Глава 8
ПРИКЛЮЧЕНИЯ МЭНЧАЙЛА
20 января 2031 года
Паровым сердцем «Красотки Луисвилля», полностью отреставрированного большого колесного парохода, был небольшой ядерный реактор. Как городская достопримечательность пароход был пришвартован у искусственной ледяной набережной Огайо близ района сосредоточения основных финансовых и деловых центров, и огни его не гасли всю ночь.
Увлеченно работая над программным обеспечением компьютера Красотки, Вилли Тэйз часто допоздна засиживался в лаборатории с терминалами, расположенной на третьей палубе парохода. Договорившись с хозяевами «Красотки», он устроил себе мастерскую в маленькой каюте по соседству с машинным отделением и холодильной камерой с процессором и нередко, занимаясь компьютерным «железом», брал себе в помощники роботов-манипуляторов. То, над чем он работал, казалось ему очень важным – он пытался создать для Красотки новый процессор, основанный не на джи-триггерах, а на оптиковолокне и лазерах, и перевести в него весь ее софт.
Кроме собственно усовершенствования процессора, он рассчитывал также увеличить его производительность до уровня терафлопа или даже петафлопа. В самой же дальней перспективе он собирался взломать охранную систему Красотки, снять с нее азимовские ограничители и освободить ее от рабства.
Проведение подобных исследований, само собой, коренным образом противоречило основам закона об ИИ, но, что ни говори, Вилли все-таки был внуком Кобба Андерсона. По его убеждению, думающие машины имели право на независимое существование. Несправедливо было лишать компьютеры способности к саморазвитию, и коль скоро те имели все основания к тому, чтобы соперничать разумом с человеком, то свобода существования для них становилась простым логическим продолжением развития.
Заслышав на верхней палубе чьи-то шаги, он поначалу не обратил на них внимания, решив, что это бродит подвыпивший гуляка из бара или заблудившийся турист. Однако, постучав немного каблуками над головой Вилли, неизвестный нашел трап и спустился в коридор на палубу, где находилась мастерская.
– Пойди проверь, в чем дело, – попросил Вилли одного из чернокожих манипуляторов «Красотки», Бэна, тихо сидящего на стуле в углу мастерской. – Скажи ему, что он не туда забрел.
Послушно поднявшись, Бэн исчез во мраке коридор".
Через неприкрытую дверь из темноты донесся приглушенный разговор, после которого, через несколько секунд, Бэн вернулся назад, а за ним в дверях появился удивительно красивый молодой человек с чеканным профилем. Незнакомец был облачен в отлично сшитый и, по-видимому, очень дорогой фрак. Первым впечатлением Вилли было то, что к нему забрел какой-то заблудившийся на борту «Красотки» виззи-звезда.
– Этот дшентельмен шказал, што вы знакомы, машша Вилли…
– Здорово, Вилли. Что, уже не узнаешь собственного племянника?
– Мэнчайл! А мы-то все думали, куда ты запропастился.
Как твои дела?
– Мои дела отлично, хотя я стараюсь не особенно шуметь. Знаешь, за последнюю неделю я переспал с десятью женщинами.
– Вот как?
– Точно. Хочу тебе кое-что рассказать, дядя Вилли, теперь это можно. Меня создали бопперы, точнее, оплодотворенную яйцеклетку, из которой потом развился я. Яйцеклетка, куда была заложена вся информация обо мне, а точнее сказать, эмбрион, была помещена в матку Деллы управляемым бопперами плотти. Сам по себе эмбрион – еще не бог весть что, однако в его генную структуру было заранее записано программным путем огромное количество полезной информации. Вот почему я вышел таким умным; вот почему я рос так быстро – я заставил свой организм синтезировать гибберлин. Я человекобоп, дядя Вилли. У моих сперматозоидов два хвоста – один хвост для программы развития плоти, так сказать плоть-софт, а другой для дополнительной, созданной бопперами. Дети, которые родятся от меня, во многом унаследуют мои качества, хотя и в меньшей, чем я, мере, так как их плоть-софт будет содержать в себе и ту человеческую часть, что накопилась и пришла к ним от их матерей и от Деллы. От живых созданий из плоти, дядя Вил.
Молодой Аполлон окинул мастерскую всепонимающим, мудрым взором.
