— Чего не спишь? — проскрипело существо. — Не положено нам людям показываться.
— Да кто ты такой?
— Из домовых мы, вестимо. Неужто и так непонятно?
Глаза домового светились в сумраке, как у кошки.
— Извини, уважаемый хозяин, не признал сразу.
— Ладно уж, — проворчал он, поднимая камешек и возвращаясь к прерванному появлением Олега занятию. — Спать иди.
— А куртка моя тебе зачем?
— А это твоя?
— Естественно, моя! — возмутился Середин. — Ты, что, не знаешь, у кого взял?
— Ну раз твоя, стало быть, везет тебе, человече. — И домовой опять взялся за сковороду.
Олег потоптался, однако отнимать у хозяина дома косуху не решился и повернул назад в дом, решив подождать до утра. На полатях, чуть дальше от него, свернувшись на тюфяке калачиком, сладко посапывала Купава, внучка старого мастера-лучника.
«Бред, — понял ведун. — Домовые, оставшиеся в Изборске девочки. Снится все, наверное…».
Он забрался наверх, вытянулся на своей постели и с головой укрылся медвежьей шкурой.
Проснулся он оттого, что рядом сидела куница и почти на ухо грозно порыкивала, скаля зубки. Ведун открыл один глаз и проворчал:
— Чего тебе? Дай поспать спокойно.
Но куницу неожиданно поддержал Велислав. Он уже сидел за столом и завтракал. Хозяйка — полненькая красавица, пышущая здоровьем и весельем, — поставила перед ним миску с кашей, нарезанный свежеиспеченный хлеб и кувшинчик с козьим молоком. И толстяк с большим аппетитом уничтожал все это, чавкая от удовольствия.
— Поторопись, ведун, — сказал он, прожевав огромный кусок хлеба. — Воевода скоро сбор объявит, останешься без завтрака. А в полдник, окромя мяса вяленого, ничего не дадут.
— Вот потому я обычно путешествую один, — пробурчал себе под нос Олег, спрыгивая с полатей и направляясь на улицу. Здесь он углядел на углу дома кадушку с водой, подошел к ней, сладко зевнул напоследок и макнул вниз голову целиком. Выдернул, отфыркиваясь, пригладил волосы и макнулся снова. Огляделся, приходя в себя после сна и холодного купания.
Утро выдалось солнечное и теплое. Похоже, лето все же вспомнило о своих правах, и старина Хорс обещал путникам жаркий день. Это хорошо — хоть лужи с дороги пропадут, да трава высохнет. А то ведь сесть просто так невозможно — или щит под себя подкладывай, или пенек ищи.
Когда он вернулся в избу, на столе его ждала та же снедь, что и волхва, только с одним небольшим добавлением. Рядом с его миской на постеленной ради почетных гостей скатерти сидела грязными лапами куница и уплетала кашу из маленького блюдца. Каша была горячей, и куница обжигалась, недовольно фыркала, но все же ела, забавно теребя любопытный нос.
— Ты совсем сбрендила, чмо мохнатое, — покачал головой ведун. — Ты хоть помнишь, что ты хищник? Тебе мышей ловить положено, а не крупой вареной давиться!
Зверек повернул к нему мордашку и возмущенно щелкнул пастью.
— Ого, — удивился Середин. — Она, что, поняла, о чем я говорю?
— Может, и поняла, — пожал плечами Велислав. — Твоя зверушка, ты и знать должен. Ты молоко пить станешь?
— Нет, конечно, — отмахнулся Олег. — Вышел я из того возраста, когда титьку сосут.
— Ну так я допью?
— Пей, конечно, — кивнул Середин. — А где куница так свой хвост измазала?
Зверек извернулся, поднеся к мордочке хвост, и некоторое время созерцал свой рыже-бурый мех, после чего возмущенно затявкал.
— Ты смотри, и вправду понимает, — удивился ведун и достал свою ложку. — Двигайся, тварь блохастая. Шерсти мне в плошку не натряси…
Браслет на руке, самой Марой подаренный, отчего-то неприятно захолодил запястье. Ведун недовольно потер его, с удивлением ощущая под пальцами колюще-ледяной холод металла. Вдруг ложка выпала из ослабевших пальцев ведуна. Стены избы словно утонули в плотном белесом тумане, а перед глазами предстала мрачная камера, освещенная тремя факелами, и в ней — фигурки мальчика и девушки. Ведун встал и, не увидев перед собой стола, сделал пару шагов к детям.
