Юрий Симоненко
Господам патриотам…
«Государство никоим образом не представляет из себя силы, извне навязанной обществу […] Государство есть продукт общества на известной ступени развития; государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимое противоречие с самим с о бой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бе с сильно. А чтобы эти противоположности, классы с противоречивыми экономическими и н тересами, не пожрали друг друга и общества в бесплодной борьбе, для этого стала необх о димой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкнов е ние, держала его в границах "порядка". И эта сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, все более и более отчуждающая себя от него, есть государство».
Фридрих Энгельс «Происхождение семьи, частной собственности и государства»
В помещение перед лифтом вошли пятеро. Это были мужчины в обычной гражданской одежде, среднего роста, в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет.
Капитан Ракетных Войск Стратегического Назначения Российской Федерации Владимир Скворцов одетый в синие джинсы и светло-серую футболку, как и другие офицеры дежурной смены, выглядел нарочито не по-военному.
Определить по внешнему виду, что это были люди военные, обычный человек вряд ли бы смог. Да и необычный тоже. Впрочем, ни первого, ни второго здесь не было, и попасть сюда постороннему было бы крайне сложно. Если офицера обычного боевого подразделения, пехотинца или десантника, часто можно было бы узнать по выправке, физической форме, манере держаться, короткой стрижке…, то эти офицеры, подобно агентам внешней разведки, выглядели кем угодно, но уж точно не военными. Почему именно обычного и именно боевого? А не боевых в армии Российской Федерации уже давно не было: государство не желало кормить дармоедов, государству были нужны исключительно силовые и репрессивные органы; к первым относились немногочисленные части минобороны и внутренние войска, занимавшиеся в основном удовлетворением имперских амбиций государства Российского; ко вторым — полицаи, составлявшие не менее восьмидесяти процентов от всех силовых структур вместе взятых, и занимались они тем, чем и положено заниматься нормальным полицаям в нормальном капиталистическом государстве: охраной счастливого меньшинства от недовольного большинства.
Старший лейтенант Мелов, старший лейтенант Данилов, лейтенант Степашин и лейтенант Ефимов выглядели также неприметно, как и их командир.
Офицеры по очереди приложили правую руку к экрану сканера, расположенного справа на стене у входа в кабину лифта. Дверь отъехала в сторону, и все пятеро вошли внутрь кабины. Капитан Скворцов нажал одну из кнопок на панели управления, и на табло рядом с кнопкой загорелась зеленая стрелка: «ВНИЗ» и «-550». Где-то внизу под кабиной послышался глухой гул, — это сдвинулась в сторону стальная плита, открывающая шахту для прохода лифта. После чего у всех находившихся внутри кабины на мгновение появилось чувство легкости. Начался спуск.
Объект начали строить еще при СССР, когда скрыть факт такого строительства было куда легче, чем в последовавшие за развалом Союза десятилетия. Еще вначале нулевых была создана полукриминальная структура в виде ЧОП (частного охранного предприятия). Под видом охранников различного назначения и квалификации (от охраны в супермаркетах до телохранителей), сотрудники службы безопасности Объекта бывали в офисах большинства компаний и организаций расположенного в двадцати пяти километрах от Объекта города N.
Скворцов дежурил сутки через двое, и в тот летний день, он, как обычно, вышел к семи часам утра на троллейбусную остановку, где и сел в неприметный микроавтобус с тонированными окнами. В салоне микроавтобуса уже собрался весь состав смены.
Дежурная машина доставила их в окруженный горами поселок, на окраине которого находился Объект. Территория охранной фирмы была огорожена обычным для тех мест железобетонным забором из готовых, похожих на шоколадную плитку, секций, поверх которых была пущена колючая проволока. Охранялась территория силами самой фирмы — местные жители иногда видели бродивших вдоль забора ЧОПовцев, но особого внимания те к себе не привлекали: охранники и охранники... — типичные бездельники, каких в последние годы развелось немало. (На самом деле каждый такой охранник, помимо дубинки и разрешенного табельного «травматика», был вооружен пистолетом с глушителем, носимым в скрытой под кителем кобуре, а их начальник имел звание не ниже капитана.)
