– Минутку... – Норм, беззвучно выросший за спиной (Кирилл предположил, что этот образ имеет все шансы стать его персональным кошмаром) ткнул пальцем опцию «печатать», и из принтер-блока полезли цветные глянцевые листы каталога. Натали подхватила их и, не зная, что с ними делать, машинально прижала к груди.
– А что, на Фоморе есть нормальная жизнь? Магазины там, парикмахерские, кондитерские?.. Доктора?
– Вы удивитесь, какие там бутики, – ухмыльнулся Кирилл. – На этой вашей Нереиде просто не с чем сравнивать.
Ему показалось: он понял «сайерет». При всей учтивости в отношении дамы, лучше, когда та не путается под ногами.
– Расскажите про Фомор.
Ага. И у него не вышло. Кирилл возвел очи горе.
– Фомор как обитаемый мир относительно молод. Ему не больше века. Этакая, понимаете, трущоба на задворках Галактики, кладовка, куда цивилизация сваливает ненужное. Планета кислородная, однако других природных ресурсов на ней почти нет. Во времена освоения, чтобы хоть как-то развить инфраструктуру и привлечь колонистов, Фомор был объявлен свободной экономической зоной. Ну и выросло на этой удобренной почве то, что выросло. Этакая Тортуга, остров свободной торговли и беспошлинных перевозок. В неофициальной статистике лидирует по числу фирм, большинство которых существуют только на бумаге. А в официальную статистику ее не включают. У Фомора также самый большой частный флот просто потому, что зарегистрироваться тут как свой может каждый. Да-да, и не смотрите на меня с укоризной! Я бы и рад иметь более респектабельную «крышу», но не З-з-з-з... же, – Кирилл вовремя стиснул зубы, – указывать!
– А что власти?
– Власти? Закона на Фоморе, в привычном для нас понимании, нет. Существует, однако, некий набор «понятий», пренебрегать которыми не рекомендуется. Есть губернатор, которому отчисляется небольшой процент с каждой сделки, в основном за то, чтобы ничего не знал. Губернатор опирается на узкий круг «теневых авторитетов» и занимает свое место до тех пор, пока их устраивает. Покидает он свой насест в основном вперед ногами. «Авторитеты» сотрудничают и соперничают в рамках нормальной «конкурентной демократии»: с убийствами, взрывами, похищениями и шантажом. Монтекки и Капулетти с поправкой на все против всех. Каждый у каждого тут некогда увел корову. Среднее звено состоит в той или другой команде. Ну и, как во всяком социуме, есть отбросы: пьянь, рвань и наркодрянь, которой никто не доверит кредитку через таможню пронести. Эти уже совершенно отморожены и ничего не боятся. Терять им нечего, и нанимают их, если нужда, на раз, а после выбрасывают. «Понятия» в основном регламентируют, за счет кого среднему звену можно поживиться, а кого трогать не стоит. Тонкость в том, чтобы определить: пескарь перед тобой или ерш и можно ли это жрать безнаказанно. Гражданских прав тут нет. Защитить тебя может только хозяин твоей команды. «Авторитет».
– И что? И живут?
– И на удивление неплохо. Домики строят в частном секторе. Средний класс, как и везде: жены ходят на рынок, дети учатся в школе. Все по уши в грязном бизнесе и при этом трогательно респектабельны. Состав их постоянен, в этом кругу все всех знают, и любой новый человек виден тут за версту. Виллы с бассейнами, ограда в два человеческих роста, камеры круглосуточного наблюдения, вооруженная охрана, сторожевые псы, крокодилы, тигры...
– А внешнее вмешательство?
– Фомор неоднократно чистили. Он зарастает снова, как пруд ряской. По всей видимости, местечко вроде этого в Галактике просто должно быть согласно закону сохранения грязи. Чем больше ее тут, тем чище в других местах.
– А каково ваше место в описанной инфраструктуре? – подал голос Норм.