— Братик, надобно как-то выбираться отсюда.
Любава опасливо покосилась на окружающие их сырые мрачные стены. Андрейка встрепенулся и удивленно вскинул брови. Надо же! Насколько он помнил, нянька так называла его только в крайних случаях. Она действительно обращалась с ним, как с братом, будучи ненамного старше его и не настолько мудростям человеческим обучена. Похоже, нянька сильно напугана и на плечо мужское надеется.
Мальчик легко вскочил с подстилки и медленно обошел камеру. Увы, для этого ему понадобилось шагов двадцать, не более. На княжеские палаты поруб колдовской никак не походил. Впрочем, кормили их неплохо, никто не тревожил, так что оба пленника маялись только от безделья.
Ведун видел все, как через прозрачное, но не очень хорошо вымытое стекло. И, похоже, оставался невидимым для находящихся там людей. Пленников окружала каменная стена без всякого намека на дверь, а далеко вверху виднелось пятнышко света. Классический зиндан — яма, в которой обычно держали своих пленников чеченские ваххабиты. Или будут держать?
Середин сделал шаг вперед, собираясь подсадить мальчика, но по стенам, повторяя все изгибы и шероховатости, внезапно засветилась тонкая пленка, подмигивающая яркими огоньками. И за ней проявилась дверь.
Едва мальчик приблизился к заговоренному проходу, как перед ним возникла легкая дымка. Андрейка осторожно протянул руку, однако ведун опередил его и первым коснулся призрачной пленки. Яркие всполохи едва не ослепили его, но княжич, похоже, ничего не заметил. Под пальцами Олега наваждение исчезло, и оба увидели простую деревянную дверь, которая оказалась к тому же незапертой. Ведун легким толчком распахнул ее.
— Идем, Любава.
Андрейка помог подняться девушке, и пленники выглянули наружу, но ничего опасного не обнаружили. Хорошо освещенный коридор почти сразу делал резкий поворот. Сырые стены и низкий потолок делали его похожим на готовую вот-вот захлопнуться мышеловку и навевали не просто тоску, а смертельный ужас. И ощущение загнанности ни на миг не покидало осторожно шагающих людей.
За поворотом обнаружилась круглая пещерка. Мягкий неяркий свет сочился, словно влага, из отверстия в потолке и рисовал на сухих пыльных плитах замысловатые узоры, ничуть не тревожа сумрак вдоль стен. Андрейка сделал пару шагов к центру, за юным княжичем, цепляясь за него, последовала Любава. Едва они переступили порог, как сзади рухнула плита, отгораживая путь назад.
— Сварог-батюшка, — зашептала девушка, вцепившись в княжича, — защити от беды неминучей.
Внезапно из тьмы уходящих в стороны коридоров донеслось тихое зловещее шипение, которое стелилось вдоль стен, словно туман. Перед ними из мрака неторопливо выползло невиданное чудовище. Любава дико заверещала и сжалась в комочек, закрыв ладошками глаза. Княжич стоял, гордо выпрямившись. Смертельно бледный от ужаса, он был не в силах отвести взгляд от принижающейся смерти. Никакого оружия у него не имелось, и потому единственное, что он мог сделать — это достойно встретить смерть.
Змеиная маленькая головка покачивалась на длинной тонкой шее, которая держалась на толстом мохнатом туловище с восемью паучьими лапами.
— Навь непотребная, погань черная, чур меня!
Желтые глаза твари с черными вертикальными зрачками не отрывали гипнотического взгляда от мальчика, и тот почувствовал, как обжигающая горячая волна прокатилась по телу, оставляя ощущение невесомости, легкости и безразличия. Раздвоенный язык проскользнул меж острых зубов, и тихое шипение закружилось вокруг маленькой фигурки — завораживая, убаюкивая, усыпляя…
Лапы чудища заскребли по шершавому камню, и оно приблизилось к неподвижному человеку. Тихо всхлипывала Любава, боясь открыть глаза, но тварь не обращала на нее никакого внимания. Медленно, словно оттягивая последний миг, змеиная головка приблизилась к шее застывшего княжича, с языка сорвалась пара ядовитых капель и с оглушительным, как показалось мальчику, стуком упала у его ног.
