- Мне трудно, так сразу всё рассказать, - выдавил он из себя. - К тому же, по-моему, сейчас не самое лучшее время и место для объяснений.
Старик присел над Фридрихом. Сосредоточился, сделал несколько пассов руками и сказал:
- Да у тебя мил человек, тут два ребра сломаны. Ну, да ничего... потерпи малёхо. Мы тебя сейчас Марфе доставим. Она тебя быстро на ноженьки-то поставит. Вот там и порасскажешь, что да как. Только ты смотри, не темни. Мы ведь сам знаешь, на другой закваске замешаны. И обман, да мороки как сквозь воду видим.
Дед нахмурил брови и добавил:
- А что, немец ты - так я и так вижу. Да ты, не робей. Чай не ты один, в эту бойню не по своей воле попал. У нас тут и похуже быват.
Фридрих попытался что-то сказать, но тут дед остановил его жестом и сказал:
- Помолчи пока. Не время лясы точить. Тебе силушку поберегти надобно. Дорожка для тебя тяжеловата будет.
Неожиданная находка
Илья поднял пухленькую кожаную книжицу. Спрятал её за пазухой и пошёл быстрым шагом, выискивая место, где не было так многолюдно. Он повернул налево, пересёк трамвайные пути и вышел на не сильно оживленную улочку. Это были, скорее всего до революционные двух этажные строения, которые теперь превратились в административные и коммерческие учреждения, с малогабаритными, тесными и очень не уютными комнатками. Улица была не такой уж и длинной, и по ходу следования, впереди Илья смог увидеть реку. Вот туда он и направился. Там-то, он точно сможет найти уголок, укрытый от постороннего взгляда.
Выйдя на берег Оки, Илья сразу ощутил приятную свежесть и лёгкое веяние прибрежного ветерка. И хотя его всеобъемлюще поглощало чувство дикого голода, всё же любопытство оказалось сильнее. Мальчик не стал искать место на лавке в небольшом зелёном парке. Так как заглядывающие сюда в небольшие кафе посетители, нет-нет, да и останавливались посидеть передохнуть здесь, под тенью деревьев.
Он пристроился поодаль в кустах, усевшись на треснувший пластиковый ящик из-под пива, выброшенный за ненадобностью, одним из кафе. Оглядевшись по сторонам, мальчик вытащил из-за пазухи бумажник. Бережно погладил приятную на ощупь кожу и раскрыл его. В бумажнике лежали крупные пятисотрублевые купюры, их было три. Ещё там лежали две зелёные банкноты, достоинством в двадцать и пятьдесят долларов. Красивая пластиковая карточка с надписью Альфабанк, и несколько визитных карточек. Судя по тому, что все они были одинаковыми, Илья догадался, что, скорее всего на них была отражена информация о владельце.
Конечно, в руках мальчика находился фантастический капитал. Не то, чтобы для беспризорника, но даже для средне обеспеченного человека, такие деньги кое-что, всё- таки значили. Испытывая вожделенный соблазн, стать единовластным хозяином всего этого богатства, Илья твёрдо решил: НЁТ!
За всё последнее время,... пожалуй, с того самого момента, как он потерял любимых родителей, ещё ни один человек, не был к нему так бескорыстно щедр. И если за его добро, он, Илья, сейчас отплатит такой неблагодарностью...
Из сознания выползла незаметно и тихо, как змея, чёрная мыслишка:
- Но ведь никто не видел... А для тебя, это же целое состояние!... Подумай!... Ты можешь купить себе новую одежду, еду,... Да и....
- Хватит! Нет! Я сказал. Ну и пусть, что никто не видел. Но кем тогда для себя, я стану, сам для себя, если так подло поступлю перед своей совестью? Это будет означать что я, оказавшийся среди самых отбросов общества, окажусь ещё и прогнившим внутри. И тогда всё. Конец. Не будет никаких шансов на избавление. Зачем мне будет такая свобода. Это будет свобода червя. Я так не хочу.
- Глупец, - засмеялась, чёрная мысль в его подсознании. - Если ты не воспользуешься этим сейчас, ты ещё долго будешь с сожалением вспоминать мои советы. Когда будешь подыхать от голода и обиды. А всем будет наплевать на тебя.
- И всё-таки, нет. Может так и случиться, что я буду подыхать с голоду. Но за то, я буду, спокоен за то, что был честен. Не перед кем-то, а хотя бы с самим собой.
