– Что ж ты молчал все это время? – спросил я. – Кто может ей помочь?
– Ты, – сказал Федерик.
– Не понимаю, – сказал я. – Ты сам говорил, что…
– Я говорю не об ученике Зеленого Мага, чародее по имени Рико, – сказал Федерик. – Ей может помочь только тот, кем ты являешься на самом деле.
– Сегерик…
– Сегерик ничего мне не говорил, – сказал Федерик. – Хотя я и видел, что он знает. Я стар, мальчик. С возрастом мое зрение приобрело небывалую ранее четкость, которая позволяет мне видеть вещи такими, какими они являются на самом деле, а не такими, какими они стараются выглядеть. Я знаю, кто ты, потому что я вижу тебя.
– Я…
– Ты можешь это сделать, – сказал Федерик. – Я знаю, это трудное решение. У тебя много врагов, и то, что ты сделаешь для Карин, не останется для них незамеченным. Ты подставишь себя под удар, поэтому ты должен сделать свой выбор осознанно. Магия – не панацея от всех бед. Она не спасет тебя от стрелы снайпера или ножа в спину. Твой отец знал об этом.
– Дело не в том, что я боюсь, – сказал я. – Я просто не знаю, как… Я никогда раньше не пользовался…
– Я знаю, – мягко сказал Федерик. – Но это твой дар, или твое проклятие, и только ты можешь разобраться, как с ним поступать. Попробуй, и знание придет. Я это тоже вижу.
– Хотел бы я обладать таким зрением, – сказал я.
– Возможно, ты еще будешь им обладать, – сказал Федерик. – Но позволь одному очень старому гному дать тебе совет, мальчик. Ты можешь сколько угодно бегать от своего предназначения, но вряд ли у тебя получится делать это всю жизнь, и рано или поздно, но тебе придется встретиться с ним лицом к лицу и пожать все последствия. Такова неизбежность, и ты вряд ли увернешься от своей судьбы. Так постарайся сделать это на своих условиях. И… Не думай, что я говорю именно о сегодняшнем дне. Это – глобальный совет.
– Возвращаясь ко дню сегодняшнему… – сказал я. – Ты поможешь мне, мудрец? Хотя бы советом?
– Нет, – сказал Федерик. – Я не могу. Это не в моих силах. Твоя магия – это не магия гномов, и я ничего в ней не смыслю. Было бы иначе… Мы не стали бы призывать магов с поверхности на нашу войну.
Федерик вывел Карин из искусственного коматозного состояния, вернув ей прежнюю скорость жизненных процессов. Искусственный румянец тут же исчез с ее щек, девушка мгновенно побледнела, а дыхание стало частым и неравномерным.
Федерик с Сегериком вышли из кельи, опустив за собой занавеску. Дверей в обычном понимании этого слова в пограничных поселениях гномов просто не существовало. Просто система пещер…
Я отогнал посторонние мысли прочь. Сейчас для них уже не было времени. Закрыв глаза, я сосредоточился на текущей задаче, самой важной задаче за всю мою чародейскую карьеру, и…
… я сделал это.
В итоге я все-таки это сделал.
Это было тяжело. Трудно. Невыносимо. И я не пожалею, если воспоминания об этих восьми часах навсегда вылетят из моей памяти. В некоторые моменты мне казалось, что она умрет. В некоторые моменты мне казалось, что умру я.
Федерик оказался прав.
Карин была почти мертва. Мертва на девяносто процентов. Магии Федерика не хватило бы, чтобы поставить ее на ноги. Еще немного, и для работы с ней потребовался бы некромант.
Моей магии хватило. Едва…
Когда я закончил, я чувствовал себя так, как будто последние восемь часов двигал горы и поворачивал впять течение рек.
Я заснул прямо на полу. У меня не было сил, чтобы куда-то идти.
Гномы не входили в келью, не решаясь вмешиваться в процесс, поэтому разбудила меня Карин. Она сидела на кровати, завернувшись в одеяло. И болтала двумя абсолютно здоровыми ногами.
– Тебе придется мне многое объяснить, красавчик, – сказала Карин. – Например, где мы, почему я спала абсолютно голая, кто меня раздел и с какими целями ты валяешься на полу.
– Это долгая история, – сказал я.
