Наконец, ей чудом удалось освободиться. Она вскочила, готовая бежать.
Перед ней на коленях стоял мужчина. Скорее, молодой человек. В черном костюме и светлой рубахе. Темные волосы мокрыми прядями били по плечам скрюченное тело. Парня тошнило.
-Эй… эй, - донесся до пещеры голос Арийца и Прима растерялась. Следовало действовать быстро. Уйдет диггер далеко, ей совсем не улыбалось бродить одной в запутанном лабиринте скрытых ловушек, наводненных привидениями и страшными тварями.
-Парень, - позвала она. - Ты слышишь меня? Надо идти.
При звуке ее голоса молодого человека подбросило. Он вскочил и бессильно замолотил руками в воздухе ища кого-нибудь, до кого можно было дотянуться.
-Где я? Это ад? Я в аду? - воздух их его легких вырывался со свистом. - Я умер?! Ну скажи что-нибудь!!
-Успокойся, ты жив, - без особой уверенности ответил Прима. И на физическом уровне с досадой ощутила, как тает драгоценное время: Ариец уходил все дальше и дальше.
-Жив? Я не жив! Я ничего не вижу!
-Черт. - Она нашарила фонарь на каске и включила. И тут же пожалела об этом.
Парень рванулся к ней как ночная бабочка на свет - в свой неотвратимый и последний полет.
-Свет!! Я вижу свет! - завопил он.
Прима не успела увернуться. Его пальцы снова вцепились в ее куртку. Так, что оторвать их можно было только с руками. Девушка отшатнулась, с опозданием осознав, что их опасный спарринг - балансирование на скользких камнях может закончиться в воде. Больше не пытаясь его отцепить, под безумные вопли, Прима ударила спасенного по щеке. Потом по второй.
Голова молодого человека дернулась из стороны в сторону и вопли прекратились. И самое главное - судорожно сведенные пальцы разжались.
В свою очередь девушка ухватила спасенного за грудки, тряхнула изо всех сил и слепя фонарем безумные от ужаса глаза, твердо сказала:
-Иди за мной. Отстанешь - сдохнешь.
В черных глазах появился проблеск разума и парень кивнул.
***
-Черт… черт.
Ариец ругался, стоя к девушке спиной.
Прима не выдержала. Подошла ближе и коснулась его плеча.
-Ариец, что-нибудь случилось? Что-нибудь плохое?
-Выход из шахты завалило. Это плохо? - наконец, он снизошел до ответа. - Там наверху был вход в бомбарик. Одежда, сапоги… Не будет же этот жмурик таскаться за нами босой.
-Я не жмурик! Слышишь ты - я не жмурик! - Спасенный парень сидел на корточках у стены, обняв себя руками. Его трясло. То ли от холода, то ли от страха.
-Заткнись, - коротко бросил Ариец. - А то сейчас им станешь. Делов-то…
Прима, наверное, назвала бы его недобрым, если бы с полчаса назад не стала свидетельницей того, как диггер снял с себя толстовку и отдал спасенному. Хотя, какое право она имела называть всякими словами того, кто не более чем несколько часов назад спас ей жизнь? И продолжает это делать.
-Тебе бы так… я бы посмотрел на тебя, - у парня зуб на зуб не попадал.
-Ладно, - Ариец развернулся. - Придется спускаться еще ниже. Последний уровень, хрен его дери. Там спецхран должен быть. Разживемся. Если дойдем… в полном составе.
Ариец пошел вперед быстро. И так же быстро, без лишних слов исчез в шахте, столбом уходящей вглубь земли.
Прима спускалась по лестнице, стараясь по возможности быстро перебирать руками ржавые звенья. Потом стояла внизу, ожидая, пока спустится парень. Радовалась кратковременному отдыху, провожая взглядом исчезающую во мраке туннеля спину Арийца.
Спасенный парень двигался на автомате. Ноги, в сооруженных наспех из обрезков пиджака чунях и перевитых веревками, машинально отмеряли шаг за шагом. В глазах его царила пустота и безнадежность.
Прима от усталости мало что понимала. Столько всего случилось за последние два дня, проведенные без сна, что тело настойчиво требовало отдыха. Голова тоже нуждалась в забытьи, пусть коротком, но только чтобы не думать, не оценивать, не искать ответов на заведомо риторические вопросы.
Скорее всего, она забылась прямо на ходу. Очнулась, когда Ариец, велев ей дожидаться сигнала, скрылся в горизонтальном тюбинге, диаметром меньше метра.
