— Как все прошло? — спросила я, когда мы все сели ужинать.
— Отлично, — произнес он и, против обыкновения, больше ничего не сказал.
В четверг Скарлет и я пошли на прослушивание для «Макбета». Прослушивания проходили в кабинете мистера Бири, куда каждый заходил по одному. Надо было сказать мистеру Бири, какую роль вы хотите взять, а потом немного из нее прочесть.
Конечно, Скарлет хотела играть леди Макбет.
— Ах, если бы мистер Бири согласился отдать мужскую роль женщине… но что-то я в этом сомневаюсь. Из меня бы вышел хороший Макбет, верно?
— Так предложи ему, — сказала я. — Правда, тебе придется обрезать волосы.
— Я бы постриглась! Для роли Макбета я готова на все!
Скарлет пошла первой, я была после нее.
Я прочла немного из леди Макдуф. Эта роль была небольшой. Основная сцена — разговор с ребенком, а спустя пару сцен леди Макдуф убивают; предполагается, что это будет очень трагично. Когда появляются убийцы, она кричит: «Убийство!», что делать довольно забавно и даже приятно. Я бы предпочла быть ведьмой, но Скарлет решила, что для меня будет лучше играть леди Макдуф. («И костюм у нее гораздо лучше», — настаивала она.)
— Неплохо, — сказал мистер Бири, когда я закончила. — Хотя я разочарован, что ты решила не играть леди Макбет.
Я передернула плечами:
— Мне больше нравится ассоциировать себя с леди Макдуф.
— Прочти хоть немного, — настаивал он.
— Я бы предпочла не делать этого.
— Перестань, Аня. Если ты прочтешь немного из этой роли, это не будет предательством друга. Я уверен, что твое прошлое добавило бы яркости игре.
Я замотала головой:
— Мне совершенно неинтересно играть леди Макбет, мистер Бири. И ваше утверждение, что мое «прошлое добавило бы яркости игре», оскорбительно. Я предполагаю, что причина ваших слов — то, что я жила среди убийц. Но по правде говоря, я чаще была в ситуациях, сходных с положением леди Макдуф, а не леди Макбет. Мне чуждо честолюбие леди Макбет или что бы то ни было, связанное с ней. У меня нет никаких амбиций, мистер Бири, разве что я собираюсь закончить школу. И если бы вы предложили мне роль леди Макбет, я бы отказалась. И я говорю это не для того, чтобы вы стали меня уламывать. Единственная причина, по которой я решила пойти на прослушивание, — я обещала составить компанию подруге.
— Но у мисс Барбер нет твоей искры, Аня, нет твоего огня! — возразил мистер Бири.
— Думаю, вы ошибаетесь насчет Скарлет, мистер Бири.
Людей, подобных мистеру Бири, я встречала на протяжении всей своей жизни — они либо романтизировали, либо демонизировали меня по причине моей семейной истории. Отношение ко мне мистера Бири в некотором роде недалеко ушло от отношения миссис Кобравик.
— Очень хорошо, мисс Баланчина, — сказал Бири. — Список будет завтра.
Я вышла; Скарлет ждала меня в холле.
— Ты долго там пробыла, — сказала она.
— Разве?
— Ну и как все прошло?
Я пожала плечами:
— Думаю, нормально.
— Ну, он провел с тобой много времени, а это всегда хороший знак.
На следующий день список ролей был вывешен на двери школьного театра. Скарлет получила роль леди Макбет, как и хотела. Меня бы не удивило, если бы моего имени не оказалось в списке, но я была там — в роли Гекаты.
— Так кто такая Геката? — спросила я Скарлет.
— Главная ведьма. Это отличная роль!
Я не готовилась к ней, но все же такое решение устраивало меня как нельзя лучше.
Мы все еще читали список, когда подошел Вин и поздравил нас.
— Верховная ведьма, самая главная из всех ведьм, — сказал он.
— Да, мне уже говорили.
— Ты должна держать ведьм в ежовых рукавицах!
— Думаю, это в моих силах, — сказала я.
Мне приходилось управляться с ведьмами (и вещами много худшими) всю мою жизнь.
Так прошла неделя. Никого не арестовали. Никто не умер. Я получила роль главной ведьмы. Даже если ни одна проблема не решилась, все же ни одна и не усугубилась. Учитывая все это, не так уж и плохо.
