— Понимаю.
Галлер тоже покидает площадку.
Проводив его взглядом, Абст оборачивается к итальянцу.
— Ну вот, мы одни с вами… Сегодня вы видели немало интересного, не так ли?
— Я хотел бы уйти отсюда, — говорит Пелла.
— Прежде мы побеседуем.
— Что ж, побеседуем. — Итальянец садится. — Этого человека убьют?
— Он был обречен уже в ту минуту, когда оказался у нас. На какое-то время я испытывал нужду в его знаниях. Сейчас нужда миновала.
— Напрашивается аналогия, синьор.
— Нет никакой аналогии. По крови, по складу ума и образу жизни мы братья, лейтенант Пелла. А тот — русский. Он коммунист. Значит, мой личный враг и ваш враг, враг всех немцев и итальянцев. Вы понимаете меня?
— Допустим. Что же дальше?
— А дальше то, что мы с вами союзники, как бы ни изменились отношения между нашими странами… Италия проиграла войну. К сожалению, положение осложняется и для Германии. Сейчас, когда русские выходят к границам рейха, многие считают, что Германию может постичь участь вашей страны. Однако нация делает все, чтобы предотвратить катастрофу. И я верю: ничто еще не потеряно. На заводах фюрера куется новое страшное оружие. Горе тому, на кого оно обрушится.
— Что вы имеете в виду?
— Многое… Завтра, например, сюда придут подводные лодки. Они готовятся к ответственной операции. Лодки отправятся бомбить Америку.
— Какая чепуха!
— В священном писании сказано: «Не судите опрометчиво».
— Вы верите, что это возможно?
— Как говорят юристы, прецедент был.
— Я не знаю таких прецедентов. Правда, Беннито Муссолини мечтал совершить нечто подобное. Но, к счастью, это осталось на бумаге…
— Я имею в виду другое. Нужны факты? Извольте. Февраль 1942 года. Тихий зимний день на побережье США, близ Лос-Анжелоса. За пять минут до захода солнца из-под воды появляется силуэт боевой рубки. Вот лодка всплыла целиком. Это японская «И-17». Отдраивается рубочный люк. К орудию бегут матросы. Один за другим гремят десять выстрелов. На берегу — взрывы, пожары, паника… И это не единственная акция. Самолеты, взлетавшие с японских лодок, уничтожали военные объекты в Ванкувере, а в штате Орегон подожгли леса: грандиозный лесной пожар бушевал несколько дней. Затем лодка «И-25» обстреляла крупную базу американского флота… Конечно, это были булавочные уколы, но и они доказали врагу, что океан — защита не столь уж надежная.
— Вы тоже намереваетесь поджечь где-то лес и разрушить несколько зданий?
— Сейчас все задумано серьезней. Германские лодки выпустят по городам Америки летающие торпеды большой разрушительной силы. Корабли в портах будут атакованы из-под воды людьми на торпедах. Первый объект — Нью-Йорк с его небоскребами и гигантским портом. Представьте себе — бомбы и небоскребы… Правда, занятно?
— Обстрел Нью-Йорка, пусть самый варварский, ничего не изменит в ходе войны.
— Как вам сказать… У президента Рузвельта всегда была сильная оппозиция. Немцы имеют за океаном много хороших друзей. Это могущественные люди. Им нужен повод. Они давно ждут повода, чтобы посадить в Белый дом другого человека, более покладистого. Надо помочь им. Тем более что выборы президента не за горами. Словом, есть все основания для оптимизма. Кто знает, что только не произойдет, когда под ударами с воздуха станут рушиться нью-йоркские небоскребы, а в портах — взрываться корабли с нефтью!
— Немцы прольют кровь тысяч людей, в большинстве женщин и детей, но ничего не добьются. Вы отлично понимаете, что войной командуют не из Америки. Главное — русские, а тут, я уверен, вы бессильны… Но перейдем к делу. Я устал и хочу спать. Что вам еще угодно от меня?
