- Да, Господин, - она задыхалась от страха и плача.
- Соответственно, Ты больше не можешь думать о себе как свободная женщина, тем более позволять себе поступать так. Ты должна впредь, думать и поступать как рабыня. Ты должна чувствовать как рабыня, жить и любить как рабыня!
- Да, Господин, - отвечала она сквозь рыдания.
- Рабыня.
- Да, Господин.
- Никаких препятствий больше не существует между тобой и твоей женственностью.
- Нет, Господин, - сказала она, испуганно.
Я уронил хлыст около шкуры, и присел на корточки около девушки.
- Когда я тебя трогаю, Ты должна чувствовать, глубоко и полно, концентрированно и превосходно, с благодарностью, радостно и покорно, и позже, когда Ты отдашься мне, Ты сделаешь это, безусловно, полностью, безоговорочно и беспомощно, не сдерживая себя ничем.
- Но тогда я должна стать ничем, всего лишь рабыней, беспомощной в руках её господина.
- Да, именно так!
Она в ужасе смотрела на меня. Я встал на колени рядом с лежащей рабыней.
- Сядь, - велел я. – Обними меня руками за шею.
Она повиновалась.
- Губы рабыни, - отдал я следующую команду.
Она сложила губы, и затем я нежно поцеловал их.
- Это ведь теперь не столь страшно, не так ли? – спросил я, отстраняясь.
- Что делают мужчины с рабыней, когда действительно хотят её? – прошептала девушка.
- Всё.
- А что должна дать им рабыня?
- Всё, и даже больше.
- Я боялась, и надеялась, что так и будет.
Я улыбнулся.
- Вы видите? Я - рабыня.
- Я знаю, - ответил я. Она была женщиной.
- Вы читали книгу Притиона Клеркуса с Коса? – вдруг спросила она.
- Неужели бывшая свободная женщина, гражданка Ара, читала это? - удивлённо спросил я.
Это был трактат о неволе.
- Рабыня, не ставит условий, она не желает мелких требований к ней, она не просит лёгкости, она ничего не просит, она дает всё, она стремится любить и самоотверженно служить, - процитировала она на память.
- Ты хорошо запомнила это, - заметил я.
- Вы читали это? – всё же хотела знать она.
- Да, - ответил я.
Я отлично помнил это изречение. Девушка, возможно, когда-то слышала и запомнила его.
- Я всегда была очарована неволей, - вдруг призналась она, - но я никогда не ожидала, что сама стану рабыней.
- Поцелуй меня, рабыня, - попросил я.
- Слушаюсь, Господин.
- Теперь Ты боишься, что как рабыня, можешь быть отвергнута?
- Теперь, как рабыня я вижу, что это не имеет значения. Боязнь таких вещей, ко мне не относится. Скорее надо следить, чтобы быть абсолютно приятной. Если я отвергнута, это не имеет значения, поскольку я – всего лишь рабыня, как рабыня я -ничто. Я являюсь бессмысленной и ничего не стоящей вещью. Таким образом, какое может иметь значение, если я должна презираться и отвергаться? Просто я должна попробовать ещё раз, снова стремясь беспомощно служить и любить.
Я не отвечал ей. Зачем? Пройдёт совсем немного времени, и она, в любом случае, сама изучит, что меньшее чего должна бояться рабыня – это быть отклонённой. Скорее она должна бояться обратного. Она как раз должна опасаться, что один только вид её будет приводить мужчину в полубезумное состояние от страсти, и что возможно, он не остановится до тех пор, пока не поместит её в свои цепи.
- В своём трактате, Притион Клеркус, прежде всего, озабочен только одной формой неволи, той, что касается рабыни для удовольствий, - объяснил я.
- Это верно.
- Но рабство многогранно, и некоторые его виды, несомненно, довольно страшны и неприятны.
- Да, - вздрогнула она, ибо слышала, об использовании рабства в сельском хозяйстве, и в таких местах, как общественные кухни и прачечные. Несомненно, она была наслышана о позорном рабстве и рабстве мести. Одной из форм рабства мести является рабство замещения, в котором одна женщина, полностью невиновная, порабощается и становится объектом ненависти, вместо другой женщины, называемой «по-крайней-мере-временно-недоступной», при этом даже получая её имя. Женщина заменитель в этой ситуации, конечно, действительно порабощается. Даже если ненавистная женщина позже захвачена, её заменительница не освобождается. Она обычно может быть просто продана или обменена.
