— Сэр, — сказал Грегор, протягивая флакон, — я только что подобрал одну вещь, принадлежащую мисс Йенсен. Наверное, надо ее вернуть. Окажите мне любезность передать эту вещь по линии.
Мигательные перепонки танкуэра закрылись, что вместе с затемненными стеклами произвело странное впечатление.
— Очень хорошо, странный молодой человек, — ответил он.
Грегор совершил прыжок к своей постоянной партнерше и смигнул пот с глаз. Благодарение Богу, все было закончено.
Пааво Куусинен бросил взгляд вдоль ряда и увидел, как по направлению к нему что-то движется. Взглянул в другую сторону и увидел, что что-то движется в другую сторону.
Он продумал несколько фигур вперед и быстро произвел подсчеты. Затем предел свою руку через согнутую руку стоявшего рядом Хосейли и закружил его.
— Подождите, сэр. Это следующая фигура.
— Нет, сэр. Это теперь.
— Сэр. — В голосе звучала обида. Куусинен только что изменил ход танца. Куусинен и Хосейли только что обменялись партнерами.
Амалия Йенсен, уносившаяся в танце дальше, с удивлением взглянула на него.
— Барон Синн.
— Генерал Джералд.
Генерал злорадно бросил:
— Попробуйте ТЕПЕРЬ отрицать, что вы не шпион.
Но барона не так легко было смутить:
— Я частное лицо, пытающееся оказать услугу моей Империи.
Ха, подумал генерал. Ты ДУМАЕШЬ, мы получим настоящую реликвию и обманываешь нас, заставляя думать, что вашу стерилизуют, хотя это не так. Но я ВИДЕЛ, как вашу штуку стерилизовали и ЗНАЮ, что вы получите всего лишь маленькие бессмысленные виточки протеина. Вот так-то. Ха.
От этого заговора у генерала болела голова, но одно он знал твердо. Это было лучше, чем отделать имперский флот. Больше ЛИЧНОГО удовлетворения.
— Наварр будет заканчивать свои дела здесь. Поместье продадут с аукциона через пять дней.
— Понятно.
— У меня еще одна остановка в турне, а потом я уеду, чтобы привести в порядок ноги. Мы встретимся на Фантоме и начнем договариваться насчет пьесы.
— Возможно, — Мейстрал танцевал вокруг Николь, — я успею попасть на премьеру.
— Это было бы хорошо, Дрейк, вот только сможешь ли ты как следует изобразить разбитое сердце? Тебе ведь пришлось бы это сделать, ты знаешь.
Мейстрал задумчиво отозвался:
— Пожалуй, я смогу выжать слезу-другую.
— Здесь требуется нечто большее. В конце концов, предполагалось, что у тебя здесь со мной был пылкий и отчаянный роман, а я в это время влюблялась в красивого лейтенанта. Пойти на премьеру было бы слишком, твое сердце бы этого не вынесло.
Мейстрал поразмыслил над этим, пока Николь обходила его кругом.
— Возможно, ты права. Простого приступа мужского горя было бы недостаточно.
— Жаль, что мы не можем сказать правду. Публика пришла бы в ярость, обнаружив, что ты и я изображали роман, устраивая свои интриги, — последователи Диадемы настаивают на аутентичности своих иллюзий, и им захотелось бы отплатить нам за то, что мы их надули.
Мейстрал вспомнил о своем решении, принятом четыре года назад, не вступать в Диадему. И пришел к выведу, что у него нет причин жалеть об этом.
— Мне придется утешаться записью, — произнес он.
— Я тебе пришлю, но только если мое исполнение будет хорошим. Если же я буду выглядеть ужасно, сожгу все копии.
Мейстрал улыбнулся:
— Я буду считать получение записи неизбежностью, мадам. — Он повернулся налево, Николь встала лицом в другую сторону. Им с Николь предстояло на время расстаться. Этот эпизод танца состоял из шагов.
— Мы снова встречаемся, м-р Куусинен.
— Николь, я навеки ваш покорный слуга.
Куусинен был временным партнером Николь. Она совсем не доверяла этому человеку. Было в его улыбке что-то, что ей не правилось.
— Ваш покорный слуга, мисс Йенсен.
— Генерал Джералд.
— Ваш и-р Кихано сказал мне, что вы решили вместе вступить в пионеры. Могу я вас поздравить? Немногие люди в наши дни стремятся заниматься тяжким трудом колонизации.