— Впервые я увидел вас до войны. Вы взволновали меня. Но тогда это была зависть дилетанта. Сейчас я испытываю интерес профессионала. Мне известно, что вы скрывали свой секрет и от соотечественников. Не в этом ли причина того, что с вами обошлись столь круто?.. Я взываю к вашему благоразумию. В день вашего прибытия я показал, что тоже кое-чего добился. Сегодня для вас был дан новый спектакль. Мне кажется, я имею право сказать: давайте объединимся!.. Вы молчите? Что ж, я понимаю: вы деловой человек и не желаете расставаться с тем, что дорого стоит, не получив солидных гарантий. Такие гарантии будут. Я уполномочен предложить вам чин капитан-лейтенанта военно-морского флота Германии, должность моего заместителя и сто тысяч марок в любой валюте и в любом банке мира.
— А что потребуется от меня?
— Нам нужен отряд пловцов, способных погружаться на глубины сто — сто двадцать метров… Могу добавить: приказ о вашем назначении подпишет сам фюрер.
— Что вы сделали с моими товарищами?
— Для вас это нежелательные свидетели. Я отправил их в лагерь военнопленных.
— Ложь, — кричит Пелла, — вы убили их!
И, вскочив с места, бросается на Абста.
Абст, как всегда, наготове. Точным ударом он валит итальянца на землю, приподымает, снова бьет, пинает ногами.
Какую-то секунду Карцов в нерешительности. В следующий миг, расшвыряв ящики, устремляется вперед, сбивает с ног Абста, наваливается на него, выкручивает руку, которой тот тянется к выпавшему из кобуры пистолету.
Сплетясь в клубок, враги катаются по земле. На помощь кинулся Пелла. Он стискивает Абсту горло.
Еще минута, и Абст связан. Его относят в глубь площадки, за стеллажи. Карцов роется в карманах пленника. Вот он выпрямился. В руках у него связка ключей.
— Русский. — Карцов тычет себя пальцем в грудь.
Пелла, стоящий рядом, часто кивает. Он уже все понял.
У него разбит нос, повреждена бровь. Он тяжело дышит.
Кровь и слезы, смешавшись, текут по лицу и подбородку.
ГЛАВА 21
Марта Ришар стоит, привалившись к стене, у одного из поворотов туннеля. Она чувствует, силы ее тают, но не может заставить себя вернуться в комнату. Она должна разыскать Рейнхельта, прежде чем станет совсем беспомощной.
Включив радиостанцию, она и думать не могла, что услышит такое!.. Правда, уже давно стала привычной мысль, что финал только один — катастрофа. Но где-то в глубине сознания продолжала теплиться надежда: может, все обойдется. Не обошлось!
Итак, в двадцать часов сорок пять минут она вошла в радиорубку. Ей повезло. Абст был занят возле лагуны, и она могла сама принять важные сообщения, как этого и хотел Рейнхельт. Она включала станцию и, так как в запасе имелось время, настроилась на волну центрального вещания рейха. Это было строго запрещено, однако она не раз ухитрялась послушать, что делается в мире.
Передавалась незначительная внутренняя информация — что-то об экономии электричества и газа. И вдруг диктор, прервав передачу, объявил, что поступило сообщение чрезвычайной важности. В Берлине состоялся суд над руководством одной из коммунистических организаций, которую долго выслеживала и, наконец, изловила служба безопасности. Крупная подрывная группа была тщательно законспирирована, ее филиалы имелись во многих городах Германии. Но СД и полиция безопасности оказались на высоте. Трудная операция по ликвидации банды опасных преступников прошла успешно: арестована вся верхушка организации во главе с ее руководителем — механиком одного из заводов АЭГ Паулем Прозе. Выловлен весь актив.
Голос диктора гремел, когда он рассказывал о работе подпольщиков — те вели пораженческую пропаганду среди населения, саботировали важнейшие решения фюрера, прятали дезертиров и беглецов из концлагерей. Диктор сделал паузу и объявил: недавно предатели пытались переправить противнику информацию о важной военной новинке фюрера и о местонахождении некоторых заводов и лабораторий, где это оружие создавалось. Хвала господу, им это не удалось. И скоро страшное оружие обрушится на головы врагов германской нации.
Заговорщики приговорены к казни, сегодня приговор приведен в исполнение. Что касается отдельных членов преступной банды, еще не выловленных, то охота за ними продолжается. СД и полиция безопасности знают, где их искать!..
Закончив передачу экстренного сообщения, диктор вернулся к обычной информации.