- Но общим знаменателем для любого вида рабства является то, что женщина должна быть полностью покорной и приятной и во всех отношениях, и она полностью объект желаний её господина.
- Да, Господин.
- Ты можете поцеловать меня снова, рабыня, - разрешил я.
- Да, Господин, - сказала она, и прильнула к моим губам, а я осторожно положил её обратно на покрывало. Её руки всё ещё были сомкнуты на моей шее.
- Вы собираетесь учить меня быть приятной?
- Да.
- Значит, Вы будете улучшать, собственность моего владельца.
- Да. Но я собираюсь сделать несколько больше, чем просто научить тебя, как ублажать мужчин.
- Что же? – удивилась она.
- Когда я закончу с тобой, моя голая красотка в бисерном ошейнике, Ты будешь очень сильно отличаться, от тебя теперешней.
Она смотрела на меня, молча и непонимающе.
- Я собираюсь превратить тебя в мечту мужчины об удовольствии, - объяснил я.
- Сделайте так, - попросила она, и приступила к своей трансформации.
- Пожалуйста, пожалуйста, - плакала девушка. - Не оставляйте меня! Я прошу Вас! Дотроньтесь меня ещё раз, пожалуйста! Я прошу Вас, не оставляйте меня! Я не знала, что могло произойти что-то подобное этому! Пожалуйста, я прошу Вас, прикоснитесь ко мне снова! - Она умоляла меня сжимая в своих объятиях. Её слезы вымочили мои руки и грудь.
- Ты просишь этого как рабыня?
- Да, Господин! Я умоляю об этом как рабыня!
- Замечательно.
- Какой же дурой я была, пока оставалась свободной женщиной! – прошептала она.
- Ты была всего лишь невежественной, - поправил я.
- Тогда я не знала, что значит быть рабыней, беспомощной и чувственной.
Я не отвечал.
- Я не знала, что такие чувства могут существовать, - всхлипывала она. - Я никогда не чувствовала ничего подобного этому. Они настолько подавляющие.
- Они связаны с господством и подчинением, - объяснил я.
- Когда я вам отдавалась, то боялась, что могла умереть, - призналась девушка.
- Это был всего лишь маленький рабский оргазм, - заверил я.
Она посмотрела на меня с любопытством.
- Вне того что Ты испытала, лежат безграничные горизонты экстаза. Я думаю ещё ни одна женщина, не смогла достичь их.
- Это намного больше, чем просто физические ощущения, - признала она.
- Это является психофизическим. Это - неразрывное эмоциональное, физическое и интеллектуальное единое целое.
- Теперь, я буду нуждаться, в частых прикосновениях мужчины, - сказала она.
- Да, это так.
- Вы сделали это со мной, - упрекнула она меня.
- Это должно было быть сделано давно, - усмехнулся я.
- Но теперь, что я буду делать, если мужчина не захочет удовлетворять меня?
- Попытайся стать такой, чтобы он оказал тебе снисхождение, - предложил я.
Она вздрогнула. Теперь она была в намного большей власти мужчин, чем она когда-либо могла себе представить. Можно сказать, что с этого момента рабский огонь разгорелся в её животе. Теперь, она была восприимчива к мучениям и лишениям рабыни. Свободные женщины, сексуальность которых обычно приглушена или вовсе задавлена, часто не в состоянии понять отчаяния и силы этих потребностей для страстной рабыни. Они думают, что они отличаются от невольницы, и относятся к ней как к низшему существу. Однако, будучи порабощены сами, они, конечно, быстро пересматривают своё мнение. Они, точно также, будут безнадёжно стонать и царапать пол в их клетках, умоляя грубых надсмотрщиков об их прикосновении, и точно также в свою очередь станут презираться свободными женщинами, которых ещё не успели поработить.
- Вы уничтожили меня для свободы, - сказала она.
- Ты возражаешь? – для вида удивился я.
- Нет, - засмеялась девушка. - Я хочу быть рабыней. Я полюбила быть рабыней.
- Это удачно, для того, чем Ты являешься.
- Я была рабыней в течение многих месяцев. Мне жаль только того, что всё это время пропало впустую. Я до сего момента ждала возможности почувствовать, каково это быть, действительно быть рабыней.