Он, пока шла лекция, притащил из «сундука» свою сумку с железками, уселся возле нее на пол и был, кажется, совершенно счастлив. Совочком, похожим на детский, он насыпал фаст-пирокс в пластиковые стаканы. Справа от него лежала катушка взрывчатого пластыря для «быстрого входа в блокированные помещения», а слева стояла коробка с катализаторами, тоже пластиковыми. Их Норм плотно вставлял в корпуса-стаканы, закрывая сверху общей крышкой. На крышке было кольцо. Дергаешь за него, вырываешь дно из емкости с катализатором и... ба-бах! Взрывчатки, пронесенной «сайерет» на «Балерину», хватило бы, чтобы взорвать небольшой авианосец. Ну, еще «ночное видение», детекторы движения и массы, слезоточивые и сонные шашки... Ребята с Нереиды, спецназ, подбросили в дорогу. Пригодится.
– Я, – ухмыльнулся Кирилл, – парень, который может оказать чрезвычайно ценную услугу. Если и не свой, так «замазанный». В связи с вышеизложенным обращаю ваше внимание на то, – он прищелкнул языком, – что на Фоморе чрезвычайно важно определиться, кем вы хотите выглядеть.
– И кем же мы хотим выглядеть? – подала голос Натали.
– Давайте вместе подумаем. Вы, разумеется, понимаете, что если мы пойдем по барам космопорта, спрашивая у каждого, не видели ли Мака, то скорее найдем «перо» в бок, чем истину. Так, на всякий случай. И уж Мак узнает о нас намного раньше, чем мы увидим хотя бы выхлоп от его дюзы. Я бы сказал, Норму проще всех. К бравым ребятам, оказавшимся на мели, уволенным или разжалованным по дисциплинарным причинам, Фомору не привыкать. Бар космопорта – первое место, где они возникают. И глаз до них, не сомневайтесь, есть. Обычно мелкая провокация, проверка... после чего кто-то определяет, стоишь ли ты того, чтобы занять место в чьей-то охране, или оставить тебя на мостовой, без тех зубов, которые сочтут лишними. Но даже если ты выдержал проверку с честью и стал частью системы, никто и никогда полностью не избавит тебя от подозрений. Всегда в уме держится возможность того, что ты ведешь двойные или тройные игры. Ты каждый день подтверждаешь свою верность, по рост твоего престижа выражается только в деньгах.
– Меня это не пугает, – сказал Норм. – Так бы я и действовал, если бы был один. Что нас здесь не устраивает?
– Время. По-хорошему, внедрение – план, рассчитанный на годы. А по-плохому тут не выйдет. Вместо возможностей, которые вы ищете, вы найдете себе ярмо. Только сузите себе область действия. Это не видеодрама, поддержки спецслужб за нами нет.
– Я сам – спецслужба, – напряженным голосом напомнил Норм.
– Да, но этого недостаточно. Задавать аборигенам «опросы буду я. Искать аборигенов, которым безопасно задавать вопросы, тоже буду я.
– В параллели быстрее.
– Возможно, так и придется. Думаю, все согласятся, что пи Натали, – Кирилл слегка поклонился в сторону дамы, – ни, тем более, Игрейне одним выходить не стоит.
– Да я тут с ума сойду, гадая, все ли возможное вы сделали, все ли варианты рассмотрели. Вы же только что сказали, что средний класс на Фоморе ничем не отличается от среднего класса на любой другой планете, Я могла бы, скажем, в парикмахерской или косметическом салоне...
– Средний класс, чей состав из года в год постоянен. Жены работников порта, пилотов, техников – они все друг дружку знают. О вас, дорогая леди, уже через четверть часа будут говорить во всех бакалеях и булочных. То же и для Игрейны. Фомор – это одна большая наркодеревня, где кто не наш, тот чужой. Поскольку ваша, Норм, легенда не предусматривает спутницу, которую легко объяснить, ничего не объясняя, – а необъяснимое привлекает внимание втройне! – Натали отправится со мной, а Грайни останется на «Балерине». Так?
Норм привычно пожал плечами. Было видно, что он хоть и знает «смирно», но уже отвык повиноваться чужому уму.
– Только вот что... – придумал это Кирилл давно, но озвучивать, смотря Натали в глаза, оказалось несколько затруднительно. – Заведение, куда мы пойдем, из разряда нереспектабельных. Злачное, словом, местечко. Я вот к чему. С женами туда не ходят. Не говоря уже о том, что на Фоморе не принято говорить о делах в присутствии семьи. Таковы тут, если хотите, правила хорошего тона. Женщины способны на волшебство, если дело касается имиджа. Словом, Натали... не могли бы вы выглядеть... вульгарно?