— Благодарю вас, генерал.
— Ваш отец гордился бы вами, мисс.
На губах Амалии появилась медленная улыбка:
— Генерал, — сказала она, — я очень надеюсь, что вы правы.
Мейстрал ожидал нового приступа привычного детского страха, но был приятно удивлен, обнаружив, что его сердце больше не уходит в пятки при появлении графини Анастасии. Вместо этого он увидел графиню, чувствовавшую себя неспокойно, стоявшую напряженно, с плечами, отведенными назад, словно ей на шею надели ярмо.
Она взглянула на Мейстрала глазами, напоминавшими осколки бриллиантов:
— Как ты МОГ? — спросила она.
Как я мог что? недоуменно подумал Мейстрал. Разгромить ее дом, стрелять в ее слуг, освободить ее жертву, обмануть всех вокруг?
— Простите, матушка, — отозвался он. — Сила обстоятельств, знаете ли.
Несчастный случай произошел не по вине Николь. План Мейстрала требовал трех флаконов, и он не желал верить в совпадение, что Николь может оба флакона одновременно. Он был осторожен, но также был неправ.
Живая культура, двигавшаяся вдоль ряда к Амалии Йенсен, прибыла первой. Николь улыбнулась, приняла ее левой рукой. Ее правая рука дотронулась до кринолина, где ждала другая культура, на счастье; но это был еще не обмен — ей надо бы протянуть правую руку Куусинену, дотронуться до его пальцев и обойти его кругом. Затем прыжок, потом повтор.
В конце повторения она повернулась направо, готовая попросить ее временного партнера передать флакон дальше. Но новый партнер, озадаченный пожилой Хосейли с количеством колец на физиономии, явно превышавшим отпущенный ему срок, только что получил стерильную культуру и протягивал ее Николь.
Руки встретились. Флаконы звякнули. Хосейли все перепутал и снова столкнул флаконы. Николь охватил ужас, когда флаконы покатились на пол.
Пааво Куусинен внимательно следил за предметами, падавшими из пальцев Николь, заметил и выражение ужаса на ее лице. Казалось, время остановилось.
Мейстрал уголком глаза заметил происходящее и замер на полпути. Графиня налетела на него и наступила каблуком ему на ногу. Он не почувствовал боли.
Пьетро Кихано, танцуя в своем ряду, изумленно смотрел во все глаза. Он мог поклясться, что видел, как на пол со звоном упал флакон.
Барон Синн отчетливо видел этот инцидент и оскалил зубы Его партнерша испуганно попятилась.
Но рядам в обе стороны стало распространяться ощущение катастрофы. Мало кто точно знал, что именно пошло не так, но все понимали, что что-то случилось, и ритм танца был нарушен — головы стали поворачиваться направо и налево. Информационные шары стрелами летали взад-вперед в поисках источника возмущения.
Пожилой Хосейли пробормотал извинение и поднял флакон. Он озадаченно смотрел на него. Флакон казался ТОЧНО таким же, как тот, что он только что держал в руках. Но так ли это?
Мейстрал стоял неподвижно, как каменный, в мыслях представляя себе графиню с пистолетом, Имперскую военно-морскую пехоту, Коммандос смерти Созвездия, всех — с оружием в руках. Графиня задыхаясь, сыпала оскорблениями в его адрес, называя неблагодарным подонком, мерзавцем, неумехой и не ее сыном.
Мейстрал желал, чтобы, по крайней мере, последнее было правдой.
Пааво Куусинен выступил вперед:
— Прошу прощения, мадам, — произнес он и наклонился, чтобы поднять флакон, лежавший у ног Николь. — ВАШИМ флаконом, сэр, был вот этот, — сказал он.
Пожилой Хосейли перевел взгляд с одного на другую:
— Неужели? — спросил он.
Николь посмотрела на один флакон, затем — на другой, и поняла, что настало ее время. Она приняла решение: ее рука нырнула в кринолин и появилась со спрятанным флаконом. Она взяла флакон у Куусинена, безукоризненно произвела подмену и передала его налево:
— Барону Синну, — сказал она.
Имперские военно-морские силы стали исчезать из сознания Мейстрала.