- Что Ты чувствуешь к мужчинам теперь? – поинтересовался я.
- Они интересны и красивы, - ответила она.
- Красивы? – переспросил я.
- Для моих глаз, - улыбнулась рабыня.
- И что еще?
- Я знаю, что они - мои владельцы, что я нуждаюсь в их прикосновениях и что я хочу им служить.
- Можешь ли Ты представить саму себя стоящей на коленях перед мужчиной, и со склонённой головой, умоляющей его, подарить тебе свою ласку?
- Конечно. Теперь, когда моя сексуальность была пробуждена, по-другому и быть не может.
- А примет ли он твою мольбу?
- Я могу только надеяться, что он снизойдёт до меня, - вздохнула она.
- Иногда он может пойти навстречу твоей мольбе, а иногда нет. Также помни, что могут настать времена, когда Ты будешь благодарна за такие непритязательные знаки внимания, как затрещины или пинки.
- Думаю, я должна буду принять то, что мне дадут. Ведь я – всего лишь рабыня, -покорно сказала девушка.
Я тогда снова взял её, сжимая в объятиях.
- Да-а-а-о-о-у! - тяжело задышала она.
Я лежал на боку, а девушка аккуратно вкладывала мне в рот маленькие кусочки пеммикана. Я наслаждался видом девушки, кормящей меня. Чуть раньше она принесла мне воду из ручья в своём рту, но попить у меня не получилось, ибо при её передаче, едва коснувшись её губ, я почувствовал необоримое желание, приведшее к новому восторженному натиску. По окончании пришлось самому идти к ручью, чтобы утолить жажду.
- Солнце уже почти закатилось, - напомнил я.
- Значит, я должна быть возвращена в стадо, - простонала она. - Я должна быть привязана около деревни вместе с другими рабынями. Меня снова стреножат и за шею привяжут верёвкой к столбу. Как я смогу теперь перенести, возвращение в стаду? – спросила она, несчастно глядя на меня?
- Честно говоря, я сомневаюсь, что теперь Ты пробудешь в стаде слишком долго, -успокоил я рабыню.
- Я теперь нуждаюсь в мужчине, - признала она. - Я сделаю всё, чтобы он взял меня свой в вигвам, чтобы служить ему как рабыня.
- Ты теперь беспомощна, не так ли?
- Да, Господин, - улыбнулась она. - Мне можно покинуть одеяло?
- Да, - разрешил я.
Она подошла к маленькому лоскуту кожи, в который был завёрнут хлыст, подняла лоскут, принесла его и расстелила рядом с краем покрывала.
- Вы сказали мне, - улыбнулась девушка, - что это кожа, того же размера, что и циновки подчинения в Тахари.
- Да.
- Смотрите. Я встаю на колени на циновку, – сказала она с улыбкой, и низко склонив голову.
Я внимательно рассмотрел её. Тысячи фрагментов воспоминаний всплыли в моём сознании: обширная, желтовато-коричневая пустыня Тахари, её однообразие, её барханы, караваны, оазисы и дворцы. В культуре Тахари у циновки подчинения свое особое место.
- Могут ли такие девушки как я, в Тахари становиться на колени на таких циновках? – поинтересовалась она.
- Да, - ответил я, и вновь пред моим глазами всплыли картинки многих таких рабынь, виденных мною, белокурых и красивых, стоящих на коленях на циновках перед их смуглыми владельцами.
- О-о-о! – закричала рабыня, сметённая с подобия циновки подчинения, схваченная и взятая.
Девушка вновь поднялась на колени передо мной. Её голова склонилась.
- Я прошу Вашей нежности, Господин, - прошептал она.
Я улыбнулся. Хорошо ли она помнила начало нашей беседы?
Я посмотрел на солнце, проглядывающее сквозь листву деревьев, и подумал, что у нас ещё есть время.
- Заслужи это, - велел я.
- Да, Господин, - сказала она, со счастливой улыбкой.
И мгновением позже я снова сжимал её, стонущую и извивающуюся, в кольце моих рук.
- Нам уже пора расставаться, - напомнил я.
- Я знаю, - прошептала рабыня.
Я встал, и начал собрать свои вещи.
- Скатай покрывало, - приказал я, и она сделала это быстро и беспрекословно. Она опустилась на колени, прямо на землю.