– Я хочу услышать ее сейчас хотя бы в общих чертах, – потребовала она.
– Вы болели, – сказал я. – Рана на ноге воспалилась.
– Какая рана? – Карин внимательно посмотрела на свои ноги. Там не было даже шрама.
– Которую гномы исцелили, – сказал я. – Скажете им «спасибо», когда они придут вас обследовать.
– А ты что тут делал? Никак переживал за меня, красавчик?
– Мне не хватало вашего мягкого и ненавязчивого юмора, – вздохнул я, поднимаясь с пола. – Рад, что вы вернулись. Сейчас я пришлю вам местного целителя.
– И скажи ему, чтобы он захватил с собой какую-нибудь одежду. Я не собираюсь щеголять голой перед этими коротышками.
– Непременно, – пообещал я.
Федерик и Сегерик сидели на камнях по другую сторону занавески и хранили происходящее от чужих глаз. Ни один любопытный гном не смог бы проскользнуть мимо двух этих часовых и заглянуть в келью, где творилась магия.
– Получилось, – сказал я.
– Знаю, – сказал Федерик. – Вижу.
– Вы двое никому об этом не расскажете, – тихо сказал я. – Даже ей. В первую очередь ей. Если кто спросит – ее вылечили вы оба.
– Я не хотел бы врать, – сказал Федерик. – И преувеличивать свои скромные способности.
– Я тоже, – сказал Сегерик. – Если мы солжем, от нас потом будут ожидать большего, чем мы можем дать.
– Тогда скажите, что это было чудо, которое вы больше не сможете повторить. Это уже наполовину правда, – повторить такое они не смогут. Не уверен, что я сам смогу повторить то, что сделал.
– Наполовину правда – это наполовину ложь, – сказал Сегерик.
– Но мы солжем, – сказал Федерик.
– Спасибо, – сказал я. – Посмотрите, что с ней и… начинайте врать.
– Хорошо, – сказал Федерик, чуть склонив голову.
Они пошли к Карин, а я отправился на поиски еды.
Глава семнадцатая,
в которой главные герои ужинают, разговаривают о политике, после чего путешествуют на автомобилях и Рико составляет целый список претензий к этому средству передвижения
– Мы можем что-нибудь еще для вас сделать? – спросил Ромарик, сделав едва заметное ударение на слове «еще».
Не думаю, что Федерик и Сегерик нарушили данное мне слово и что-то ему рассказали. Но король гномов – это не наследуемая, а выборная должность, если так вообще можно говорить применительно к королям, и старейшины каст выбирают их отнюдь не за глупость и бессилие.
Шила в мешке не утаишь. Секрет, известный более, чем одному человеку, рано или поздно перестанет быть секретом.
– Мне не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством, – сказал я. – Но вы можете сделать для нас еще кое-что. Целый список кое-чего, если быть абсолютно точным.
– Я слушаю, – сказал Ромарик.
Мы ужинали в апартаментах Колина, отмечая полное выздоровление Карин.
Король гномов, командир пограничного гарнизона, двое мудрецов, Карин и я. Еда была отменной. Пока Карин было без сознания, меня они такой не кормили.
Не хочу обижать наших хозяев, но женщины гномов не отличаются особой привлекательностью… по причине столь же обильной волосатости, как и у мужчин. Некоторые выщипывают усы и бороды и заплетают волосы в косы, следуя последним веяниям подземной моды, но в большинстве своем они консервативны и не особенно обращают внимание на собственную внешность. Поэтому некоторых гномов-мужчин тянет к человеческим женщинам, гораздо более женственным, чем их собственные, прошу простить меня за эту тавтологию.
И с того момента, как Карин пришла в себя, местные стражники вились вокруг нее, как осы над пролитым вареньем.
Испытывая чувство благодарности к нашим гостям, Карин не отшивала их очень резко… первое время. Но по мере того, как комплименты становились все менее прозрачными, в ее ответах начало проскальзывать раздражение.
В этом плане гномы привлекают людей примерно так же, как сами люди привлекают эльфов. То есть, никак.
Гномы не могут похвастаться стройными фигурами, изяществом черт и здоровым, с человеческой точки зрения, цветом лица. Понимаю, что внешность не главное, но для того, чтобы рассмотреть за ней все остальное, требуется время. У Карин этого времени пока не было.
