– Что ты тут делаешь? – спросил Мартинес.
Эспиноза вскочил и вытянулся в воинском приветствии. Это был молодой человек, подтянутый и мускулистый, с крепкими руками.
– Меня прислал Алихан, милорд.
Мартинес уставился на него.
– Зачем еще?
– Кто-то убивает капитанов, милорд. Я тут для охраны, – прямо ответил Эспиноза.
Убивает капитанов. Под этим углом он на проблему пока не смотрел.
– Ладно. Оставайся, – согласился Мартинес, потом прошел в спальню, где Алихан уже разложил всё нужное. Взял зубную щетку, намочил ее в раковине и посмотрел на себя в зеркало.
"Капитан "Прославленного", – подумал он.
И на миг забыв о смертях, о висящем на дереве Нараянгуру и о затаившемся на корабле убийце, он не мог удержаться от улыбки.
Глава 12
После завтрака Мартинес надел парадный мундир с серебряными галунами и высоким воротником, но уже без красных штабных нашивок, которые Алихан отпорол накануне. Натянул белые перчатки и вызвал Марсдена и Фульвию Казакову. Пока их ждал, попросил Алихана достать из футляра "Золотой шар".
Но брать с собой изогнутый офицерский клинок не собирался. И так обстановка напряженная.
Марсден с Казаковой тоже явились при полном параде. Мартинес обратился к первому лейтенанту:
– Миледи, пожалуйста, предупредите старшего машиниста Гобьяна, что мы направляемся к ним с проверкой.
Казакова позвонила, а когда Мартинес с сопровождающими подходил к машинному отделению, у входа их встречал запыхавшийся Гобьян, только что примчавшийся из старшинской кают-компании.
Мартинес внимательно осмотрел помещение, поговорил с командой о работе и сделал замечание насчет мусора. Случись судну сменить курс, прекратить ускорение, и в момент невесомости всё разлетится по отделению.
Гобьян, шевеля роскошными усами, стойко воспринял критику, но его мясистое лицо говорило о том, что, как только капитан уйдет, кому-то из подчиненных несдобровать.
Закончив обход, Мартинес обнаружил, что успеет сделать ещё один осмотр. На этот раз они направились во Вторую ракетную батарею. На проверку ракетных установок и наблюдение за операторами ремонтных роботов ушло больше времени. Присутствие офицеров и проверка почти не сказывались на команде и не напоминали Мартинесу позавчерашнюю атмосферу страха и предчувствия беды во время инспекции Флетчера.
Видя бодрое настроение подчиненных, он начал подозревать, что его воспринимают легкомысленно. Он хотел более серьезного отношения и, если нужно, готов был стать настоящим тираном. Хотя чутье подсказывало, что это излишне. Экипаж просто рад смене власти.
В конце концов Матинес победитель. Благодаря ему дважды разбили наксидов. И быть под его началом людям нравилось больше, чем служить Флетчеру.
Покинув батарею, капитан сказал Казаковой:
– Хотелось бы после ужина встретиться с лейтенантами. Поговорим неофициально на "Нарциссе". Пожалуйста, поручите вахту какому-нибудь квалифицированному унтер-офицеру или кадету.
– Слушаюсь, милорд.
– И переезжайте на прежнее место. Благодарю за гостеприимство, хотя и невольное.
Она улыбнулась в ответ.
– Спасибо, милорд.
Мартинес вернулся в старый кабинет, выгреб все из сейфа и оставил дверцу незапертой для Казаковой. Бросил прощальный взгляд на амурчиков, надеясь, что вновь увидеть эти милые мордашки не доведется, а потом прошел в кабинет капитана – свой кабинет – и посмотрел на невозмутимых и высокомерных рыцарей, на стеклянные шкафы, на фрески, где элегантные терранцы записывали что-то перьями или читали, развернув свитки перед восторженной публикой. Он открыл свой новый сейф, сменил код и положил принесенные бумаги рядом с книгой Флетчера и женщиной, танцующей на черепе.
Порадовали перемены в спальне. Исчез жуткий Нараянгуру, и пьета, и рычащий зверь, и купающаяся девушка. Синекожего музыканта перевесили на более освещенное место. Рядом поместили морской пейзаж с экранопланом, застывшем в брызгах пены над гребнем волны. Над туалетным столиком теперь было изображение заснеженных горных пиков и затерявшейся среди них деревушки с лохматыми обитателями и еще более лохматым скотом.