— Дай мне сил, воин небесный. Не позволь сгинуть в темнице безвестной. — Андрейка с трудом ворочал языком, но отчаянно пытался призвать помощь. И его услышали.
Тварь чуть отклонила голову, изготовившись к броску, как вдруг слева с глухим рычанием промелькнуло какое-то животное. Удар мощного тела оказался столь сильным, что ядовитая бестия отлетела к дальней стене и с противным визгом сползла на пол. Андрейка встряхнулся, сбросив наваждение, и с удивлением уставился на чудную картину.
Змееголовая тварь ловко вскочила и угрожающе подняла первые две конечности. Перед ней, припадая на задние лапы и свирепо скалясь, изготовилась к прыжку большая рысь. Уши с забавными кисточками на кончиках были плотно прижаты к голове, хвост нервно метался из стороны в сторону. Миг — и рысь прыгнула на тварь, целясь в горло. Они сцепились в смертельной схватке. До наблюдающего мальчика доносились только яростный рык и злобное шипение.
Он не знал, кто из них побеждает — чудовище или рысь. И не ведал, за кого беспокоиться. Из-за чего неизвестно откуда взявшаяся рысь могла напасть на чудовищную тварь? Вдруг она просто решила оставить добычу себе?
Андрейка не заметил, что сзади из мрака выступил Корней и какое-то время так же молча следил за схваткой.
Наконец тварь издала почти человеческий всхлип и рухнула на пол, а рысь, тяжело дыша, подняла морду и посмотрела за спину княжича. Тот обернулся, боясь увидеть еще одно чудовище. Что же, он почти угадал. Возвышающийся над мальчиком колдун смотрел на зверя сузившимися глазами и чему-то улыбался.
— Кто ты? — наконец спросил он. — Откуда взялся? «Неужели боги лишили его разума? — подумал Андрейка. — С чего это он со зверем разговаривает?»
— Зачем тебе мальчик? — между тем продолжал колдун. — Зачем оберегаешь его?
Но зверь молчал. Он приблизился к Андрейке и лизнул его руку. Княжич провел ладошкой по мягкой шерстке и вдруг увидел, что на передней лапе рыси тускло блестит серебром тонкий узорчатый браслет, распространяя вокруг мягкий свет, словно маленькая луна. А когда зверь поднял морду и встретился взглядом с мальчиком, тот понял, что смотрит в человеческие глаза.
— Убирайся! — вдруг взревел Корней и с силой сжал кулак. Воздух вокруг него, словно податливая пленка, потянулся вслед за кулаком. Колдун толчком направил волну в сторону мальчика и рыси. А зверь в ответ обнажил огромные клыки и глухо зарычал, вздыбив шерсть на загривке.
Волна накатила на мальчика и прошла дальше, не причинив ему ни малейшего вреда. А вот для зверя оказалась губительной. Едва воздушная волна приблизилась к рыси, как раздался хлопок, и, взвыв от боли, нежданный защитник княжича исчез.
* * *
…Олег вскрикнул и открыл глаза. Он все так же сидел в избе, на другой стороне стола удивленно смотрел на него Велислав с ложкой, полной каши, которую он не успел донести до рта.
— Что случилось? Ты здоров, ведун?
Середин поднял руку и впервые внимательно присмотрелся к подарку темной божини. Словно сотканный из десятков чешуек, покрытых непонятными надписями, напоминающими те, что он видел на стенах в зале, браслет плотно охватывал запястье и, сколько ни смотрел ведун, он так и не смог найти ни замка на нем, ни какого-либо крючка. Казалось, вещица была выкована прямо на руке и точно по ее размеру. Правда, сейчас это был обычный металл, который ничем не отличался от хорошо начищенной стали.
— Что со мной случилось?
Волхв неторопливо положил ложку, подошел к Олегу и заглянул в глаза.
— А что ты видел?
— Княжича и его няньку. Я помог им избежать смерти.
Волхв медленно кивнул и, отвернувшись, принялся мерить шагами комнату. Пять шагов вперед — пять шагов назад, пять шагов вперед — пять назад. Наконец он остановился и резко обернулся.
— Ты можешь сказать, где именно ты их видел?
— Пожалуй, нет, — немного подумав, ответил Середин. — Я не знаю, где находился тот коридор и пещера. Камень вокруг, сырость.