Прислонившись в стене, девушка ждала, пока ее позовут. Парень сидел у стены, закрыв глаза, и, казалось, не дышал.
Тихий, свистящий звук раздался рядом. В опасной близости, буквально за стеной. Прима вздрогнула и посмотрела на молодого человека. Тот по-прежнему сидел, не открывая глаз.
Свист повторился. Протяжный, настойчивый, будто свистели на вдохе. И следом за ним, вдогонку понеслось воспоминание, в котором этот свист был тесно связан с другим шумом.
Прима судорожно вздохнула, отгоняя воспоминание, но блеклая, изъеденная молью память вдруг расщедрилась, услужливо подсовывая одну страшную картинку за другой.
-Прима! - донеслось из тюбинга и девушке стало легче. Куда угодно, только подальше от свиста. Хотя, кто с уверенностью мог ответить на вопрос: где здесь спасительное “дальше”?
Последний переход дался с трудом. Впрочем, переход - сильно сказано. Ползти пришлось по-пластунски в прямом смысле слова. Правда, недолго. Но и этот путь вымотал девушку донельзя. Когда она протиснулась между двумя звеньями отогнутой решетки, то едва держалась на ногах от усталости.
В первую секунду Прима ослепла. Горел свет. Если и было что-либо ценное в спецхране, отсеченном от мира надежным полотном гермодвери, то теперь от этого изобилья не осталось и следа. Вскрытая коллекторная решетка, а затем и крышка люка, без зазрения совести пропустили диггеров на важный объект. Все, что осталось, ценности не представляло: маялись в одиночестве, ожидая времени Икс столы, на чьих поверхностях ютилась устаревшая аппаратура, статистами на выездном спектакле жались к стенам стеллажи, удерживающие внутри маркированные ящики, чье содержимое не представляло интереса даже для крыс. И только пластиковые стулья, скрепленные по четыре дождались своего часа - как подкошенная Прима рухнула на сиденье. Вытянула ноги, гудящие от усталости и впала в странное забытье с открытыми глазами.
Зато у парня вдруг открылось второе дыхание. Он метался по хранилищу, перебирая все, что попадало в поле его зрения. Восхищенно цокал, разглядывая высокие армейские ботинки, примерял один спецкостюм за другим, пока не утвердился в выборе.
-Люди! Живем! Я уже думал все - подыхаю. - Улыбающийся от уха до уха парень застыл перед девушкой.
В камуфляже, высоких ботинках, он выглядел вполне воинственно. Прима одобрила его кивком головы. Высокий, худощавый. Удлиненное лицо с высокими скулами, аскетически втянутые щеки, тонкий нос и упрямо сжатые губы. Выправку портили черные грязные волосы, сосульками лежащие на плечах.
Потом они сидели за столом, на который Ариец, словно купец с барского плеча бросил несколько пайков с саморазогревающейся едой. Для полного счастья добавил и пластиковые бутылки с водой.
Прима начала есть что-то мясное, и овощами, без всякого аппетита. Но постепенно втянулась. Зато парень ел за троих. Причем, в прямом смысле. Он умял без остатка три пайка и только после того как доел последний, устало откинулся на спинку стула.
-Живем, - блаженно сказал он.
-Тебя как зовут, уникум? - Требовательный взгляд Арийца скальпелем патологоанатома прошелся по молодому человеку.
-Меня? - парень поднес, было, к губам бутылку с водой и чуть не поперхнулся. - Да-да… Меня же нужно как-то звать. А тебя как зовут?
-Меня Ариец. Ее - Прима.
-А я Бармалей.
-Почему - Бармалей?
-Не знаю. Первое, что на ум пришло.
-А имя собственное с фамилией тебе на ум первым не пришло? - мягко улыбнулся Ариец. Ледяной взгляд в противовес растянутым в усмешке губам пугал.
-Зачем тебе имя, Ариец? Не все ли равно, как меня звать? Прима, - парень глянул на девушку украдкой и тут же отвел взгляд в сторону. - У тебя красивое имя. Ты сама его придумала.
-Я…, - начала Прима и не договорила.
-Знаешь, Бармалей, - мягко вмешался Ариец. - Не хотел тебе говорить, но некоторые люди получают имена от рождения.
-С какого еще рождения? - нахмурился Бармалей.
-С простого. Обычного. Бывает так, что имена дают мама с папой.
