– Могу я спросить почему?
– Потому что мне пришло в голову, что мы всё время выбирали неверный подход. Мы отталкивались от смерти капитана Флетчера и пытались выяснить мотив убийцы. Но первым погиб Козинич, отсюда и надо начинать. Это из-за него убили Тука и, как я полагаю, Флетчера. Если поймем, почему погиб Козинич, всё встанет по своим местам.
Чандра нахмурилась, обдумывая сказанное, и вопросительно посмотрела на капитана.
– Вы уже не считаете, что всё сводится к Филлипсу и сектантам?
– А вы?
Она промолчала.
– Вы знали Козинича лучше всех, – сказал Мартинес. – Расскажите мне о нем.
Чандра никак не отреагировала на замечание, только взяла чашку и обдумывала ответ, вертя в руках пакетик с сухими сливками – на "Прославленном" давно не видели свежего молока. Она сделала глоток, нахмурилась и опять глотнула.
– Хавьер был умным, – наконец сказал она, – симпатичным, молодым и, наверное, более амбициозным, чем разумно для такого человека, как он. У него было две беды – незнатное происхождение и отсутствие денег. Пэры общаются с простолюдинами, только если те достаточно богаты, чтобы соответствовать их обществу. И они будут терпеть рядом с собой бедного пэра, если он достаточно знатен. А простолюдина без денег просто похоронят в безличной бумажной работе, а если и доверят командование, то совсем в безнадежном случае, после того как все пэры откажутся.
Она опять отпила кофе.
– Но Хавьеру повезло – командующей эскадрой Чен понравился его доклад о возможности взаимодействия сетей, случайно попавший к ней на стол, и она взяла Козинича в штаб. Хавьер не мог упустить такой шанс, знал, что она может повысить его до капитана, надо лишь произвести впечатление. Он стремился быть идеальным штабным офицером, но вспыхнула война и его ранили. – Она вздохнула. – Не надо было его отпускать из госпиталя. Он не поправился. Но он знал, что в штабе Чен у него есть возможность проявить себя в важном деле под крылом влиятельного покровителя, и конечно, его горел желанием убивать наксидов, мы все горим, но он особенно.
– Его ранили в голову, – сказал Мартинес. – Слышал, это отразилось на личности.
– Он всё время злился. И это правда было грустно. Он настаивал, что случившееся с "Прославленным" в Харзапиде – часть коварного наксидского заговора, что, впрочем, верно, но поиск заговорщиков стал его навязчивой идеей. Это было бессмысленно, ведь к тому времени все харзапидские наксиды погибли, и разве важно, кто и что делал тогда?
Мартинес отпил кофе и задумался.
– "Прославленный" стал единственным кораблем, не способным участвовать в битве, – произнес он. – Не из-за этого ли помешался Козинич?
– Да. Он принял близко к сердцу то, что антипротонные баллоны оказались пустышками. Ну и ранение во время поиска баллонов сделало этот вопрос ещё более личным.
– Антипротонные баллоны хранились на специально выделенном складе?
– Да.
Каждому кораблю, стоявшему в доке, обычно предоставлялся охраняемый склад для провианта, запасных частей и прочего груза; было проще держать всё там, откуда это легко достать, чем заставлять такелажников выискивать место в хранилищах, не всегда удобных для доступа. Корабли, вооруженные антипротонными пушками, тоже предпочитали оставлять баллоны на надежно запертом складе, так как они считались нестабильными даже по сравнению с антиводородом, топливом для двигателей и ракет. Вряд ли кому-нибудь захотелось бы видеть, как неуклюжий салага роняет такой баллон себе на ногу.
– У наксидов были коды доступа и на склад, и в хранилище антипротона, – продолжила Чандра. – Нам уже не узнать, что произошло, да и зачем. Но для Хавьера это было важно, а если ему кто возражал, он сразу краснел, орал и устраивал сцену. – Продолговатые глаза Чандры погрустнели. – Было больно смотреть. Такой умный и интересный – и такой псих после ранения. С ним старались не заговаривать. К счастью, он и сам избегал общения, почти всегда сидел у себя или во вспомогательной рубке.
