Вайо начала убирать постели. Я помог ей.
— Что ты хочешь на завтрак?
— Chai и тост. Хорошо бы еще сок.
— Мало.
— Ну… тогда яйцо в мешочек. Но за завтрак плачу я!
— Два яйца в мешочек, тост с маслом и джемом, сок. Бросим жребий?
Твои кости или мои?
— Мои. У меня они жульнические.
Я подошел к лифту доставки, спросил меню и увидел заманчивое название: «ПРИЯТНОЙ ОПОХМЕЛКИ! ПОРЦИИ ОТ ПУЗА!» Томатный сок, омлет, ветчина, жареный картофель, кукурузные лепешки с медом, тосты, масло, молоко, чай или кофе. Четыре с половиной гонконгских доллара за порцию на двоих. Я и заказал на двоих — не хотелось рекламировать, что нас трое.
Мы были чисты, мы, можно сказать, сияли, комната была прибрана и приготовлена к завтраку. Вайо переоделась из черного костюма в красное платье, «поскольку собиралась приличная компания»… в это время звякнул лифт с едой. Переодевание, между прочим, вызвало ссору. Вайо принимала разные позы, смеялась, потом сказала:
— Манни, мне ужасно нравится это платье. Как ты догадался, что оно мне подойдет?
— Исключительно по причине гениальности.
— Вполне возможно. Сколько оно стоит? Мне надо вернуть тебе деньги.
— Продажная цена пятьдесят центов в купонах Администрации.
Вайо помрачнела и топнула ногой. Нога была босая, особого шума не произвела, зато сама Вайо взмыла вверх на полметра.
— Счастливой посадки! — пожелал я ей, пока она искала, за что бы ухватиться — ну точно новичок!
— Мануэль О’Келли! Неужели вы думаете, что я стану принимать дорогие подарки от человека, с которым даже не переспала?
— Это легко исправить.
— Развратник! Вот я расскажу твоим женам!
— Пожалуйста! Вряд ли тебе удастся открыть Ма что-нибудь новенькое.
Я подошел к лифту и начал вытаскивать из него тарелки.
В дверь постучали. Я щелкнул кнопкой устройства «болтун-гляделка».
— Кто там?
— Посетитель к gospodiny Смиту, — раздался дребезжащий голос. — Gospodin Бернард О. Смит.
Я лязгнул запорами и впустил профессора Бернардо де ла Паса в номер. Выглядел он как утиль низкого качества: одежда грязная, сам замызганный, волосы растрепаны, один бок парализован, рука вывернута, на глазу катаракта — самый настоящий босяк, из тех, что ночуют в Боттом-Эли и выпрашивают в дешевых забегаловках выпивку и яйца в маринаде на закуску. Изо рта у него текли слюни.
Как только я запер дверь, он распрямился, расправил лицо, прижал руки к груди, оглядел Вайо с головы до ног, всосал в себя воздух на японский манер и присвистнул.
— Еще прекраснее, — восхитился он, — чем мне показалось вчера!
Вайо улыбнулась, несмотря на обуревавший ее гнев.
— Благодарю вас, профессор. Но не надо комплиментов. Ведь здесь собрались просто товарищи.
— Сеньорита, в тот день, когда я позволю политике взять верх над моей страстью к красоте, я уйду из политики! — Он оторвал от нее взгляд и рыскнул глазами по комнате.
— Проф, старый распутник, перестаньте искать улики, — сказал я ему. — Прошлой ночью здесь занимались только политикой и ничем, кроме политики.
— Неправда! — вспыхнула Вайо. — Я несколько часов отбивалась от него! Но он оказался слишком силен для меня. Проф, каковы партийные наказания в таких случаях? Здесь, в Луна-Сити?
Профессор пощелкал языком и закатил глаз с бельмом.
— Мануэль, ты меня удивляешь! Это серьезное дело, моя дорогая, тянет на ликвидацию! Но сначала необходимо провести расследование. Вы пришли сюда добровольно?
— Он меня завлек!
— «Заволок», дорогая леди. Постарайтесь выражать свои мысли поточнее. Есть у вас синяки, которые можно предъявить?
— Яйца стынут, — прервал я его. — Давайте ликвидируем меня после завтрака.
