Надо ли говорить, что веселье как рукой сняло?
— Невилл, — тихо проговорил Гарри, мгновенно становясь жестким и холодным. — Это что было?
— Из-извини, Гарри, — Невилл, в общем-то, не ожидал настолько резкой перемены в друге. — Я случайно.
— Случайно? — Поттер усмехнулся. — Ты случайно поцеловал меня?
— Я и не целовал. Это поцелуем-то назвать нельзя.
— Ах вот как?
Недолго думая, Гарри въехал растерянному Невиллу по его милой мордашке.
***
— Гарри, ты такой придурок, — Рон смеялся в голос, когда брюнет рассказал ему всю ситуацию с Невиллом.
Они с Гермионой пришли на перемене в башню Гриффиндора, чтобы узнать, как дела у горе-соблазнителя. Оказалось, что очень вовремя: Невилл сидел в гостиной, едва сдерживая слезы, рядом сидел Гарри, который с периодичностью раз в две минуты извинялся перед ним.
Гермиона, увидев покрасневшее место на лице у Лонгботтома, тут же с помощью заклинаний сняла боль и убрала следы недавней драки.
На уроках они больше не появлялись, просидев в гостиной и разговаривая, как ни в чем не бывало.
Рон тайно гордился своим планом: хоть он и не сработал в полной мере, но какие-то плоды все же дал, потому что Гарри то и дело разглядывал Невилла, а тот только краснел, чувствуя внимательный взгляд.
А на Истории магии, которая сегодня была совместно с Слизерином, грустил Драко Малфой, который тоже собирался привести свой план в действие.
Комментарий к Глава 2, в которой Гарри впервые пожинает плоды заговора.
Извините за задержку.
Жду ваших отзывов и критики.
========== Глава 3, в которой оказывается, что проблемы есть у всех. ==========
После занятий Драко Малфой спустился в слизеринские подземелья, надеясь, что в гостиной не будет никого. Ну, или хотя бы никого, кто пристал бы к нему с вопросами.
Наверное, Мерлин был благосклонен к нему, потому что там обнаружилась только Пэнси Паркинсон, которая, едва только увидела, что Малфой бледнее обычного, задала лишь один вопрос:
— Ты не передумал участвовать в этой суете?
Драко пропустил ее вопрос мимо ушей:
— Поттера сегодня не было на занятиях.
— Я знаю, краем глаза видела, как они с Лонгботтомом носились по школе. Наверное, искали что–то.
Драко устало потер глаза — бессонная ночь, которую он провел над составлением плана соблазнения, давала о себе знать. И если Паркинсон, вместе с которой все и происходило, просто проспала до обеда, то ему, как старосте, пропускать занятия в таких количествах было нельзя.
— Сегодня нам край нужно что–то придумать, а то иначе меня обгонят близнецы–подсолнухи.
Пэнси хихикнула: ее всегда умиляла эта привычка Драко говорить об Уизли как о цветах. Близнецы были яркими и почему–то всем вокруг навевали воспоминания о теплом лете и жарком солнце.
— Драко, а… — начала Пэнси, но парень, перебив ее, ответил на невысказанный вопрос:
— Был. Они с Грейнджер отмазывали Поттера с Лонгботтомом у своего декана. Забавное было зрелище,
— Драко улыбнулся, вспомнив, как лучшие друзья Гарри влетели в кабинет и начали что–то наперебой объяснять МакГонагалл.
Повисло недолгое молчание. Каждый думал о своем: Драко размышлял, как обратить на себя внимание Поттера и при этом остаться в живых; Пэнси думала, почему же Судьба уготовила и ей, и ему таких… интересных возлюбленных. И если с Драко все было понятно — он был воспитан почти что в культе Мальчика–который–выжил, — то что было не так с ней, девушка не знала. Только она прекрасно осознавала, что ей ровным счетом ничего не светит, потому что… Потому что он ненавидел весь их факультет. Потому что он даже не смотрел в ее сторону. Потому что у нее, неизвестно каким образом это вообще случилось, была не самая лучшая репутация. Потому что рядом с ним всегда была Грейнджер.
Иногда Пэнси всей душой ненавидела гриффиндорку за то, что она всегда рядом с ним, в отличие от нее. А еще и за то, что она умнее, веселее и, что греха таить, красивее, потому что была красива естественной красотой. В общем, Паркинсон проигрывала заучке по всем статьям. Драко сотни раз говорил ей, чтобы она не выдумывала ерунды, но разве кто–то убедит влюбленную девушку?