– Самое главное, что мне от вас нужно, это чтобы вы вывели нас из подземелий, – сказал я Ромарику.
– Где именно вы хотите выйти?
– Это не столь важно, – сказал я. – Разумеется, если речь идет о южной стороне Серых гор. Где-нибудь поближе к дороге на Бартадос и подальше от Перевала Трехногой Лошади.
В общих чертах я обрисовал гномам свои злоключения, но я полагаю, что они выслушали меня только из вежливости. Происходящее на поверхности мало их волновало. Под землей хватало своих собственных проблем.
– Что еще? – спросил Ромарик.
– Оружие, – сказала Карин. – Я потеряла один из своих мечей, и теперь пара моих клинков не сбалансирована.
– Посмотрим, что мы можем сделать, – пообещал Ромарик. – Если бы ты согласилась подождать пару дней, мы выковали бы мечи, идеально подходящие твоему росту, силе и манере боя.
– Не стоит так утруждаться, – сказала Карин. – Если вы позволите мне покопаться в местном арсенале, я выберу что-нибудь из уже готового оружия.
Ромарик кивнул, не настаивая на своем предложении.
– Было бы неплохо получить небольшой запас еды, – продолжил я. – Запасные комплекты одежды. Может быть, немного золота.
– Без проблем, – сказал Ромарик. – Я готов отсыпать вам столько золота, сколько вы можете унести.
– Так много не надо, – сказал я. – Сотни золотых вполне хватит.
Брови Карин изумленно взлетели вверх. Я еще не успел объяснить ей, почему гномы считают себя настолько обязанными перед Исидро.
– Пожалуй, это все, – сказал я.
– Ты не хочешь выбрать оружие для себя? – спросил Ромарик.
– Пожалуй, я возьму меч, – сказал я. Хотя бы для антуража. Будь у меня с собой меч в той таверне, где я познакомился с Карин, может быть, те сомнительные типы не попытались бы меня ограбить. А может быть, и нет.
Человек с оружием вызывает у негодяев, которые собираются на него напасть, повышенное чувство опасности. Что не останавливает негодяев от нападения, но заставляет относиться к жертве более серьезно. Так что если вы не умеете пользоваться мечом, лучше вообще его с собой не носите.
Безоружного просто ограбят. Вооруженного могут сначала ткнуть ножом в спину, а грабить будут потом.
Извинившись перед присутствующими, Колин встал из-за стола и ушел, ссылаясь на неотложные дела, требующие присутствия командира.
– Разведчики приносят тревожные вести, – пояснил Сегерик. – Гоблины активизировались, обнаружив на самой границе присутствие одного из королей.
– Я отбуду сегодня же, – сказал Ромарик. – Не хочу доставлять гарнизону лишние неприятности. Наши гости могут отправиться со мной. Моя свита доставит вас к выходу на поверхность.
– Это было бы замечательно, – сказал я.
– Ситуация на границах осложняется с каждым месяцем, – вздохнул Сегерик.
– Я сообщу Фарину, что ему стоит увеличить численность пограничных войск, – сказал Ромарик. Фарином звали короля касты стражников.
Родовую принадлежность гнома можно определить по его имени. Имена ремесленников заканчиваются на «ик», имена воинов – на «ин», а имена шахтеров – на «ок». Кроме того, у ремесленников самые длинные имена.
Наверное, у воинов нет времени произносить целых три слога таких имен, как «Сегерик», «Ромарик» или «Федерик». Имена стражников больше похожи на команды. Колин, Фарин, Дарин…
С этой точки зрения моя спутница Карин была настоящим воином. Впрочем, с любой другой точки зрения – тоже.
– Вы так и не обнаружили орковских военных советников? – спросил я.
– Насколько я знаю, нет, – сказал Ромарик. – Колин мне бы рассказал. Но я чувствую следы их присутствия. В действиях гоблинов появились тактические схемы черных орков. А раньше у гоблинов вообще не было никаких тактических схем. Но, говоря откровенно, гоблины меня мало волнуют. Их сил не хватит, чтобы серьезно угрожать нашей безопасности. Зато если под землю снова сунуться черные орки…
– После прошлой войны прошло совсем мало времени, – сказал я. – Не думаю, что они уже зализали все свои раны и готовы к повторению попытки.