— Прекрасная мысль, — согласился профессор. — Мануэль, не можешь ли ты пожертвовать своему старому учителю литр воды, дабы он выглядел более презентабельно?
— Сколько угодно, пожалуйте в ванную. Только не тяните, а то останутся вам рожки да ножки.
— Благодарю вас, сэр.
Он удалился. Послышался плеск воды, звуки стирки и мойки. Мы с Вайо накрыли на стол.
— Синяки… — скорбно сказал я. — Отбивалась всю ночь…
— Ты заслужил это, ты меня оскорбил!
— Чем?
— Тем, что не пытался оскорбить! После того как завлек меня сюда…
— М-м-м… придется подбросить эту задачку Майку.
— Мишель поймет ее сразу. Манни, можно я передумаю и возьму ма-а-ленький кусочек ветчины?
— Половина ее твоя, проф почти вегетарианец.
Вышел проф, и хотя он не выглядел щеголем, как обычно, но все же был чист, аккуратен, причесан, появились ямочки на щеках и счастливые искорки в глазах — фальшивая катаракта куда-то исчезла.
— Проф, как вам это удается?
— Практика, Мануэль. Я этими делами занимаюсь подольше, чем вы, молодые люди. Однажды, много лет назад, в Лиме — прелестный город! — я отважился прогуляться в очаровательный денек без подобной подготовки… и меня сослали в Луну. Боже, какой роскошный стол!
— Садитесь со мной, проф, — предложила Вайо. — Я не хочу сидеть рядом с ним. Он насильник.
— Послушай, — сказал я, — мы сначала поедим, а уж потом вы меня ликвидируете. Проф, накладывайте себе и рассказывайте, чем кончился прошлый вечер.
— Могу я предложить некоторые изменения в программу? Мануэль, жизнь заговорщика нелегка, и задолго до того, как ты родился, я уже научился не мешать закуску с политикой. Это раздражает желудочные ферменты и ведет к язвенной болезни. Язва, да будет вам известно, типичное профессиональное заболевание подпольщиков. М-м-м… рыбка пахнет изумительно!
— Рыбка?
— Этот розовый лосось, — ответил профессор, показывая на ветчину.
Наконец, насладившись завтраком, мы достигли кофейночайной стадии. Профессор откинулся на спинку стула и сказал:
— Bolshoyeh spasebaw, gospazha и gospodin. Так for mat[17], это было необычайно приятно. Я и не упомню, когда мои отношения с миром были бы столь взаимно благожелательны. Ах да… Насчет вчерашнего вечера. Я мало что видел, ибо сразу после вашего блистательного отступления мне пришлось принять меры, чтоб сохранить свою бренную жизнь хотя бы до сегодняшнего дня, и я затаился. Нырнул за кулисы, перелетев туда одним прыжком. Когда же осмелился высунуть нос, оказалось, что вечеринка кончилась, большинство гостей разошлись, а все желтомундирники мертвы.
(Примечание: должен внести поправку. Гораздо позже я узнал, что, когда началась заварушка и я еще силился вытащить Вайо за дверь, проф выхватил из кармана пистолет и стал стрелять поверх толпы, сняв трех стражников у главного выхода, в том числе и того, что орал в мегафон. Как ему удалось протащить оружие в Булыжник или раздобыть его здесь, я не знаю. Но стрельба профа вместе с действиями Коротышки переломила ход событий. Ни одному желтомундирнику не удалось уйти живым. Несколько лунарей были обожжены, четверо убиты, но ножи, кулаки и каблуки кончили дело в считанные минуты.)
— Вернее, все, кроме одного, — продолжал проф. — Два казака у двери, через которую вы отбыли, получили вечное успокоение от рук доблестного товарища Коротышки М’Крума… и, к сожалению, должен сказать, что сам Коротышка лежал на них, умирая.
— Это мы знаем.
— Да. Dulce et decorum[18] У одного стражника лицо было изуродовано, но он все еще шевелился. Я позаботился о нем, свернув ему шею приемом, известным в профессиональных кругах на Земле как «стамбульский захват». В общем, он воссоединился со своими приятелями. К тому времени большинство живых уже разошлось и покинуло зал. Кроме меня, остались только председатель собрания Финн Нильсен и несколько товарищей, в том числе товарищ по кличке «Мам» — так, во всяком случае, ее звали мужья. Я посоветовался с товарищем Финном, и мы заперли все двери. Нужно было решить проблему уборки. Вы знаете, что находится за кулисами Холла?