В пятницу вечером праздновали шестнадцатилетие Скарлет, так что я попросила Толстяка выделить нам заднюю комнату в его заведении. Из-за моих проблем с законом и состояния здоровья Гейбла мы решили не приглашать много гостей — несколько друзей из драмкружка, Нетти, и, пожалуй, все. Я не планировала подавать кофе или шоколад, но все же не была уверена, стоит ли приглашать Вина. Вечеринка не была сюрпризом, так что я обсудила этот вопрос со Скарлет. (Между прочим, я не верю в вечеринки-сюрпризы. Я не люблю неожиданностей и не уверена, что они хоть кому-нибудь нравятся.) Итак, вернемся к Вину.
— Он знает, чем занимается твоя семья, Анни, — сказала мне Скарлет. — Это не великая тайна. Я думаю, что мы обязательно должны его пригласить.
Я не рассказала Скарлет о моей беседе с его отцом. Фактически я не говорила об этом ни с кем. Думаю, потому что это поставило бы меня в неловкое положение.
— Приглашай его сама, если хочешь, — сказала я Скарлет.
Скарлет обдумала это предложение и отрицательно покачала головой.
— Я и так более чем достаточно корчила из себя дурочку перед ним. Нет уж, спасибо. Приглашай его сама.
— Хорошо. Не возражаешь, если я приглашу еще и Лео?
— Да конечно же нет! Почему я должна возражать? Я люблю твоего брата.
В этом-то и была проблема. Для меня становилось все более и более очевидно, что Лео нравилась моя лучшая подруга не только как друг, и я не хотела бы, чтобы все закончилось разбитым сердцем. Скарлет флиртовала со всеми, но меня беспокоило, что Лео мог этого не понимать.
— Как насчет твоего адвоката?
— Мистера Киплинга? Он все еще в больнице.
— Да не мистера Киплинга! Молодого. Вроде бы его зовут Саймон?
Я сказала Скарлет, что он уже далеко не молод.
— И сколько ему?
— Двадцать семь.
— Значит, и не стар. Всего-навсего на одиннадцать лет старше меня.
— Ты становишься прямо как Нетти.
Скарлет скорчила гримасу.
— Что поделать, если мне не нравятся парни моего возраста.
Я покачала головой:
— Ты безнадежна.
— А тем, кто мне нравится, не нравлюсь я.
Нетти и я пришли в заведение Толстяка пораньше, чтобы подготовить комнату. В ней были грубые железные столы, стулья и в задней части большая деревянная барная стойка. На стенах висели старинные плакаты в тяжелых позолоченных рамах с рекламой алкоголя. Предполагалось, что тут подавали только вино, но место пропахло кофейными зернами. От запаха кофе сложно избавиться, и это был мой самый любимый в мире запах. Оба моих родителя любили кофе. До запрета кофе у них всегда на плите стоял кофейник.
Толстяк предложил нам помочь.
— Как ты? — спросил он, когда мы перетаскивали столы и стулья в заднюю комнату.
Я показала ему татуировку на лодыжке.
— Теперь ты стала настоящей Баланчиной, — отметил он.
Я вздохнула:
— Лео работает в Бассейне.
— Я слышал об этом.
— Ты ведь один из тех, кто это устроил, верно? — спросила я. Разве Лео не говорил мне, что именно Джекс и Толстяк в первый раз привели его в Бассейн?
Толстяк замотал головой:
— Пирожков попросил меня представить ему Лео, что я и сделал.
— А почему Пирожков хотел встретиться с Лео?
Толстяк пожал плечами.
— Он сказал что-то вроде того, что хотел познакомиться поближе с Семьей.
Это прозвучало очень подозрительно, словно Толстяк что-то скрывал. Я бы потребовала у него ответа, но тут появилась Скарлет. На ней было красное вечернее платье из тафты с открытыми плечами, а на голове лента с павлиньим пером. Нетти тащилась за ней хвостом.
— Разве Скарлет не здорово выглядит? — воскликнула она.
— Потрясающе, — согласилась я. Она выглядела действительно здорово, хотя и чуток безумно.
— Я принесла кое-что для тебя, — сказала Скарлет. — Я знала, что ты не будешь наряжаться.