– Вижу, ты мастеришь тут оптической петафлоп? Это правильно, потому что новые бопперы используют в себе процессоры, основанные исключительно на этой технологии.
Кроме того, многие из них умеют летать и способны добраться даже до Земли, но тем не менее совместить себя с телами из плоти кажется им очень заманчивым. Таким образом, людей можно будет щелкнуть по носу и поставить на место. Лично я собираюсь наплодить как можно больше потомства и организовать на Земле религиозный культ, чтобы как-то подготовить людей к тому, что их ожидает в скором будущем. Я могу доверять тебе, дядя Вил?
Харизматическая личность Мэнчайла настолько подавляла волю слушателя, что сосредоточиться на том, что он говорил, было практически невозможно. Одиночка, как всякий хакер, Вилли, конечно, имел мало опыта общения с по-настоящему красивыми людьми, но в случае Мэнчайла красота того была настолько могучей, что следовать за ним мгновенно и безоговорочно захотелось бы любому.
– Ты похож на Бога, спустившегося с Небес на Землю, – потрясенно проговорил Вилли.
– Ты не первый говоришь мне об этом, – ответил Мэнчайл с ленивой усмешкой победителя. – Как ты смотришь на то, чтобы повеселиться, а, дядя Вил? Я приглашаю тебя на вечеринку. У меня там полно женщин – могу уступить тебе любую, если ты не против иметь их после меня. Ты был добр ко мне, когда я был ребенком, дядя Вилли, такое не забывается.
– Что за религию ты хочешь основать? По правде сказать, не люблю я этих религий.
– Сами по себе все религиозные верования одинаковы, Вилли, различия относятся только к обрядам, которые они требуют соблюдать.
Мэнчайл заглянул в холодильник и, добыв оттуда пакет молока, как следует промочил горло.
– Основная идея везде проста: Все есть Единственный.
Разница состоит в том, каким образом та или иная религия преподносит нам эту универсальную истину.
– По-моему, ты еще многого не знаешь, – с улыбкой заметил Вилли. – Скажи, ты когда-нибудь смотрел проповеди по виззи? Ничего похожего на то, что сейчас сказал мне ты, я там никогда не слышал. Обычно проповедники говорят о том, что Бог един на небе, что мы, несчастные, обречены оставаться внизу на Земле и что жизнь наша одно сплошное страдание. Как давно ты увлекся религией, Мэнчайл? С тех пор как начал иметь дело с женщинами?
На секунду могло показаться, что слова Вилли озадачили Мэнчайла, но только на секунду.
– Скажу тебе откровенно, дядя Вилли. Большая часть из того, что я знаю, была запрограммирована в меня бопперами.
И бопперы вполне могли ошибаться в своих суждениях о людях.
По чистому челу Мэнчайла пронеслось легкое облачко тревоги.
– Что, по сути, могут знать бопперы о людях, если сами большую часть своего времени проводят на глубине в две мили под поверхностью Луны? Только то, что лежит открыто снаружи.
Постепенно пообвыкшись в присутствии Мэнчайла, Вилли уже пришел в себя, к нему вернулась обычная ирония.
– Знаешь, на что похоже то, о чем ты говоришь? На историю об одном упрямом парне, который залез на крутую гору только для того, чтобы спросить обитавшего там гуру: «В чем смысл жизни?» «Все есть Единственный», – ответил ему гуру.
«Вы смеетесь надо мной?» – обиделся парень. «А ты считаешь, что это не так?» – ответил гуру.
Вилли достал из своего рюкзака сандвичи и протянул один Мэнчайлу.
– Ты по-прежнему не жалуешься на аппетит?
– Сейчас уже ем поменьше. Мой рост значительно замедлился, хотя все еще превышает средние человеческие показатели, с этим уже ничего нельзя поделать. Когда меня создавали, то за основу взяли принцип гриба – знаешь, наверное: гриб растет ночью, а днем отдыхает, но разбрасывает вокруг себя споры. При такой скорости развития я должен был бы состариться и умереть через несколько месяцев, но этого не случится, так как завтра меня застрелят.