На самом видном месте висела потемневшая старинная картина, мрачная и почти пустая. Композиция удивляла: по краям было изображено подобие рамы или скорее авансцены, так как через все полотно тянулся трос для нарисованного красного занавеса, сдвинутого вправо. Слева из темноты проступала фигурка юной матери, только что взявшей из колыбели дочку. Старомодное платье женщины тем не менее было узнаваемо – она определенно принадлежала к среднему классу. На ребенке была красная пижамка. Никто из них не обращал внимания на кота, подобравшегося к костру в центре картины. Животное недовольно смотрело на красный котел, содержимое которого ему явно не нравилось.
Мартинеса потряс контраст изысканности обрамления и повседневности сцены. Красный занавес, красный котел, красная пижама. Круглое лицо молодой матери. Сердитый кот с прижатыми ушами. Странный огонь, разведенный в земляном полу в центре комнаты. Капитан продолжал смотреть на картину, не понимая, почему так сложно оторвать взгляд.
Краем глаза он заметил, что в спальню кто-то вошел. Это оказался Перри.
– Обед готов, милорд, – сказал он. – Когда подавать?
– Сейчас, – ответил Мартинес и, в последний раз оглянувшись на картину, прошел в столовую обедать в одиночку за огромным столом Флетчера с золотой скульптурой в центре и длинными рядами пустых стульев по бокам.
После обеда Мартинес направился к Миши слушать отчеты о расследовании. Там уже сидели одетая в парадную форму Казакова и Цзай, выглядящий на ее фоне еще более помятым и рассеянным. Через несколько минут подошел Гарсиа с записями по делу.
Цзай отчитался по отпечаткам пальцев, найденным в кабинете Флетчера:
– Большинство принадлежит самому капитану. Остальные – Марсдену и слугам, Нарбонну и Баклу, убиравшим помещение за день до убийства. Также обнаружены три отпечатка Гарсиа, предположительно, оставленные им в ходе расследования. – Лицо Цзая скривилось; наверное, он так улыбнулся. – Пять отпечатков принадлежат мне. А еще четыре, найденные под столешницей у переднего края стола, – для наглядности доктор приложил ладонь к внутренней стороне столешницы Миши, – оставила лейтенант Чандра Прасад. Конечно, это могло произойти в любое время, ведь слуги не каждый день протирают стол снизу.
Мартинес подумал, что отпечатки могли быть поставлены, когда Чандра, держась за стол левой рукой, правой била Флетчера головой об угол.
Миши не подала виду, что подобная мысль могла прийти и ей.
– А что анализ волос и волокон?
– Пока не делал, да и без других улик он бесполезен.
Миши обратилась к Гарсиа:
– Что-нибудь известно о передвижениях экипажа?
Гарсиа заглянул в свои заметки, впрочем, для его отчета это было совсем не обязательно.
– Миледи, почти все, кроме вахтенных, спали. А они ручаются друг за друга. Те, кто все же вставал ночью, говорят, что ходили в туалет.
– Иными словами, кубриков никто не покидал?
– Никто, миледи. – Гарсиа нервно облизнулся. – Конечно, мы вынуждены верить на слово, пока… – он прочистил горло, – не найдем осведомителя.
Миши помрачнела, побарабанила пальцами по столу и повернулась к Казаковой:
– Лейтенант?
– То же самое с лейтенантами и унтер-офицерами, миледи, – чуть виноватым тоном доложила Казакова. – Те, кто был на вахте, подтверждают местонахождение друг друга, а те, кто спал, – она хотела пожать плечами, но сдержалась, – спали. Информации, противоречащей этой, нет.
– Проклятье! – Правая рука Миши сжимала воздух. Она гневно осмотрела присутствующих. – Так не пойдет. Что-то же мы можем сделать, – она рычала. – Как бы на нашем месте поступил настоящий детектив? – И это была не шутка.
– Обыщем корабль и экипаж, – предложил Мартинес.
Миши нахмурилась.
