А этот Фористер все три дня пути занимался чтением древних книг — даже не дисков, а каких-то воспоминаний о войне на Старой Земле. Судя по всему, эти воспоминания были совершенно бесполезным чтивом — настолько, что их даже никто не потрудился перевести в компьютерный формат. А когда он не читал про этот конфликт в стране под названием Вьетнам, то тратил время на пустые, бездельные разговоры с нею и с Калебом: болтал об их семьях, о детстве, о надеждах и мечтаниях. Он слишком мягок, чтобы остановить этот конфликт, озабоченно думала Нансия. О, конечно, Калеб прав: результаты — не их забота. Они представители Курьерской Службы; они летят туда, куда их посылают, быстро и эффективно. Торчать здесь, чтобы потом сообщить о том, что доставленный ими пассажир провалил свою миссию, не входит в задачи КС.
— Ты не можешь вот так покинуть меня!
Фасса дель Парма-и-Поло помедлила у двери и послала насмешливый воздушный поцелуй бледному толстоватому мужчине, смотревшему на нее полными боли глазами.
— Посмотри на меня, дорогой. Просто посмотри. — Она дотронулась указательным пальцем до браслета на запястье. С браслета свисало полое сердечко из призмадерева: как раз такого размера, чтобы вместить мини-кристалл, на котором записано, как этот тупой чинуша подписывает контракт на строительство космической станции в системе Ньота йа Джаха. — Наше дело завершено.
Все их дела, включая эти скучные телодвижения на синтемеховом ковре. По крайней мере, это было недолго. Эти старые уроды всегда грезят о величии, однако когда получают шанс, то оказываются почти ни на что не способны. «Ты уже в прошлом, милашка, а будущее принадлежит мне». Однако под этим ощущением триумфа шевелилось какое-то неуютное чувство, какой-то вопрос: например, почему она так радуется моральному уничтожению этого мелкого гражданского служащего, по возрасту вполне годящегося ей в отцы. Но Фасса отодвинула этот вопрос поглубже с легкостью, дарованной долгой практикой. Она получила то, чего хотела. Вот так все просто.
— Но мы же собирались жить вместе! Ты хотела бросить эту нудную, неженскую работу, теперь, когда у тебя достаточно денег, чтобы заплатить за протез с метачипом для твоей сестры, и мы собирались уехать в Саммерленд…
Фасса рассмеялась уже вслух.
— Кто, я? Потратить мою последнюю сотню лет на то, чтобы ухаживать за стариком-пенсионером в задрипанном коттедже в Саммерленде? Ты слишком увлекаешься «блаженом», друг мой. — Она помедлила, чтобы ее отказ дошел до сознания чиновника, а потом изрекла последнее предупреждение: — И даже не думай донести на меня. Помни, что ты можешь потерять куда больше, чем я.
Она всегда устраивала дела таким образом.
Однако когда Фасса появилась у себя в офисе, ее ждал неприятный сюрприз. Точнее, целых два. Один был мелким: какой-то парнишка сидел, сгорбившись, в кресле в углу приемной и перебирал бланки документов. Все дела с наймом служащих решались в других кабинетах, и этого мальчишку для начала следовало послать туда.
Не успела Фасса указать на это, как ее секретарь, опустив голову, извиняющимся тоном уведомил ее, что «Бахати КредитЛин» настаивает на еще одной мелочи, прежде чем они переведут финальную оплату за строительство космической станции на счет Фассы в Сети. Просто формальность, процитировал секретарь слова управляющего «КредитЛин».
Брови Фассы сошлись на переносице, когда секретарь заверил ее, что беспокоиться не о чем.
— Инспекция? Какая еще инспекция? Все проверено и подписано базой Веги. — Или, точнее, одураченным старым ослом, от которого она только что ушла. И ведь он даже не потрудился слетать на саму станцию и пройтись по ее коридорам лично, не говоря уж о том, чтобы нанять квалифицированного инженера для детального изучения строительства.