— Великая сила тебе дадена, ведун, — покачал головой толстяк. — Уж и не ведаю, к добру ли. Тяжела ноша, богами тебе определенная, — под силу ли нести ее и не свернуть с пути истинного? Ну да о том тебе токмо ведомо.
Велислав снова походил туда-сюда.
— Нам придется идти в горы Аспида. Я надеялся, что Корней спрятался за ними, там есть удобная долина. Слышал я, будто именно там его логово и есть.
— Почему ты считаешь, что это непременно в горах Аспида находится?
— Шепотки лесные так навеяли, — пожал плечами волхв. — В ту самую долину я вас и вел.
— Чем же это место так примечательно? — поинтересовался Олег.
— Да как сказать? В народе молва идет, будто там нечисть обитает. Ну и сам Корней, конечно.
Широко распахнулась дверь, в избу вошел Радул. В небольшой комнате сразу стало тесно.
— Вы готовы? Выступаем.
Он бросил взгляд на растерянное лицо Олега и настороженно оглядел все углы.
— Что случилось, ведун? У тебя вид, будто ты радуницу увидел.
— Кого?
Теперь настал черед удивляться Радулу.
— Ты, никак, о радунице никогда не слыхивал?
— Да вот не довелось ни услышать о ней, ни встретить.
— Тогда к добру это, ведун. Сказывают, будто радуница — это дева, что добровольно Мару призвала, да не дождалась. На рассвете себе петельку на шею набросила. Не принимает такую несчастную Чернобог, и на землю ей хода нет. Вот и бродит она по селениям, печалью исходит, избавления ищет. Старики молвят, с рассветом она заявляется. Бродит округ изб, неслышна и невидима, но стоит только выйти кому — вмиг набросится, закружит голову туманом утренним, с пути собьет, да так, что в своем дворе заблудишься. И только одним способом помочь ей можно — пройти вместе с ней всю тропу к Чернобогу. Токмо желающих пока не находилось. Не знает никто, есть ли назад пути-дороги. Вестимо, нет таких.
— Как же ей помочь можно? Умереть, что ли?
— Экий ты непонятливый, ведун! — Боярин досадливо махнул рукой. — Зачем умирать-то? Проводить ее к Чернобогу — и все. Сама-то радуница дороги найти не может. Не дадено ей это. Ну да ладно, сбирайтесь скорее, коли не случилось ничего особенного.
Олег с восхищением пронаблюдал, как мощная фигура боярина с трудом протискивается в далеко не самый узкий дверной проем. И когда тот скрылся из виду, ведун покачал головой. Рождает же земля русская богатырей таких! А речи странные — то он не в первый раз слышит. Все ж таки здесь родиться надо, чтобы понять все верования. Олег так и не уяснил, каким это способом можно проводить того, кто уже умер, к Чернобогу и при этом самому остаться в живых. Все-таки царство мертвых нечто вроде обратного клапана на воротах имеет: внутрь — пожалуйста, а обратно — ни-ни. Да и Чернобог не та личность, чтобы гостей подобру-поздорову отпускать.
Ладно, Олег выбросил из головы эти задачки и поспешил за Велиславом, который уже шагал к выходу. Не судьба нормально поесть этим утром — хорошо, хоть пару ложек успел перехватить.
Ведун помог забраться кунице в куртку, но та почти сразу перебралась на плечо. Что-то не так было с его курткой. Олег не мог понять, что именно, до тех пор, пока куница с удивленным и обрадованным писком не забралась в капюшон и не разместилась там со всеми удобствами.
— Не понял, — пробормотал он. — Помнится, не было у меня никакого капюшона.
Он обернулся к женщине, хлопотавшей у печи.
— Хозяюшка, это ты брала мою куртку?
Та испуганно замахала на него руками.
— Что ты, ведун! Да как бы я посмела без твоего ведома одежду трогать?
Дверь в сени с тихим скрипом приоткрылась, и Середин приметил мелькнувшую в уголке маленькую тень. Прихватив оружие и котомку, он поблагодарил хозяев и вышел в сени. Убедившись, что дверь плотно закрыта, Олег заглянул в загон с козами.
— Спасибо, что позаботился о кунице, хозяин.
Маленький домовой осторожно высунулся из густой тени в углу и поднял на Середина круглые глаза.
— Ты имя-то у нее спроси, не забудь. Береги ее, ведун.