– Мы же нашли кровь, – продолжил капитан. – Немного, но возможно, убийца испачкал манжеты или брюки. Или же вытер руки платком. Если сначала капитана ударили каким-то предметом, надо поискать его. И преступник мог взять и припрятать что-нибудь из вещей.
– Капитан сопротивлялся, не мог не сопротивляться. Может, следы остались, – сказал Гарсиа.
– Сообщите прачечной, пусть проверят вещи, – предложила Казакова.
Неожиданно Миши встала. Она посмотрела на остальных, будто удивляясь, почему они ещё сидят:
– Чего ждем? Мы должны были это сделать еще вчера.
***
Обыск "Прославленного" и экипажа занял весь день. Вся свободная от дежурств команда была отправлена в кубрики, офицеров и старшин разделили на группы, и они подвергли подчиненных внимательному досмотру. В поисках вещей Флетчера перерыли личные шкафчики и складские помещения. В завершение офицеры обыскали друг друга. Мартинес с Миши стояли в коридоре у кают-компании и ждали результатов.
Улики не находились, и командующая становилась всё раздражительней. Сделав недовольное лицо и сжав кулаки, она то быстро поднималась на цыпочки, то опускалась на пятки.
Мартинес решил отвлечь Миши, прежде чем нелепые подскоки сведут его с ума.
– Команде такое не по нраву. Надо бы их успокоить. Можно завтра провести отложенные учения.
Миши наконец остановилась, задумчиво посмотрев на капитана.
– Отлично. Так и поступим. – И тут же нахмурилась. – Но у меня нет помощника по тактике.
– А как же Ли или Коэн?
Она покачала головой.
– Им пока рано. Их опыт ограничивается исполнением поручений.
Мартинес почувствовал, что обязан внести еще одно предложение:
– Можно попробовать Чандру Прасад.
Миши с подозрением спросила:
– Почему именно Прасад?
– Она старший лейтенант после Казаковой, а свою помощницу я отдать не могу. Пока не могу.
Это звучало приличнее, чем "она вынудила меня помогать ей", и гораздо лучше, чем "если она действительно убила Флетчера, с ней лучше считаться, а то убьет и нас".
– Я попрошу ее подготовить эксперимент. И остальных тоже. Посмотрим, кто лучше справится, – решила Миши.
Когда Казакова с Хусейном доложили, что ничего не найдено ни в кают-компании, ни в каютах лейтенантов, Миши обратилась к Мартинесу:
– Ваша очередь, капитан.
– Моя? – удивленно переспросил он.
– Вы тоже подозреваемый. Смерть Флетчера больше всего дала вам, – сказала Миши.
С этой стороны он на ситуацию пока не смотрел. Хотя, рассуждая беспристрастно, в словах комэскадрой был смысл.
– Когда умер Козинич, я еще не попал на борт, – подчеркнул он.
– Знаю, – ответила Миши. – Но какое отношение это имеет к делу?
Явно никакого. Мартинес без возражений позволил Хусейну, Мерсенну и лорду Филлипсу обыскать комнаты и вещи. Алихан, застыв в дверях, с негодованием следил за каждым движением пэров, словно подозревая, что во время осмотра они стащат что-нибудь ценное.
Из-за бесполезной дневной суеты ужин подали позже обычного. Следовательно, встреча Мартинеса с лейтенантами в неофициальной обстановке на "Нарциссе" тоже состоялась позднее запланированного.
Вечер не удался. Офицеры устали весь день рыться в чужих вещах и еще не определились, как вести себя с новым капитаном. Такие междусобойчики проводились и ранее, но тогда Мартинес был просто штабным, пригласившим к себе на яхту строевых офицеров отдохнуть в не такой чопорной обстановке, как на приемах Флетчера. Мартинес являлся старшим по званию, но не их непосредственным командиром, и лейтенанты чувствовали себя довольно свободно. Теперь отношения поменялись, и все держались настороже. Мартинес не скупился на алкоголь, но выпитое лишь подавляло большинство из собравшихся.
Только пребывающая в отличном настроении Чандра Прасад болтала и громко смеялась, не обращая внимания, что раздражает окружающих. Мартинес подумал, что она его не опасается и считает, что между ними что-то есть.
И надеялся, что это не так.