-Мама с папой, - парень усмехнулся. - Скажешь тоже. Разве могут они придумать что-то красивое.
Ариец хмыкнул и промолчал.
-Я знаю, - Бармалей набрался храбрости и посмотрел Приме в глаза. - Ты сама его придумала. И еще… я знаю, что к твоему рождению мама с папой отношения не имели.
Ариец открыл рот, собираясь сказать что-нибудь язвительное, но Прима его опередила. Она сказала то, что думала.
-Наверное. Так и было. Я не помню.
Ариец вздохнул и задумчиво покачал головой. Наверное, он решил, что имеет дело с двумя умалишенными.
-Ариец, - вдруг улыбнулся Бармалей, словно встретил лучшего друга. - Ты тоже упал с неба?
-С какого неба? - доброжелательно улыбнулся диггер.
-Я имел в виду сверху. Сверху вниз. Как Прима и я?
-Я ниоткуда не падала, - устало отмахнулась девушка. Разговорчивый парень начал ее утомлять.
-Конечно. Если ты могла откуда-нибудь упасть, то только с облаков. Ты - ангел. Падший… Я хотел тебе сказать…
Но диггер его перебил.
-Падший ангел - это дьявол, - дружелюбно, как ребенку, объяснил Ариец. - Точнее, Люцифер. Это одно из имен дьявола. Который изначально был ангелом, тут ты прав, но лишился могущества из-за того, что посчитал себя выше бога. Сомнительный комплимент, не считаешь?
-Не считаю, - с вызовом ответил парень. - Ангел не может быть дьяволом. У них разные цели. И потом: Люцифер - имя какое-то нерусское. Интересно, как оно переводится.
-А переводится оно с латыни. Люцифер - значит светоносный.
-Вот видишь! - обрадовался парень. - С таким именем у него не может быть все просто.
-Я смотрю, ты неплохо в чертях разбираешься, - не сдержалась Прима.
-Как же иначе? - диггер развел руками. - У меня принцип: надо больше знать о месте, где проводишь столько времени.
-О его хозяине, - пробормотала девушка.
-Светоносный. Светоносный, - парень их не слушал. - Теперь все мне понятно. Просто ангелы творят добро на земле. Но надо же кому-то творить добро и здесь, под землей!
-И ты считаешь, что Прима - та, что творит добро?
-Да. Я так считаю, - со вздохом отозвался Бармалей. - Если было бы по-другому, я бы умер в холодной яме, так и не узнав…, - он замолчал.
-Что бывают ангелы? - откровенно улыбнулся Ариец.
-Что бывают такие, как Прима, - еле слышно сказал Бармалей.
-Ладно, оставим, - Ариец аккуратно положил ладони на стол.
-Ты что-нибудь помнишь, Бармалей? - против воли вдруг вырвался у Примы вопрос.
-Я? Помню. Я многое помню, - он надолго задумался, нахмурив брови. - Не фига. Блин. Не так уж и много я помню. Помню… с друзьями, кажется. Отмечали пятьдесят лет флэш-моба. Собрались в центре, на площади… Кажется. Потом… домой, что ли пришел? Комната там, с обоями в цветочек. Потом спать лег. А вот потом многое помню, - он оживился, словно рассказывал занимательную историю. - Просыпаюсь в полной темноте. Кругом тесно. Дышать вообще нереально. Но понимаю, блин, что падаю. Кричать не фига не могу. Теснота - ужас. Я думаю - это смерть такая, страшная. И тут бац, все вдребезги, меня подбросило и в воду… Холодно… Ничего не понимаю. И вообще, откуда на мне взялся этот дурацкий костюм? - он кивнул в сторону мокрых тряпок, сиротливо лежащих на полу. - Чепуха какая-то…
-Вот и я так думаю, - Ариец уже не улыбался.
-Что?
-Тоже думаю, что весь твой рассказ - чепуха. Даже… заметь, даже! Если прикинуть фантастический сюжет, что тебя закатали в гроб и похоронили заживо, все равно ничего не получается.
-Похоронили? - парень фыркнул. - Скажешь тоже. Да еще заживо… А почему не получается?
-Да потому, что на этом кладбище уже лет десять никого не хоронят.
Все замолчали. Парень задумчиво ковырял пластиковой ложкой в банке с едой. Ариец делал вид, что разглядывал этикетку на бутылке.
Приме внезапно стало не по себе. Пользуясь ее усталостью, из глубин памяти стало выбираться такое, что вызывало дрожь.
