Как в свое время ему объяснили азарийские медики, что-то случилось с его мозгами в тот момент, когда погиб его танк. Откат после разрыва связи был настолько дикий, что буквально с мясом выдрал и перекорежил все нировы щиты, и теперь он не мог поставить даже самый простенький эмпатический блок. Нирэн бесился, шипел сквозь зубы, мечась в приступах бессильной ярости, но сделать ничего не мог. Щиты рассыпались раньше, чем Нир успевал возвести их полностью. Все попытки оканчивались неудачей – только зря утекала такая необходимая энергия. Любой выход в люди давался псионику невероятно тяжело. Чужие эмоции, мысли, желания – все это ощущалось слишком ярко, слишком остро, затягивая подобно трясине.
Вот и сейчас у Нирэна было такое чувство, будто он находился в центре космической бури. Кто же знал, что этих вояк окажется настолько много?! Огромный зал, в котором должен проходить семинар, был битком набит представителями различных военных ведомств, начиная от курсантов и заканчивая генералами. И самое паршивое, что деваться было некуда.
Должность старшего офицера по связям с общественностью обязывала Нира присутствовать на подобных мероприятиях. Единственное, что радовало измученного псионика – шел четвертый день слета, а значит осталось отмучиться всего лишь трое суток.
Зябко передернув плечами, он хмурым взглядом обвел огромное помещение, готовясь к нескольким часам изощренной пытки. Внезапно на него пахнуло опаляющим жаром. По телу прокатилась волна колких мурашек, раскаленными угольками закопошившихся под кожей. Нир вздрогнул от неожиданности, еще не понимая, что именно произошло, но инстинктивно уже потянулся к источнику вожделенного тепла. Машинально развернув пси-сеть, он попытался его отыскать.
Псионик всем телом невольно подался вперед, шаря глазами по огромному залу, и только через пару мгновений безрезультатных поисков, догадался наконец закрыть глаза и переключиться на второй план зрения.
И едва не ослеп.
Огромное, мощное, нестерпимо яркое солнце тут же вспыхнуло в нескольких рядах от него. На миг ошарашенному и растерянному псионику всерьез показалось, что это настоящее солнце загорелось прямо у него под носом. Потребовалась почти минута, чтобы осознать, что это не желтый карлик, а всего лишь танк сидит неподалеку.
Нет, постойте… Танк?!
Райнэ едва не подпрыгнул на месте, выходя из ступора, и заполошно замотал головой. Все перед глазами сразу поплыло, в голове зашумело, мысли испуганно ринулись в стороны, а сам Нир едва не сполз на пол, запоздало спохватившись. Оказывается он механически потянул у танка энергию. И мало того, что не траванулся, так еще и хапанул столько, что не смог переварить и опьянел. Но тогда это значит…
Нир в который раз помотал головой и сжал ее ладонями, наклонившись вперед и уперев локти в собственные колени. Раз он не сдох сразу же, как сожрал энергии чужого танка, раз он вообще смог это сделать, то получается… Этот танк ему подходит? Но погодите… Как же… У него ведь должен быть псионик? Или нет? В зале его Нир не ощущал, да и вообще не похоже было, что танк чейный.
Но влезть ему в голову все равно не получилось. Ошалев от переизбытка энергии и плохо соображая в данный момент, Нирэн сунулся в его мозги, но наткнулся на мощный блок. И как это понимать?
Сердце бухало где-то в горле, каша в голове мешала мыслить связно, а сам псионик боялся даже поверить. Неужели…
Как прошел семинар и что было после него, Нирэн запомнил смутно. Он точно одурманенный следовал за танком, благо для изголодавшегося псишки тот горел, словно путеводная звезда, поэтому потерять его из виду было практически невозможно. Как и оторваться. Нир все тянул и тянул у танка энергию, свежую, жаркую. Она огнем растекалась по венам, кружила голову, туманила мысли, заставляя хотеть еще. Он не мог остановиться, одним махом подсев на незнакомого танка, как на дичайшую наркоту.
Хотя, после некоторых нехитрых манипуляций с компьютерной сетью центра, в котором проходил военный слет, танк уже перестал быть незнакомцем.
Капитан Кэйл Нарэш.