– Основная трудность межвидовых войн – невозможность заслать шпиона в стан врага, – сказал Ромарик. Этот парень был слишком осведомлен в военных делах для главного ремесленника. Все три короля очень тесно общаются друг с другом и набираются знаний, обычно их кастам несвойственных. Что делает их еще умнее. – А поскольку нет шпионов, нет и достоверной информации о намерениях противника. К счастью для нас, черные орки так и не смогли договориться о союзе с другими племенами, иначе их объединенная армия уже штурмовала бы наши твердыни.
Черные орки – обитатели холмов и предгорий. Еще есть зеленые орки – обитатели болот, и красные орки (не путать с Красными людьми с Восточного континента), живущие ближе к степям.
Самое многочисленное племя – зеленые орки. Они реже других пересекались с людьми. Когда их племена договорятся между собой, проблемы могут возникнуть не только у одних гномов.
– Мы не ждем масштабного вторжения в ближайший год, – продолжил Ромарик. – Но дальше загадывать трудно.
– А что вы думаете об угрозе с Красного континента? – спросил я.
– Тебе лучше задать этот вопрос королю Людовику, – сказал Ромарик. – Когда к нам попадает информация о Красных, она устаревает, как минимум, на несколько месяцев. Красные – фанатики, а фанатики всегда были, есть и будут самыми опасными существами. Фанатизм способен извратить любую, даже самую благородную идею, а я бы не сказал, что идея, лежащая в основании идеологии Красных, так уж благородна. Я далек от отрицания того, что в следующих веках человечество будет играть в нашем мире главенствующую роль, но Красным ведь этого мало. Они хотят, чтобы люди остались единственной расой нашего мира.
– Существует порочная теория о том, что в одном мире должна существовать только одна разумная раса, – сказал Федерик. – Дескать, тогда все будут жить в мире и согласии, потому что не будет межвидовых разногласий. Но это предположение отвергается даже нашей собственной историей. Да, люди воевали с эльфами, люди воевали с орками, а орки воевали с эльфами и гномами, но… Эльфы начали резать друг друга еще до прихода в Вестланд людей. Орки постоянно занимаются междоусобной грызней. Люди не так давно, по историческим меркам, выползли из глобальной гражданской войны, разрывавшей континент на части. Гномы… в прошлом у нас тоже существовали разногласия, уладить которые можно было только с помощью топоров. По-моему, несколько разумных рас в одном мире – это нормально. Конкуренция оздоровляет экономику. И при приложении некоторых усилий даже глубоко несимпатичные мне гоблины могут найти свое место в общем раскладе сил.
– Наш мир очень молод, – сказал Ромарик. – Все эти войны являются болезнями роста. Когда-нибудь мы станем мудрее и научимся жить в мире друг с другом. Если не умрем в процессе взросления.
– Кто-нибудь обязательно выживет, – сказал Федерик.
– А что известно о магии Красных? – поинтересовался я. В этой части моего образования зиял пробел величиной с гору. Исидро не уделял Восточному континенту большого внимания. В отличие от Мигеля, но его в основном интересовали бойцы.
– Это очень странная магия, отличающаяся от магии Вестланда, – сказал Федерик. – Изначально носителями магии Вестланда были эльфы, и уже от них искусство перешло к другим расам. Магия Вестланда – это магия личностей, магия индивидуальная и штучная. Сила каждого чародея не зависит от внешних факторов, и ограничения налагает только уровень мастерства каждого волшебника. Магия Красных другая. Это магия толпы.
– Магия толпы? – переспросил я. – Впервые слышу такой термин.
– Каждое живое существо обладает способностью к накоплению маны, – сказал Федерик. – У некоторых эти способности настолько слабы, что им за целый год не удастся даже заговорить больной зуб, но они есть у каждого. Маги Вестланда обладают способностью накапливать ману в себе. Люди Восточного континента убили всех эльфов прежде, чем те успели их чему-то научить, поэтому им пришлось изобретать собственное искусство. Чародеи Красного Континента способны управлять маной, принадлежащей не им лично, а другим людям. При условии, что люди делятся с ними своей магической энергией добровольно.