— Нет, — сказал я. Вайо покачала головой.
— Там есть кухня и кладовка на случай банкетов. Подозреваю, что Мам и ее семья владеют мясной лавкой, поскольку они разделывали тела с такой быстротой, что мы с Финном еле успевали их подносить. Скорость работы сдерживала лишь производительность мясорубки и спуск продукции в канализацию. Зрелище это чуть не довело меня до обморока, и я занялся уборкой зала. Труднее всего было разделаться с одеждой, особенно с этими псевдовоенными мундирами.
— А что вы сделали с лазерными пистолетами?
Проф поглядел на меня невинными глазами.
— С пистолетами? Бог мой! Да они, похоже, куда-то потерялись. Мы забрали все личные вещи с трупов наших усопших товарищей — для родственников, для опознания, на память. Наконец, мы все прибрали; такой уборкой Интерпол, конечно, не проведешь, но на первый взгляд все выглядело как обычно. Мы посовещались, решили, что пока лучше не высовываться, и разошлись поодиночке. Я, например, ушел через шлюз, расположенный над сценой и ведущий на шестой уровень. Потом попытался связаться с тобой, Мануэль, поскольку волновался за тебя и за эту бесценную леди. — Проф поклонился Вайо. — Тут в нашей истории можно поставить точку. Ночь я провел в разных укромных местечках.
— Проф, — сказал я, — эти стражники были явно новичками, они еле на ногах держались. Иначе мы бы с ними не справились.
— Возможно, — согласился он. — Но, даже если бы на их месте оказались другие, более опытные, результат был бы тот же.
— Тот же? Но у них было оружие!
— Мальчик мой, ты когда-нибудь видел пса из породы боксеров? Думаю, нет. Таких крупных собак тут не держат. Боксеры — результат направленного отбора. Добрые и умные, они превращаются в смертельно опасных убийц, когда того требует обстановка.
Здесь же выведена еще более удивительная порода. Я не знаю на Терре ни одного города, где жители обладали бы такими мягкими манерами и были бы столь доброжелательны к другим людям, как здесь, в Луне. По сравнению с нашими города Терры — а я побывал во многих столицах — просто скопище варваров. И все же лунари не менее опасны, чем псы-боксеры. Мануэль, девять стражников, пусть даже вооруженные до зубов, не имели ни единого шанса в этой толпе. Наш патрон жестоко просчитался.
— Хм… Вы видели утреннюю газету, проф? Или видеоновости?
— Видео смотрел.
— Во вчерашних новостях о митинге ничего не было.
— Сегодня утром тоже.
— Странно, — сказал я.
— Что ж тут странного? — возразила Вайо. — Нам подобные новости ни к чему, а в каждой редакции в Луне у нас сидят свои товарищи.
Проф покачал головой.
— Нет, моя дорогая. Все не так-то просто. Цензура. Вы знаете, как делаются макеты наших газет?
— Приблизительно. Их набирают на компьютерах.
— Проф вот что имеет в виду, — сказал я ей. — Статьи печатают в редакциях. А потом ими занимается арендуемый газетами головной компьютер Комплекса Администрации. — Я надеялся, что она обратит внимание, что я сказал «головной компьютер», а не «Майк». — Текст ему передают по телефону. Компьютер обрабатывает статьи, делает макет и печатает газету в разных поселениях. Новоленовское издание «Ежедневного Лунатика» печатается в Новолене с определенными изменениями в объявлениях и местной хронике — компьютер вносит эти изменения по стандартной программе, не нуждаясь ни в каких дополнительных указаниях. Проф хочет сказать, что Смотритель может вмешаться в процесс подготовки макета в Комплексе. То же самое относится и к выпускам новостей, которые транслируются по Луне или с Луны, — они все проходят через компьютерный зал.
— Главное, — продолжил проф, — что Смотритель имел возможность выбросить материал о митинге, независимо от того, сделал он это или нет. А еще — поправь меня, Мануэль, если я ошибаюсь, ты ведь знаешь, что в технике я не силен, — он может ввести туда другой материал, так что в данном случае не имеет значения, сколько наших товарищей сидит в редакциях газет.
