– Разрешите идти?
Калашников вышел из-за стола и подал руку.
– До связи, капитан. Работа очень серьезная, учтите, контакт с чужим разумом в таком аспекте не просчитан никем, в том числе и нашими прогнозистами.
Пинаев четко повернулся, подтянутый, гибкий, крепкий, и вышел, чуть косолапя, что казалось несовместимым с его спортивной стройностью и грацией.
Начальник отдела задумчиво прошелся по кабинету, прикидывая, кого назначить координатором операции в Сфере, и в это время посреди кабинета развернулся виом связи с директором. Косачевский, длинный, костистый, худой, с двумя седыми пятнами в волосах, непроницаемо-ровный, смотрел на Калашникова, чуть прищурясь, из-за своего директорского пандарма.
– Пинаев ушел?
– Только что.
– Понимает ли он, что расследование необходимо вести быстро, но тактично, без ошибок? Если все происшествия в Сфере суть действия чужих, то напрашивается интересный вывод: нас пытаются выпихнуть из Сферы, имитируя реакцию природы и кибертехники древних дайсониан на наше вторжение.
– Сформулировано жестко, – сказал Калашников, – на грани фола. Эксперты эту гипотезу забракуют – нет квалитета достоверности. Да и я, признаться, не вижу причин, по которым нас, землян, следует выгонять из Сферы. Законы эко-этики и психоэтики мы соблюдаем неукоснительно.
Косачевский кивнул.
– Это самое слабое место гипотезы, но мне не нравится, что нас словно тянут, провоцируют на силовую борьбу. Все события взаимосвязаны и четко отделимы, и нет времени на раздумья, скрупулезное исследование причин и контригру. Поэтому людей для работы в системе Дайи надо отобрать жестко. Ждан Пинаев – неплохой работник, но слишком молод и не обладает достаточным опытом. К тому же мне не нравится его нервозность, вернее, чувствительность к «взгляду в спину». Это симптом ненадежности нервной системы.
– Он не интрасенс, но хороший интуитив.
– Вот как? – Директор УАСС приподнял бровь. – Почему я не знаю об этом? В личном деле не сказано, что он интуитив.
– Информация подобного рода не должна просачиваться за пределы медкомиссии погранслужбы, отдела кадров и непосредственно начальства, к коему мы не относимся. А Ждан не только интуитивен, но и владеет приемами психозащиты. Из пограничников это наиболее подходящая кандидатура для работы в Сфере.
– Тогда удачи ему, да и всем нам в этом деле. Меня не будет до трех часов дня, приеду из ВКС – вызову.
Виом вернулся в линию и угас.
Калашников сел за стол, включил отработку накопившейся информации. Его решений ждали десятки других дел и забот, связавших отдел безопасности УАСС со всеми планетами Солнечной системы и планетами других звезд.
Д-комплекс. Неперехваченный радиодиалог
– Пинаев вызывал Калашникова. Их разговор вывести не удалось.
– Он часто бывает на Земле?
– Всего второй раз за десять дней. Обычный способ связи с погранслужбой – бланк-сообщения, закодированные личным кодом Пинаева.
– Возможность перехвата и дешифровки?
– Ноль.
– Мне не нравится категоричность ваших ответов, землянин, вам бы следовало быть гибче в решении эмпатий, ибо от этого, напоминаю, зависит ваш гонорар. Продавец недоволен нашей деятельностью, быстрее отрабатывайте задания. Что слышно о группе «АА»?
– Ничего. Ее цель, методы работы и штатная структура неизвестны. По косвенным данным, она прибыла в Сферу не стационарным ТФ-каналом, а на спейсере УАСС «Печенег», но кто командир, сколько в ней человек… сведений нет.
– Еще минус вашей оперативности, землянин. Я вынужден просить помощи у Продавца, уменьшая тем самым свой гонорар.
– Не очень-то кичитесь своей ловкостью, уважаемый неземлянин. Против вас работают профессионалы безопасности, а не дилетанты, и опыт работы у них громаднейший.
