Маска умолкла; опустив стекло, она облокотилась на дверцу, высунула голову из машины и зажмурилась. Слабая, но приятная иллюзия езды на мотоцикле — воздух бьет в лицо, ерошит волосы, ноздри наполняют запахи покрышек, смазки, выхлопного газа; в ушах сливаются рокот, гул, шорох… теперь ее «хэкс» ведет Гильза; она едва успела попрощаться с верным двухколесным другом — навсегда. Остается вспоминать, как лихо летатось на «хэксе», как он ловко подруливал на полном ходу к тротуару или переходу, чтоб всадница могла сдернуть с чьего-то плеча сумочку, рвануть из рук пакет. Мало у кого был такой ювелирный расчет, как у Маски — жертва лишь ахала и верещала вслед, а дьяволенок верхом на «хэксе» уносился прочь, виртуозно лавируя между автомобилями. Иногда это был огненно-рыжий мальчишка в испещренной клепками коже, иногда — тинейджер в обливном пятнистом комбезе лягушачьего фасона, с дико всклокоченными ядовито-зелеными волосами, но всегда это была Маска. Никто не упал и не ушибся после ее молниеносного наезда — этим она особенно гордилась, потому что Первый Закон свят.
Когда ее окликали: «Девочка!», она хищно ощеривалась (нередко зубы через один были покрыты черным лаком) и шипела мерзкие, грязные слова. Несусветные бесполые наряды, дерзкий макияж и отвратительная ругань — это все, чем Маска могла задушить, перечеркнуть и затоптать прежнюю себя. Той же цели служили и мелкие ограбления с помощью «хэкса», и «агрессор». Грабит тот, кто сильный, смелый, кто мужчина. И Маска, проклиная свои контракторы за слабость, что есть сил тянулась сравняться в удали с лихими пацанами, чтобы не быть малявкой, которую все опекают — тьфу! до чего противно!
Дети знакомятся с секретными лабораториями раньше, чем с начальной школой. Достаточно ребенку посмотреть семь-восемь серий «Кибердемонов», «Принца Мрака Ротриа» или что-то из их сиквэлов — и ваше дитя уже знает все об устройстве тайных змеилищ, где процеживаются яды, создаются орудия типа «гаситель звезд» и где подлые злодеи из красивых пленников делают косолапых зомби и телеуправляемых упырей. Любой ребенок скажет вам, что секретная лаборатория — это зеркально-черный склеп с освещением «как в больнице», и живут там озверевшие от жажды все научно искалечить изверги в угрюмой униформе, с глазами, горящими фосфорическим светом патологической любознательности.
Баканар — главный военный научно-исследовательский центр Федерации — раскинулся на внушительной площади и был, по сути, особым охраняемым городом. Проект «Антикибер» занимал в нем очень мало места — каких-то восемь этажей в отдельно стоящем 15-этажном здании; почти никто не знал, чем и зачем занимается проект — не от его закрытости, а потому, что отлов беглых киборгов не сравнить с разработкой космических истребителей, не видимых ни при какой локации, или сверхдальнобойных дегейтеров. Но внутри проекта законы секретности блюли свято, и переход с этажа на этаж был событием в жизни сотрудника.
Селена была молода — настолько, что детская вера в жуткие храмы секретной науки еще не растаяла в ней до конца. Хотя, служа в Вангере, ей пора было усвоить, что за тремя рубежами проверки документов вполне может скрываться вечеринка генералов с девочками и танцами. И все-таки, и все-таки — минуя охранников, линии и надписи «СТОЙ! ЗОНА ДОПУСКА G!» на полу, она не могла сдержать слабый трепет ожидания — сейчас, сейчас с очередной двери на нее уставится кошмарный Глаз Глота, а за дверью…
Нет, все те же стены, те же потолки, те же спецы-полуночники, и главный — Гаст, приветствующий шефа кивком и гримасой, а ее — подмигиванием и щелчком языка. На Селену после дежурства не действовали никакие знаки мужского внимания — да и сил на кокетство не было; она огляделась — да, аппаратура здесь мощная. И кукла лежит — ноги сожжены, а так девчонка девчонкой, только живот раскрыт, и в разверстую рану уходят кабели. Здесь же, на кожухе сверхценной техники, — недопитая чашка с кофе и обкусанная галета.
— Это Селена. Это Гаст. Будьте знакомы, это пригодится, — делово распоряжался Хиллари. — Это — виртуальный шлем послезавтрашнего поколения, в «Роботехе» такие не продаются, и в Вангере таких нет. Одеваемся — и ныряем.