Судя по личному делу, в которое Нир без зазрения совести нагло влез (благо энергии было хоть отбавляй, а в свое время он и не такое мог творить с техникой), капитан являлся образцовым солдатом. Про таких еще говорят идеальные. Здоровенный, свирепый, исполнительный, бесстрашный, вечно угрюмый, суровый мужик напоминал дикого гризли. На фотографии в личном деле у него было такое выражение лица, будто прямо сейчас кинется и придушит ко всем зеленым холисам*. Нир даже испугался и поспешил выйти из системы, пока его не засекли. Тем более самое главное посмотреть уже успел: у Нарэша не было напарника, то есть псишки. Совсем. И, судя по скупым записям в документах, уже давно. Этот факт, чего уж тут скрывать, обрадовал настолько сильно, что у обычно осторожного и рассудительного Нирэна мозги окончательно отключились.
Окрыленный своим открытием, он забыл буквально обо всем на свете (в том числе и об осторожности), в результате чего, завернув за очередной угол, угодил прямо в лапы поджидавшего его капитана. Очень недовольного капитана. То, что его давно уже засекли и теперь, кажется, будут жестоко бить, Нирэн понял слишком поздно. Об этом говорил мрачный, угрожающий взгляд ярко-синих глаз.
Не сдержавшись, псионик придушенно ойкнул и машинально отшатнулся от шагнувшего навстречу танка. Запутался в собственных ногах, потерял равновесие и плюхнулся на пол, ощутимо приложившись копчиком.
В инстинктивном защитном жесте выставив перед собой открытые ладони, он не придумал ничего лучше, кроме как выпалить:
– Не ешь меня!
***
Что выдает солдата, даже если он не одет в форму? Взгляд матерого волка, закаленного горнилом множества боевых схваток – жесткий, решительный и прямой. Походка, словно острая корма корабля, рассекающая волны – по-военному четкая, решительная и твердая. В последнюю очередь фигура – широкие плечи, высокий рост, сильные руки, привыкшие держать оружие.
Всем этим в полном комплекте обладал капитан Кэйл Нарэш и прекрасно вписывался в разношерстную компанию приехавших на военный симпозиум офицеров различной мастистости и внешности.
Он сидел в третьем от демонстрационной кафедры ряду, положив ногу на ногу и небрежно откинувшись на спинку своего кресла, парящего в полуметре от пола. На колене лежал графический планшет. Изредка Кэйл доставал заткнутый за ухо стилус и что-то фиксировал на дисплее. Облаченный в ладно сидящую на нем форму темно-синего цвета, которая выдавала в нем офицера пятой эскадры первого звездного подразделения, капитан, казалось бы, ни на кого не обращал внимания, полностью поглощенный тем, что показывали на огромном голографическом экране впереди.
Конференция, основной темой которой являлось ознакомление с новейшими медицинскими и военными разработками в рамках совместного проекта азари и дивинов, – сокращенно АиД (вот уж то еще дьявольское названьице), – длилась два часа. Первые полчаса Кэйл сидел с непроницаемым выражением на хмурой физиономии, мрачно зыркая на кафедру и изредка пописывая что-то в планшете, а потом занервничал.
Щекотное ощущение, как будто в затылок кто-то подул, только изнутри, возникало, когда кто-то за ним следил. Естественно, Кэйлу это абсолютно не понравилось, но он ни разу не обернулся на задние ряды, чтобы посмотреть, кто с такой настойчивостью сверлит его затылок. А пару раз даже ощутил попытку проникнуть за его щиты.
Но Кэйл не беспокоился за сохранность своих мозгов. Когда Эйл погиб, первое, на что ему посоветовали делать основной упор, это на становлении ментальных щитов, так как у него больше не было псишки, который мог бы позаботиться о прикрытии напарника. Кэйл записался на курсы повышения квалификации и два года угрохал на то, чтобы пройти углубленный курс по менталистике. Таким образом, он научился ставить энергетические блоки. Псишки делали ментальные щиты зеркалом, а танки (правда, таких было мало) лепили их прямо из собственной сырой энергии.