- Свяжите мои руки, - попросила она, - как можно туже, чтобы я не могла ими пошевелить, и приведите меня в стадо, на верёвке за шею.
- Нет. Ты назад Ты пойдёшь, передо мной, спокойно, как подобает рабыне.
- Слушаюсь, Господин, - улыбнулась она.
Этой верёвкой я перевязал свои вещи. С девушкой, предшествующей мне, я оставил маленькую рощу. Я лишь однажды оглянулся назад, посмотрев на то место, где я прекрасно провел время
- Покажи мне, рыжеволосую рабыню, - приказал Махпиясапа, вождь клана Исбу племени Кайилы, встав перед вигвамом Кэнки.
Кэнка гордо стоял перед вождём, сложив руки на груди, не выказывая ни малейшего испуга.
- Виньела, - позвал он.
Напуганная девушка показалась из вигвама и встала на колени около его порога.
- Это - она, - сказал один из мужчин с Махпиясапой.
- Именно она, танцевала на шесте, - подтвердил другой.
- Привлекательная рабыня, - похвалил третий.
- Я хочу эту женщину, - объявил Махпиясапа Кэнке, указывая на Виньелу.
- Вы не можете её иметь, - отказал Кэнка.
- Говори, Вопетон, - велел Махпиясапа Гранту, которого он привёл вместе с собой.
- Мой друг Кэнка, - обратился торговец, - женщина была приведена в Прерии для Махпиясапы. Он заказал мне такую женщину в прошлом году. Именно для него я купил её в Кайилиауке около Иханке, и для него я вёл её на восток на моей цепи. Сделка была старой, заключённой в прошлом году. Он - ваш вождь. Отдайте ему женщину.
- Нет, - вновь наотрез отказал Кэнка.
- Я должен был получить пять шкур жёлтого кайилиаука за неё, - объяснил Грант. – Однако главное, это то, что я не хочу, видеть вражду между двумя великими воинами клана Исбу. Отдайте её Махпиясапе. Я откажусь от своего вознаграждения.
- Нет, - перебил его Махпиясапа. - Никогда никто не сможет сказать, что Махпиясапа не сдержал своего слова. Когда я получу женщину, я отдам тебе шкуры.
- У него нет прав на эту женщину, - заявил Кэнка. – По праву захвата она является моей. Махпиясапа, мой вождь, знает это. Мой вождь Махпиясапа, - Кайила. Он не будет нарушать наши обычаи.
- Но нам действительно нужно заключить мир между Кайилами и Жёлтыми Ножами, -сказал Махпиясапа. - Ватонка организовал это. Уже сейчас гражданские вожди Жёлтых Ножей живут в его вигваме.
- Какое отношение это имеет ко мне? – удивился Кэнка.
- Ты повёл себя неправильно, - сказал Махпиясапа. - Женщина должна быть моей. Как вождь я мог бы взять её в свой вигвам. Но как вождь я не буду этого делать. Я не хочу тебя сердить.
- Позвольте мне купить вам две женщины, и отдать их вместо неё, - предложил Кэнка.
- Эта – та, которую я хочу, - указал Махпиясапа на Виньелу.
- Эта, моя, - отказал Кэнка.
- Я хочу её, - повторил Махпиясапа.
- Она моя по праву захвата, - объяснил Кэнка.
Махпиясапа замолчал. Было видно, что он зол.
- Мне жаль, мой вождь, - заговорил Кэнка. - Если я поступаю неправильно. Я сожалею, если я действовал неподобающим образом. Если бы это была другая женщина, я не задумываясь, привёл бы её с верёвкой на шее в ваш вигвам. Однако едва только увидев эту женщину, я понял, что хочу её. Я знаю, что не смог бы отдохнуть до тех пор, пока её шея не оказалась бы в моём ошейнике, пока она не стала бы моей.
- Я хочу её не для себя непосредственно, - объяснил Махпиясапа. – Она нужна мне как дар для Жёлтых Ножей. Я и мои товарищи идем по стойбищу, собирая дары Жёлтым Ножам, кайил и седла, одеяла, одежды, ткани и женщин.
- Я дам вам кайилу, - предложил Кэнка.
- Она красива, и её цвет волос редкость в наших землях, - попытался объяснить вождь. - Она стала бы превосходным подарком.