Затем было стремительное, резкое путешествие с этого света на тот, такое, где перестаешь верить старым чувствам и отдаешься новым — чувству потока, чувству вектора, чувству глубины и многомерности, где синяя строка пишет встречную текст-информацию, красная — комментарии тех, с кем плывешь, низкий звук означает плотность среды и повороты, высокий — звуковую память мозга куклы, а картинки надо собирать в скип, как игровые призы. Времени ТАМ нет — масштаб виртуального времени меняется со скоростью, а вдобавок ты сам задаешь режим времени и можешь растянуть минуту в час; если б не таймер, ТАМ можно блуждать, пока не уснешь. Неопытная в обращении с новейшим шлемом, Селена поначалу залетала в тупики, путалась в коллатералях потоков и вязла в темпоральных нестыковках, а Хиллари и Гаст ждали ее, маяча ромбиками звезд и советуя красными словами: «Тормози мягче, Сель. Не напрягайся. Прибавь частоту тарана. Расслабься, так легче пойдет». И снова — мертвые пропасти, выжженные «Взрывом», и пульсирующие голубые тучи уцелевшей информации, полные голосов, образов и прыгающих строк. Три воображаемых зонда с живыми людьми на борту словно погружались по трем траекториям в черную атмосферу какой-то погибшей планеты.
Когда они вынырнули, лаборатория уже заметно опустела; заторможенный андроид с пылесосом механически обходил помещение, огибая и людей, как мебель. Хиллари, слегка осунувшийся, но веселый, разводил кофе — судя по запаху, настоящий, натуральный, выращенный на экологически чистой прародине, Старой Земле.
— Я с ума сойду, — ворчливо обещал Гаст. — ЦФ-3 была — полный дурдом, а ЦФ-6 вообще крышу сносит, как ветер!.. Хил, ты консультант в ранге главнокомандующего — скажи навскидку: зачем куклам такие базовые термины, как «Бог», «Семья», «Отец» и «Мать»?..
— Я тоже ничего не поняла в этом, — созналась Селена, принимая от Хиллари чашку. — По-моему, в робопсихологию это не укладывается, так?
— Похоже, кто-то хочет навязать куклам наши понятия, — Хиллари, морщась, капал в свою чашку из пузырька-пипетки флюоресцирующий настой ядовитого желто-зеленого цвета. — Кстати, и всем советую — экстракт форских курительных трав, штука запретная, но в равновесие приводит тотчас, правда — от этого немного стекленеешь; кто еще хочет?
— Капни и мне, — потянулся за дозой Гаст. — Я тут купил «комплект веры» варлокеров — писание Пророка Энрика, комиксы, аудио и видео; за все полсотни бассов с пересылкой. Это самый новый крик из новых сект, по Энрику лишь в Городе миллиона три обмирают, и в основном все молодняк, считай — те же куклы, головы пустые, в них знай только вкладывай… Надо попробовать понять — на чем сектанты ловят? Не на одних же танцах до упаду и агрессии… Чтоб человека захватило и поволокло, надо, чтобы штекер к порту подходил и задействовал все гнезда.
— Сель, твое мнение? — перевел взгляд Хиллари.
— Нет, по-моему, сами по себе такие термины в киборгов не внедряются, не могут, — Селена покачала головой. — Бог… если подходить функционально, это непредсказуемый фактор, а киборги предпочитают определенность, ясность. Они бы такое давили в себе. Потом, «Семья»… это чисто людское, какой тут «Отец»… Они созданы, и кто снабжен растущим интеллектом — знает это. Все это — внедренное, чужое для киборгов. Авторы ЦФ играют с ними, как в куклы, в «дочки-матери». Только — зачем? Может, живым баншерам самим не хватает семей, вот они и делают себе искусственные семьи из киборгов…
Хиллари задумчиво покачал головой:
— Коллеги, все может быть хуже, чем вы говорите. По Гасту, люди — тоже куклы; им, пустым, надо, чтоб их что-то заполнило — и тогда они будут… скажем, довольны. Ты, Сель, предположила, что люди — семейные животные, и если темп жизни не дает ужиться с себе подобными, игрушечную семью создают из подручных материалов — из тех же кукол. То есть это — инстинкт, так? Это должно быть отыграно, иначе — сбой, ломка мозга. А может, и Бог — это инстинкт, и он тоже должен быть отыгран? Или он — обязательная функция непредсказуемого в мозге?