– По рассказам он выглядит параноиком, – сказал Мартинес. – Но давайте предположим, что он, пытаясь докопаться до истины, и правда столкнулся с заговором. Не с целью помочь наксидам, а с другим.
– И в этот заговор был вовлечен Тук, ведь Козинича убил он, так? – удивленно спросила Чандра.
– Да.
– Но Тук был инженером, а Хавьер служил при штабе. Как они могли пересечься?
Мартинес не знал.
Вдруг Чандра с загоревшимися глазами наклонилась к нему.
– Точно! Я вспомнила, что мне как-то сказал Мерсенн! Однажды он был на нижних палубах и заметил, как из открытого люка поднимается Хавьер. Он спросил, в чем дело, а тот ответил, что выполняет поручение комэскадрой. Но вряд ли леди Миши посылала кого-нибудь рыскать в нутре корабля.
– Да, вряд ли ей это интересно, – пробормотал капитан. – Вопрос в том, оставил ли Козинич записи о том, что искал. – Он взглянул на нее. – У него был гражданский планшет, но у меня нет паролей. Вы ведь их не знаете?
– Боюсь, что нет. – Чандра задумалась. – Он редко носил планшет с собой. Хавьер подолгу просиживал на посту во вспомогательной рубке, так что если существуют записи, то они, наверное, в его журналах, и вы можете получить доступ…
Мартинес понял, к чему она ведет, и они договорили фразу хором:
– … с помощью капитанского ключа!
Мартинес ощутил, что начинает волноваться. Он расстегнул воротник и вынул цепочку с ключом. Вставил ключ в скважину в столе и включил экран. Чандра вежливо отвернулась, пока он вводил пароль. Он зашел на рабочий стол Хавьера Козинича и просмотрел длинный список папок.
– Можно включить настенный экран? – спросила Чандра. – Я помогла бы искать.
Настенный дисплей вспыхнул, и они начали совместный поиск, проверяя разные файлы. Они вместе работали в тишине, нарушаемой лишь когда Мартинес просил Алихана принести еще кофе.
Капитан просматривал документ за документом и почти впал в отчаяние: на столе была лишь стандартная текучка, планы учений, которые Козинич составлял как офицер-тактик, да неоконченное письмо отцу, начатое за день до смерти и содержавшее лишь какие-то мелочи и ничего похожего на описанные Чандрой озлобленность и одержимость.
– Он специально всё спрятал! – наконец взорвался Мартинес.
Он сжал правую руку в кулак. Флетчер тоже скрывал свою сущность, но он до нее докопался.
"И Козинича расколю", – поклялся он себе.
– Я проверю судовой журнал, – предложила Чандра. – Если посмотрим, чем он ежедневно занимался, сможем найти зацепки.
На настенном экране засветился судовой журнал, в котором автоматически записывались все обращения Козинича к корабельной компьютерной системе.
Их были десятки тысяч. У Мартинеса заболели глаза, пока он просматривал длинные столбцы записей.
– Вот здесь, – сказала Чандра. Она передвинула курсор на одну из строк. – Он сохранял данные в папку "Мятеж". Видели такую?
– Нет.
– Она очень большая. Вложена в папку "Личное". – Курсор Чандры метался по экрану. – Вот еще одно сохранение в нее. И еще.
Хотя Мартинес знал, что напрасно, он опять проверил рабочий стол Козинича и не нашел ничего.
– Наверное, всё стерто.
– Или куда-то перенесено. Я поищу, – сказала Чандра.
Поиск в объемной общей базе данных корабля занял двенадцать секунд.
– Если папку перемещали, ей дали другое имя.
Мартинес уже просматривал журнал событий.
– Найдем последнее обращение к этой папке.
Через пять секунд он пораженно смотрел на результат поиска.
– Папка удалена.
– Кем? – спросила Чандра. Он не ответил, а она, вывернув шею и читая с его настольного монитора, тихо вскрикнула от удивления.
– Капитаном Гомбергом Флетчером, – выдохнула она.
Они переглянулись.
– Вы же не считаете, – начала Чандра, – что Флетчер был замешан в заговоре наксидов, Хавьер узнал об этом и Флетчер приказал его убить?
Мартинес обдумал предположение и покачал головой.