— Именно так я им и сказал, — ответил секретарь, — и я уверен, что это совсем не отнимет времени, поскольку Инженерный отдел Веги уже подписал заключение по всем основным структурным элементам. Просто формальность, — повторил он. — Похоже, вышел новый закон. «КредитЛин» обязан послать одного из своих независимых инспекторов для подтверждения того, что все конструкции соответствуют стандартам. И только потом они могут перевести деньги.
«Новый закон… Черт! Я-то думала, что всем сенаторам Бахати уже уплачено. Что, я все должна делать сама?»
Фасса подавила мысль и попыталась убрать с лица хмурую гримасу. С законодателями она разберется попозже. А сейчас — имеется еще один идиот-самец, с которым нужно иметь дело, которого нужно завлекать, и отвлекать, и улещивать, чтобы он забыл проделать основные проверки, которые сразу покажут несоответствие материалов стандартам. Как все это раздражало! Фасса не любила сюрпризы. Но, в конце концов, это всего лишь добавит еще один мини-кристалл к ее браслету.
Краем глаза Фасса уловила движение в углу, и этого было достаточно, чтобы отвлечь ее на некоторое время. Юнец вставал из кресла, выпрямляясь во весь рост. «Не теперь. Убирайся. У меня есть о чем подумать».
— Мисс дель Парма-и-Поло?
И вовсе не такой уж юнец: взрослый мужчина, старше ее самой, хотя и не намного. Фасса окинула его взглядом и ощутила даже некоторое уважение. Широкие плечи, длинные ноги, обтянутые капеллианскими штанами отвратительно яркой психоделической расцветки, черные волосы, резкие мазки охры для раскраски лица оттеняют пронзительную синеву глаз. «Великолепный экземпляр павлина. Может быть, я и найму его, даже если он ухитрился пройти мимо бюро кадров. Кому какое дело, умеет ли он что-нибудь? Можно держать его просто для того, чтобы любоваться на него».
— Полагаю, теперь я должен представиться. — Он улыбнулся ей сверху вниз и пожал ей руку. — Сев Брайли, генеральный инспектор от «Бахати Кредит-Лин». Я предвижу, что работать с вами, мисс дель Парма, будет подлинным удовольствием.
Калеб ударил кулаком по ладони другой руки и стал мерить шагами рубку, в горле его клокотало низкое рычание. Он остановился напротив пурпурной метасплавовой переборки, окаймленной серебристыми узорчиками, сделанными по трафарету, и снова занес кулак.
— Даже не думай об этом, — предупредила его Нансия. — Ты только отобьешь себе руку и повредишь мою чудесную новую роспись.
Калеб опустил руки. Кончики его губ невольно приподнялись в подобии улыбки.
— Не говори мне, что тебе нравится эта роспись.
— Нет. Но она выглядит уместно для нашей роли. И я не хочу возвращаться на Центральный в таком виде, как будто участвовала в драке с бандой красоток Дорга Джесена, спасибо тебе большое.
В этой миссии они работали под прикрытием. Калеб изображал порочного молодого отпрыска одной из Высших Семей, желающего отхапать долю от метачипов, тайно поставляемых кем-то Доргу Джесену. В обмен он пообещал королю ощупорно выдать кое-какие секреты его клиентов из Высших Семей.
— Это может быть опасно, — предупредил их Рахилли еще на Центральной базе. — Джесен не любит неудобных вопросов. Постарайтесь все встречи проводить на борту корабля. Нансия, ты должна защитить себя и Калеба, если Джесен попытается что-нибудь предпринять.
Но им не удалось пока даже заманить Джесена ни на одну из этих встреч на борту. Он только взглянул на изображение Калеба по видеокомму, выслушал, как тот скованно выдает приготовленную заранее речь, и разразился хохотом.
— Дерни за веревочку, дверь и откроется, — насмешливо бросил он Калебу. — А в следующий раз, когда Центральная решит кого-нибудь подослать ко мне для расследования, пусть выберут кого-нибудь получше, чем парень из Академии с веганским акцентом, который хоть ножом нарезай, да еще на корабле с расписной рубкой. Если ты из Высших Семей, то я съем мой…
На этом Нансия оборвала связь.
— Возможно, — предположила она теперь, — работа под прикрытием — не наше амплуа.