– А вас это радует? Даю сутки на поиск необходимых данных. Активизируйте вариант: два робототехника людей на втором Дайсоне должны выйти из строя.
– Я уже занимаюсь этим, но мне нужна помощь. По перехваченным переговорам руководства центра исследований Сферы с Землей можно сделать вывод: Даль-разведка вышла на систему Клиента.
– Хоп! – воскликнул собеседник. На самом деле его радиовозглас передать адекватно человеческой речью или эмоциональным восклицанием было абсолютно невозможно, поэтому смысловая нагрузка разговора передается в вольном переводе. – Доказательства?
– Будут завтра-послезавтра.
– Продавец не обрадуется. Это случайная экспедиция или планируемая?
– Пока не знаю. Но земляне с Клиентом не скоро установят контакт, пока Клиент находится в состоянии ожидания войны. Обычная процедура глубокой разведки длится около года, мы успеем закончить работу здесь. Еще одно сообщение: Пинаев усиливает нажим расследования аварии на ТРБ-два и случая с Норманом Хамфри. Боюсь, он докопается до истины.
– Подготовьте остров к уничтожению, а с ТРБ-два… подумаем. Возможно, уничтожим и ее. Конец.
– Отбой связи.
Никита Пересвет
Два дня он мотался по трем планетам Сферы, вовлекая в свою деятельность десятки других людей исследовательского центра, преимущественно планетологов, экологов, биологов и экспертов-физиков.
В его обязанности как агента по освоению входило определение экономических затрат на строительство сооружений и эксплуатацию коммуникаций, перспектив развития исследовательских и промышленных комплексов, природоохранных мер, учет состояния и динамики среды, а также главное – экологический прогноз, то есть расчет экологических тенденций изменения среды в результате антропогенного воздействия.
Конечно, один он не справился бы с такой работой, но инспектор имел право привлекать по мере надобности любых специалистов и делал это со спокойной совестью. Единственной, кого он избегал трогать, была психоэтик Флоренс Дженнифер, в обязанности которой входил анализ диффузии человеческой культуры, направленности освоения Сферы, возможного потока загрязнения и нарушений инфраструктуры. Никита знал, что Флоренс уже составила уравнение хомодинамики, экстраполяционный прогноз-предупреждение и определила порог вмешательства человека, но не торопился знакомиться с результатами ее работы, предпочитая составлять картину событий без предвзятости и навязанных мнений.
Планеты Сферы не имели орбитальной инфраструктуры, как Земля и планеты Солнечной системы, не были опутаны сетью спутников и станций. То ли все спутники за десять тысяч лет попадали на поверхность, то ли дайсониане вообще их не запускали, но это обстоятельство облегчало работу всем.
Никита изучил карты электромагнитного сканирования поверхности Дайсона-1, данные гравизондажа и Т-съемки температурных полей и занялся анализом распределения суши в океанах планеты.
Дайсон-1 не имел материков, как и две другие планеты-сестры, только несколько островных архипелагов общей площадью с земную Евразию. Элементный состав воздуха, горных пород, вод океана и рек всех трех планет был близок к земному, однако почти все элементы по отношению к земным были изотопами. Так, содержание кислорода-18 в воздухе Дайсонов достигало двух процентов по отношению к общему объему, азота-16 к «нормальному» азоту-14 – семь процентов, а так как эти изотопы были радиоактивны, то исследователям приходилось принимать специальные меры, чтобы вывести радиоактивные «шлаки» из организма при дыхании: скафандрами пользовались только в тех случаях, когда опасность превышала допустимую норму.
На Дайсоне-1 работало пять исследовательских отрядов: коммуникаторы-экзосоциологи, терпеливо изучающие жизнь, быт и нравы современных дайсов, археонавты, занятые изучением остатков культуры исчезнувшей древней цивилизации, два отряда биологов и планетологи. Каждый отряд имел автономную мобильную базу, расположенную на одном из крупных островов, свободном от поселений дайсов-островитян, и общую топливно-ресурсную базу – ТРБ-1 на орбите вокруг планеты. Все базы имели собственное метро, и посетить их не составляло труда.