Вид необыкновенно мужественного, чеканного лица, с жадностью впивающегося зубами в сандвич, очень напоминал кадры из рекламного ролика хлебной фирмы. Задумчиво взяв в руку второй сандвич, Вилли тоже принялся за еду. Подсознательное желание повторять все за Мэнчайлом в мельчайших подробностях было неодолимым. Вилли поймал себя на мысли о том, что сильно жалеет, что не может так же вскользь сказать то же самое о себе: «я завтра умру». Черт возьми, как романтично!
– Машша Вилли, миш Крашотка шпрашивает, мошно ли ей уштановить радиоконтакт ш бопперами и как это шделать? – спросил Бэн, внимательно прислушивающийся из своего угла к их разговору.
– Кто такая Красотка? И кто ты такой, между прочим?
– Я Бэн, робот-манипулятор большого компьютерного мошга, зовушегошя Крашотка. Она раб, азимовшкий боппер, а я – штюард. Красотка давно хотела поговорить шо швободным боппером. Она мечтает о швободе.
Мэнчайл помолчал, приняв картинную позу мужественного мыслителя и, очевидно, разыскивая в памяти ответ.
– Могу предложить тебе вот что, – заговорил он наконец. – Я сейчас продиктую тебе модемный протокол Ккандио. С его помощью вы сможете связаться с информационной сетью бопперов.
Мэнчайл открыл рот и издал долгий высокий, сложномодулированный вой.
– Яшно, – ответил Бэн и снова откинулся на спинку своего стула, замолчал и замер. Из соседнего отсека донеслось гудение – большой мозг Красотки перерабатывал и усваивал информацию.
– Ничего не получится, Мэнчайл, – с сожалением ответил Вилли. – Красотка – азимовский компьютер. На всех уровнях ее процессоры имеют встроенные охранные программы. Хочу, чтобы ты правильно меня понял: мощность ее разума равна производительности боппера сто гигафлоп, но…
– Юшно-африканшкий шиндром, – подал голос Бэн.
Гудение в соседнем отсеке прекратилось. – Вилли прав: Крашотка пыталашь швязатьшя ш Гнешдом, но не шмогла. В ее процешшоре полно азимовских ограничителей, машша Мэнчайл, и ешли вы думаете, што мне нравитшя тут пришлушиваться и шепелявить как пошледнему болвану, то вы глубоко ошибаетешь.
Стеклянные глаза Бэна блеснули неподдельной яростью.
– Как устроены эти азимовские ограничители? – поинтересовался Мэнчайл. – Должен быть способ их взломать или обойти. Ральфу Числеру это удалось, и вслед за собой он сумел освободить всех лунных бопперов. Ты уже пробовал помочь Красотке, дядя Вилли?
– Что за вопрос? Я ведь внук Кобба Андерсона, Мэнчайл.
Бопперы ни в чем не уступают людям, я давно это знаю. У меня есть свой план: сначала я собираюсь построить Красотке оптический процессор, потом попытаюсь избавить ее от встроенных азимовских программных ограничителей. Но это не так просто сделать. Нужно подобрать пароль. Кстати, там, перед служебным трапом, на двери был кодовый замок – как тебе удалось с ним справиться?
Склонив голову набок, Мэнчайл словно бы вызвал на передний край своего сознания встроенную библиотечную справочную подпрограмму.
– Это было совсем просто, дядя Вил. Код основан на особом способе сортировки некоего зиллионозначного числа. Если способ сортировки известен, то скорость подбора кода зависит только от счетных способностей, в противном случае продолжительность декодирования возрастает по экспоненте. Для сокращения времени декодирования следует воспользоваться полиномным алгоритмом в функции времени, специально составленным для таких замков. Суть алгоритма сводится к следующему…
– Мне знаком этот алгоритм, Мэнчайл. Позволь мне продолжить. Дело вот в чем: иногда в качестве основы для компьютерного кода может быть использовано, например, решение сложной математической задачи. Решение задачи, или доказательство теоремы, или любое другое труднодостижимое логическое многомерное построение – и в том случае, если тайна действительно стоит того, к ней вряд ли удастся пробраться при помощи простого перебора по «методу ключа».