— Я ненавижу лгать и шпионить, — мрачно подтвердил Калеб. — Нам следовало отказаться от этого задания. — Он поднял взгляд, в котором светились проблески надежды. — Разве только… ты узнала что-нибудь?
Нансия использовала эти краткие минуты связи по видеокомму, чтобы запустить «щупики» в приватную компьютерную систему Джесена — настолько приватную, что она даже не была подсоединена к Сети. Центр предполагал, что у Джесена имеется такая система в дополнение к открытым счетам, которые он поддерживал через Сеть, однако ничего нельзя было проверить до прибытия на планету.
— Ничего, — ответила Нансия Калебу. — Я заглянула в базу данных по поставкам, однако, похоже, все занесенные в нее метачипы помечены абсолютно легитимными контрольными номерами Шемалийской базы.
Калеб снова сжал руку в кулак.
— Значит, ты залезла не в те записи. Кто-то подделывает метачипы, и Джесен может навести нас на источник… мог бы. Должно быть, он ведет три системы учета. Ты не думаешь, что если снова связаться с ним по видеокомму…
Нансия уловила входящий вызов и активировала центральный панорамный экран. На нем появилось узкое лицо Дорга Джесена.
— Я провел свое собственное небольшое расследование, — уведомил он почти вежливо. — Получил твой идентификационный номер на Центральной и могу занести его в рапорт. КН-935, уноси свое хвостовое оперение с этой планеты в ближайшие пятнадцать минут, и мы забудем, что этот эпизод вообще имел место. В противном случае я направлю официальную жалобу в КС, обвинив тебя и твое «тело» в провокации.
— Нельзя выигрывать во всем, — попыталась Нансия успокоить Калеба, когда они стартовали с планеты и взяли курс обратно на Центральные Миры. — Мы справились со многими делами. Просто среди наших талантов не оказалось умения лгать, вот и все.
«Но как раз в данный момент я лгу, не говоря ничего». Нансия прокрутила для себя самой запись, сделанную четыре года назад, во время ее первого рейса. Там был Полион, радостно оповещавший о своем плане продажи метачипов для различных темных делишек, в частности для империи ощупорно Дорга Джесена. И о том, как проводить эти чипы мимо совета по БОП. Если бы только Калебу было известно то, что известно ей, он мог бы составить для Центральной отчет и их послали бы прямо на Шемали.
Не считая того… что он не стал бы этого делать. За четыре года партнерства Калеб никогда не нарушал свои моральные принципы и даже не колебался на этот счет. Он не стал бы использовать запись, сделанную без разрешения или ведома пассажиров. И он перестал бы после этого уважать Нансию, узнав, что именно она сделала в своем первом рейсе.
Нансия горестно досмотрела запись до конца и добавила к ее защите еще пять уровней секретности. Калеб никогда не узнает. Но должен быть какой-то способ указать Центральной на Шемали, дать им понять, что нужно думать не о подделке метачипов, а о том, что происходит на заводе-тюрьме.
Полион хлопнул ладонью по панели, встроенной в подлокотник его кресла, активировав видеосвязь с Бахати.
— Саммерлендская клиника, Альфа бинт Герца-Фонг, приватная передача, код СХ22.
Это означало, что передача будет зашифрована таким образом, что только тот, у кого есть декодирующий кристалл СХ22, сможет увидеть и услышать что-либо, кроме «белого шума».
— Альфа, милая моя, ты чуточку поторопилась, когда сообщила, что закончила исследования по седуктрону. Те образцы, которые ты прислала нам, сделали одного из моих ведущих техников настолько «блаженным», что он больше не пригоден ни к какой полезной работе. Я понятия не имею, когда он закончит разглядывать свои ногти, так что лучше тебе все проверить — и побыстрее. Если только не хочешь стать следующим объектом для опытов. — Он сладко улыбнулся в видеокомм. — Я могу это устроить, ты же знаешь.
Следующее послание ушло к Дарнеллу; оно было зашифровано сходным образом. В нескольких словах Полион уведомил Дарнелла, что «ИнтраМенеджер», маленькую компанию по производству коммуникационных устройств, на которую в данный момент нацелился Дарнелл, трогать не следует.
