Течение моих мыслей нарушил чей-то далекий разговор. Несколько голосов, приглушенных легким шепотом листвы, доносились… В лесу трудно определить направление по звуку, но мне показалось, что доносились они с той стороны, откуда пришли и мы с Лансом. Отдельных слов я разобрать не мог, зато слышал, что обладатели этих голосов явно приближаются к месту нашей стоянки.
Ничего хорошего это не сулило.
Я подобрал с земли меч и двинулся к Лансу, чтобы его разбудить.
Черный клинок, взявшийся, как и прошлый раз, из ниоткуда, вылетел мне навстречу и замер в нескольких сантиметрах от моего горла. Это произошло так быстро, что я не успел отбить выпад трофейным мечом. Да что там, если уж быть до конца откровенным, я и заметить-то этот выпад не успел.
Ланс открыл глаза.
— А, это ты.
Свобода все-таки не пошла ему на пользу. В каринтийской тюрьме он спал гораздо спокойнее.
Но язвить по этому поводу я не стал, времени не оставалось.
— Кто-то идет, — сообщил я.
— Слышу, — Ланс плавно перетек из горизонтального положения в вертикальное, и только потом убрал свой клинок от моего горла.
Голоса смолкли, зато им на смену пришел шум, издаваемый группой мужчин, продирающихся сквозь подлесок.
— Их не очень много, — сказал Ланс. — Меньше десятка. Может быть, просто поохотиться решили.
— С таким-то шумом? — усомнился я.
— Это смотря на кого они охотятся, — сказал Ланс. — Если на таких, как мы с тобой, то шум им не сильно помешает.
— С чего бы кому-то на нас охотиться?
— Необязательно на нас, — сказал Ланс. — На любых выживших во вчерашней битве. А также на дезертиров, мародеров и прочую малоприятную публику. Полагаю, нам не надо было останавливаться на привал так рано.
— И что теперь…
— Тихо, — сказал Ланс. — Встань рядом со мной и молчи.
Я заткнулся и принялся считать силуэты ребят, ломящихся к нам через подлесок. То, что они ломились именно к нам, сомнений уже не вызывало. Вчера мы не озаботились тем, чтобы заметать за собой следы, и обнаружить нас оказалась совсем несложно.
Их было шестеро, и они не были простыми охотниками. Они были имперскими охотниками и, как Ланс и предположил, охотились в этом лесу на людей.
Четверо были вооружены короткими мечами, двое держали в руках взведенные и готовые к бою арбалеты. Парни остановились в нескольких метрах от нас, чуть выше по течению ручья.
Арбалетчики сразу же взяли нас на прицел. Старший группы, судя по возрасту и покрытому шрамами лицу ветеран нынешней кампании, сделал шаг вперед. Взгляд командира был прикован к черному клинку в руках моего товарища.
Ланс медленно переложил меч из правой руки в левую, постаравшись сделать так, чтобы этот жест не ускользнул ни от кого из охотников.
— Мародерствуете? — поинтересовался старший. Не знаю, чего добивался Ланс, но, похоже, имперцы сделали неправильный вывод.
Хотя, если посмотреть на нас их глазами — двое оборванцев, один постарше и весь в шрамах, другой помоложе и с остатками ножных кандалов, где-то в лесу… Да, такое оружие нам по статусу не положено, а это значит, что мы его украли.
— От случая к случаю, — признался Ланс.
— По законам Империи за мародерство положена смертная казнь.
— Так чего же вы ждете? — осведомился Ланс. — Вас что-то останавливает?
— Вы принимали участие во вчерашнем бою?
— Да. Сказать, на чьей стороне?
— Император объявил амнистию всем каринтийским солдатам, которые принимали участие во вчерашнем бою, и отпустил пленных по домам, — сказал старший группы. — Но мародеров этот указ не касается.
— И что из всего этого следует?
— Я не хочу вас убивать, — сказал имперец. — Я вообще не хочу никого убивать. Такое у меня сегодня настроение. Так что отдайте оружие и можете катиться отсюда на все четыре стороны.
На первый взгляд, все могло бы обойтись не так плохо, но я был уверен, что Ланс свой чудо-меч никому не отдаст. И убирать его туда, где он обычно находится, где бы он обычно ни находился, тоже нет никакого смысла. Если Ланс сделает это, в нем заподозрят мага. А магов в Империи любят примерно так же, как и в Брекчии.
— Не вариант, — сказал Ланс.
Правой рукой он сильно толкнул меня в плечо, я потерял равновесие и, уже падая, услышал два сухих арбалетных щелчка. Арбалетный болт пролетел в нескольких сантиметрах от моей головы, и я даже почувствовал легкий ветерок на своем лице.
Второй арбалетный болт, летевший ему в грудь, Ланс отбил мечом.
Теоретически я знал, что такое возможно, и слышал много историй, в которых рыцари хвастались своими достижениями, но воочию наблюдал впервые.
А потом… я еще не успел упасть на землю, как Ланс бросился в атаку и уложил двоих мечников.
Арбалет — оружие мощное, но главный его недостаток заключается в том, что на перезарядку требуется слишком много времени. Имперские арбалетчики сообразили, что ребята с мечами вряд ли смогут создать им достаточный запас этого самого времени, побросали арбалеты на землю и схватились за ножи. Это их не спасло.
Черное лезвие Ланса прочертило в воздухе несколько кривых линий, после чего имперцы принялись падать на землю и умирать. Может быть, я и ошибаюсь с последовательностью.
Вполне может статься, что на землю они падали уже мертвыми.
Всего несколькими мгновениями спустя Ланс взмахнул мечом, стряхивая с лезвия капли крови, а еще через миг его страшное оружие уже исчезло из поля зрения.
— Вставай, принц. Думаю, нам здесь лучше не задерживаться.
ГЛАВА 13
Обыскав трупы, мы раздобыли немного еды, но кусок не лез мне в горло. Ланс решил, что он может поесть и на ходу и задерживаться на обед нам не стоит.
В тюке, который он прихватил с поля боя, нашлась более-менее целая одежда, так что надевать свои старые шмотки, еще не высохшие после стирки, мне не пришлось. Нацепив кожаные куртки имперских пехотинцев, мы тронулись в путь.
Ночь застала нас в самой чаще леса, но Ланс заявил, что собирается двигаться без остановки, и мне ничего не оставалось, кроме как согласиться.
Порой заросли становились настолько густыми, что нам приходилось прорубать дорогу мечами. Свой меч Ланс для этого не доставал — на такой случай он прихватил с собой железяку одного из убитых днем имперцев.
Я же в очередной раз задумался о своем будущем.
Предложение Ланса отправиться в Тхай-Кай было не лишено смысла. Хотя бы потому, что на Срединном континенте мне вообще никто не поможет. Но все-таки это был шаг, продиктованный полной безысходностью. Что я буду делать, когда попаду на Утренний материк, где там искать помощь, пробиваться ли на аудиенцию к владыке Фангу, и если пробиваться, то каким образом, или же обратиться за помощью к кому-то из тамошних мудрецов — я и понятия не имел.
Ланс предлагал решать проблемы по мере их возникновения. Это чертовски верная стратегия, если проблемы валятся на голову строго одна за другой. А как быть, если они упали одновременно?
Не успел я погрузиться в свои нерадостные размышления, как Лансу приспичило поговорить.
— Скажи, а зачем ты хочешь убить Гарриса? — этот вопрос застал меня врасплох.
— Разве у меня есть выбор?
— Ты можешь отказаться от этого дела, как я и предлагал, — сказал Ланс. — Но ты хочешь убить императора. Зачем? Что именно побуждает тебя попробовать сделать такой ход?
— Я не совсем понимаю суть твоего вопроса.
— Ты хочешь отомстить за отца? Вернуть престол Тирена? Избавить мир от ужасного деспота? Какой основной мотив заставляет тебя действовать?
— Если я не сделаю этого, он убьет меня.
— Значит, ты считаешь это самообороной?
— Ты так говоришь, как будто в этом есть что-то плохое, — сказал я. — Что-то недостойное. Странно слышать такие слова от человека, только что уложившего шестерых.
— Не сравнивай, — сказал Ланс. — Мы на войне, а на войне определить врага очень просто, и нет никаких сомнений в том, как следует с этим врагом поступать.
— Они предлагали нам сдать оружие, — напомнил я. — И говорили, что после этого мы будем вольны идти, куда захотим.
— При этом не было никаких гарантий, что они не порубили бы нас в мясной фарш после того, как мы отдали бы им свои мечи, — сказал Ланс. — Я предпочитаю не рисковать своей жизнью, опираясь только на чьи-то уверения, сколь бы убедительно они ни звучали. А эти парни не показались мне такими уж убедительными.
— Ага, — сказал я. — У тебя с ними, значит, война. А у меня с Гаррисом, выходит, нет?
— Именно так. Гаррис не воюет с тобой, — сказал Ланс. — Он с тобой играет. Если бы он с тобой на самом деле воевал, ты сейчас был бы уже мертв. И ни за что не покинул бы пределов своей страны.
— Мне все равно, играет он или нет, — сказал я. — Я с ним воюю.
— Случается и такое, — согласился Ланс.
Перед тем как мы двинулись в путь, он еще раз достал свой черный меч, попросил меня отвернуться и двумя ударами рассек мои ножные кандалы. На правой ноге осталась неглубокая царапина, на левой — только ссадины, натертые самими кандалами.
Я бы на его месте тоже не захотел расставаться с таким мечом.
— А можно теперь я спрошу?
— Валяй, спрашивай.
— Ты ведь вполне мог освободить нас до боя, — сказал я. — И мы могли бы попробовать уйти ночью. Почему ты этого не сделал?
— Во-первых, вряд ли бы нам так просто удалось сбежать, когда вокруг столько народу, — сказал Ланс. — А во-вторых… Мне нужен был этот бой.
— Зачем?
— Это был своего рода тест, — сказал Ланс. — Проверка для нас обоих.
— Кто-то из нас мог и не пережить такой проверки.
— Такой вариант снял бы все вопросы, — согласился Ланс. — В этом суть подобных тестов.
Я вдруг поймал себя на мысли, что Ланс чем-то напоминает мне Гарриса. Мотивы его поступков было так же трудно понять.
— И что же показала сия проверка?
— Мы оба выжили. Это можно расценивать как знак.
— Или это просто случайность.
— Тогда это будет уже вторая случайность, — сказал Ланс. — Две случайности подряд тоже могут расцениваться как знак.
— А когда была первая?
— Подумай сам.
— Когда мы оказались запертыми в одной камере?
— Происходящее с нами можно расценивать по-разному, — проговорил Ланс. — Кто-то увидит в одном и том же цепь случайностей, кто-то — закономерность и перст судьбы.
— Ты поэтому решил мне помочь? — спросил я. — Потому что тебе перст судьбы так указал?
— Нет, — ответил Ланс. — Просто ты напомнил мне о другом юноше, которого я знал довольно давно.
— И что стало с другим юношей? — поинтересовался я.
— Это долгая история.
— Мне казалось, времени на разговоры у нас полно.
Тут подлесок стал гуще, и Лансу, идущему первым, пришлось снова взяться за меч. Стало не до разговоров.
Интересно, наступит ли такое время, когда я получу ответы на все свои вопросы, или же эти приключения прикончат меня раньше?
— Когда-то я знал другого юношу, — сказал Ланс, когда я уже перестал ждать его рассказа. — Он был чуть постарше тебя, когда узнал, что он тоже своего рода принц.
— Как такое может быть?
— Он жил далеко от своего королевства и очень долго считал себя сиротой. В свое время его отец, правитель небольшой страны вроде твоей посчитал, что так будет безопаснее. Потому что хотя страна его была небольшой, у нее было немало могущественных врагов и многие желали смерти ее правителю. К старому лорду… королю часто подсылали убийц, и когда одному из них удалось добиться цели, верные слуги разыскали юношу, рассказали ему правду о его происхождении и помогли ему вступить в права наследования.
— А так бывает? — спросил я. — Я имею в виду, меня с детства учили тому, как быть правителем. Если тот юноша не знал о своем предназначении, он просто не мог быть готов к тому, что на него свалилось.
— Он и не был готов, — сказал Ланс. — Ему пришлось всему учиться на ходу, и он показал себя весьма способным учеником. Однако долго управлять государством ему не дали. С момента его воцарения прошло всего несколько лет, когда соседние королевства снарядили могущественную армию, которая должна была положить конец его родине. Уничтожить ее. Стереть с лица земли.
— Что-то я никогда не слышал о такой войне, — сказал я. — Когда это было?
— Давно. И довольно далеко отсюда.
— На нашем континенте?
— Нет.
— Но в Тхай-Кае такого точно не могло быть, — убежденно сказал я. — Великие Фанги создали единое государство более тысячи лет назад.
— Есть и другие миры, помимо вашего, — сказал Ланс, — Можешь думать, что это произошло в одном из них. А еще ты можешь считать, что это просто легенда.
— Но ты же сказал, что знал того юношу.
— Ну, так и считай меня частью легенды.
— А почему соседи хотели уничтожить ту страну, которой правил юноша? — спросил я, решив сначала дослушать историю до конца, а уже потом думать о том, как к ней следует относиться и следует ли верить утверждению Ланса о том, что он явился сюда из другого мира.
— Тому было много причин. Видишь ли, его считали Темным Лордом, злым колдуном и вообще живым воплощением всего самого ужасного, что есть на земле, — тон, которым говорил Ланс, не позволял усомниться в его словах. — Однако на самом деле все было гораздо проще и одновременно гораздо сложнее. Сопредельным государствам нужен был внешний враг, кому-то была нужна большая война, кому-то было нужно, чтобы эта большая война случилась подальше от его владений. Каждый преследовал свои цели, а козлом отпущения назначили того юношу и его государство.
— А на самом деле он не был воплощением всего самого ужасного, что есть на земле?
— Вряд ли, — сказал Ланс. — Это была тьма, которую нарекли тьмой, потому что так было выгодно тем, кто считал себя воинами света. Точнее, тем, кто себя таковыми называл. Историю, как ты должен понимать, пишут победители, а юноша был последним представителем рода, который все время проигрывал. Проигрывал на протяжении жизни нескольких последних поколений. Поэтому терминологию определял не он и не его предки.
— И что там произошло?
— Проблема этого юноши была в том, что он формально согласился играть роль мирового пугала, но так и не смог привыкнуть к этой роли. Он знал, что война неизбежна, готовился к ней, укреплял свою армию и пытался привлечь новых союзников, но все-таки в итоге к этой войне он оказался не готов. Морально не готов. Понимаешь?
— Не совсем, — признался я.
— Скажи, Джейме, ты считаешь себя хорошим человеком?
— Не знаю. Полагаю, не мне об этом судить.
— А все-таки?
— Ну, наверное, я все-таки не самый плохой.
— Теперь представь, что прямо сейчас тебе в руки попадет оружие страшной разрушительной силы, — сказал Ланс. — Магическое оружие, которое сделает тебя почти неуязвимым и одновременно с этим предоставит тебе сверхчеловеческие возможности. С таким оружием ты сможешь не только убить Гарриса, но и разнести на куски всю его Империю. Поставить весь мир на колени.
— Полагаю, я не отказался бы от такой возможности, — сказал я.
— Подожди, я еще не закончил, — сказал Ланс. — Ты с самого начала должен знать, что это оружие принадлежит темной стороне силы и что его использование, более того, даже простое владение им, по умолчанию, будет означать, что ты принадлежишь тьме и служишь всему недоброму, что только есть на земле. Что твой любимый Тирен отныне будет называться Империей Зла, и многие обитатели этого мира, люди в целом неплохие, люди незнакомые, люди, о которых ты даже ничего не слышал, будут желать твоей смерти. И гибели всей твоей стране, кстати. Они будут желать смерти всем твоим подданным только потому, что ты ими правишь. И для того чтобы просто оставаться в живых, тебе придется убивать этих, в сущности, неплохих людей. Как тебе такая мысль?
— Это обязательное условие? — уточнил я. — То есть вообще никаких вариантов? И нет никаких шансов что-то кому-то объяснить, как-то улучшить свою репутацию?