– Мне в голову не приходит, чем наксиды могли подкупить Флетчера.
Чандра усмехнулась.
– Картиной, о которой он мечтал.
– Нет, по-моему, Козинич узнал про нараянистов. Или о чем-то подобном, а Флетчер скрыл эту информацию, защищая сектантов. – Он посмотрел на всплывающие данные, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди при виде даты.
– Секундочку. Флетчер удалил папку в день своей смерти. – Он внимательнее вгляделся в цифры. – И, кажется, сделал это примерно во время убийства.
Чандра вскочила с места и склонилась над столом, чтобы убедиться. Мартинес почувствовал запах духов – насыщенный палисандр с лимонными нотами. Светящиеся колонки данных отражались в ее глазах, когда она проверяла информацию.
– Папку стерли с этого стола, – заметила она. – Убийца сидел на вашем месте, и пока Флетчер истекал на полу кровью, стер файлы.
Мартинес изучал журнал.
– Флетчер вошел в систему на три часа раньше и не выходил из нее. Возможно, просматривал документы Козинича, когда пришел убийца.
– А какие еще файлы он смотрел? – Чандра сползла со стола обратно на стул. Потом быстро дала несколько команд настенному экрану. – В ту ночь он что-то добавлял в папку "Азартные игры".
– Он играл? – удивленно спросил Мартинес.
– Пока я с ним встречалась, нет.
– А Козинич?
– Он не мог себе этого позволить.
– Как и многие игроки, – вставил Мартинес.
– Хавьер не из таких. Азартные игры он считал недопустимой слабостью. – Она перевела взгляд на капитана. – Почему, по вашему мнению, он рисковал здоровьем, не залечив ребра и травму головы? Он не мог смириться со своей слабостью и делал всё, чтобы забыть о том, что ему надо в госпиталь. – Она вернулась к экрану. – Папку "Азартные игры" удалили одновременно с "Мятежом".
Мартинес проверил, куда заходил Флетчер за два дня до смерти. Отчеты старшин, складская статистика, проверка состояния робота контроля повреждений, вышедшего из строя из-за неполадок в гидравлике, доклады из лазарета и хранилищ… ежедневная капитанская рутина.
Ничего необычного, за исключением этих двух папок – "Азартные игры" и "Мятеж". Именно их и стер убийца.
И, как выяснилось, сделал это очень тщательно. Обычно файлы удаляют, просто убирая их из списка, и пока их место на накопителе не заполнится другой информацией, файлы еще можно восстановить. Но пропавшие папки были стерты безвозвратно с помощью перезаписи на их место случайного набора цифр. Узнать содержимое, стало невозможно.
– Вот ведь хрень! – Мартинесу безумно хотелось швырнуть кофейную чашку и размозжить ей нос одному из рыцарей Флетчера. – Мы были так близко!
Чандра мрачно взглянула на настенный экран.
– Один шанс остался. Система автоматически делает свою резервную копию. Такие копии сохраняются во временном файле, а потом замещаются самой системой при очередном дублировании. Папок там уже нет, но могут остаться следы, если та копия еще на месте.
– Вероятность найти эти следы…
– Не так уж и мала. – Она скривила рот, подсчитывая. – Я могу поискать в свободное время, но потребуется более широкий доступ к системе.
Раздумывая над предложением, Мартинес подогрел себе кофе. У нее был роман с обеими жертвами, теоретически Чандра остаётся подозреваемой. Но ей незачем тратить свое время, добровольно отслеживая трек за треком.
Если только она не пытается скрыть собственные преступления.
Размышления прервал вежливый стук в дверь. Пришел Перри, его повар.
– Хотел поинтересоваться, когда подавать ужин, милорд.
– Ну… – Он заставил себя переключиться. – Через полчаса?
– Слушаюсь, милорд. – Перри отсалютовал и вышел, закрыв за собой дверь.
Мартинес посмотрел на Чандру, с опозданием сообразив, что было бы вежливо пригласить ее на ужин.
И тут же понял, что решение принято. Он не считал Чандру убийцей, да и никогда в это не верил. К тому же был согласен с леди Миши, что эскадре без неё не обойтись.
Даже если она хочет потратить свободное время, копаясь в базе данных корабля и уничтожая улики, ему всё равно.
