Катились долго, часто сворачивали, замедляли скорость – видно, вписывались в тесные улочки, где ни развернуться, ни выпрыгнуть. Второй раз за эту ночь его куда-то везли, и каждый раз его сердце отбивало маршевые ритмы.
Возница натянул поводья. Охранник распахнул дверцу, схватил Вереста за веревку на руках, потащил к выходу.
– Принимайте! – двое лбов в смешных касочках подхватили пленника под мышки. Он согнул ноги в коленях – сберег от удара. Тоскливо защемило сердце – уж больно знакомые места. Продолговатое здание, уходящее за горизонт; слева домишки – мрачные, иглобашенные. Раздвижные врата с узкой калиткой, крыльцо в караульное помещение…
Тюрьма Южного округа!
Всплакнуть не дали. Двое под руки потащили его к вратам. Он бы и рад сопротивляться, но чем? Из караулки вышли трое. Неспешно спустились с крыльца, остановились на тротуаре. Один впереди, остальные поодаль. Комитет по встрече, не иначе. Представители магистрата, что ли, с благодарственным посланием?
Небо серело. Деревья и дома обретали явь, лица – отчетливость. Первым стоял Варвир в излюбленных гольфиках! Постукивал стеком по руке и плотоядно скалился. Дружбан хренов!
– Варвир? – изумился Верест. – Ты совсем потерял нюх, дружище? Какого черта эти силовые акции? Ты получишь по зубам от эверс-генерала Трота – за невыполнение приказа. Ты получишь распистон от полковника Рима из департамента полиции Северо-западного округа – за покушение на добропорядочных граждан с его территории. Ты получишь от… – Верест помедлил, но решился, – от баронессы Эспареллы Каурус – за нападение на ее лучшего друга. Послушай, Варвир, сколько раз я тебя бил? Два? Так вот – я тебя не бил, а гладил. Заруби на носу. А бить буду, ты и подохнешь.
К сожалению, кудряшки на башке Варвира не встали веером от страха. Хуже того – он расхохотался.
– Отпустите его, – сказал он.
Церберы по бокам разжали локти и разошлись. Ноги были связаны, но он устоял. Однако мог упасть от малейшего дуновения ветерка.
– Извини, дружище Лексус, но на баронессе Эспарелле ты погорел. Ты не лучший ее друг. Лучший друг работает в правительстве, и очень огорчился вашим сегодняшним поведением. Так что ты залетел. Посмотри в последний раз на эти дома. И на это небо. Знаешь, с этой стороны забора оно, говорят, другого цвета…
Он поднял стек и толкнул Вереста в грудь. Отступать было нечем. Осталось лишь сгруппироваться и упасть на мягкие ткани бедра.
Подошва щегольского сапожка уперлась ему в ребро. Набалдашник стека – в горло. Давление стали перехватило дыхание, Верест мокро закашлялся.
– Ты разбудил лихо, Лексус, – самодовольно урчал Варвир. – Премного благодарен. Теперь нам есть, чем заняться в ближайшую неделю. Молись умереть до ее окончания… Солдаты, в морозильню его!
– Сука ты… – выхаркал Верест. Говорить уже и не пытался, набалдашник нещадно прессовал кадык.
Мостовая затряслась от стука копыт и лязга. Еще один экипаж вывернул из-за гранитного строения. У ворот тюрьмы возница взнуздал лошадей – экипаж остановился, заскрипев ржавыми осями.
Давление стека ослабло. Появилась возможность приподнять голову, что он и сделал, с удивлением обнаружив, что из фургона выбегают люди…
Человек семь, безмолвные, в масках, не теряя времени на увертюры, набросились на охрану. Из-под плащей вылетели дубинки, обрывки цепей. Варвир что-то гортанно проорал. Но фактор неожиданности сделал свое дело – неповоротливая охрана не успела схватиться за оружие. Замельтешили дубинки, цепи рассекли воздух…
Били жестоко – до полной отключки. Небольшой перевес атакующих ускорил процесс – мероприятие завершилось за полминуты. Охрана полегла дружно и надолго. Варвир стонал, держась за голову. Возницы «враждующих» фургонов схлестнулись на плетках, причем у новоприбывшего получалось как-то задорнее.
– Успели, ха-ха! – возопил самый маленький, с посохом, голосом Пруха.
– Коротышка, родной! – Верест поднял руки. – Режь скорее, и уматываем!
Мелькнуло лезвие, распоров путы на конечностях. Голова завертелась каруселью, но он поднялся – сперва на четвереньки, затем на полусогнутые… С воплем полетел возница с облучка – треснулся затылком о мостовую.
– Эй, тут один шевелится! – крикнул кто-то из налетчиков голосом ремонтника Френса.
– Так добей, – отозвался другой – ни дать, ни взять Ларио. А интеллигенция не такая уж мягкотелая!
– Не могу, он лежит. Разве бьют лежачего?