-Ариец, - она прервала затянувшееся молчание. - Мы сможем выйти на поверхность?
-Может быть. Все может быть, - он сказал это так, что ей стало еще хуже. - Обвал внес такие коррективы, что… Будем думать. В ближайшее время - вряд ли. А ты не боишься, - он неожиданно вскинул голову и посмотрел ей прямо в глаза, - что там, наверху, тебя будут ждать те, кого бы тебе видеть не хотелось?
-Боюсь.
И отвела взгляд в сторону. Ему ни к чему было знать, что гораздо страшнее группы людей, одержимых местью, ей представлялось то… та, что могла идти за ней по следу здесь, на глубине.
Прима откинула голову и закрыла глаза.
Тот тихий свист, который она услышала в туннеле, шел рука об руку с другим шумом: шипением старой, заезженной пластинки, по которой скользит игла, то и дело сбиваясь с проторенной дорожки.
АРИЕЦ
-Ну что это за такие спецхраны? Херня какая-то… оружия ни хрена нет…
До Арийца снова долетел навязчивый шепот и явился последней каплей, переполнившей чашу терпения. Он резко обернулся, схватил не успевшего увернуться парня за грудки и прижал к стене. Подержал некоторое время на весу, чтобы ноги не касались земли.
-Если я еще услышу от тебя хотя бы один звук, - прошипел диггер в испуганное лицо.
-Я все понял, Ариец, - полузадушено сказал Бармалей. - Я больше не буду.
-Тут тебе не игруха виртуальная, придурок. Я не собираюсь подыхать из-за твоих соплей. Еще один звук - и ты пойдешь один. И в другую сторону.
-Прости… я понял.
Ариец ослабил хватку и отпустил парня. Как только тот обрел относительную устойчивость, диггер, подтверждая серьезность своих намерений, с размаху опустил руку ему на щеку. И сдержался лишь в последний момент: шлепок получился так себе. Больше всего ему хотелось ударить парня так, чтобы из носа потекла кровь и странная эйфория, в которую впал новичок, переодевшись в сухие вещи, сменилась страхом и настороженностью.
Оружия в спецхране не было и быть не могло: его давно увели те, кто нашел первым. Те же нью-ди. Однако объяснять это парню, окрыленному находкой спецкостюма и защитного шлема с фонарем, было бесполезно. Неизвестно, что он ожидал найти, скорее всего, начиная от холодного оружия вплоть до гранатомета. После очередной фразы, произнесенной Арийцем безапелляционным тоном “оружия здесь нет”, парень впал в уныние и теперь гундел, не переставая.
Сам Ариец разжился дополнительными аккумуляторами. И это был повод если не для радости - уж в том, что не помешала бы пара тройка гранат, он был с парнем солидарен - то во всяком случае, повод для удовольствия.
Дорога уводила все ниже и спорить с ней не имело смысла. На земле ты был волен развернуться и пойти куда глаза глядят, на все четыре стороны. Под землей имелась дорога туда и обратно. А до всяких ответвлений еще нужно было дожить.
Тюбинг неумолимо шел под уклон, призывно выпячивая худые ребра скоб. Истекал как кровью черной водой, тяжелыми каплями срывающейся с натеков. Тюремным надзирателем - дотошно, обстоятельно - обыскивал щели сквозняк.
С каждым шагом опускаясь все глубже под землю, Ариец ощущал себя пешкой, которая едва шагнув с законной клетки уже оказалась под ударом. Пешкой, которой так легко жертвовать в расчете на будущий выигрыш.
Еще каких-нибудь два часа все было наоборот: диггер чувствовал себя хозяином положения, тем, кто решает куда пойти и для чего. Сейчас все изменилось. Мало того, что сам он оказался лишен выбора, так и число спасенных увеличивалось в арифметической прогрессии. Ладно эта суицидница - сам виноват. Но зачем ему на голову свалился еще и бывший жмурик, без пяти минут? Если так пойдет и дальше, еще через пару часов за ним будет двигаться целая колонна желторотых новичков, ищущих защиты под его крылом.
О преследователях Ариец не думал. Наверняка после обвала возобладал здравый смысл. Что бы там ни натворила девчонка и кем бы кому ни приходились двое погибших, собственная жизнь дороже. Скорее всего, к сюрпризам следовало готовиться после выхода на поверхность. Ариец был уверен, что проблемы надо решать по мере их возникновения. Сейчас проблему он видел только в одном: выбраться живыми с глубины.