– Давайте свой ключ, я посмотрю, что можно сделать.
Он расширил ее доступ к корабельному компьютеру и вернул ключ. Она с дразнящей улыбкой засунула его себе под китель.
– Помнишь, я обещала, что буду самым верным твоим другом?
И Мартинес вновь остро ощутил аромат палисандра, увидел три расстегнутые пуговицы на ее форме и вспомнил, что уже много месяцев одинок на этом корабле.
– Помню.
– Я это доказала. – Она застегнула пуговицы, одну за одной. – Как-то леди Миши спрашивала меня, не мог ли ты быть убийцей Флетчера. Я её разубедила.
Мартинес онемел.
– На то, что женат на дочери лорда Чена, сильно не рассчитывай, – продолжила Чандра. – У меня такое впечатление, что если ты тут умрешь, это будет на руку лорду Чену. К примеру, у него опять появится дочь на выданье.
Мартинес с тревогой подумал, что это похоже на правду. Лорду Чену не хотелось отдавать дочь даже в обмен на миллионы клана Мартинесов, и его брат Роланд почти силой принудил его к этому браку. И если Гарета приговорят к смерти за преступление, особенно за преступление против клана Гомбергов-Флетчеров, лорд Чен плакать не будет.
– Интересно, – выговорил он.
Чандра встала и наклонилась над столом.
– И в разговоре с леди Миши я подчеркнула, что ты сыграл важную роль во всех наших немногочисленных победах над наксидами и что без тебя нам действительно не обойтись, даже если ты убийца.
Мартинес улыбнулся такой формулировке.
– Тогда могла бы уж совсем избавить ее от подозрений. В конце концов, может, я Флетчера и не убивал.
– Не думаю, что ее интересовала правда. Ей просто хотелось закрыть дело. – Она присела на стол, скользнув пальцами по полированной поверхности. В глазах горел победный огонь. – Так я тебе друг, Гарет?
– Друг. – Он посмотрел на нее и улыбнулся в ответ. – А я друг тебе, потому что, когда леди Миши пыталась повесить убийство на тебя, и с куда большими основаниями, между прочим, я отговорил ее почти теми же словами.
Он видел, насколько Чандра поражена. Она пыталась что-то сказать, но лишь открывала рот. Наконец она произнесла:
– А она безжалостна.
– Она – Чен, – ответил Мартинес.
Чандра медленно встала и отсалютовала.
– Благодарю, милорд.
– Всегда пожалуйста, лейтенант.
Он смотрел, как Чандра уходит немного неуверенной походкой, а затем вызвал Мерсенна. Когда пухлый офицер появился, капитан пригласил его сесть.
– Как-то, еще до моего появления на корабле, вы видели, что лейтенант Козинич выбирается из люка на одной из нижних палуб. Можете вспомнить на какой?
Мерсенн удивленно заморгал.
– Я уже несколько месяцев не вспоминал об этом. Надо подумать, милорд.
Мартинес дал ему время, и Мерсенн, пощипывая нижнюю губу пальцами, вспомнил.
– На Восьмой. Четвертый люк возле хранилищ такелажников.
– Отлично. Можете идти.
Когда озадаченный Мерсенн встал и отсалютовал, Мартинес добавил:
– Буду благодарен, если вы никому не расскажете о нашем разговоре.
– Так точно, милорд.
"Завтра, – подумал Мартинес, – устрою проверку на Восьмой палубе, и, что бы я там ни нашел, свидетелей будет полно".
***
После завтрака Мартинес организовал проверку, в ходе которой осмотрел Люк 4 на Палубе 8. Из-под настила шел ровный гул вентиляции. С планшетом Марсдена в руке, он спустился, протиснулся между вентиляторами и трубой охлаждения, замотанной в ярко-желтый изоляционный материал, и сверил серийные номера оборудования с теми, что такелажник первого класса Рао записал в журнал 77-12.
Они совпали.
Скрючившись под палубой, Мартинес сравнил номера еще раз. Всё было в порядке.
Он выпрямился, высунувшись до плеч из люка, и посмотрел на обеспокоенного Рао.
– Когда в последний раз меняли эти вентиляторы?