– Так подними! Господи, всему тебя учить. Следи за моими руками! – шуршание, хруст челюсти, протяжный стон и звон каски по булыжнику завершил демонстрацию.
– Мужики, спасибо всем, – прохрипел Верест. – Буду жив, расплачусь по щедрому…
– Дорого встанет. Ты только не называй их по именам, – предупредил Прух. – И меня не называй. Я сильно подозреваю, что половина этих хухриков прикидывается. Давай руку, Лексус, надо ехать – не хочу тебя огорчать, но когда мы громыхали с улицы Глюка, у Хорога вырывалось пламя.
– Черт! – Верест самостоятельно вскочил на ноги. Тут его взор упал на корчащегося в пыли Варвира.
– Садитесь, мужики! – крикнул он. – Я сейчас! – быстро глянул на серое здание – пока тишина, до переполоха – секунды. Он рывком поднял начальника тюрьмы. Тот трясся от страха и боли: кто-то щедро приложил его дубиной – из разбитой ушной раковины хлестала кровь. – Ты думаешь, я пощажу тебя, мерзавец? Пожалею? Забуду? Не надейся. Это бумеранговые дела, приятель, они всегда возвращаются. Так что извини – выполняя данное мною обещание…
– Не-е-ет!!! – заверещал Варвир, но кулак уже летел.
Прямой по челюсти разнес вдребезги кость и швырнул Варвира к воротам, словно тряпичную куклу.
По дороге выяснилось, что только старина Прух – надежда и опора Вереста в этом сволочном мире. Он чутко спал у себя в «спортзале», когда бренькнула калитка. Ради спортивного интереса Прух выглянул. Но ничего интересного не узрел, кроме «затраханного в хлам Лексуса», еле передвигающего ноги.
Прух хотел идти досыпать, но опять бренькнула калитка. Целая вереница темных личностей просочилась на крыльцо. Он четко слышал скрежет по металлу – кто-то торопливо работал отмычкой. Подбежал к углу дома – незнакомцев уже не было, а дверь болтало сквозняком. Тогда он кинулся через дорогу – к дому, где жил Ларио, бился в дверь, ругался. Просочился между ног сонной супруги инженера, ворвался в жилище. Чудо! Накануне был кураж – техперсонал фабрики после тренировки у Вереста отмечал грядущий выходной. В кабак тащиться поздно, наклюкались дома, обсасывая одну и ту же оскомистую тему: мобилизацию, эвакуацию и последующую капитуляцию. Там и отрубились к ужасу супруги. Коротышка долго прыгал по вялым телам, пока у тех в мозгах не потеплело. «Разомнемся, – решили мужики. – В самый раз, пока пьяные». Кто-то крикнул, что под окнами свалка, а в ней полно железа. Кто-то вспомнил, что в соседнем проезде «ночует» фургон Малыша Люха – парень трудится таксистом. Когда толпа разгневанных мужчин вывалила от Ларио, Вереста уже забрасывали в фургон.
– Но только молчи, Лексус, – как заговор, твердили мужики, подскакивая на ухабах. – Только молчи. За нападение на должностное лицо – петля однозначно. А нам оно зачем? У нас жены, дети, у Тартуха вон – две любовницы, а их кормить надо, одевать…
Он кивал, раздавал обещания. Мужики как мужики – наломают дров по пьяни, а потом соображают, как бы отвертеться. На улице Глюка-Освободителя предстала ужасная картина. Супруга Ларио первой узрела клубы дыма, вырывающиеся из таверны. Заполошно заверещав, подняла всю округу. Неспешно прибыла пожарка – три бочки с гидрантом на платформе. Неспешно потушили, неспешно убрались восвояси. В тотальное пепелище заведение Хорога превратиться не успело. По развалам бродили какие-то личности с распылителями. От сильного пламени на первом этаже прогорели балки, несущие потолок, и часть второго этажа над стойкой бара рухнула на первый. Обрушение напоминало падение неразорвавшейся авиабомбы – груды досок и камней, сверху – дыра. И не важно, кто не запер на засов кухонный люк для слива помоев – Хорог, супруга или Пуэма. Начался налет. Нечисть поперла, как к себе домой! Вереста уже увезли в тюрьму, а бродяги еще не убрались из таверны – видимо, хотели расправиться с Хорогом да развлечься с Пуэмой. Разорванные куски мяса живописно украшали кострище. На одном из них красноречиво отпечатался клок рыжей бороды. Тела хозяев пострадали в меньшей степени – на них напали уже после того, как разделались с бродягами. Хорог отбивался масляной лампой, которую схватил с тумбочки. С нее и плеснуло пламя, охватившее дом и вынудившее тварей вернуться в канализацию (с огнем Нечисть не в ладах). Наполовину обглоданный, наполовину обгоревший Хорог лежал в спальне поперек порога. Толстушку Тао страшная смерть настигла в кровати. Видно, не нашлось духу подняться – лежала и верещала, объятая ужасом, пока кошмарные челюсти не вырвали у нее горло. На Пуэму смотреть он не смог – от девчушки остались лишь глаза, искореженные болью. Закрыв лицо руками, он стоял над телом и поневоле переживал ее последние секунды: вот она металась по кровати, обезумев от страха, вот поганые твари прыгали с пола, впивались в щиколотки, разгрызали кость… Двоих в родительской спальне достала-таки смерть: слишком яростно Хорог махал лампой. Черные скользкие тельца, лоснящиеся жиром, задрав лапки, валялись у кровати. То ли выдры, то ли крысы. Длиной полметра, с цепкими когтями, морды усатые, уши острые, отогнуты назад, развитые ортогональные челюсти… Еще двое вляпались в огонь – так и метались живыми факелами, запаливая сухое дерево, пока не превратились в вонючие головешки.