С годами Кэйл только укреплял свои энергетические барьеры, так что, в конце концов, мозг его стал оплетать энергетический каркас из таких толстых и запутанных плетений, что пробиться в его мозги можно было только двумя способами: разрубив на хрен ментальным вектором всю эту громоздкую конструкцию или… Впитав эту энергию.
«Впитать» ее мог только псионик, причем желательно свой для сохранности обоих, а поскольку Эйла не было уже лет пятнадцать как, Кэйл по этому поводу не беспокоился. К тому же, когда он еще проходил эти курсы по повышению квалификации, то вычитал в каком-то учебнике, что ставить энергетические блоки умеют только танки, переступившие порог двадцатого уровня взаимосвязи со своим псиоником. Капитан Кэйл Нарэш вряд ли когда-либо переступал даже одиннадцатый, потому что никакой тактильной связи с погибшим Эйлом они установить не успели (хоть это и необязательно), а потому сейчас Кэйл имел об этом типе отношений танков и псиоников весьма смутное представление. В обычном понимании большинства этот контакт можно было назвать сексом, и что такое секс Кэйл знал отлично, хотя лично ему не довелось попробовать, да и желания не было. Но для полноценного и эффективного взаимодействия танка и псионика, как боевой единицы, тактильный контакт с проникновением был самым надежным и крепким способом преодолеть рубеж восьмого уровня и дальше. Вот и получалось, что разбить защиту его мозгов можно только трахнувшись с ним и будучи при этом его псишкой. Так что второй способ исключался полностью.
На конференции присутствовало очень много существ, которые владели менталистикой, причем на расовом уровне, как, например, азари. Поэтому Кэйл не стал сразу подозревать в попытке «взлома» того самого незримого преследователя, который на протяжении всего оставшегося семинара вертелся возле его мозгов. Чужое присутствие, причем не в физическом плане, было скорее любопытным, чем агрессивным. Кэйл решил просто не обращать на это внимания. Мало ли кому могла быть интересна его личность? Он не впервые сталкивался с нездоровым любопытством со стороны своих коллег по военному ремеслу. В конце концов, где это видано, чтобы танк без псионика расхаживал, да еще и до звания капитана военного флота дослужился?
Но когда семинар закончился, и Кэйл направился к себе в номер, чтобы перекусить и освежиться до вечерней программы – должна была состояться экскурсия в зал военных технологий с последними разработками и возможностью их опробовать для всех желающих, – то почувствовал, что слежка за ним не прекратилась. Крайне взбешенный таким навязчивым вниманием, капитан Нарэш устроил «горе-следильщику» засаду и подкараулил за углом. Но «следильщик», как видно, был безмозглый. То ли совсем неумеха, то ли очень неосторожный, потому что такую пустяковую засаду не сумел обнаружить вовремя и угодил прямо в руки Кэйла. Ну как угодил…
Грохнулся на пол, налетев ему на грудь и вытаращившись на него, пискнул что-то вроде «не ешь меня!». Кэйл даже растерялся. Парень перед ним был на вид совсем молодой, но это ничего не значило – в необъятной галактике сохранить молодость и цветущую юность, будучи уже матерым волком, ничего не стоило при таком высоком уровне развития медицинских технологий, которые создавали азари и другие расы.
Кэйл окинул парня нечитаемым взглядом, но потом на его вечно свирепой физиоморде проступило выражение крайнего раздражения. К какой расе принадлежал этот гуманоидный индивидуум, он определить не смог. А может этот юнец и вовсе натянул электронную личину, или это просто генно-модифицированная оболочка. Неприродных метаморфов сейчас развелось столько, что хоть отстреливай (если бы это еще помогало).
Увидев на нашивках чужой формы три звезды и две волнистые линии, Кэйл признал в нем офицера по связям с общественностью или внешним коммуникациям, и вперил в него хмурый взгляд. Чего это офицеру по связям от него надо? Протянув руку, Кэйл рывком поднял выглядевшего совсем мальчишкой офицера на ноги и неприветливо поинтересовался:
– Зачем за мной следил?