Вот Пэнси и мучалась, не решаясь подойти и хоть как–то обратить на себя его внимание.
— Драко, а ты знаешь, что мы с тобой неудачники? — тихо спросила девушка, вставая с кресла, где сидела до этого.
— Знаю, — горько усмехнулся Драко. — Пэнс, пойдем ко мне? У нас еще план и прочее… У меня идея! — Малфой перебил сам себя. — Помоги мне составить план, а к Рождеству ты будешь единственной, о ком он будет думать. Идет?
— Идет, — пожала плечами Пэнси. Она всегда скептически относилась к инициативе Драко, потому что ему больше шел образ холеного аристократа, а не деятельного парнишки.
***
За продумыванием стратегии прошло около двух часов. Ужин они благополучно пропустили, решив, что просто дойдут до кухни во время обхода школы. Все бы ничего, но за прошедшее время они почти не сдвинулись с мертвой точки, определив только, что Драко должен будет как можно чаще попадаться на глаза Гарри. При этом Пэнси сочувственно ухмыльнулась, сказав, что после каждой такой встречи будет ответственно носить бутерброды ему в лазарет.
— Знаешь, я думаю, что во время каждой встречи нужно будет его целовать, — задумчиво произнес Драко, разглядывая пергамент, на котором он писал.
— А я думаю, что ты факультету еще живым нужен, — хмыкнула Паркинсон, лежа на кровати и считая звезды: в комнате Драко потолок был сделан почти как в Большом Зале, с той лишь разницей, что работал только вечером и ночью.
— Нет, ты не уловила идею. Смотри, — он повернулся к ней, — я недели две попадаюсь ему на глаза, целую его, а потом пропадаю. То есть, начинаю его избегать и все такое. У него, конечно, возникнет удивление, но это только подогреет его интерес. А синяки ты хорошо сводишь, так что справимся, — Драко натянуто улыбнулся девушке. В его тактике было слишком много белых пятен и неточностей, но шел уже шестой курс и нужно было начинать действовать, иначе можно засунуть себе чувства в задницу. А ведь засунуть хотелось Поттеру…
— Ты молодец, — Пэнси ласково обняла его. Ей, пожалуй, единственной позволялось так делать. — Это все, конечно, хорошо, но что мы будем делать с…
Малфой ее перебил:
— Поверь мне, я знаю, что делать, — он хитро улыбнулся однокурснице.
Той его улыбка не понравилась.
***
Незадолго до времени, когда старостам нужно было выходить на обход школы, Драко поднялся в совятню и отправил Гермионе записку, в которой просил ее сегодня пропустить обход, заверив, что Рон и без нее прекрасно справится, а он с Пэнси ему поможет.
Когда Гермиона получила послание, она сначала не могла поверить своим глазам — еще бы, сам Малфой написал ей! — а потом думала, хочет ли она знать, почему ей не стоит ходить на обход, или нет. Решив, что нет, не хочет, она с почти спокойной совестью отправила Рона одного.
— Эй, — возмутился тот, — ты что, хочешь, чтобы мы с Малфоем друг друга переубивали?
— Не переубиваете, — проворчала Грейнджер. — Мне за тебя еще сочинение писать, когда я, по–твоему, все успеть должна?
Рон только кивнул и поплелся на дежурство. Глубоко в душе он был рад такому раскладу, но показывать это не стал.
***
Как давно ему нравилась Паркинсон, Рон с уверенностью сказать не мог. Может, курса с четвертого, когда он увидел ее на Святочном балу в серо–зеленом платье, которое красиво подчеркивало ее фигуру. Может, с пятого, когда Пэнси на Рождественские каникулы осталась в Хогвартсе и Рон увидел ее в домашних штанишках и легкой тунике. В том костюме она выглядела так по–домашнему, что он тогда подумал, что совсем не против каждое утро видеть ее в таком виде.
На совместных уроках Уизли бросал на нее тоскливые взгляды, на обеде в Большом Зале всегда выискивал ее силуэт среди толпы слизеринцев. Умом–то он, конечно, понимал, что ничего ему не светит, — еще бы, гриффиндорский оборванец, сын семьи, позорящей чистокровных волшебников, — но сердце вопреки всему начинало учащенно биться, едва только вдалеке мелькнет знакомая фигурка.