— Это одна из моих компаний, — добродушно пояснил Полион. — Я уверен, что ты не стал бы предпринимать подобные шаги, если бы об этом знал, не так ли? Кстати: я показывал тебе, как выглядит сейчас конвейер метачипов? — Нажав несколько клавиш на панели, он вывел запись, сделанную в самых нижних кругах Ада: рабочие в защитных комбинезонах и масках занимаются тяжелой работой в помещениях, наполненных клубами зеленого ядовитого пара. Это была последняя и самая опасная стадия сборки метачипов, когда блоки, разделяющие полипечатные соединительные структуры, протравливались путем короткого погружения в чаны с кислотой. В процессе травления в атмосферу выбрасывался ганглицид в газообразной форме. До прибытия сюда Полиона эту фазу проделывали — довольно некачественно — автоматические сервы, которые неправильно оценивали глубину и время погружения, роняли платы метачипов и быстро выходили из строя в ядовитой атмосфере. Дорого и неэффективно. Рабочие — их, естественно, набирали из числа заключенных, — облаченные в защитные костюмы, могли производить втрое больше метачипов за смену, и лишь несколько из них ежегодно погибали из-за нарушения герметичности комбинезонов.
— Видишь третьего слева, Дарнелл? — говорил Полион в видеокомм, пока шла прокрутка записи. — Он когда-то принадлежал к Высшим Семьям. А теперь он рабочий-сборщик на Шемали. Как пал могучий, а?
На этой фразе Полион выключил связь — скрытая угроза действует куда более эффективно, чем явная. На самом деле де Грас-Вальдхейм понятия не имел, кто из рабочих на конвейере кем является, — все они были в одинаковых масках. Они были отбросами, расходным материалом, у них не было ни технического образования, ни деловой хватки, которые могли бы позволить этим людям трудиться в более безопасных цехах: на разработке или предварительной подготовке чипов. Однако на Шемали действительно присутствовал узник из Высших Семей, посланный сюда за ряд особо тяжких преступлений, в том числе применение пыток к маленьким детям. Хотя Полион не думал, что Дарнелла могут поймать на чем-то подобном и послать сюда: не надо быть провидцем, чтобы понять, что у этого богатенького бездельника не хватит духу кого-либо пытать.
«Но ведь мне это и не нужно, верно? Этой угрозы будет достаточно, чтобы удерживать старину Дарнелла на поводке».
Последний звонок был адресован Фассе. Полиону повезло: он застал ее лично. Он ощутил наслаждение, видя, как расширяются глаза девушки, пока он подробно объяснял, насколько горько ему оттого, что в его новом цехе по сборке метачипов обвалилась стена, и как опечалило его открытие, что именно «Конструкции Поло» поставили ему некачественные материалы, использованные при строительстве цеха, и какие действия ему захотелось предпринять, чтобы смягчить ощущение боли от подобного предательства. Единственным недостатком связи «вживую» было то, что Полиону так и не удалось зачитать весь список мер, которые он желал бы применить к «Конструкциям Поло» и к Фассе лично. Не дошел он и до половины, а она уже дрожащим голосом извинялась и практически умоляла позволить построить цех заново. Бесплатно, естественно.
Полион благодарно принял это предложение.
Осталось решить еще один деловой вопрос.
— Пришлите номер 4987832, — приказал Полион.
Несколько минут спустя в кабинет вошел человек в зеленом тюремном комбинезоне. На его бледном лице появилась самодовольная улыбка, когда он обратился к Полиону:
— Думали, все позади?
— Был более чем уверен, — кивнул Полион. Он улыбнулся в ответ и развел руками. — Не могу сказать, что эта идея меня очень радует, но, вижу, вы не оставляете мне особого выбора. Вы не дурак, номер 4987832. Кем вы были раньше?
— Меня звали Джеймс Мэссон, — ответил заключенный. — Глава исследовательского отдела в «Зектроникс» — вы слышали об этой корпорации? Нет? Ну что ж, галактика большая. Но тем не менее я лично возглавлял работы по разработке метачипов. И именно поэтому я сумел понять, какие изменения вы вносите в чипы.