Он был твёрдо настроен и стал изучать информацию на визитке. На карточке, плотного мелованного картона, на матово бежевом фоне, красивым тёмно голубым шрифтом значилось: " Антон Ветров. Тренинги, тестирование, консультирование". Дальше следовали, номер телефона и адрес электронной почты.
Илья спрятал бумажник, засунув его в рукав, своей не по размеру большой джинсовой куртки. Он плотно застёгивался на манжете чеканной медной пуговицей. Так будет надёжней. Потерять не принадлежащие ему деньги, а тем более, позволить украсть или забрать, что вполне могло с ним случиться, он не мог себе позволить.
Теперь пора было бы и поесть. Потом он надеялся искупаться в реке и тщательно вымыться. После разыскать какой-нибудь секонд хенд, и купить по возможности новые брюки и футболку. А уж после, обретя относительно приличный вид, можно будет, и попросить позвонить, откуда-нибудь, не шокируя людей своим нынешним видом.
Зайдя в ближайший павильончик кафе, мальчик стал изучать витрину, еле сдерживая свой разыгравшийся аппетит.
- О,... явление Христа народу, - проворчала дородная официантка. Тебе чего здесь надо мальчик?
- Мне бы поесть, - растерянно произнёс Илья.
- Поесть ему... - официантка выставила амбразурой тяжёлую грудь и подбоченилась. - А деньги то у тебя есть? Гаврош,... А то, мы ведь не при коммунизме... бесплатных обедов не подаём.
- Да есть у меня деньги, - уже гордо, чувствуя себя хозяином положения, ответил мальчик.
- Ну, коли, есть, тогда заказывай. Клад что ли нашёл или обворовал кого? - уже через плечо, вытирая столик, после очередных посетителей, спросила женщина.
- Не... Мне дяденька дал. Хороший...
- Знаем мы таких дяденек. Наверное, нажрался на радостях с получки, да спит под забором. А к полуночи, после таких, как вы, придёт домой в одних трусах и городит жене всякую чушь. А потом унитаз до утра пугает, так что от такого эха в туалете, у соседей волосы дыбом. Барабашка мол в доме завёлся.
- Да ладно тебе Катерина... совсем мальца затюкала, - вступилась за Илью другая официантка. - У них и так детства нет. Чего тебе, сладенький?
Илья заказал куриный окорочк с картошкой, салат, пирожное и бутылочку газировки.
Заступившаяся за него официантка, принимая у него пятисотку, смерила его изумлённым взглядом. Но ничего не сказала и дала сдачу.
Несмотря на то, что кафе было не из лучших, еда там оказалась вполне пристойная и вкусная. Или может, это Илья был до такой степени голодный. Но это было уже не важно. Главное, что он вышел оттуда сытым и счастливым. Он прислонился к перилам на набережной, напротив гостиницы "Центральная", и с интересом наблюдал за проходящими баржами и пароходиками. Вот, если бы стать моряком... Мечтательно подумал Илья и спустился к реке, приводить себя в порядок.
Потом, ему захотелось прокатиться по городу, и он сел в первый, попавшийся пассажирский ПАЗик, заведомо протягивая мелочь кондуктору. Чтобы, наперёд избежать сварливого ворчания, которое уже привык воспринимать в свой адрес, как должное. Время было послеобеденное, да к тому же разгар лета. Поэтому свободные места имелись. И Илья забрался на самый зад, чтобы обращать на себя поменьше внимания. Ехать он собирался долго. До самой конечной остановки.
Но долго не получилось. Маршрутка, поднявшись в гору и делая остановки, минуя кремль и центральную площадь, проехала ещё минут пять и остановилась. Пассажиры высыпали из автобуса, и Илья догадался: "поезд дальше не идёт"... тогда, он тоже вышел.
Это была площадь Свободы. Позади остановки, простиралось большое жёлтое здание, с буквами на фасаде "АТОМЭНЕРГОПРОЕКТ". Впереди, через площадь, за цветочными рядами, располагался небольшой парк. Вот туда Илья решил и направиться, чтобы пересидеть в теньке жару июльского полдня.
Я и хиромантия
Приближаясь к заведению, быть гостем которого, вчера мне удосужилось, я насторожился. Внимательно вглядываясь в лица обслуживающего персонала, без особого труда узнал, симпатичную официантку и незадачливого паренька, ставшего прямым соучастником моих метаморфоз. Но сегодня, можно было не напрягаться. Им было не до меня. Видно, вчерашний теле репортаж нагнал на скучающих, от однообразной жизни обывателей, такой ажиотаж, что сегодня от посетителей не было отбоя. Официантам пришлось плотнее расставить столики, чтобы вместить их немного ещё. Но даже этого было мало. Видно после расползшихся по городу слухов, подкреплённых сенсационными репортажами, только ленивые не пожелали, оказаться поближе к загадочному пришествию, чтобы в живую не послушать историю из уст очевидцев.
