— Думаешь, князь сможет убить ведуна? — Ящерка удобно разместилась на плече Варны и обвила хвостом ее шею.
— Должен убить, — тихо ответила женщина. — Он же дал слово. Неужели правитель целого княжества не управится с одним смертным?
— Наемники франкские не управились, ящер не управился, — напомнила маленькая собеседница. — Почему князь должен справиться?
— Что наемники? — усмехнулась Варна. — Это была всего лишь проба сил. Я хотела посмотреть на смертного, что так нужен Корнею. А ящер… Я не подумала, что как раз с нежитью ведуну справиться проще всего. Он это умеет. Его нужно разить обычной сталью. Задавить неодолимой силой. А кто еще на это способен, кроме князя?
Она поманила пальчиком разносчика сластей. Мальчишка шустро ввинтился в толпу и вынырнул около нее. Варна оглядела товар и выбрала сладкую плюшку. Мальчик получил несколько монет и снова скрылся между степенно шагающими людьми с корзинками, мешками или просто прогуливающимися налегке.
— Ну а если он справится даже с этим, — продолжала она, с удовольствием откусывая ароматную сдобу. — То, пожалуй, будет достоин самой высокой награды. Как считаешь?
Девушка даже глаза прикрыла, смакуя сладость на вкус. Наконец, дожевав последний кусочек, она облизнула пальцы и снова стала заинтересованно присматриваться к лавкам.
Крытые крепким сукном лотки ломились от разнообразного товара. Толстые дородные торговки и мужички в лаптях наперебой кричали, расхваливали на все лады:
— А вот кому сарафаны, цветной ниткой вышитые, каменьями украшенные!
— А вот кому платочки мягонькие да теплые!..
— А вот кому уздечка с самоцветами!
— Седла! Седла! Кого хошь оседлать можно, хоть коня, хоть соседку!
— Подходи, народ, похвалиться силушкой да позабавиться!
Взгляд Варны выхватил прилавок, за которым стояла невысокая молодая девушка с зелеными глазами и длинной русой косой и предлагала зелья от болезней. Только вот никто у нее ничего не покупал.
— Подходите, попробуйте, — приставала она к каждому, кто имел несчастье пройти мимо, и совала в руки маленький глиняный горшочек.
— Ты что-то задумала? — прервала ящерка мысли Варны.
— Вполне возможно, — ответила та, отвлекшись от разглядывания молодой торговки. — Может быть, я придумаю для нашего ведуна что-то особенное.
Ящерка приподняла головку и восторженно посмотрела на Варну. Хвост ее подергивался в предвкушении удовольствия, выдавая нетерпение.
— Ты считаешь, он достоин этого обряда?
— Увидим. — Колдунья шутливо щелкнула ящерку по кончику хвоста. — Будь терпелива, Лир. И кстати, обрати внимание на эту торговку. Мы должны насытиться, прежде чем войдем в избу к княжеской невесте. Иначе ничего не выйдет.
Лир подняла большие, почти черные, глаза на девушку и нервно дернула хвостом.
— Что ж, — сказала ящерка, — она, конечно, не так сильна, как ведун, но девственна, молода… Тоже сойдет.
— Тогда вперед.
Варна легко миновала толчею и остановилась перед молодой продавщицей.
— Попробуйте, — сказала та упавшим голосом и протянула горшочек.
— Откуда он у тебя, милая? Сама готовишь целебную смесь или помогает кто?
— Сама. — Девушка приободрилась, увидев в Варне заинтересованного покупателя, и продолжила уже увереннее: — У меня дед был знатным травником, вот и меня научил.
— Дай-ка посмотреть.
Колдунья взяла из рук девушки горшочек и поднесла к лицу. В нос ударил горьковатый запах полыни, чабреца, к которым примешивался какой-то цветочный аромат.
Варна не успела даже как следует понюхать, как вдруг с яростным криком отшвырнула его прочь. Горшочек раскололся, и на зазевавшихся прохожих брызнула густая темно-зеленая жижа.
— Что ж ты делаешь, оглашенная?! — запричитала стоящая рядом женщина. — Совсем руки не держат?
Варна подняла на нее взгляд синих глаз с вертикальными зрачками и слегка улыбнулась. От этой улыбки женщина поперхнулась готовыми вырваться словами и поспешила затеряться в толпе.