А Марта сидела неподвижная, бледная, ничего не видя и не слыша. Все рухнуло, все. Ее организация разгромлена, товарищи уничтожены. Казнен Пауль Прозе — человек, научивший Марту настоящей жизни, борьбе. Вожак, чье слово было законом для десятков самоотверженных бойцов. Умный и строгий руководитель, а в кругу близких — взрослый мальчишка, неистощимый на шутки и озорство.
«Фройлейн, — сказал Пауль, когда ей удалось утвердиться в Аненэрбе, — фройлейн, в тот день, когда окончится весь этот кошмар и фюрера вздернут на виселицу, в тот день я заявлюсь к вам с огромным букетом. И если окажется, что вы не выбрали еще парня по сердцу, берегитесь, фройлейн, ибо я начну невиданные атаки».
Пауль шутил. Хотел подбодрить ее. А у самого столько тревоги было в глазах. Когда-то Марта спасла ему жизнь, а теперь он посылал ее в опасный поиск, может быть на смерть.
И вот его нет…
Марта стояла у пульта, подавленная, опустошенная.
Хронометр на передатчике отсчитывал время.
В девять часов она протянула руку к панели станции и настроилась на передатчик хозяев Абста. Тот ответил. Марта приняла радиограмму, расшифровала ее: завтра с рассветом, когда три подводные лодки лягут на грунт близ скалы, Абсту следует прибыть на флагманскую лодку, которую он отличит по знаку на правой скуле подводного корабля — два белых треугольника вершинами друг к другу. Между ними входное отверстие шлюзового устройства — через него Абст будет впущен в лодку. Сегодня с двадцати двух часов непрерывно слушать эфир, с полуночи вступить с подлодками в связь.
Закончив дешифровку, Марта заторопилась. Надо было немедленно действовать и в первую очередь рассказать обо всем Рейнхельту.
Она встала, направилась к двери, но здесь задержалась. Конечно, она не покажет Абсту радиограмму. Но Абст или его помощники могут ночью включить станцию!
Она решительно вскрыла панель. Несколько движений отверткой, и станция была выведена из строя.
Теперь следовало отыскать Рейнхельта. Его не оказалось в спальне пловцов. Вероятно, он возле лагуны.
Она появилась на площадке, когда говорил Галлер, и все поняла.
У нее хватило выдержки разыграть испуг по поводу порчи радиостанции: пока фашисты будут возиться с ремонтом, она успеет найти Рейнхельта. Получив приказ Абста идти к себе, Марта и не подумала подчиниться. Она снова и снова обошла подземелье. Поиски результата не дали.
И вот, прислонившись к стене, она стоит где-то в центре скального лабиринта, одинокая, беспомощная…
Надо что-то делать!
Превозмогая все усиливающуюся апатию, слабость, Марта бредет по туннелю. Временами она садится и ладонями растирает колени, ступни. После каждой такой остановки все труднее заставить себя подняться.
Из глубины подземелья донесся приглушенный вскрик и вслед за тем шум — будто упало тяжелое тело.
Она спешит туда, но вскоре обессиленная опускается на камень.
Что это было? Кричал Рейнхельт? Ей уже видится: в одном из закоулков туннеля Абст настиг его…
Марта совсем не чувствует ног. Она пойимает — надо вернуться, лечь в кровать, отдохнуть, но не может заставить себя. Да и какой в этом смысл, если Рейнхельта нет в живых?
Снова шум в туннеле. Торопливые шаги. И они приближаются.
Вот из полумрака вынырнул бегущий.
— Отто! — повелительно кричит Марта, шагнув вперед и загородив дорогу. — Стоять, Отто!
Пловец останавливается. Его согнутые в локтях руки падают вдоль бедер. Запрокинув подбородок, он глядит поверх головы девушки.
Куда он бежал? Обрывки каких воспоминаний и образов, мелькнувшие в обезображенном мозгу безумца, подняли его с нар?..
Человек неподвижен. Только грудь его вздымается — судорожно, коротко, будто ему трудно дышать.
Она снова командует. Пловец поворачивается и бежит назад, той же неторопливой волчьей трусцой.
Марта долго глядит ему вслед, мучительно нащупывая ускользающую мысль.