Среди переполненных посетителями столиков, я отметил знакомые лица, тех, кто ещё вчера, в сердцах взывал о восстановлении справедливости и призывал к поимке виновных. Сегодня, эти люди в тесных компаниях, оживлённо комментировали вчерашние события, привнося в них всё новые и шокирующие ухо слушателя подробности.
Ну-ну, рекламу мы сделали хорошую. Может заявить свои права на прибыль хозяину? Ладно... Главное, что все довольны, и можно не испытывать угрызений совести. Если вся эта загадочная история закончиться благополучно, наведаюсь как-нибудь и попрошу коньячку, за счёт заведения. А что,... буду иметь полное право.
Впереди, к моему счастью, я увидел старика. Слава богу, что сегодня он не решил объявить себе выходной, или уехать на дачу. Дед стоял возле своего транспаранта и явно скучал, в связи с отсутствием клиентуры.
Вообще, я его понимаю. Если вокруг, полным-полно, таких скептиков, как я, а у остальных при наличии желания и интереса, полное отсутствие свободных денег. То, не больно то и разживёшься. Бизнес весьма не благодарный.
Угадав, что я направляюсь к нему, старик сразу же оживился. В его глазах блеснул огонек радости. Он сразу же расправил опущенные плечи и выпятил грудь. Всем своим видом, он стал мне напоминать петуха, гордо расхаживающего по курятнику, ввиду отсутствующей конкуренции.
- Здорово отец, - приветствовал я его.
- Здоров, коль не шутишь, - тоном, исполненным, доли сарказма, ответил он.
- Ты знаки читать умеешь? - сразу к делу, перешёл я.
- А ты что, без очков не видишь? - старик, упёрся своим перстом в плакат.
- Видишь, написано: "Читаю судьбу по руке".
- Это-то я вижу. А по картам?
- По каким ещё картам? - удивился старик.
- Ну, не по медицинским же, - теперь уже съязвил я. - Если бы, по медицинским... то я не к тебе, а в поликлинику пошёл бы. Ты по картам Таро читать умеешь?
- Нет. Это не ко мне.
- А, к кому же тогда? - допытывался я.
- Эх,... Не мой день сегодня, - расстроился старик. - К Эльвире тебе надо. Она в этом мастерица.
- А как мне её найти?
Дед достал из лежащего, под транспарантом пакета, клочок бумаги и карандаш. Накарябал замысловатым, почти не читаемым почерком адрес. И пояснил, как добраться.
- И обязательно передай, что я направил. Чтобы знала... нам чужого не надо.
И тут я понял, что искренне обидел старика, оставив его ремесло без внимания. Стараясь искупить ошибку, чтобы отблагодарить его, я спросил:
- А что, дедушка мне погадаешь?
- А чего ж не погадать? Давай молодец, посмотрим, что ты прыткий такой, собой представляешь. Да какая судьба тебя ожидает.
- Почём нынче прогнозы папаша?
- Для тебя, пятьдесят будет.
Я достал из кармана рубашки деньги и протянул старику, наблюдая, как они перекочёвывают в карман, его белых брюк. И протянул ему руку.
- Погоди. Сначала левую давай. Поглядим, что судьбой тебе было отмеряно и уготовано.
Он внимательно исследовал все лабиринты и хитросплетения моей ладони. Поднял на меня изумлённый взгляд и еле слышно, сбивчивым голосом потребовал:
- А ну-ка, дай сюда правую.
Я протянул ему руку и почувствовал, что, что-то не то. Волнуется старик. Занервничал.
Его руки, сжимающие сжимавшие мои ладони, напружинились и затряслись, судорожной дрожью. Он вздрогнул как от удара электрического разряда. Резко отбросил мои руки и испуганно вытаращился на меня.
- Сколько лет живу,... но чтобы такое... ты это... - лепетал он, заикаясь, дрожащими губами. - Я ведь бесов в человеках насквозь вижу... эх нечистая... ну дела...
Он достал из своего кармана мои деньги, сунул мне в руку и, пытаясь изобразить твёрдость в голосе, выдавил из себя:
- Не надо нам ваших денег. Ступай отсель... и не приходи больше.