— Извини, я испортила твой товар, — обернулась она к девушке, уже обретя человеческий облик. — Руки дрогнули, сама не знаю, отчего. А денег у меня с собой нет. Давай сделаем вот что. Я живу на постоялом дворе, первом от южных ворот, так что не заблудишься. Приходи ко мне вечером, поговорим, я ведь тоже кое-что в травах смыслю. Может и научимся чему друг у друга. Да и убыток возмещу. Тебя как, кстати, зовут?
Она посмотрела на девушку так искренно, что та просто не могла отказать.
— Хорошо. Я буду рада прийти. Люди кличут меня Василикой.
— Вот и прекрасно, — весело воскликнула колдунья. — Меня зовут Варна. Запомнила? Я буду с нетерпением ждать тебя, Василика.
Дождавшись кивка девушки, она помахала рукой и отправилась дальше.
— Там была полынь, или я ошиблась? — Лир осторожно высунула нос из-под волос колдуньи.
— Ты не ошиблась, — зло фыркнула женщина. — Какая наглость — травить меня полынью! Но ничего, она за это поплатится…
Вечером на постоялом дворе стало шумно. В быстро сгущающихся сумерках торговые гости собирались под крышу своего временного пристанища, громко обсуждали удачные сделки и хвастались дальними поездками, утоляли голод, запивая дневные впечатления хмельным медом и кислым, но целебным заморским вином. Мужские голоса заглушали даже всхрапывание лошадей в конюшне, мычание коров в хлеву и жалобный визг поросят, приносимых в жертву человеческим желудкам. Запахи жаркого, наваристых бульонов, сытных каш, переплетаясь, настолько густо сконцентрировались над освещенным факелами двором, что, казалось, их можно резать на куски и раскладывать на тарелки вместе с мясом. Шум и гам, снующие между столами мальчишки с подносами заставили вошедшую в калитку девушку съежиться, прижать тощий узелок к груди, втянуть прикрытую платком голову в плечи и двигаться не напрямую, а прижимаясь к тыну и стене хлева.
— Как забавно, — пробормотала Варна, наблюдая за гостьей в щель приоткрытой ставни, забранной небольшими пластинками слюды. — Выходишь на охоту, а дичь, вместо того чтобы разбегаться, сама покорно трусит тебе в пасть. Сейчас она спросит у хозяина, где поселилась заморская гостья, и поднимется сюда.
Женщина отошла к раскрытой сумке, достала оттуда кошель, кинула на стол, так, что несколько крупных золотых монет с отчеканенными на них трезубцами выскользнули наружу, затем подступила к жаровне, на которой стоял небольшой медный чайник, наклонилась к черным холодным углям и тихонько на них подула. Те мгновенно налились краснотой. Почти тотчас в дверь постучали.
— Да, кто там? — Варна отошла от стола и присела на край постели. — Входите.
Скрипнула на ременных петлях дверь, в комнату не вошла, а осторожно просочилась Василика.
— Хорошего тебе вечера, боярыня… — остановилась она у порога.
— А, это ты, красавица, — кивнула Варна, тряхнув плечом, и ящерка молниеносно скользнула по спине вниз, спрятавшись под одеяло. — Входи, входи, чего ждешь? Я тебе уже и плату за разбитое зелье приготовила. Много ли ты за него просишь?
— Я… — Гостья скользнула взглядом по золотым на столе, и глаза ее полыхнули — но не жадностью, а испугом. — Не… Я много не прошу. Вот… — Она принялась развязывать узелок. — Я еще принесла. Вот, вот зелье от лихоманки, от коровьей смерти есть, от ерохи домашнего, от рохли…
— Чем же тебе рохля не угодил? — удивилась Варна. — Тварь-то тихая да безобидная!
— Так малых детей напугать может змеиным видом своим, не всем нравится, — тихо ответила девушка, выставив на стол пять горшочков. — Да и вообще… Чем в доме нежити меньше, тем и лучше.
— Этак вы ее за пару веков всю изведете, — посетовала Варна. — Чем пугаешь нечисть-то?
Сама она на этот раз осматривать зелье благоразумно не стала.
— Дед сказывал, лучше полыни нет ничего, — потупив взгляд, ответила Василика. — На ней все и варю.
— Отчего же только на полыни? — пожала плечами женщина. — Нежить еще и можжевельника боится, и лука, чеснока.