Если бы они столкнулись при других обстоятельствах, Кэйл бы обязательно соблюдал субординацию и даже выказал некое подобие пиетета. Но, во-первых, этот юный молодчик-офицер очень невежливо, грубо и некрасиво следил за ним, а во-вторых он первый нарушил субординацию, обратившись к нему на «ты». Мог бы, по крайней мере, сказать что-то вроде «не ешьТЕ меня».
***
Что именно только что ляпнул, Нирэн понял лишь спустя несколько мгновений и спохватившись, прикусил себе язык, хотя было уже поздно. Об этом более чем красноречиво говорил пригвоздивший к месту взгляд удивительно ярких красивых глаз капитана. Псионик непроизвольно вздрогнул и поежился. Чужой взгляд прошелся по нему лазерным лучом – оценивающе, пронзительно и сурово. Словно многотонной скалой к полу придавили.
Нир невольно поразился такому дикому контрасту. Ведь сам по себе Нарэш не был страшным, наоборот… Привлекательным. Правильные черты лица, квадратный волевой подбородок, прямой нос… Несмотря на резкость, будто скульптор лазерным резаком в чувствах расчертил камень, его черты не были лишены некоего изящества. Так воспринимается опасный хищник, в своей первобытной нескладности и грубости обретающий животную грацию. Вот и у капитана в облике проглядывало нечто хищное. Особенно подкупали глаза – насыщенного синего оттенка, точно два больших сапфира, настолько чистым был цвет. В них хотелось утонуть, потеряться в мерцающей глубине… Если бы не откровенно опасное угрожающее выражение, застывшее на лице капитана Нарэша.
– Я… – Нирэн даже не пытался ничего придумать в свое оправдание, все умные мысли выветрились.
Он просто сидел и хлопал глазами, не в силах оторвать взгляд от танка. Дикий контраст, просто дичайший! Именно он притягивал, гипнотизировал, завораживал…
Нир пришел в себя, когда его резко вздернули на ноги. Не руки, а стальные клещи! Танк до того сильно сдавил его тощую конечность, что Райнэ зашипел от боли.
– Я не… Ни за кем я не следил! – яростно тряхнув головой, отчего на глаза упало несколько отросших прядок, выбившихся из хвоста, возмущенно вскинулся он.
Собравшись с мыслями, Нир сделал шаг вперед и запрокинул голову, чтобы заглянуть в васильковые глаза.
– Я просто шел следом. Ты такой… Яркий, – сбивчиво попытался объяснить он. – Очень яркий…
Райнэ и сам понимал, что оправдание выглядит, как жалкий лепет, но терять ему уже нечего. Какая разница, что о нем подумает танк, когда внутренний таймер отсчитывает последние часы его жизни?
Безвозвратно потеряв нить логической цепочки, чего с ним никогда не случалось, Нир хрипло выдохнул, машинально облизнув пересохшие губы, и сделал еще один маленький шажок, практически вплотную прижавшись к танку.
– А еще горячий, – чуть хрипловато поделился своими наблюдениями он, легко касаясь пальцами груди капитана.
Исходящий от него жар был настолько силен, что руку опалило теплом даже через слой одежды.
– Я тебя нашел, – уже не совсем понимая, что именно говорит и делает, Райнэ вдруг пьяно хихикнул, окончательно ошалев от свалившейся на него прорвы энергии.
Обычно Нирэн Райнэ отличался сдержанностью и рассудительностью, не теряя хладнокровия в любой ситуации, как и полагается уважающему себя псионику. За три года эти качества лишь усилились, так что иногда он всерьез опасался, что вместе с его напарником погибла и способность что-либо ощущать. Но сейчас…
Куда только подевалась его сдержанность? Он вцепился в этого незнакомого танка, как клещ, и не сумел бы отпустить, даже если рядом взорвалась бомба. Истосковавшееся по родной, вкусной, а самое главное насыщающей энергии тело утопило псионика в ощущениях с головой. Казалось, он весь обратился в спутавшийся комок оголенных электрических проводов. Первый план зрения был забыт – танк рядом нестерпимо пылал огромным слепящим солнцем энергии. И не было в мире больше силы, способной оторвать Нира от его единственного шанса выжить.
***
То, что вместо ответа, этот мелкий задохлик пялится на него своими серыми, поблекшими глазами, начинало всерьез раздражать. Да еще и выражение глаз такое…