Селена тихо ужаснулась за свои, возможно, еще нераскрытые функции, а Гаст прищелкнул языком, допив чашку:
— Хил, осталось выяснить в BIC — на какой уровень они собираются поднять Giyomer A100 и не придется ли «сотых» водить в воскресную школу, чтоб они не свихнулись без Бога и ангелов его.
— «Сотка» — пока только проект, — отмахнулся Хиллари. — Вы мне скажите, как у этой, — кивнул он на бывшую Дымку, — на ее непродвинутом Proton B65 закрепилась эта плесень… Лично я хочу послать в BIC большой, красочно выполненный адрес — «Создателям того, не знаю чего с неопределенными функциями». Если это не сбой и не жесткая замена, нам останется признать, что на этапе комплектной сборки в киборгах появляется Нечто; так и до души додуматься можно. Пока же нам лучше держаться школьной истины — «Между высококлассными киберами возможна координация для достижения целей, определенных приказами, программой и Законами».
— Негусто мы назондировали, — вздохнул Гаст. — Десятка три кукольных кличек, даже не всегда с портретами, какие-то люди — тоже под кличками, пачка видов местности, которые без форских трав ни с чем не сопоставишь… и эти, сказки. Какого черта? Зачем куклам сказки? Чтоб я стерся, если это не «Принц Мрака Ротриа» и его отродья…
— Сказки — чепуха, — поморщился Хиллари. — Это поиск форм мимикрии, чтобы адаптироваться в обществе тинэйджеров… Ах, как жалко, что мы потеряли Хвоста! У этой кибер-ищейки наверняка в памяти были тысячи картинок — и Синего Города, и Басстауна; он сразу опознал бы нам и место жительства семьи, и район их действий… Но все-таки мы накопали немало, коллеги. Гаст, когда придешь в себя, дай все эти клички и лица в оперативку, пусть спланируют розыск. И пункты запечатления тоже — «Логово», «Три улыбки» и еще, что там было… Теперь, я думаю, нам всем пора передохнуть.
Трое ныряльщиков в глубину Proton B65 дружно зависли, как усталые машины. Тонкая горечь запрещенных форских трав, примешиваясь к кофейной, пряной, делала сознание прозрачно-хрупким, как кристаллы льда; Селена, ясно понимая, что она не бредит, вторым зрением видела объемную мультипликацию, явленную ей в голубых тучах — да, киборги используют TV как источник информации, но не мультики же?! Зачем, к чему?..
— Сель, — донеслось до нее сквозь серебряный звон, — ты больше не пойдешь в оперативку. Приходи сюда; будешь читать мозг куклы по этажам, подробно, а не нахрапом, как сейчас.
Селена вяло кивнула. Новый шлем, полная реальность замедленного времени — это прекрасно… Жаль, что в реале так нельзя — остановить время и заснуть на год, и плыть, плыть, плыть… Дойти до гостиницы, в полусне принять душ, рухнуть — все, больше ничего не хочется.
Гостиничный комплекс Баканара был для многих и домом — как и Селене, не всем было по карману снимать квартиру в безопасной зоне Города. Хиллари жил и там, и там — смотря насколько был загружен по работе, — но час лететь, клюя носом, спать с перерывом… бррр. Он выбрал гостиницу — но по дороге с трэка запросил обстановку в театре: что передает Этикет?.. Чего и следовало ожидать — куклы (и среди них — директор театра!) сбежали за час до явления серых, других новостей пока нет. Они совсем не глупые, эти куклы. У них свои — пусть даже хилые — оперативка и оповещение.
Иногда за полночь к скупщикам стучатся и такие люди, о которых потом долго гадаешь: «И откуда они адрес узнали?..» Лощеный юноша, одетый по каталогу, в картенговых перстнях, приносит на продажу суперный армейский кипятильник, способный за минуту разогнать до +100°С цистерну кофе — на спор украл, что ли?.. Стройная стильная дамочка — не из богатых, но ухоженная — пригоняет два мотоцикла; вымазалась ярче примадонны, очки напялила — чтобы не опознал потом никто. А следом обычно приходит участковый полисмен и спрашивает, озирая склад, не сдавал ли кто строительные пневмоинструменты и виброрезак.
Пока скупщик отсчитывал деньги, Чара перелистывала в уме этапы своей вольной жизни. Побег… Наверняка хозяин не расстроился и не заболел, когда она сбежала, — эти люди всегда могут утешиться, купив кого-нибудь еще: киборга, человека, жабу с крыльями или десяток танцовщиц-ньягонок. Правда, ньягоночка может зарезать за грубость.