На территории микроавтобус буднично въехал в один из располагавшихся на территории ангаров с надписью «СКЛАД» на воротах. Это и был склад. Только склад этот имел одну особенность: задняя часть ангара примыкала вплотную к бетонированной террасе за складом, внутри которой проходил транспортный тоннель вглубь горы. Здесь состав смены высаживался и следовал пешком вглубь ангара.
Помещение склада было заставлено палетами с тюками и картонными (на первый взгляд) коробками, выставленными в фигуры, очень напоминавшие капониры. Внутри стояли два мощных электрокара, с палетами нагруженными все теми же коробками, готовые оперативно блокировать въезд в ангар.
Странностей здесь хватало. Чего только стоили одни охранники с лицами церберов, приличными не обычным ЧОПовцам, а охране какого-нибудь федерального золотовалютного фонда. Ну и, конечно, ворота, с обратной стороны ангара... за которыми начинался квадратный тоннель протяженностью в полсотни метров (высота и ширина тоннеля позволяли легко разминуться в нем двум армейским КамАЗам); сразу за ними находилось КПП (контрольно-пропускной пункт) с вооруженной, уже открыто и весьма серьезно, охраной Объекта.
По тоннелю они прошли в помещение в полтора раза большее ангара на поверхности, в котором слева один за другим стояли четыре бронетранспортера БТР-90, а справа два тентованных КамАЗа. За БТРами имелись выходы еще двух, закрытых гермоворотами тоннелей, о назначении которых составу смены ничего известно не было. За КамАЗами, почти впритирку к стене стоял новехонький гусеничный трактор Т-150 с бульдозерным оборудованием. Прямо, напротив выхода из тоннеля в тупике имелась гермодверь, какие можно было встретить еще полвека назад в любом гражданском бомбоубежище. Справа от двери квадратное окошко, за окошком — дежурный службы охраны Объекта. Сразу за гермодверью следовала дезактивационная камера (в ее использовании пока не было необходимости и потому в ней обычно не задерживались), миновав которую состав смены оказывался в небольшом помещении, внутри которого было еще три двери: в дежурку, на лестницу и, собственно, лифт…
Замедлившись в самом конце сдерживаемого мощными тросами падения, кабина проползла последние метры и остановилась. Выйдя из лифта, они прошли последний пост контроля.
Рядом с (такой же, как и та, что наверху) дежуркой имелось небольшое помещение с металлическими шкафчиками вдоль стен и скамьями в центре, где состав смены переоделся в форму. Получив у дежурного охраны нижнего уровня Объекта табельное оружие, они в сопровождении его помощника, направились по тесному, освещенному желтым, падавшим из зарешеченных плафонов светом коридору. Через гермодверь со «штурвалом» попали в железобетонную трубу тоннеля, где на утопленных в пол рельсах стояла электро-дрезина. Вдоль стен бетонной трубы тоннеля тянулись уложенные в специальные держатели кабели и трубы различных калибров, с прикрепленными к ним табличками с непонятными простым смертным трафаретными надписями.
Состав смены разместился на пластиковых сидениях. Помощник дежурного — чернявый лейтенант с серьезным лицом, отключил кабель подзарядки аккумуляторов, и занял свое место у пульта управления на переднем сидении платформы. Впереди были еще два с половиной километра тоннеля…
Монотонно гудя электродвигателем, тележка бодро бежала по игрушечным рельсам. Горящие желтым светом плафоны проносились навстречу по потолку бетонной трубы над головами пассажиров. Когда оставалось около сотни метров, дрезина начала сбавлять ход, входя в затяжной поворот, и вскоре впереди показался выход из бетонной трубы, за которым вовсю блестел яркий, почти дневной свет. Это была станция.
Вскоре дрезина замедлила ход и вкатилась в помещение с низким, около двух с половиной метров от бетонного пола потолком. (Станция имела, примерно, пятьдесят метров в длину и пятнадцать в ширину.) Зал станции освещали лампы дневного света, достаточно ярко, чтобы нигде не оставалось тени, и просматривалось все помещение. Шесть квадратных колонн: три справа и три слева от утопленной в бетонный пол железнодорожной колеи, подпирали тяжелый потолок. Помещение это напоминало Скворцову типовую станцию метро, какие строили в семидесятые и восьмидесятые годы прошлого века (их еще называли «сороконожками»). От настоящей станции эта отличалась, прежде всего, размерами, и тем, что здесь не было ни береговых (посадочные платформы по разные стороны от путей), ни островных (пути проходят по разные стороны) платформ или перронов. Вдоль стен в помещении имелись массивные гермодвери, подобные той, через которую и они попали в тоннель: четыре слева, и четыре справа. В конце зала рельсы снова уходили в бетонную трубу, которая плавно заворачивала вниз и влево.
В командный пункт вел короткий коридор, начинавшийся сразу за первой дверью слева (другие две двери вели в помещения для отдыхающей смены и столовую, которые также соединялись с главным залом управления Объектом). За дверями справа находились склады с оружием, продовольствием, запас которого был рассчитан на один месяц автономного функционирования комплекса, и системы жизнеобеспечения. Каждая дверь имела трафаретную надпись с номером, нанесенную фосфоресцирующей краской; точно такой же краской были сделаны все надписи имевшихся на стенах и колоннах указателей (на случай перевода комплекса на режим экономии электроэнергии).
Им оставалось пройти всего ничего, — еще десяток метров по коридору, ведущему напрямую в центр управления, когда все они почувствовали легкую дрожь в полу. Гражданский, возможно, принял бы это за землетрясение, но ни Скворцов, ни его товарищи так не подумали, — они поняли: это был множественный пуск.
Пуск командных ракет…
В эпоху Интернета, различные медиавирусы создавались в промышленных масштабах и распространялись по Сети в целях запутывания и маскировки крупиц правды, которую с каждым годом было все труднее скрывать от всяких любопытствовавших, коих развелось тогда немало. Крупицы эти обрастали массой шизофреничного бреда и всякой мистики, и в дальнейшем лишь слегка корректировались спецслужбами. Медиавирусы проникали везде и всюду, и даже такие интернет-ресурсы как известная всему миру Википедия были наполнены продуктами таких вирусов… Объект назывался «Рябина-17» и являлся одним из десяти КП (командных пунктов) системы «Периметр», разбросанных по территории Российской Федерации, и одним из двух на юге страны. В общих чертах задача «Периметра» была к тому времени известна любому интересовавшемуся вопросами ядерного вооружения. Из Интернета можно было узнать немало интересных, порой противоречивых или вовсе неправдоподобных, сведений, но из всей массы легенд и откровенного бреда, одно было точным: система эта раньше, еще при СССР, существовала. На Западе системе даже дали зловещее название: «Dead Hand» («Мертвая рука»). Другим называнием «Периметра» было: «Машина Судного дня», и главным предназначением этой машины (по замыслам «кровожадных коммунистов») было полное уничтожение жизни на планете. Если точнее: комплекс предназначался для гарантированного доведения боевых приказов от высших звеньев управления до командных пунктов и пусковых установок стратегических ракет, в случае чрезвычайного положения. Даже если приказ от высших звеньев не поступал, система была способна нанести ответный удар самостоятельно, без участия человека. Это и был — главный фактор сдерживания.
Когда Скворцов и его подчиненные влетели в помещение командного пункта, начальник дежурной смены — майор Белогоров стоял, склонившись над интерактивным рабочим столом — развернутым сенсорным экраном толщиной не больше сантиметра и размером два на три метра, лежащем на столе вполне обычном, сделанном еще в прошлом веке. В помещении было тихо. Весь состав сменяемой смены находился на своих местах и скупыми движениями напоминал роботов.
Лица офицеров были бледны, у некоторых слегка подрагивали пальцы. В ярком дневном освещении было заметно, как на висках и шее майора проступили капельки пота.
— Что случилось, Андрей? Почему ушли ракеты? — спросил сходу Скворцов дежурного майора.
— Началось, Володя… — ответил майор.
То был короткий и исчерпывающий ответ. В голове капитана как будто щелкнул тумблер: все происходившее стало как на экране... или даже в виртуальной игре-симуляторе: раздражитель — анализ — действие — анализ — вывод…
— Кто начал первым... мы или они?
— Мы, Володя, мы начали… — майор смахнул ладонью пот с лица.
— Сколько минут осталось городу?
— Пятнадцать, может, семнадцать...
— Система?..
— «Периметр» запущен из Москвы... Подтверждение я дал, — сказал майор, продолжая смотреть на рабочий стол, на котором отображалась карта мира с появлявшимися на ней то тут, то там красными точками. — Четыре ракеты только что ушли, пятая в шахте. Не отзывается…
Запущенные командные ракеты, в это время уже неслись по заданным заранее траекториям, подавая один и тот же сигнал, заглушить который было почти невыполнимой задачей для противника. Таких ракет в небе над Россией было тридцать две, и каждая подавала одну и ту же команду, дублируя остальных товарок. Сигнал их можно было услышать не только в любой точке не только материка, но и полушария, и в ближнем космосе. Повинуясь этому зову, открывались пусковые шахты, выпуская в небо скрывавшихся внутри до того часа чудовищ, задача которых: нести смерть миллионам ничего не подозревающих людей на других континентах. Таких же чудовищ, как и те, что уже выползали из своих нор далеко за океаном, чтобы сеять смерть на территории страны—агрессора. Зов был слышен и под водой, и тысячетонные железные рыбы всплывали, чтобы выпустить в небо имевшуюся в их чревах смерть. Субмарины последних поколений, способные совершать пуски из-под толщи воды, уже выпустили свои ракеты, и теперь уходили на глубину, выполнив свой «священный долг», свое адское предназначение...
— Не стойте, ребята, — сказал майор холодным голосом, — Коваленко дал канал связи с городом, звоните родным...
Последние слова дежурного майора вырвали присутствовавших из оцепенения: все рванулись к пультам, принялись спешно набирать номера, в помещении КП поднялся шум. Каждый что-то говорил в гарнитуру, спешно объяснял, кричал, приказывал…
Владимиру было тогда тридцать четыре года, и последние девять он был женат на Светлане — тридцатидвухлетней худенькой кареглазой женщине, преподавательнице русского языка и литературы. Светлана была уже на девятом месяце, и в сентябре семья Скворцовых должна была увеличиться до четырех человек, — третьей была их семилетняя дочь Анечка — подающая надежды маленькая гимнастка и просто умница, собиравшаяся в сентябре идти во второй класс. Скворцовы жили в служебной двухкомнатной квартире, на восьмом этаже нового шестнадцатиэтажного дома в новом микрорайоне города N.
С юности Владимир был патриотом своей страны. Его отец и дед были военными. Дед воевал в Великую отечественную и дошел до Берлина, отец был офицером Советской Армии. Дед с отцом тоже были патриотами, но они были патриотами совсем другой страны. Владимир же был патриотом России новой — России претендовавшей на преемственность той, царской России, от которой измученный царизмом народ избавила революция семнадцатого года прошлого века и о которой с начала годов девяностых (того же — 20-го — века) бросившаяся наперебой угождать сменившейся власти интеллигенция принялась со скорбью вещать как о «России, которую они потеряли». Владимир служил этой стране и, как он всегда думал, защищал ее своей службой, ведь он был частью того, чему еще во времена службы его отца было дано благородное и грозное название: Ядерный Щит Родины. Именно Щит. Не меч. Щит…