Николь взглянула на старого джентльмена, все еще смотревшего на флакон в своей вытянутой руке. Она взяла его руку в свою, помогла ему сделать поворот:
— Это принадлежит мисс Йенсен, — произнесла Николь, — отправьте его, пожалуйста, вдоль ряда.
Коммандос смерти становились прозрачными.
Публика стала припоминать свою часть танца. Постепенно ряды снова выстроились.
— Я полагаю, сэр, — произнес Грегор, — здесь вам надо делать поворот.
— О. Вы, без сомнения, правы. Благодарю вас, сэр.
Грегор удовлетворенно улыбнулся. По крайней мере, эту часть он запомнил.
Пьетро кусал губу, манипулируя вторым сканером. Он мог слышать шум толпы, отправившейся после танца к буфету с прохладительными напитками.
Сканер зазвенел. Пьетро затопила волна облегчения. Он взглянул на Амалию и усмехнулся.
— Это живая культура. Теперь мы точно знаем, что стерилизованная ушла в другом направлении.
— Слишком сложно. Я знала, что это не сработает.
На сканере мигали огоньки. Барон Синн развернул дисплей так, чтобы графиня могла его видеть.
— Это Имперская реликвия, миледи. Бесспорно.
Графиню охватило какое-то смятение.
— Значит, Мейстрал-таки провернул обмен.
— Очевидно.
Графиня признала свое поражение. Она распрямила плечи:
— Да здравствуют Пенджали, — сказала она. Ее голос прозвучал, как труба. Может, чуть приглушенно, но искренне.
— Да здравствует имперская династия, — эхом откликнулся барон. В почтительном тоне.
Он положил флакон в карман и подал руку графине:
— Возможно, нам пора откланяться, миледи.
Потому что, думал Мейстрал, он не мог поступить иначе. К его некоторому удивлению, оказалось, что под маской скрывается больше угрызений совести, чем сам Мейстрал когда-либо подозревал. Даже несмотря на то, что он не хотел жить в империи и не желал, чтобы над ним стоял император, он не мог хладнокровно приговорить к смерти имперский род — ведь он значил так много для многих миллиардов живых существ. Если в результате Созвездие Человечества окажется под угрозой — а в этом Мейстрал вовсе не был уверен — то с этой угрозой надо будет разбираться, когда она станет реальной. Мейстрал не мог присвоить себе права разрушить многовековую цивилизацию ради ничтожного шанса, что когда-то, через много лет, может возникнуть какой-то конфликт.
И еще. Начать с того, что сперма все же принадлежала Императору.
Барон Синн заверил Мейстрала, что вопрос будет решаться очень деликатно. В отдаленных районах будут найдены наложницы из хороших семей. Ни одну из них не будут оплодотворять в течение нескольких лет. Никого из наследников не покажут народу десятилетиями. Когда же их представят общественности, будет пущен слух — либо о том, что был обнаружен один из других двух контейнеров, либо что Пенджали вопреки всем традициям все-таки тайно клонировали бедного Нниса, и не желают в этом признаться.
Сама ситуация, к удовлетворению Мейстрала, напоминала старый роман. Неведомый наследник, выросший сиротой где-то вдали от двора, станет следующим императором из династии Пенджали, к удивлению своему и всех остальных. И все из-за угрызений совести, возникших у вора. При мысли об этом у Мейстрала теплело на сердце.
Неужели я сентиментален? — недоумевал Мейстрал. Он не знал.
— Сэр?
Мейстрал обернулся к шару, парившему на уровне его груди. У шара был человеческий голос.
— Мадам? — отозвался Мейстрал.
— Мне показалось, что во время «Паломничества» происходила какая-то интрига — люди все время друг другу что-то передавали. Вы не в курсе этик событий?
Мейстрал пожал плечами:
— Лично мне никто ничего не передавал, — ответил он. — Возможно, вам следует спросить у кого-нибудь другого.
— Вы намерены сопровождать Николь в ее дальнейшем путешествии?
Мейстрал вспомнил, что к этому времени он уже должен страдать от разбитого сердца.
— Это еще не решено, — произнес он. — Некоторые события застали нас врасплох.
На этой двусмысленной ноте Мейстрал и закончил интервью.
Пааво Куусинен выскользнул из зала незамеченным. На его лице играла улыбка.
Его пребывание на Пеленге, решил, было вполне удовлетворительным.
Ему будет что рассказать своему нанимателю.
И он знал, что снова увидит Мейстрала.