Игрейна вскинула голову, глядя на Натали с веселым изумлением.
– Ну... я попробую. Могу я, – женщина развернула веером каталог «Веселые картинки», который все еще держала в руках, – воспользоваться доставкой?
* * *
И ведь базу подвел – не подкопаешься. Глаза как у щенка – только не говори про тараканов в башке. Нет, все-таки Император у нас всегда был немножко сукин сын.
Мне нужно это, это и, пожалуй, вот это. Крайне удобным свойством Фомора оказалось то, что здесь принимали любые кредитные карты. Карточка Эстергази вполне годилась, однако вместе они решили, что расплачиваться с именного счета – значит оставить след. Кир как хозяин корабля и, в скобках, как автор идеи сам заплатил за реквизит.
Посылку доставили, когда «Балерина» только еще висела над космопортом Иреле, ожидая разрешения занять пустующий блок, и Натали, нагрузившись охапкой пакетов с логотипами бутиков, оккупировала душ.
Давно прошли времена, когда молодая стюардесса, отваживаясь на покупку новых туфель, решала, что сумочка к ним, пожалуй, еще и старая сойдет, но только тогда они должны быть того же цвета, что и старые. Финансы, которыми она распоряжалась нынче, позволяли вести вполне достойное существование, но... она уже много лет носила удобные брюки со стильными жакетами, всегда новые, и обувь прогулочно-спортивного стиля. Образ жизни не требовал от нее ни женственности, ни элегантности, и, с ее точки зрения, это был высший класс жизни.
Теперь, когда требовалось «создать образ», приходилось вспоминать молодость. Итак, во-первых, кожа. Она должна быть светлой, не розовой, упаси бог, и не синюшной, а матовой, молочно-белой, подчеркнутой двумя отрезками черных бровей и одинаково гладкой во всех местах. Что на ногах, что в подмышках. Прозрачные чулки из баллончика, чтобы только чувствовать, что они есть. Видеть их необязательно. Белье. Белье пришлось заказать: удобные трусики из натурального волокна, вполне пристойные в сумке с эвакпакетом, уступили место крохотной вещице из эластичного черного кружева. Каблуки. Нет, каблучищи! Мышцы голени сразу напряглись, сделались рельефными. Затаив дыхание, Натали обвела черным глаза, положила к наружным уголкам век драматичные коричневые тени и сделала яркий рот. Что сотворить с волосами, она так и не придумала. Последний раз, когда она надевала вечернее платье, – для Рубена Эстергази! – она была стрижена коротко. Заколов их так, а потом этак, в конце концов Натали оставила их распущенными, просто зачесав набок и сбрызнув блеском «Черная луна».
Ну и платье. Она выбрала черное, на тончайших лямках, с декольте и косым низом, справа до колена, слева до середины икры, и испытала давно забытое, очень чувственное и совершенно авантюрное ощущение, когда оно текло по ее телу сверху вниз, шелком по шелку, скользя и обвивая бедра.
«Я как старая боевая лошадь, которую пустили побегать в табун. Звук трубы, и снова – шпоры, трензельные удила и грызло».
– Ну, – сказала она, выходя в рубку, – сделала что смогла. Вы ведь что-то в этом роде предполагали?
Кирилл открыл рот. Закрыл. Встал. Потер переносицу. Сказал: «Н-да». Норм, всегда готовый, в камуфляже, имевшем такой вид, будто его хозяин добирался до Фомора на перекладных с тридцатью тремя оказиями и теперь на все согласен, остался сидеть и только ухмылялся в сторону капитана. Видимо, желание кидать дротики в ближнего было у обоих совершенно обоюдным.
– Что? – спросила Натали. – Слишком дорогая получилась девка? Надо было вырядиться в меха и креп-сатин?
Кирилл, очевидно, набрался мужества:
– Я был не прав. Прошу меня извинить. Есть вещи, которые делать нельзя. И не получится. Концепция изменилась. Я заказываю смокинг и лимузин. Норм, у вас есть гражданский костюм?
– Разумеется.
– Переодевайтесь, вы едете с нами. Телохранитель нам теперь самим нужен. Брави в камуфляже выглядит беспонтово.
– Я-то переоденусь, – ничуть не обиделся Норм. – А вот смокинг, я слыхивал, надо уметь носить.
– Не бес-с-спокойтесь, – прошипел Император. – Это моя спецодежда.