Пэнси часто видели в объятиях Малфоя, поэтому по школе ходили разные слухи: от «Они что, встречаются?» до «Да они помолвлены с самого детства». В любом случае, вместе они смотрелись впечатляюще, да и Пэнси с ним выглядела довольной, так что Рон только издалека любовался слизеринской красавицей. Ему, в общем–то, было плевать даже на ее репутацию, потому что влюбленные люди склонны идеализировать своих возлюбленных.
Об этом помешательстве Рона знал только Гарри, и он десятки раз говорил ему, что нужно действовать, обратить на себя ее внимание. Рон лишь вздыхал и говорил, что он Малфою не соперник.
Откуда им было знать, что Пэнси тоже влюблена в Рона? Откуда им было знать, что Малфоя она интересует только в качестве друга?
***
Сейчас радость Рона от предстоящей встречи с ней немного омрачалась тем, что с ними будет Малфой, но когда он пришел к точке сбора старост, то увидел там лишь Пэнси. Сердце радостно ухнуло куда–то вниз, а на лице сама собой расплылась улыбка.
— Привет! — Рон радостно помахал девушке. Та отвлеклась от рассматривания лестницы и удивленно уставилась на парня.
— А где Гр… Гермиона?
— Могу задать тот же вопрос, но касательно Малфоя, — он никак не мог перестать улыбаться.
— Он себя плохо чувствует, — ответила Пэнси.
«Да плевать мне, где его носит! — подумал Рон. — Главное, что мы вдвоем».
— Откуда начнем? — Рон решил, что от стояния на месте толку не будет.
— Давай я проверю подземелья, а ты верхние этажи? — Пэнси пожала плечами, давай понять, что ей все равно, откуда и как.
— Ты действительно думаешь, что я отпущу девушку одну в такой час? — гриффиндорец посмотрел на девушку, та нервно вздохнула. — Вместе пойдем.
Рон пошел вверх по лестнице, решив начать с башен и верхних этажей. Паркинсон двинулась следом.
У него в голове бегущей строкой мелькали мысли о том, что все идет не так: не те слова, не те действия. С точки зрения этики — все в порядке; с его точки зрения — это театр абсурда на выезде.
Пэнси думала о том же самом.
В молчании прошло несколько минут, пока в далеке не послышался какой–то грохот. Рон повернулся к девушке, та пожала плечами.
— Чертовы доспехи! — донесся до них голос Филча. — Давно я говорю Дамблдору, что нужно их убрать. Так ведь себе все переломать можно.
Старосты растерянно переглянулись и тихонько хихикнули. С той же стороны, откуда был слышен голос школьного смотрителя, послышалось мяуканье.
— Что, миссис Норрис? Кто–то еще не в своей кровати? — судя по звукам, Филч двигался как раз в сторону застывших ребят. Не сговариваясь, они свернули в ближайшую нишу и тесно прижались друг к другу.
Пэнси, осознав свое положение, покраснела, кажется, до корней своих темных волос. Рон забыл как дышать. Она была так близко к нему, что даже через одежду он чувствовал тепло ее кожи, чувствовал ее дрожь. Это опьяняло похлеще любого алкоголя, но нужно было держать себя в руках, душить в себе желание чуть сдвинуть ее мантию и коснуться губами плеча, пройтись поцелуями по тонкой шее, прикоснуться к ее губам… Рон потряс головой, отгоняя наваждение. Нельзя. Не сейчас.
А когда?
Филч приближался, и вот уже стала видна его тень на полу освещенного коридора, стали слышны шаркающие шаги. Пэнси еще сильнее вжалась в Рона, теперь она дышала ему в плечо. Парень мысленно молился всем богам, чтобы смотритель не заглянул в нишу, не посветил в нее фонарем; чтобы девушка не отпрянула от него, оставив тонкий шлейф ее аромата и леденящую пустоту.
— Стареете, миссис Норрис, — произнес Филч, проходя мимо ниши не останавливаясь. — Никого тут нет. Пора нам на покой, да? Но как же без нас? — Кошка что–то мяукнула в ответ.
Жалуясь на свою тяжелую долю, мужчина удалился в глубь коридора.
Рон с ужасом приготовился к тому, что сейчас Пэнси уйдет и будет разрушена магия этого момента. Но Пэнси продолжала прижиматься к нему.
Не в силах больше сдерживаться, Рон обнял ее, прижимая к себе. Она подняла на него испуганные глаза. Слизеринка думала о том, как страшно и одновременно приятно стоять с ним вот так.
Молчать, растворяться в его тепле, таять в его руках.
Рон осторожно, боясь спугнуть то ли ее, то ли свою решимость, наклонился к ней и прикоснулся губами к ее губам. Щеки Паркинсон вспыхнули от ощущений, но она отчаянно ответила на его поцелуй. Парень порывисто развернул их так, что теперь она была зажата между ним и стеной, и продолжил целовать ее: он целовал ее губы, щеки, шею. Девушка млела от его прикосновений, ерошила его мягкие волосы…
Где–то что–то с глухим стуком упало, и они испуганно отпрянули друг от друга. Рон рассматривал Пэнси, будто видел ее первый раз, и не мог поверить, что только что целовал ее. Слизеринка боялась смотреть ему в глаза: ей было стыдно, что она так легко поддалась искушению, но ей было так хорошо, что плевать хотелось на все запреты.
Однако в таком состоянии продолжать обход было нельзя. Поэтому Пэнси, все так же не глядя на Рона, выбежала из ниши и рванула в сторону гостиной Слизерина. Рон вздохнул и, глупо улыбаясь, поплелся к себе.
Когда Пэнси прибежала в подземелье, в гостиной был только Драко. Именно ему она и рассказала события вечера. Драко присвистнул: он никак не ожидал, что его нехитрое действие даст такие результаты. Приободрив подругу, сказав, что это только начало, он ушел к себе. Пэнси же еще долго сидела у камина, глядя на огонь.
***
В эту ночь глаз не сомкнули многие студенты Хогвартса: Драко Малфой думал, какая завтра будет реакция у Поттера, и очень надеялся, что у него все получится, ведь Пэнси на него надеялась; Пэнси Паркинсон прокручивала в голове сцену поцелуя и хотела, чтобы завтра Рон ее не избегал; Рон Уизли строил догадки относительно завтрашнего дня и соображал, как будет лучше позвать Пэнси на свидание; Невилл Лонгботтом очень хотел, чтобы Гарри на него не злился и даже, возможно, ответил бы взаимностью на его чувства. Гарри Поттер же недоумевал, что было с Невиллом, а еще думал, что с ним такое, что весь день на него пялилась большая часть Хогвартса, среди которой Малфой, Невилл, близнецы Уизли и — о Мерлин! — профессор Снейп. И ладно бы они просто смотрели, но они пялились! Близнецы, кажется, вообще раздевали глазами. Это было непонятно, а потому не давало покоя.
И только Гермиона Грейнджер не жевала мысли ночью, она просто плакала в подушку, потому что ее любимый человек не обращал на нее внимания. И даже более того, она должна была помочь ему наладить личную жизнь.
Но ночь кончилась. А проблем меньше не стало.
========== Глава 4, в которой Гарри Поттера обуревают сомнения. ==========
Утром многие ученики проснулись не в лучшем расположении духа — бессонная ночь давала свои плоды. В Большом Зале было в разы тише, чем обычно. За столами царило какое-то уныние, несмотря на предстоящие выходные и поход в Хогсмид.
Гарри искренне не понимал, почему все такие кислые. Перед завтраком, когда друзья встретились в гостиной, он попытался узнать, почему у Гермионы такой вид, будто она всю ночь плакала, а у Рона глаза сияют, но во всем его облике грусть и даже безысходность. Нормального ответа он, конечно, не получил, выслушав невнятное бормотание о том, что на Гермиону просто много всего навалилось в последнее время, а Рон просто-напросто не выспался.
Не станет же она говорить, что, и правда, плакала всю ночь? Не станет же он говорить, что вчера целовался с Паркинсон? По мнению Рона, Гарри бы вряд ли одобрил такое безрассудство, хоть и был в курсе его чувств. Поттер лишь вздохнул на ответы друзей.
За завтраком Невилл старался не смотреть на Гарри; ему все еще было немножко стыдно за вчерашнюю выходку. Пэнси бросала взгляды на Рона, но, когда их взгляды пересекались, отводила глаза. Рон хмыкал себе под нос от этой ситуации, но это все равно продолжалось.
Драко и Гарри с одинаковым интересом наблюдали за этой игрой, с той лишь разницей, что Драко бросал на Гарри точно такие же взгляды, а тот недоумевал, что вообще происходит.