- Да ты что, дед? Что случилось-то? Ты объясни? Раз судьбу читаешь, так читай. Народ ведь требует.
- Читать говоришь? Знаки читать? Ступай,... ступай, - взмолился дед.
И видя, что его вразумлениям, я поддаюсь плохо, поспешно скрутил свой плакат в рулон, взял пакет и штангу, на которой он висел подмышку, и быстро перебирая ногами, побежал прочь.
Вдруг он остановился, хлопнув себя по лбу ладонью, будто что-то забыл. И закричал мне срывающимся нервным голосом:
- Эльвире..., Эльвире ничего не говори! Не говори, что я послал. Эх,... горе то какое...
После этого старик, чертыхаясь, побежал. Повернул на лево. И скрылся в арке, ведущей в Холодный переулок.
Стоп.
Опять Холодный переулок.
Фотограф, тогда,... а теперь ещё и этот дед,...
Что им там, медом намазано? А может, они все психи? Надо бы узнать, нет ли там случайно лечебницы для шизофреников.
Я стоял изумлённый посреди улицы. Чувствовал я себя в очень дурацком положении. И что он там смог такого увидеть. Я посмотрел на свои ладони... Линии, на них были не такими, как раньше. До этого времени, они были, пусть не идеально, но всё же схожими. А теперь, абсолютно разными! Создавалось такое впечатление, что это ладони, двух совершенно разных людей.
Марфа
Старик топором Фридриха срубил две осины. Обтесал. Продел их в рукава старого ватника, который был в тёплых вещах беглеца. С одной стороны, перетянул обтёсанные оглобли брючным ремнём Фридриха и закрепил его остаток, в небольшую шлею. Таким образом, получились вполне удобные носилки-волокуши. Стараясь не причинить немцу боли, он аккуратно переложил его на них и поволок.
Путь их действительно оказался не близким. Кроме того, его, таким делал изменённый маршрут, так как приходилось из-за Фридриха огибать крутые овраги, и обходить густые заросли, где обычному пешему путнику, передвижение не составило бы особого труда.
К сумеркам они вышли на небольшую поляну. Фридрих увидел одиноко стоящий большой и добротный, бревенчатый дом с крытым подворьем, обнесённый высоким частоколом.
- Ну, вот мы и добрались, - сказал старик и забарабанил в дубовые ворота.
- Марфа! Встречай гостей! - прокричал он не свойственным его возрасту, зычным басом. И пояснил Фридриху, уже тише. - Знатная травница. Егеря дочка. Только вот, осиротела рано. Батьку ещё в Гражданскую коммунисты изрубили. Ну а мамка, как разрешилась при родах, так и преставилась. Вот и выросла она, бабкой воспитана. А та, из наших - из лесовиков...
Тут послышалось гулкое, деревянное стуканье, отворяемого засова. Ворота распахнулись. И к ним вышла на встречу молодая женщина. Разглядеть лицо было сложно. Падающая тень от высокого старика, почти полностью закрывала фигуру хозяйки.
- Здоров дед Берендей, - раздался низкий, но приятный, молодой, женский голос - что-то ты поздновато для гостей. Аль, женихаться пришёл? Так ведь я не про вас. Не медвежьей породы.
- А ну, цыц! Девка. Всё бы ей женихаться... - вон молодца принимай. Да, на ноги поставь. А потом уж и думай...
- Всё им грехи-потехи, - проворчал дед.
Марфа так и оторопела. Фридрих понял, что она по началу и не заметила его на носилках. А теперь пристыдилась, оттого, что её озорство будет, не правильно истолковано, не знакомым человеком.
- Что стоишь, воды в рот набрала. Бери оглобли. Да понесли...
Марфа попыталась шёпотом что-то спросить у деда. Тот успокоительно махнул рукой и ответил:
- Да, не боись. Он такого же поля ягода. Разве ж, что из Неметчины. Стал бы я перед человеком не посвящённым, обличие менять, да к тебе в дом тащить...
- Ну, коль так... тогда милости просим. Вы уж не серчайте, мил человек. А, то времена у нас нынче...
Они занесли Фридриха в горницу и уложили, на предварительно освобождённую от расшитого покрытия, дубовую скамью.
- Помыть бы вас надо, - виновато потупив взор, сказала Марфа. - Дед, ты поможешь?
- Сама справишься доченька, мне уж пора... Я и так, уж, на цельный денёчек отстал. Нагонять бы надобно. - Сказал дед и направился к выходу.
У порога он остановился. Посмотрел на Фридриха и сказал: