Сведения Озины о людях, ждущих на маршруте, о котором сообщал Спайдо, подтверждали его предположения, что Удан Канн руководит действиями против него. Нападения в пустыне означали только одно: Удан Канну нужен Анакрон.
Я не должен это допустить. Каларан, или его череп, находится в Калтусе. Это значит, что наилучшим местом для амулета является Джелфейт. Доставить его туда было поручено Гару, и он выполнит поручение. «Сначала самое важное. Позаботиться об амулете, а потом найти способ предупредить о плане Каларана остальных».
Гар перевалил через гребень холма и внизу в долине, увидел дрожащие очертания деревни Джелфейт. Дома в ней были расположены почти так же, как в Торфее, но в узкой долине деревня оказалась сжатой и вытянутой, приобрела ромбовидную форму. То, что в Торфее было построено из беленых плетней и глины, в Джелфейте стало полированным опалесцирующим камнем. Соломенные крыши Торфея уступили место аметистовой черепице и просторным цветущим садам на крышах, переливающимся всеми цветами радуги.
В центре находилась Часовня Анакрона. Она казалась более основательно построенной, чем остальная деревня, но уже начала разрушаться. Главный купол рухнул и увлек за собой одну из опаловых стен. Спускаясь в долину, Гар время от времени видел внутренности часовни сквозь просветы деревьев. Если бы камень не был так элегантен, она выглядела бы так же, как многие занесенные песком здания, которые ветры пустыни время от времени обнажают и снова погребают под слоем песка.
Сама деревня, когда он вошел в нее, показалась ему окутанной легким туманом. Пока он шагал по ее улицам, туман рассеивался примерно на расстоянии двадцати футов вокруг него. Там, где туман обтекал какой-то предмет, вырисовывались очертания мужчин, женщин, детей и животных. Они казались совершенно живыми, но выглядели почти призраками. Он понял, после того как узнал одного мужчину, потом другого, что видит людей, которые прежде жили в Джелфейте, — все воины, некогда хранившие Анакрон, теперь вернулись домой.
Как и я. Эта мысль испугала его, но дала толчок к размышлениям. Гар ощущал в себе покой, которого не знал никогда раньше. Он решил, что это тот покой, который приносит смерть через Тиан-ши-шеки, и хотя покой не предвещал его смерти, но все же готовил его к ней. «И подготовил к тому, что я должен здесь совершить, чтобы заслужить этот покой».
Гар вошел в разрушенную часовню и поклонился человеку, стоявшему в открытом алтаре.
— Удан Канн, итак, я вижу паука в центре его паутины.
Старший мужчина, чьи длинные седые волосы были собраны сзади в длинный хвост, не ответил на его поклон.
— Пария, ты извратил тот дар, которым я тебя оделил. Настало время наказать тебя за отступничество. Я требую схватки хингу-кор.
Гар поднял брови:
— Всего лишь хингу-кор? Я принял титул хингу-Грашаншао. Нам следует вступить в схватку хингу-Гракор.
Удан Канн покачал головой:
— С формальной точки зрения это невозможно, так как хингу-Гракор — это бой не на жизнь, а на смерть.
— Боишься, что я тебя убью?
— Вряд ли. — Удан Канн указал на него пальцем. — Ты носишь Анакрон, а я хочу им завладеть. Я знаю, что, если его хранитель будет убит, амулет исчезнет и перейдет в руки предыдущего хранителя.
— Принца Рэнго.
— Да. Этого я хочу избежать.
— Ты хочешь сказать, что Каларан хочет избежать перехода амулета в руки Рэнго.
— Тебе достаточно знать только то, что я желаю его получить.
Гар достал амулет из-под туники.
— Тогда вот, возьми. Я его тебе отдам.
— Твое предложение очень любезно, но я предпочитаю завоевать его в бою. Я горжусь своей работой. — Удан Канн широко развел руки и согнул пальцы. — Хингу-кор напомнит миру, кто настоящий хингу-Грашаншао.
— Этот титул принадлежит тебе, Удан Канн. — Гар пожал плечами. — Но этот факт не помешает мне убить тебя.
— Никогда и не думал, что помешает, зато помешает вот что. — Пожилой человек улыбнулся с холодной жестокостью, которую Гар уже давно считал больше наигранной, чем подлинной. — Если я погибну в этой схватке, или ты задержишь меня на достаточно долгое время, и я исчезну вместе с Джелфейтом, мои помощники уничтожат все деревушки фермеров, подобные Торфею, в этом районе.
Гар замер.
— Уничтожат? Не потрудишься ли выразиться более точно?
Удан Канн секунду колебался, затем нахмурился:
— Пожары, резня, ночные набеги и тому подобное. Обычное дело.
— Не налеты саранчи, или голод, или чрезмерно обильный урожай, когда зерна так много, что работники умирают на полях, подтаскивая зерно к хранилищам, которые лопаются, как их сердца?
— Я действительно не думал прибегать к такому перепроизводству продуктов.
Гар покачал головой. Если бы только ты видел реальный способ их уничтожить…
— Хингу — это извращение, и ты в нем упорствуешь. Ты не оставляешь мне выбора — я должен тебя убить.
— Мечты молодых так часто не сбываются.
— А иллюзии древних увядают и умирают.
Двое мужчин начали медленно описывать круги лицом друг к другу. Удан Канн скользнул в позу «Змея», а Гар занял оборону «Мангуст». Оба понимали, что рисуются, но оба признавали убийственные способности противника. Тигр и Волк, Орел и Оса, Муравей и Аардварк, они плавно переходили через основные виды животных, словно доказывали друг другу, что не забыли того, чему их учили.
Когда Удан Канн переходил от «Муравья» к «Муравьиному Льву» — соответствующие вращения кистями и четыре стадии изменения позы были произведением искусства, и, чтобы его освоить, требовалось десятилетие, — Гар сделал рывок вперед и поразил Удан Канна в грудину ударом «Наконечник Копья». Переход из одной формы в другую сделал его удар легким, как перышко, и Удан Канн легко парировал его. Собрав кончики пальцев вместе для прикосновения «Огненный коготь», Гар позволил пальцам отскочить от лба Удан Канна, затем отпрыгнул назад и принял позу «Тарантул» против «Муравьиного Льва» Удан Канна.
Старший воин на мгновение отшатнулся, потом замигал.
— Ты нарушил форму, Пария.
— Да, но я тебя достал.
— Прикосновения — это для хингу-кор между детьми. — Бывший учитель Гара оскалился, затем прижал локти к ребрам, доводя до совершенства позу «Муравьиного Льва». — Конечно, ты всегда был ребенком, Пария. Если бы ты нашел себе применение, если бы действительно научился у меня всему, чему я мог тебя научить, этот удар убил бы меня мгновенно.
— И очень грубо и гротескно, насколько я себе представляю.
— Конечно.
— Это не мой стиль. — Гар медленно улыбнулся. — В мире существует гораздо больше того, чему ты можешь научить, Удан Канн.
— И многому тебе еще предстоит научиться, Пария. — Удан Канн налетел, сохраняя позу «Королевского Краба». Его правая рука сделала выпад и нанесла сильный удар в левое бедро Гара. — Верные мне ученики знают, что следует делать значимым каждое прикосновение.
Гар отскочил назад и проверил ногу, чувствуя, как волна боли сменяется онемением.
— Я могу ответить болью на боль. — Гар нанес левой ногой удар «Долото», но скользнул только по волосам на голове Удан Канна. Его противник поднырнул под удар и ответил на него ударом двумя пальцами «Мучительная игла» по внутренней поверхности бедра Гара.
Гар справился с болью, но ослабевшая правая нога замедлила отступление. Удан Канн налетел на него и нанес удар «Стальной Молот» по ране от когтей ящера на ребрах Гара. Удар «Колун» обрушился на раненое плечо, и две волны боли столкнулись в груди Гара.
Гару следовало отступить, но он не дрогнул и врезался в ребра Удан Канна ударом «Рука-Копье». Сделав молниеносный взмах правой рукой, Гар щелкнул пальцем по кончику носа Удан Канна, затем ткнул пальцами «Вилку» ему в глаза. Удан Канн отбил удар «Защитой на Ширину Ладони», которая защитила глаза, но повредила его уже пострадавший от щелчка нос. Злобно зарычав, он поднял руку, чтобы нанести удар «Наконечник Копья» в середину туловища Гара.
Гар видел удар, и у него было время уйти от него, но он ничего не предпринял. Почувствовал, как растет давление на его плоть. Кровеносные сосуды под кожей лопнули, и по тугим мышцам живота расплылись синяки. Ногти Удан Канна проткнули тунику и кожу. При той скорости и опыте, которым обладал старший боец, он мог проткнуть его тело и вырвать горсть печени Гара еще до того, как тот почувствовал бы боль.
Удан Канн отпрыгнул в сторону и в отчаянии вскрикнул, стряхивая с пальцев кровь:
— Нечестно!
Гар, спотыкаясь, попятился назад, пот заливал открытые раны на его теле.
— Ты же хочешь меня убить. Так убей.
— Да, я хочу тебя убить, но позже. После того, как получу Анакрон. После того, как сделаю то, что должен. Я вернусь за тобой. — Он оглянулся через плечо на запад, на заходящее солнце. — Я не хочу застрять тут навсегда, Пария. Возьму амулет и уберусь отсюда. Позже я вернусь с ним и убью тебя.
— Или умрешь, пытаясь это осуществить.
— Хватит. Тебе конец. — Удан Канн вложил всю свою силу в серию ударов «Ужаснейшее Цунами». Когда его бывший учитель налетел на него и его руки и ноги замелькали в вихре обманных движений и ударов, Гар понял, что это нападение уничтожило бы его, если бы он был учеником. Тиан-ши-шеки позволило ему разглядеть цикл поз и проследить в них ритм. Если бы все его конечности действовали, он легко разобрался бы с ними, а заодно и с Удан Канном.
Но Тиан-ши-шеки также подсказало ему, что в этом нет необходимости.
Удары «Огненная Игла» впрыснули боль в его плечи и локти. «Сабельные толчки» ногами заставили его ноги подломиться. Укороченные удары «Бархатная Ладонь» сломали ребра, а «Локоть-копье» перебил правую скулу. А после того как он ударился оземь, другие наскоки покрыли синяками и ссадинами его тело. Те части его тела, которые не потеряли чувствительности, выли от боли, и ему казалось, пока Удан Канн поднимал его и усаживал, прислоняя к прохладной стене, что единственная часть его тела, которая функционирует должным образом, — это нервная система, подающая сигналы боли.
Удан Канн снял Анакрон с шеи Гара.
— Прости за поспешный уход но мне надо сделать много дел, наведаться к тиранам, и все такое. Я сообщу твоим друзьям о том, что с тобой случилось. Возможно, они даже дадут мне награду.
— Возможно, ты получишь то, чего заслуживаешь.
Удан Канн покачал головой:
— Ты был самым многообещающим из моих учеников, и я думал, что ты станешь моим преемником. Возможно, когда вернусь, я с помощью Анакрона снова исцелю тебя, и мы посмотрим, был ли я прав.
— Ты был прав.
— Это предстоит решать в другой раз, Пария. Гар кивнул, а Удан Канн вышел из часовни и пропал в тумане Джелфейта. Гар сжал зубы, чтобы защититься от боли, затем постарался очистить свой мозг, чтобы уменьшить неприятные ощущения. Пока он этим занимался, он уловил какие-то слова и образы, быстро мелькающие, отрывочные. Увидел, как промелькнуло лицо Домино, и улыбнулся. «Свадьба… сюрприз? Очень надеюсь на это».
Последний образ Джорда пронесся в его мозгу, а вслед за ним в памяти всплыла последняя строфа того стихотворения, которое Спайдо принял за пророчество:
«Чтоб древнюю кривду исправить,
В безвременье явлен на свет,
Войду я в отцовский, знакомый,
Далекий, прекрасный рассвет.
Грядущее с прошлым сольется,
Померкнет сияние дня,
И встретиться нам не придется —
Ведь в мире не станет меня».
Гар Квитник, последний Тиан-ши-Грашаншао, не знал, почему эти слова пришли к нему и что они означали. Не знал, хорошие это стихи или плохие, но знал, что они ему нравятся. Когда солнце село и Джелфейт исчез из этого мира, он обдумал слова Джорда и призвал к себе покой Тиан-ши-шеки.
ПРЕЛЮДИЯ ВТОРАЯ
Принцесса Рисса стояла на балконе своей комнаты, мрачно уставившись на гейзер грязи и серы, возникший на месте некогда прозрачного озера позади замка, и размышляла о том, что иногда реальность настолько символична, что это даже становится невежливым. Возможно, ей следовало отправиться вместе с Джэнси, чтобы доставить на место Сомбризио. Они сейчас вместе ехали бы по пустыне, слушали нытье наемников и делились друг с другом мечтами о том, чем будут заниматься потом, когда все снова наладится. Калла Малланик рассказывал бы какую-нибудь историю о подвигах эльфов, которая должна была заставить людей смутно ощутить их превосходство, а Сомбризио…
Она поморщилась, так как озеро отрыгнуло грязь и вонючую воду. Нечто подобное любила выкинуть Сомбризио.