Она была права; на мне по-прежнему была школьная форма. Скарлет вытащила из сумки черное, расшитое блестками платье с заниженной талией. Я бы не стала такое носить и так ей и сказала.
— Да перестань, сегодня мой день рождения. И я хочу, чтобы ты сверкала, — настаивала Скарлет.
— Чудесно. Ты хочешь, чтобы я выглядела смешно. Кстати, ты пришла слишком рано.
Скарлет сказала, что она собиралась появиться минут на пятнадцать позже, чтобы совершить торжественный вход.
— Но я не хотела, чтобы ты вкалывала в одиночку, так что я уйду и снова вернусь, чтобы войти красиво.
Вечеринка имела успех, и все дружно восхищались костюмом Скарлет (и моим тоже). Я же занималась тем, что ставила музыку и следила, чтобы у всех было достаточно еды и воды. Мне нравилось, когда было чем заняться; в любом случае у меня не было настроения для долгих разговоров.
В конце вечера я попросила Лео и Нетти проводить Скарлет домой, а сама осталась, чтобы поставить стулья и столы на место и поблагодарить Толстяка.
— Подожди, давай я тебе помогу, — окликнул меня Вин. Он взял стул, который я несла, и поставил его на стопку других. — Я могу доделать это за тебя.
— Я думала, ты уже ушел, — сказала я. Я не жаждала остаться с ним наедине, но если ему хотелось потаскать стулья, пусть будет так.
Он подошел к шляпе, которая висела на бронзовом крюке на стене.
— Я забыл свою шляпу, — сказал он, надев ее на голову.
— Порой мне кажется, что ты нарочно повсюду оставляешь свою шляпу, — пробормотала я.
Он сложил оставшиеся стулья.
— И почему же ты так думаешь?
Я промолчала. Он подошел ко мне и протянул руку. На его ладони лежала одинокая блестка от платья, которое Скарлет одолжила мне.
— Ты потеряла вот это.
Я хихикнула, немного смущенная тем, что разбрасываю повсюду частички платья:
— Я линяю.
— Я и в самом деле оставил шляпу нарочно, — согласился он. — Тебя сложно застать одну, и я хотел кое о чем спросить тебя…
И он пригласил меня на Осенний бал.
— Я знаю, это выглядит по-дурацки, но мне придется пойти. Я вхожу в программу по развлечению гостей. Мы с друзьями играем, так что…
— Ты с друзьями играешь? Ты имеешь в виду, что у тебя есть группа?
— Нет, мы еще не группа. Всего-навсего несколько парней, которые объединились, чтобы развлекать гостей во время Осеннего бала в Школе Святой Троицы. Я ненавижу, когда люди, поиграв с друг другом пару минут, начинают говорить: «Да мы группа!»
Он сказал это очень быстро, бурно жестикулируя (думаю, нервничал), потом снял шляпу с головы, словно хотел занять чем-нибудь руки.
— Так что я определенно иду. С тобой или без тебя. Но я бы предпочел пойти с тобой.
Он улыбнулся, его голубые глаза смотрели мягко и робко. Если бы я была другой девушкой, которая вела бы другую жизнь, может быть, я поцеловала бы его прямо сейчас.
— Так что, Аня, что скажешь?
— Нет, — твердо ответила я.
— Хорошо, — сказал он и снова надел шляпу. — Хотелось бы знать, дело в принципе или во мне?
— А есть разница?
— Да, если я тебе не нравлюсь, то я не буду тебя беспокоить. Я не собираюсь ошиваться там, где меня не хотят видеть.
Я обдумала его вопрос. По-честному, мне хотелось, чтобы он ошивался рядом со мной, и в то же время отказ был единственным разумным решением.
— Нет, причина не в тебе, — солгала я. — Я думаю, что пока Арсли в больнице, а моя собственная жизнь полна сложностей, я не должна ни с кем встречаться. Вопрос приоритетов, понимаешь ли.
— Я понимаю, но «вопрос приоритетов» звучит как вранье, — сказал он и ушел. На этот раз он взял с собой шляпу.
Сейчас Вин мне нравился больше, чем когда-либо. Я ценила, когда вранье прямо называют враньем.
Я позволила себе почувствовать себя хорошо и немного пожалеть себя, но только пару мгновений. Папа всегда говорил, что жалость к себе — самая бесполезная из всех человеческих эмоций.