Занимаясь как агент по освоению заданием Даль-разведки, Никита одновременно изучал жизнь Сферы и накапливал информацию, необходимую для дальнейшего развертывания основного задания.
Попытки пси-зондирования личности инспектора пока не повторялись, его приняли в коллективе на правах молчуна, умеющего в нужный момент тонко пошутить и оценить достоинства выдвигаемой гипотезы.
«Малый ученый совет» в каюте Уве Хоона заседал с завидным постоянством, гости менялись, хотя костяк компании оставался прежним. Никита с интересом выслушивал азартные споры молодых исследователей на темы, волнующие всех: облик древних дайсониан, способы их общения, зачем они построили Сферу, почему ушли, достигли они высот социального развития или уничтожили себя в разрушительной войне…
Контакты подобного рода были полезны Пересвету не только с точки зрения конкретных целей разведки, они позволяли ему оценить общую психологическую обстановку межчеловеческих отношений в Сфере, в том числе отношений человека с фауной и флорой планет, с техникой дайсониан. Насколько он понял, несмотря на происшествия, заставившие включиться систему космической безопасности, исследователи сохраняли спокойствие и продолжали заниматься делом. А таинственная деятельность неизвестного фактора, метко названного Калашниковым «фактором ДС» – «деятельностью сатаны», продолжалась.
На второй день пребывания Пересвета в Сфере на Дайсоне-1 произошел колоссальный взрыв, уничтоживший остров, на котором неделю назад произошла темная история с инспектором отдела безопасности Норманом Хамфри. Никита узнал о взрыве из сводки спасателей, без промедления занявшихся расследованием причин катаклизма. Такие сводки получали только три человека в Сфере: директор исследовательского центра Нагааны Даваа, секретарь директора Каспар Гриффит, ответственный за соблюдение норм экоэтики поселений землян в Сфере, и офицер погранслужбы Даль-разведки Ждан Пинаев. О том, что еще один человек – Никита Пересвет – имеет доступ к закрытой информации следственной группы УАСС, руководимой Стефаной Калчевой, знали только на Земле, в отделе безопасности Управления аварийно-спасательной службы.
Вечером в каюте Уве Хоона было высказано много гипотез о причинах взрыва на Дайсоне-1. Вулканизм отпадал, все три Дайсона оказались идеальными планетами земного типа с угасшей вулканической и сейсмической деятельностью. Падение болида тоже исключалось: пространство Сферы было чисто и прозрачно, если не считать пылевых облаков у полюсов эклиптики, да и локаторы земных автоматов-наблюдателей у всех трех планет не отметили метеорных тел. Оставалась еще одна версия – разряд электрического кармана, но и она не выдерживала критики с точки зрения мощности взрыва. Атмосферы Дайсонов были насыщены электричеством, их недра тоже, и острова планет служили как бы изоляторами для обкладок колоссального конденсатора. В результате неравномерного распределения проводящих электрический ток пород на островах в их глубинах образовывались электрические аномалии – карманы, которые иногда спонтанно разряжались: чаще в глубь планет, реже – в атмосферу.
Присутствующие у Хоона не знали результатов обследования места взрыва. Пересвет знал, но не вмешивался в спор. Для него было ясно, что в действие снова вмешался «фактор ДС», потому что никаких электрических аномалий в районе острова Хамфри эксперты не обнаружили, зато по характеру взрыва и остаточной радиоактивности определили, что в этом месте вполне мог быть инициирован разряд МК-баллона: МК-баллон представлял собой мини-коллапсер – «черную дыру» в силовой упаковке – и служил генератором энергии для машин звездного флота человечества.
Утром Никита Пересвет встретился с Каспаром Гриффитом в резиденции исследовательского центра, занимавшей три помещения Д-комплекса на десятом горизонте, уже более или менее обследованном земными инженерами и учеными. Первое помещение служило приемной, где работали заместители директора и секретарь – у каждого был свой драйв-пульт и стояла аппаратура киб-анализа и координации работ. Второе помещение занимал директор, а третье – информационно-вычислительный центр, метко названный кем-то из острословов «дум-бункером».