Наконец он объявил вечер завершенным и, прощаясь, предупредил, что во время утренней вахты ожидаются учения.
В спальне его встретил Алихан, чтобы забрать форму на еженощную чистку. Мартинес спросил его:
– Что слышно на корабле?
– Ну, милорд, говорят, вы ничего, – ответил Алихан, не собираясь развивать мысль.
Мартинес подавил усмешку.
– А что слышно про Флетчера?
– Покойного капитана не упоминали.
Мартинес разозлился.
– Жаль. – Он протянул мундир ординарцу. – Тебе не кажется, что они знают больше, чем говорят?
– Это опытные унтер-офицеры. Они всегда знают больше, чем говорят, – самодовольно произнес Алихан.
Мартинес сердито развязал ботинки, снял их и отдал Алихану:
– Ты ведь мне скажешь, если услышишь что-то важное? Например, имя убийцы.
Ординарец бросил обувь в пакет.
– Постараюсь держать вас в курсе, милорд, – ответил он, застегивая замок. – Кстати, милорд, надо решить, что делать со слугами Флетчера.
– Ну да.
Офицеру в звании капитана разрешалось держать четырех слуг, переезжавших вместе с ним при каждом назначении. У Мартинеса, как и у Флетчера, они уже были. Но сейчас остался только один капитан, и четверых слуг стало нужно куда-то пристраивать.
– Люди Флетчера на что-нибудь годны? Кроме обычных обязанностей? – спросил он.
Алихан слегка усмехнулся, как настоящий флотский служака, которого попросили охарактеризовать младших по званию.
– Нарбонн был слугой и на гражданке. Бака шеф-повар. Джукс художник, а Бакл делал капитану прически, маски и маникюр.
– Да уж, – скептически произнес Мартинес. – Бака может работать в общей столовой.
– Если старший кок Яу позволит. Вряд ли ему понравится, что этот жирный пончик будет толкаться на его кухне и лезть со своими соусами, – ответил ординарец.
Мартинес внимательно посмотрел в зеркало над раковиной:
– Алихан, а не нужен ли мне косметолог?
Тот опять усмехнулся.
– Вы слишком молоды, милорд.
– Я надеялся, что ты скажешь именно это, – улыбнулся Мартинес.
Алихан забрал брюки и мундир, перевесив их через руку. Мартинес кивнул в сторону кабинета:
– Там опять кто-нибудь спит?
– Аютано, милорд.
– Что ж. Если убийцы пройдут через столовую, постараюсь крикнуть его.
– Он оценит это, милорд. – Все еще держа одежду Мартинеса и ловко орудуя одной рукой, Алихан открыл серебряный термос с горячим шоколадом.
– Спасибо, Алихан. Приятных снов.
– Вам тоже, милорд.
Ординарец вышел через столовую. Мартинес надел пижаму, расположился с чашкой на кровати и посмотрел на старинную темную картину. Мать держала ребенка, огонь горел, кот с прижатыми ушами злился, и все они застыли то ли в нарисованной раме, то ли на сцене.
Полотно еще долго стояло перед глазами Гарета, даже когда он выключил свет.
***
Утром Мартинес распечатал приглашения на ужин на особой гербовой бумаге Флетчера и через Алихана разослал их всем старшинам. Он сомневался, стал бы Флетчер звать к себе на прием срочнослужащих – скорее всего нет – но был уверен, что такую бумагу для этих целей он бы не использовал.
Ну и ладно. Она ж не его.
Потом начался эксперимент. Коммуникационные лазеры связали эскадру Чен в единое виртуальное пространство, в котором, пока корабли летели своим курсом, их встречали превосходящие силы противника в системе Оссера, следующей после Термейна в их маршруте. В слабо заселенной системе с парой станций связи и несколькими шахтерскими колониями на богатых рудой лунах ничто не осложняло столкновение с наксидами.
Эскадра применила тактику рассеивания, изобретенную Мартинесом, Кэролайн Сулой и офицерами фрегата "Корона". Корабли, держась на большом расстоянии друг от друга, двигались по якобы беспорядочным траекториям, на самом деле точно просчитанным по сложной математической формуле, выведенной Сулой, иными словами, скользили по кривым орбитам нелинейной динамической системы.