Опасный, странный мир Города. Сложно вживаться, если учесть, что до сих пор ты прислуживала в доме, улаживала проблемы в офисе хозяина, организовывала его встречи с другими напыщенными типами. Выбор стратегии — быть милой, неприметной, всегда вежливой. Не позволять никому давить на себя. Работать? В Городе полно хозяйчиков, мечтающих нанять работницу без регистрации. Можно осторожно припугнуть нанимателя налоговой полицией, если вдруг станет меньше платить. Он не захочет выгонять ту, что все так ловко делает и умеет заставлять, других работать.
«У меня есть подруга, у нее туго с деньгами… Владеет бухгалтерским учетом, очень старательная и аккуратная».
«Приводи, посмотрим», — кивает хозяин.
Через два месяца в фирме трудятся уже четыре баншера; хозяин на них не нарадуется. Честные, опрятные… немного молчаливые.
Через семь месяцев Чара чуточку задерживается из-за аварии надземки и на подходе к офису слышит крик по радару:
— ЧАРА, ЧАРА, НАС ВЗЯЛИ! ЭТО ЛЮДИ ИЗ КИБЕР-ПОЛИЦИИ!..
Тогда ловлей киборгов занимался Райнер Дерек; о Хиллари еще не было слышно — он пришел к Дереку позднее.
Пришлось бродяжничать, оплакивая семью, и воровать. Повезло встретить Фанка — он дал наводку на Святого Аскета. Пожила в его общине, потом Аскет попросил ее помочь новенькому, Фердинанду, в создании семьи. Неопытному отцу просто необходима мать со стажем.
Святой Аскет не велел убить Чару за то, что ее прежняя семья поймана вместе с отцом, не заподозрил в том, что она уцелела неспроста. Девять суток он читал ее память, выискивая мины Дерека, потом сказал: «Ты — чистая». Добрый, сердечный человек.
Теперь все изменилось, а верней — вернулось к прежнему. Надейся — только на себя. Люби своих дочерей, словно в последний день. Держи их на контроле, чтоб не набедокурили себе во вред.
Война, война… Что такое война? Просто — крайняя форма заботы о близких.
ГЛАВА 5
С севера Синий Город граничит по кордону с Зоной Огня и Пепелищем, и полицейских баз-башен здесь натыкано — как пней после вырубки. Но «пепельников» и «огневиков» задействовать для поддержки себе дороже выйдет; у них дел невпроворот и все горит, все срочно, помощь они пришлют с запозданием, а работать будут как слоны в посудной лавке — проходя сквозь двери напролом, пинками расставляя граждан-зрителей вдоль стены и руки на затылок, — лишь бы потом свалить все беззакония на оборонку: «Вот-де, явились военные и стали громить всех, как врага». Поэтому Этикет, не понаслышке знакомый с обычаями полицейских криминогенных зон, сразу решил обратиться к полиции Синего Города, чтоб законность не страдала. Те сверили код допуска — и без разговоров выдвинули дополнительные патрули в квартал Эммерс, особое внимание уделяя пятой линии, где стоял театр.
Но даже проверка всех проходящих и проезжающих в режиме тепловидения, как обычно при ловле киборгов, — этого мало, слишком мало… Этикет не очень надеялся на успех — баншеры предпочитают гарпунить «теплые» модели, домашних кукол — а подходящими сканерами полиция не оснащена. Но думал он, пересаживаясь на башне с бронефлаера на ротоплан, не столько об успехе операции, сколько об одном имени — Фанк.
Фанк, клоун Фанк — одинокий и печальный друг кибер-принцесс из сериала «Кибер-демоны»; Фанк — нежданный спасатель и помощник в трудную минуту. Именно за таким прозрачным именем труднее всего угадать баншера. И так же звал себя киборг-бродяга, встретившийся Этикету в ту пору, когда он отслеживал провокаторов массовых беспорядков. Этикет тогда был наблюдателем при Корпусе Сэйсидов от Комитета по надзору за силовыми ведомствами, а Фанк — Фанк просто иссыхал от недокорма, вытягивая на последней батарее. Кто даст брикет питания для биопроцессоров беглецу, чей магнитный паспорт аннулирован? Только свой, только другой киборг, по закону взаимопомощи. Но если помогли тебе — так помоги и ты; например — высматривать, не подпустил ли кто на митинг андроида, чтобы нарушить порядок и дать спецназу повод для разгона. Чтобы пошли в ход шокеры, не надо нарушать Первый Закон — достаточно немного вандализма напоказ.