— Ваше королевское высочество! — прощебетал голос у нее за спиной. — Пришла портниха, чтобы примерить ваше свадебное платье!
Рисса вернулась в дом, бросив последний тоскливый взгляд в сторону пустыни, и прошла в свою спальню.
В гостиной Дейзи, ставшая ее горничной после возвращения из рабства и прочих опасных приключений, болтала с портнихой, худой, угловатой женщиной с явно выраженным косоглазием. Дейзи же была полногрудой и пухленькой, волосы ее уже посеребрила седина. Вместе они напоминали принцессе иголку и подушечку для булавок.
Пока принцесса раздевалась до белья, она слушала их беседу.
— Не может быть! — восклицала Дейзи. — Огромные змеи! Крылатые! Летают!
— Это точно, — отвечала портниха. — Они налетели на рынок, где торгуют скотом, два часа назад. Лучники принца сбили одного. Теперь, когда уже не надо бояться, что он проглотит тебя целиком и даже прощения не попросит, можно разглядеть, что у него красивая чешуя.
Принцесса вошла в комнату, и служанки сделали глубокий реверанс. Рисса милостиво приняла их знаки почтения. Мама всегда говорила, что быть принцессой — значит всегда держаться с достоинством, даже в нижнем белье.
Портниха начала разворачивать свертки, принесенные ее помощницей. Там были нескончаемые ярды шелка цвета слоновой кости, кружева ручной работы и гремящая шкатулка с жемчужинами. Когда портниха с помощью Дейзи развернула ткань, Рисса увидела, что она уже начала принимать очертания элегантного свадебного платья с длинным шлейфом. Прежнее унылое настроение сменилось радостным возбуждением.
Когда примерка была закончена и портниху отослали работать дальше, Рисса надела костюм для верховой езды, взяла эльфийский лук и стрелы, сделанные для нее Каллой, и пошла искать Рэнго. Охранники сказали, что принц сейчас один в своем личном зале заседаний, и она поспешила туда, все еще полная возбуждения по поводу предстоящей свадьбы.
— Рэнго, дорогой, — произнесла она, врываясь в зал, для проформы стукнув в дверь, — поехали со мной на охоту!
Принц поднял взгляд от кипы бумаг, и мелькнувшее на его красивом лице раздражение тут же сменилось на более приветливое, хотя и не совсем радостное выражение. Он поднялся и поцеловал ей руку.
— Рисса, любимая, — ответил он. — На охоту? Теперь, когда надо продумать планы нашей свадебной церемонии и коронации, а стране грозит страшная опасность?
— Именно на эту опасность я и хотела поохотиться, — возразила она немного запальчиво. — Говорят, что крылатые змеи не дают покоя торговцам скотом. Я подумала, мы могли бы поехать и сбить одного из них. Из его шкуры для нас с тобой выйдет по паре прекрасных сапог и по поясу.
— Сапоги и пояса меня сейчас мало заботят, — сказал принц, отпуская ее руку.
— Тогда как насчет настроения наших подданных? — спросила принцесса. — Они ждут, чтобы воинственный принц взошел на трон, но ты, по-видимому, превратился в клерка!
— Вероятно, именно клерк и нужен в мирное время, драгоценная моя, — сказал он. — Если им нужна помощь армии, я пошлю один из отрядов гвардейцев. Они разделаются со змеями.
Рисса надула губки, ненавидя себя за это, но не в состоянии сдержаться. Рэнго был прав. Ее собственные родители правили больше при помощи свода законов и собственного примера, чем военных подвигов, но она не ожидала, что Рэнго так быстро угомонится. Когда они с Джэнси встретили его после их отъезда из Антуруса…
Она могла бы прибавить еще что-нибудь к сказанному, но послышался стук в дверь зала заседаний.
— Это мой следующий посетитель, Рисса, — сказал принц, лицо его осталось бесстрастным. — Я пошлю дивизию гвардейцев на охоту за крылатыми змеями.