Каспар Гриффит оказался флегматичным здоровяком с безмятежным взором бесцветных глаз, упрятанных под мощные надбровья. Он был одет в точно такой же комбинезон, что и Пересвет, только на рукаве вместо кирки на фоне палатки – эмблемы сектора освоения планет красовалась эмблема сектора экоэтики – смеющаяся мордочка зайца.
«Каспар Гриффит – канадец, доктор экологии, – прошелестел в ухе шепоток „Васи“. – Сорок семь лет, полгода назад считался без вести пропавшим в экспедиции Славича к Цератопсу – гамме Рыси. Работал в системах Сириуса, Щита-В, дзеты Кормы Корабля. Назначен секретарем в Сферу приказом директора Даль-разведки после рекомендации СЭКОНа. Не женат. Осторожен, рассудителен, строго придерживается установленного распорядка жизни. – „Вася“ помолчал две секунды и добавил, словно сомневаясь: – Скрытен. Возможно, характер имеет „двойное дно“.
Никита усмехнулся в душе. «Вася» был запрограммирован так, что чуть ли не в каждом человеке подозревал натуру двойственную и коварную.
Гриффит был старожилом, поскольку находился в Сфере уже полгода и знал о ее особенностях больше, чем Пересвет.
Они поговорили об обязанностях агента по освоению, определили круг задач, которые должны были решать совместно, хотя Никита все время чувствовал какую-то неуверенность в поведении собеседника. Наконец он прервал речь и спросил напрямик:
– Вас что-то смущает? Мне кажется, вы все время сомневаетесь. В чем?
– А вас разве ничего не смущает? – ответил вопросом на вопрос Гриффит. – Разве вы не знаете обо всех этих происшествиях на планетах?
– Вы о взрыве на первом Дайсоне?
– И о взрыве тоже.
– А не могли взорвать остров сами дайсы-островитяне?
Доктор экологии вежливо улыбнулся.
– Цивилизации дайсов-островитян как таковой не существует, их культура в самом начале пути. Энергопотребление современных аборигенов составляет около двух тысяч калорий в сутки – это уровень земного каменного века.
– Тогда что же там взорвалось?
– Этот вопрос адресуйте соответствующим службам, в Сфере крутятся спасатели и безопасность. – Голос Гриффита оставался ровным, но «Вася», не дремлющий ни днем ни ночью, почему-то счел возможным вставить слово «хитрит».
Разговор перешел в узкоспециализированную область экоэтики, причем Никите показалось, что его очень квалифицированно и тонко экзаменуют, но так ли было на самом деле, сказать с уверенностью он не мог.
Беседа закончилась напутствием Гриффита «заболеть» красотой природы Дайсонов и взять в проводники специалиста по психоэтике Флоренс Дженнифер.
– Весьма примечательная женщина, – сказал Гриффит, улыбаясь, превратив глаза в щелочки. – Во всех отношениях. Лучшего гида вам не найти. Да и специалист она неплохой, а вам, как квартирьеру, еще придется с ней работать.
Никита хотел сказать, что он уже знаком с мисс Дженнифер, но промолчал. Ему стало казаться, что кто-то пытается осторожно «заглянуть в его мысли», хотя «Вася» молчал, да и микроаппаратура экспресс-анализа отмечала лишь обычный пси-фон небольшого скопления людей.
Флоренс на Д-комплексе отыскать не удалось, она в данный момент находилась на третьей планете Сферы, в экспедиции Уве Хоона, но Никита мог попасть туда только через карантин-блок главной базы, расположенной в переоборудованном помещении первого горизонта Д-комплекса. Пришлось сначала пройти карантинный контроль.
Инспектор, уже освоившийся с техникой первых исследованных горизонтов станции, поднялся в метро, полюбовался сиянием Сферы и, следуя указателям, нашел блок карантин-контроля.
Помещение блока разделялось прозрачной перегородкой на два кабинета. В первом стояла пирамида автокартотеки и стойка прямого ввода данных, во втором, оборудованном пеномагнитной мебелью, располагались стол-пульт, стационарный диагнометр и медицинский комбайн.