Она потеряла все: родные погибли от бомб; сподвижников и друзей казнили фашисты; а сейчас здесь уничтожен тот, кто стал для нее дорогим, единственным… Он отыскал ее в этом аду, поднял на ноги, когда она уже думала, что погибнет, вдохнул в нее энергию, волю к жизни, к борьбе.
Так неужели же за все это не заплатят враги?
А пловцы — и они умрут неотомщенные?
И сама она тоже молча, покорно уйдет из жизни, не сделав и попытки рассчитаться с Абстом?
Если бы у нее был пистолет! Но она безоружна, беспомощна.
Да, решение только одно.
То, что она замыслила, страшно.
Но у нее нет выбора.
Пещера пловцов. Люди лежат на нарах, сидят на камнях, молчаливые, неподвижные.
Только что вошла Марта. За время болезни она отвыкла от них, и сейчас ей не по себе.
Увидев девушку, один из пловцов поднимается с нар. Другой, сидящий в дальнем углу, поворачивает к ней голову.
— Хочу есть, — медленно говорит он.
Тот, что встал, делает шаг к девушке.
— Пора ужинать. — Он протяжно зевает. — Пора ужинать, пора ужинать.
Люди на нарах приходят в движение. Пещера начинает гудеть. Марта отступает к двери.
— Ложитесь спать, — торопливо говорит она. — Спать, всем спать, ложитесь на нары!..
Она знает каждого, его историю, особенности организма. Только один незнаком ей — широкоплечий южанин с курчавыми черными волосами.
— Спать, ложитесь спать, — повторяет Ришар, и голос ее дрожит, срывается.
Пловцы повинуются. Но она понимает: это ненадолго.
Стоя у двери, она глядит на них. Она в последний раз видит этих людей. Она все отдала бы ради их спасения, все на свете!..
Она долго стоит у двери. У нее губы трясутся, и сердце стучит так, что боль отдается в висках.
А Карцов ищет Марту. На пути к пещере пловцов он уже побывал в ее комнатке, на камбузе, обследовал многие ответвления туннеля. Где же она?
Его все больше охватывает тревога, предчувствие надвигающейся беды — Марта была на площадке, она все знает: в отчаянии она может решиться на такое, что потом не исправишь…
Ни на мгновенье не забывает он и об итальянце, оставшемся на площадке. Сейф открыт. Наблюдая за Абстом, Пелла готовит к действию подрывные заряды и респираторы. Кроме того, он должен ввернуть взрыватель в одну из торпед. Это на всякий случай. Мало ли что может произойти… Пелла один на один с Абстом. Правда, Абст связан. Но все равно он опасен!
Они сохранили жизнь Абсту, вырвав у него обещание спасти пловцов. Но — слово Абста?
Однако все это позже. Главное сейчас — выдать пловцам препарат, разыскать Марту, с ее помощью обезвредить остальных обитателей подземелья.
Марта останется в гроте, а Карцов и Пелла, взяв мины, отправятся на поиски фашистских подлодок. В этих делах Пелла большой специалист, недаром за ним охотился Абст.
Таковы планы.
Только бы отыскать Марту и успеть к пловцам, только бы не опоздать!..
Поворот туннеля, еще поворот. Теперь — мостик, перекинутый через расщелину. Что это темнеет на ее противоположном краю? Какой-то предмет. Но Карцову не до него.
Скорее, скорее к пловцам. Еще поворот. Вот она, дверь!
Едва дыша от волнения, он отодвигает заслонку глазка.
Нары пусты. Люди сгрудились в центре пещеры. Помещение наполнено гулом.
Отпрянув, Карцов мчится к хранилищу препарата. Это в боковом отростке туннеля, совсем рядом. Быть может, он еще успеет…
Но что это? Дверь хранилища распахнута. Стеллажи, которые еще вчера были заставлены серыми картонными ящиками с брикетами, сейчас пусты!
Он идет назад, тычась локтями о стены. Будто слепой.
Мостки. Он опускается на колени. Перед ним на самом краю расщелины — два брикета.
Карцов наклоняется над провалом. Из темноты несет холодом. Сбросив в провал брикет, он ждет. Несколько секунд паузы, потом — всплеск.
В боковине мостков торчит гвоздь, наполовину вылезший из доски. На нем — узкий темный лоскут. Он бы и не заметил его, но воздух в туннеле движется и колеблет лоскут.