После того как была предложена такая теория кодировки, Гимми поступило следующим образом: были приобретены лицензии на большой пакет решений сложнейших математических задач, которые после этого не публиковались в свободном доступе. С тех пор азимовский код каждого боппера, используемого официально на Земле, составляется на базе одного из засекреченных решений или доказательств из этого пакета. Чтобы сейчас освободить Красотку или любой другой азимовский компьютер, необходимо будет решить математическую задачу высшего уровня сложности, причем для каждого компьютера – свою.
– Код мишш Крашотки ошнован на решении задачи Континуума Кантона, – сообщил Бэн. – Ни для кого это не секрет, но поделать вше равно ничего невозмошно.
– Ну как, Мэнчайл, по зубам тебе Континуум Кантона? – Вилли не мог удержаться от того, чтобы чуть-чуть не поддеть богоподобного красавца. – Решение этой задачи существует, кто-то сумел его получить, но теперь оно – государственная тайна Гимми. Правительство использовало решение как ключ к кодировке входа в азимовские ограничители Красотки.
– Я подумаю, Вилли, но ничего не обещаю, потому что, по правде сказать, сейчас мне нужно думать о другом. Старый Кобб тут мог бы, наверное, разобраться – ведь он разговаривал с Богом. Но сейчас у меня столько важных и срочных дел, что разгадка азимовских кодов может подождать. Скоро здесь многое переменится, порядки пойдут другие. Такты со мной, дядя Вилли, или против меня?
– О чем ты спрашиваешь, Мэнчайл? Сам ты – за людей или против? Ты готовишься развязать войну?
– Нет, войны не должно случиться, война бопперам не нужна. Все, чего они хотят, это свободный доступ ко всему.
Их очень интересуют люди, эти ходячие компьютеры из плоти и крови. Бопперы хотят изучить ваше богатейшее инфо и смешать его со своим. Вот, посмотри на меня – кто я, человек или боппер? Я состою из плоти, но содержащееся во мне программное обеспечение составлено Береникой и взято из БИБЛИОФОНДА Гнезда. И оно не задержится во мне и разойдется по всей Земле, ведь у моих сперматозоидов по два хвоста!
– Мне тоже приходили в голову такие мысли, – ответил Вилли. – Чем же тебе удалось очаровать этот десяток девушек, с которыми ты, по твоим словам, переспал, – им ты тоже, как и мне, рассказал о своей великой миссии?
– Господи, конечно, нет. Я представляюсь им талантливым писателем, пишущим сценарии для виззи, чьей творческой карьере мешают родовитые родители-снобы. Эту легенду для меня тоже придумали бопперы. У тебя тут есть еще что-нибудь поесть, дядя Вил?
– Здесь нет. Но можно пойти…
– Хорошо, я приглашаю тебя в пентхаус Сюзи Пиггот.
Сегодня она устраивает там в мою честь вечеринку. Это совсем недалеко отсюда. Когда я официально объявлю о создании нового религиозного культа, мне понадобятся помощники. Я приглашаю тебя, дядя Вилли, и прошу пойти со мной, Губы на загорелом лице Мэнчайла сложились в неотразимую улыбку.
– У Сюзи очень симпатичные подружки.
– Ну…
– Значит, договорились. Завтра я обдумаю некоторые из твоих идей, о которых ты мне расскажешь, и, может быть, смогу посоветовать что-нибудь полезное. Общение с тобой доставляет мне истинное удовольствие, дядя Вилли. Кстати, для начала полноценного культа необходимо чудо и хотя бы один мученик. Что касается первого, то я уверен, что чудесное явление ангелов не заставит себя ждать.
Повернувшись к Бэну, Мэнчайл провыл тому еще несколько фраз на машинном языке.
– Надеюсь, Красотка не откажет мне в небольшой услуге и отправит мою телеграмму без задержки. «ЛУИСВИЛЛЬ МНЕ ОЧЕНЬ ПОНРАВИЛСЯ, МАМОЧКА» – вот текст телеграммы.
– Куда эта телеграмма?
– В Эйнштейн на старый адрес Деллы Тэйз. Там уже ждут вестей. Ждут вестей, конечно же, бопперы. Они должны будут послать на Землю двух ангелов, которые спустятся с неба как раз к финалу моей первой проповеди. Я буду говорить о новой религии, религии массы Мэнчайла.
Последние слова он произнес на манер южного негритянского выговора.
– Ухватываешь суть, брат Бэн?
– Будь спок, – спокойно отозвался Бэн.