* * *
Ведь козыри – ночные!
О. Ларионова. «Чакра Кентавра»
Из машины, затонированной насмерть, Натали так и не увидела Фомора. Только неоновые огни, от быстроты движения слившиеся в полосы, да струи дождя, размазанные по стеклу. Здесь стоял ноябрь, и в отличие от Зиглинды привилегированными тут считались не верхние, а, наоборот, нижние магистрали.
Водителя отделяло бронированное стекло, связь с ним была только по комму. Пассажирский диванчик располагался в самой корме. Натали с Кириллом сели рядом, Норм – напротив, на откидное сиденье. Разделяло их не меньше метра пустого пространства, и Натали гадала, зачем понадобилось столько, пока Кирилл не пошутил про гроб.
– Я только дважды, – сказала она, подбирая зябнущие ноги, – ездила в таком. В генетический центр... ну, и обратно и после, когда ехали в космопорт. А вы, Норм?
– Приходилось, – Гард улыбнулся ей, как Натали с изумлением обнаружила, ободряюще. – Подопечную-то иначе не возят.
– Вы боитесь за нее?
– Да, – просто ответил он. – Она ребенок, и она привыкла рассчитывать на меня. А кроме того, Мари нигде и никогда не была без Игрейны. Осмелюсь заметить, в этом смысле у меня вся надежда на вашего сына, мэм.
– Брюс в том возрасте, когда делают глупости.
– Ну, от этого никакой возраст не гарантирует, – вмешался Кирилл. – Мы приехали. Десантируйтесь.
Норм, видимо, и в самом деле привык к лимузинам. Открыл изнутри дверцу салона, спрыгнул наземь, помог Натали спуститься и отступил, когда появился Кирилл. Сопровождающий, но не кавалер. Черные брюки, «квадратный» пиджак из черно-серой пестроткани, идеально маскирующий «кое-что» под мышкой, белая сорочка. Безукоризненно начищенные туфли с носами, усиленными сталью. Диковатый галстук в бело-зеленую полоску. Натали почему-то показалось, что галстук выбран нарочно. Подчеркивает место в общественной иерархии. Хотя Норм так и так не выглядит принцем. Этаким чертовым рыцарем, что дает коню шпоры и, не оглядываясь назад, устремляется па вражеское войско. Или на АВ. О, а я ведь специалистка по принцам! В отличие от Кирилла, который забыл побриться в суматохе посадки и теперь ленивой небрежностью пытается внушить окружающим, что так, мол, и надо, Норм был подтянут и свеж. Черные волосы – а они у него вьются! – причесаны и только чуть взъерошены надо лбом. Птица-то бойцовая. Не будучи при исполнении, «сайерет» отнюдь не выглядел большим. И складный. Приятно посмотреть.
Лимузин выгрузил их на площадку, где свирепствовал ветер, и Натали поежилась, жалея, что не заказала ни палантина, ни шали. Кругом возвышались пласталевые скелеты новостроек, несущие балки рассекали пространство на бесчисленные ячейки во все стороны, сколько видел глаз. Новостройки или, скорее, долгострои: в разрывах слоистого тумана Натали рассмотрела – или ей показалось! – характерные пятна, какие на этом материале оставляет многолетнее воздействие атмосферы. В особенности если эта атмосфера холодная и сырая. Ни перекрытий и уж, тем паче, ни следа облицовки из плит иридиевого стекла. Видимо, здесь планировали возвести мегацентр из тех, где можно все купить, плюс гостиница, концертный комплекс, детское королевство и чуть ли не аквапарк. Брюс тысячу раз просился в такой комплекс: дескать, всех его приятелей родители уже возили на Дикси, планету игрушек. Причем, по слухам, игрушки там не только для детей. И Натали ему даже обещала. Стыдно сказать, оттягивала исполнение родительского слова из-за необходимости вылезти с Нереиды, а после и он напоминал все реже. Что ему эти детские радости? Мы вон уже и флайер водим, и девочек очаровываем.
На внутренней стороне закрытых век – ежедневная утренняя картинка: школьный коптер у дальнего конца мола и Брюска несется к нему во все мальчишеские лопатки. Пляшет под кроссовками дощатый настил, хлопают полы куртки, рюкзачок забрасывается за спину на ходу. Успею, мам!