— Конечно, — согласился я. — В Комплексе могут добавить, вырезать или изменить все что угодно.
— И в этом, сеньорита, самое уязвимое место нашего Дела. Средства связи. Головорезы Смотрителя — это ерунда, главное, что не мы, а Смотритель определяет, что публиковать, а что нет. Для революционера связь — это sine qua non[19].
Вайо взглянула на меня, и я почти физически ощутил, как шевелятся извилины в ее мозгу. А потому переменил тему.
— Проф, зачем вам понадобилось уничтожать трупы? Мало того, что это жуткий труд, он еще и опасен. Я не в курсе, сколько у Смотрителя охранников, но ведь в любой момент могли появиться новые, пока вы там копались с уборкой.
— Поверь мне, мальчик, мы этого тоже боялись. И хотя я оказался плохим помощником в уничтожении трупов, идея была моя; пришлось еще потрудиться, чтобы убедить остальных. Собственно, мне принадлежала не сама идея. Просто я вспомнил об одном историческом принципе.
— И что же это за принцип?
— Сеять ужас. Человек способен противостоять известной ему опасности. Но неизвестность его пугает. Мы уничтожили этих подонков подчистую, вплоть до кончиков ногтей, чтобы вселить ужас в души их сообщников. Я не знаю, сколько у Смотрителя охранников, но гарантирую, что сегодня они куда слабее духом, чем вчера. Их коллеги отправились выполнять пустяковое задание. И от них не осталось буквально ничего.
Вайо содрогнулась.
— Даже у меня мороз по коже пошел. Теперь они задумаются, прежде чем вломиться в какое-то из поселений. Но, профессор, вы говорите, что не знаете, сколько у Смотрителя охранников. Организации это известно. Их двадцать семь. Если девять убиты, то осталось всего восемнадцать. Не думаете ли вы, что время для путча настало? Или еще нет?
— Нет, — ответил я.
— Но почему, Мануэль? Возможно, такими слабыми они никогда больше не будут.
— Они пока недостаточно слабы. Мы убили девятерых, потому что они оказались дураками и сами полезли к нам в руки. Но если Смотритель запрется у себя, окруженный оставшимися стражниками… Только не надо этой чепухи насчет «плечом к плечу», я ее вдосталь наглотался вчера. — Я повернулся к профу. — И все же меня очень интересует факт — если это действительно факт, — будто у Смотрителя осталось восемнадцать охранников. Вы говорили, что Вайо нельзя уехать в Гонконг, а мне — появляться дома. Но если охранников только восемнадцать, так ли уж велика опасность? Позже, когда они получат подкрепление — возможно, но сейчас… В Луна-Сити четыре главных выхода и множество мелких. Сколько они смогут взять под контроль? Что мешает Вайо отправиться на станцию «Западная», взять свой скафандр и уехать в Гонконг?
— Это она может сделать, — согласился проф.
— Думаю, я должна это сделать, — отозвалась Вайо, — Не могу же я торчать здесь вечно. Если придется скрываться, в Гонконге мне будет легче, там у меня полно знакомых.
— Может быть, вам это удастся, моя дорогая. Хотя я сомневаюсь. Прошлой ночью на станции «Западная» были два желтомундирника. Я видел их сам. Возможно, сейчас их там нет. Предположим, что нет. Итак, вы отправитесь на станцию, в маскировке, разумеется. Возьмете свой скафандр и сядете в капсулу до Билютихэтчи. Потом выйдете наружу, чтобы сесть на луноход, идущий до Эндсвиля. Вот тут-то вас и сцапают. Средства связи, моя дорогая. Нет нужды ставить посты желтомундирников на станциях — достаточно, чтобы кто-нибудь увидел вас там. Все остальное сделает телефон.
— Но я же буду замаскирована!
— Ваш рост не замаскируешь, а за вашим скафандром будут следить. Кто-нибудь, кого невозможно даже заподозрить в связях со Смотрителем. Скорее всего кто-то из товарищей. — Проф усмехнулся. — Беда с заговорами в том, что они загнивают изнутри. Как только число заговорщиков достигает четырех, можно биться об заклад, что один из них шпион.
— В вашем изложении все выглядит безнадежно, — мрачно проговорила Вайо.
— Почему же все, моя дорогая? Полагаю, один шанс из тысячи у вас есть.