— Дед сказывал, лук хорош силу мужскую усиливать да волосы укреплять.
— Это он не прав!!! — звонко расхохоталась Варна. — Как мужская сила на ложе ни важна, однако же, когда от самца луковой вонью разит, то от него уж ничего более не возжелаешь. Для такого дела сельдерей надобно употреблять. Можно травку, а лучше растереть мелко да в салатик какой добавить.
— А волосы он крепче делает, — обиженно поджала губы девушка. — Коли выпадать начали волосы, то кашицей его перед сном на голову нанести надобно…
— Не нанести, а втереть! — предупреждающе подняла свой белый, ухоженный пальчик с бирюзовым ногтем женщина. — Именно втереть.
— Это да, — кивнула Василика. — Втирать лучше. Коли втирать, да кашицу мою — за месяц можно полностью от лысины избавиться.
— Да уж, волосы у тебя роскошные, — признала Варна. — Пользовалась зельем-то своим?
— Мамины волосы, опять смутилась гостья. — Без надобий растут.
— А мне принесла?
— Да, боярыня, а как же! — моментально встрепенулась девушка и схватилась за один из горшочков.
— Постой, — поднялась со своего места женщина. — Чайник у меня закипел. Ты знаешь, что такое чай?
— А как же, знаю, — кивнула Василика. — Травка такая из страны за китайской стеной. Если его спить, то от синяков да ушибов хорошо помогает, от воспалений…
— Попьешь чаю со мной?
— Так дорогая травка-то… — неуверенно ответила гостья.
— А что поделаешь! — Варна взяла со стола глиняные кружки, отошла к своей сумке, сыпанула в каждую по щепоти сухих листьев. — Сама молвила, спить его сперва надобно, прежде чем в примочки пускать.
Женщина налила в каждую кружку примерно наполовину кипятка, с видимым удовольствием втянула запах, после чего снова села на постель:
— Иди сюда. Вот, возьми…
Василика, примостившись на самый краешек широкой кровати, взяла в руки кружку, тоже понюхала, потом подула и немного отпила.
— Нравится? — вкрадчиво поинтересовалась Варна.
— Да, — кивнула Василика. — Только очень уж горячий… И привкус странный какой-то… знакомый.
— Травка как травка. Ты пей, пей… — Женщина проследила, как гостья сделала еще несколько глотков, и покачала головой: — Нет, не станешь ты никогда травницей. Нет в тебе ведьминского дара.
— Почему? — удивилась Василика.
— Чая от меркурианской галинии отличить не можешь, — улыбнулась Варна. — Сон-травы по-вашему.
— Как… сон-травы? — еле слышно удивилась девушка. Затрещав, погасла свеча. Женщина, тихо выругавшись, отошла к сумке, достала что-то еще, небрежно кинув на пол, потом забрала у гостьи кружки, поставила на стол, вернулась и толкнула Василику в лоб. Та безвольно опрокинулась на постель.
— Что ты делаешь?.. — силясь закричать, лишь прошептала несчастная девушка.
Узкая комната с низким потолком из некрашеных струганых досок пока еще совсем скудно освещалась маленьким шариком на полу, но он, покачиваясь, разгорался все сильнее и сильнее. Искусная огранка позволяла так преломлять свет внутри шара, что на грязные стены ложились разноцветные блики. Кровать была покрыта темным покрывалом, пахнущим полевыми цветами.
— Ты спасла жизнь одной очень хорошенькой девушке, — прошептала Варна, склоняясь к лежащей на кровати Василике. Та отчаянно пыталась встать, но безуспешно: тело сковывала такая всепоглощающая слабость, что даже вдох давался с трудом.
— Что ты делаешь?
— Можешь считать, что умерла не зря, а за свою княгиню, — хохотнула колдунья, и ее смеху вторил тоненький голосок ящерки, выбравшейся из-под одеяла.
Варна склонилась над девушкой и медленно приблизила руку к ее груди. Василика с ужасом смотрела на то, как ладонь женщины вдруг стала изменяться, словно мягкая глина под руками искусного гончара. Вот пальцы колдуньи удлинились, ногти налились пурпурным цветом, а сама ладонь сделалась тонкой и изогнутой, точно ковш.
Варна хищно оскалилась и погрузила руку в тело девушки. Комната осветилась ярким розовым светом, когда колдунья вынула ладонь, на которой бился хрупкий огонек. Василика глухо захрипела и затихла, уставившись в потолок широко раскрытыми глазами, в которых навсегда застыл дикий ужас.
— Вот видишь, Лир, — сказала Варна, скользнув по жертве пренебрежительным взглядом, — душа этой девушки оказалась чистой и просто огромной. Теперь мы будем сыты. А ты сомневалась.
Она отделила от странного розового пламени один язычок и протянула ящерке. Та ловко скользнула по одежде колдуньи на пол, распушила широкий капюшон на шее и в предвкушении лакомства нетерпеливо заизвивалась.
— Скорее, скорее.
— Вот, держи. — Варна опустила язычок пламени перед алчно распахнутой пастью Лир, и ящерка поспешила заглотнуть его. Сама же Варна поднесла оставшееся пламя к своей груди и словно всосала внутрь.
— Мм-м-м… это ни с чем нельзя сравнить, правда, Лир?
— Конечно. Люди такие нежные и доверчивые создания. — Ящерка довольно хихикнула. — Просто невозможно не обманывать их.
Варна поднесла ладонь к лицу и тщательно проверила, чтобы не осталось и намека на ее истинный облик. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь любопытный человечишка заметил нечто странное. Но все было в порядке. Тонкая кисть, нежная кожа, немного удлиненные ногти — ничего такого уж необычного в этом не было. Варна улыбнулась и протянула руку ящерке.
— Идем, Лир, нас с нетерпением ждет юный князь Руслан. Не будем заставлять его томиться в одиночестве.
Колдунья подняла свой шар, сжала в ладони, и он, вспыхнув ярким золотым светом, исчез. Комната погрузилась в сумрак, только в маленькое окно струился свет луны.
* * *
Олег недовольно заворчал и, чихнув, открыл глаза.
— Купава! Отстань, ночь ведь еще!
Но непоседливое существо отнюдь не собиралось успокаиваться. Куница убрала пушистый хвост с носа ведуна и ловко увернула от его руки.
Середин смертельно хотел спать. Весь вчерашний день и часть ночи отряд шел без остановок, если не считать короткой заминки после брода, когда путники переседлали коней, сев на заводных. Лишь глубокой ночью Микула объявил привал, и люди бессильно рухнули в траву. Следуя уже сложившемуся графику ночных дежурств, первым сторожил Олег. Раньше вечером заступал Никита… Середину больно было вспоминать, что он подозревал дружинника в измене — а в итоге тот принял смерть вместо него. Ведун привык путешествовать один. И теперь никак не мог смириться с потерей. Впрочем, жизнь продолжалась.
Олег быстро натаскал хвороста, благо его тут было в изобилии — лес подступал почти вплотную к берегу реки, — разжег костер, а Руслан и Ермолай к тому времени расседлали и почистили лошадей, Велислав отнес подношение берегиням. Поужинали сытным и быстро разваривающимся кулешом с салом, после чего лагерь успокоился, и лишь ведун сидел, привалившись к дереву, неподалеку от огня и прислушивался к звукам ночного леса. Когда луна поднялась примерно на четверть небосклона, Середин разбудил Ермолая, улегся, но не успел сомкнуть глаз — появилась Купава.
Ведун сладко зевнул и, отмахнувшись от куницы, прислушался. Речка тихо журчала, в траве деловито шуршали насекомые, где-то далеко завыл волк. У костра ведун увидел широкую спину дружинника. Тот, судя по звуку, правил клинок, но все так устали, что начни он тут хоровым пением заниматься — и то не проснулись бы.
— Что случилось? — прошипел ведун отскочившей на безопасное расстояние кунице.
— Не спится? — послышался голос Ермолая.
Олег, одарив Купаву взглядом, не обещающим ничего хорошего, подошел к костру и сел рядом с воином. Тот действительно точил меч, предаваясь этому занятию со всем возможным усердием.
— Он у тебя и так может волосок перерезать, — с усмешкой сказал Олег.
Дружинник искоса поглядел на ведуна и кивнул.
— Мой отец всегда говорил, что у хорошего ратника оружие должно быть острым и готовым к бою в любой момент. Только так можно выжить в нашем мире.
— Я гляжу, ты твердо следуешь совету отца.