В понедельник Вин радушно общался со мной на уроке криминалистики, но за обедом сидел не с нами, а с какими-то парнями, которые «не группа». Скарлет спросила, не случилось ли чего, и я все ей рассказала.
— Да что же с тобой такое?
Ее голос звучал на удивление сердито.
— Ничего. Возможно, не стоит заводить нового парня прямо сейчас. Гейбл все еще в больнице, знаешь ли.
— Какое отношение имеет к этому Гейбл? Ты же бессовестно флиртовала с Вином с самого начала занятий!
— Это неправда!
Скарлет завела глаза к потолку.
— Я намеренно (и, должна добавить, чрезвычайно бескорыстно) перестала домогаться Вина, потому что думала, что в него влюбилась моя лучшая подруга.
— Сейчас для таких вещей не самое лучшее время, Скарлет.
Скарлет покачала головой.
— Я совсем тебя не понимаю.
И она начала сосредоточенно поедать свою лазанью (опять она!), так что я решила сделать то же самое.
— И что такого хорошего в том, чтобы иметь пару? — требовательно спросила я. — Заведи себе парня, если уж ты думаешь, что это настолько важно.
— Это подло, — сказала она, покачав головой. Я немедленно раскаялась в том, что произнесла вторую часть комментария. Даже учитывая то, что Скарлет была верным другом и красавицей, у нее была репутация странноватой девушки, и, как результат, она не пользовалась популярностью. Бабуля, когда еще была похожа на себя, говорила, что Скарлет — одна из тех девушек, которых оценят, когда они станут старше.
— Прости меня, Скарлет, прости. Я не хотела.
Скарлет не ответила. Она взяла поднос и оставила меня есть в одиночестве.
В течение всей репетиции во второй половине дня Скарлет не хотела говорить со мной и не подождала меня после репетиции. Я чувствовала себя ужасно, потому что задела ее чувства, так что я решила зайти к ней домой по пути после школы, чтобы снова извиниться. Скарлет жила на верхнем этаже шестиэтажного здания, где не было лифта. Подниматься наверх было тяжело, и именно поэтому мы обычно встречались у меня дома, где лифт работал надежнее.
— Извинения приняты, — сказала Скарлет. — Я подумала, что перегнула палку, еще когда вышла в коридор, но так как я уже вылетела, было бы глупо влетать обратно. Конечно же не все должны быть в паре! Очевидно, что тебе нравится Вин и что ты нравишься ему. Все просто или должно быть просто.
Я посмотрела на Скарлет:
— Ничего не просто.
— Тогда объясни. Пожалуйста.
— Хорошо. Но тебе придется пообещать, что ты никогда никому этого не расскажешь. Нетти тоже. И в особенности Вину.
Скарлет пообещала, так что я рассказала ей все, что говорил мне Чарльз Делакруа, — что его сын никогда не будет встречаться с такой девушкой, как я.
— Это ужасно, — сказала Скарлет.
— Я знаю.
— Это ужасно, — продолжала она. — Но я не понимаю, почему это имеет значение.
— Это его семья. И семья значит больше, чем все остальное.
— Да, но это семья Вина, и если тот захочет позлить папочку, это будет его собственный выбор, не так ли?
— Может быть. Но если подумать, то я не собираюсь замуж за Вина, да я даже не влюблена в него, так какая разница? В мире миллионы людей, с которыми можно поговорить, так зачем зацикливаться на одном-единственном, чей могущественный отец настроен против меня?
Скарлет обдумала мои слова.
— Потому что это может быть весело. И это может сделать тебя счастливой. Так в чем дело, даже если это и продлится недолго?
И она поцеловала меня в щеку.
Как я уже упоминала сотней страниц раньше, Скарлет была романтиком. Папа обычно говорил, что называть человека романтиком — другой способ сказать, что он действует, не раздумывая о последствиях.
— Скарлет, я так не могу. Я хотела бы, но я не могу. Мне надо думать о Нетти, о бабушке, о Лео. Вообрази, что будет, если Делакруа примет ответные меры.
— Ответные меры? Это смешно! Ты говоришь как параноик!
— Может быть да, а может и нет. Отец Вина произвел на меня впечатление, что… Ну, думаю, ты назовешь это честолюбием. Я уверена, что он способен натравить власти на мою семью, чтобы убрать меня со сцены.