Он поочередно вынес тела из разрушенного трактира, положил в ряд и укрыл чистыми простынями из бельевого шкафа. Сел на корточки и пребывал в молчании. Поглаживал ручонку Пуэмы, выбившуюся из-под простыни. Толпа гудела, но не подходила. Технари, сбросив маски, кучковались у бордюра, сочувственно смотрели на Вереста. Поодаль вился Прух, исполняя роль смотрящего – с минуты на минуту прибудут люди Варвира, уж эти-то ребята не задремлют.
Он не видел суеты. Он плевал на них всех.
– Лексус, дорогой…
Он невольно поднял голову.
– Баронесса?..
Она сняла накидку, отороченную мехом, обнажив лицо. И снова надела, сделавшись невнятной фигурой в мешковатом салопе.
– Не стоит так переживать, милый. Это обычные мещане. Они нарушили приказ городской управы о блокировке канализационных люков, за что и поплатились. Подумайте о главном – вы находитесь под защитой герба Каурус, и всегда можете рассчитывать на мое расположение. Поверьте, Лексус, я не злодейка, какой меня рисует толпа. Вставайте, милый, экипаж за углом, я отвезу вас домой. Здесь небезопасно, вы сами знаете…
Он поднялся. Учтивость в отношении дам – непреложная штука даже в час скорби.
– Я, право, не знаю, баронесса… Простите, это неприлично. И трудно. Почему вы, кстати, здесь, Эспарелла?
Она отогнула край накидки, блеснув глазами.
– Я послала за вами филёра – для вашего же блага. Он привез известие – вас забрали солдаты. И второе – какие-то люди бросились в погоню. Я сердцем чувствовала – вас освободят. Это случилось. Давайте уедем, Лексус. Я не могу гарантировать вашу безопасность вне моего дома.
– Боюсь, баронесса, вы не можете ее гарантировать НИГДЕ, – негромко сказали за спиной. Эспарелла вздрогнула.
Сжав кулаки, Верест обернулся. Никто не проявлял враждебных намерений. За спиной стоял невысокий человек в длиннополом жакете. Черты лица вуалировала шляпа с широкими полями.
– Не волнуйтесь, Лексус, – произнес человек. – Перед вами тот, кто может гарантировать вашу безопасность. Предлагаю побеседовать. Вас не будут хватать, не надо озираться. Я не лорд Ампирус.
Прух подавал какие-то знаки. Делал страшные глаза, водя ребром ладони по горлу. Кивал на зевак. Помочь не может, догадался Верест. У «шляпника» свои люди в толпе.
– Кто этот Зорро, душа моя? – поинтересовался он у баронессы.
Леди Эспарелла была напугана. Она и не пыталась это скрыть. Моргала стеклянными глазами. Но осанки не теряла.
– Доброй ночи, милорд. Этот господин, Лексус, может войти в любой дом. Прости, я бессильна. Вы не причините ему вреда, милорд?
– Не собираюсь, – покачал головой незнакомец. – Вы же знаете, баронесса, я не садист.
– Но вы готовы убить миллионы людей во имя торжества короля…
– И его подданных, баронесса, – человек поднял указательный палец. – Говоря иначе, за интересы государства. Но не будем впадать в неблагодарную политику. Езжайте домой. А вас, милейший, настоятельно прошу следовать за мной. Больно не будет, обещаю.
Это здание располагалось в центре Чуги. Окруженное рвами и подъемными мостами, защищенное бронетехникой и огнеметами, закованное в бетон и броню, оно наглядно демонстрировало, что такое неприступная крепость. Этажи отделялись друг от друга: в случае опасности проемы и лестничные марши перекрывались мощными решетками. С потолков свисали распылители, готовые в критический момент наполнять коридоры ядовитой химией. Бравые вояки бдили у каждого кабинета. Даже рабочие помещения могли становиться автономными прибежищами со всем необходимым и даже люком для желающих прогуляться по лабиринтам подземелий.
Обстановка была не просто терпима – хороша. Оборудовали кабинет со вкусом – вплоть до оттоманки в углу, крытой пушистым пледом. Человек, приведший Вереста на свое рабочее место, скинул шляпу и подошел к зеркальному бару. Невыразительный субъект, начисто лишенный харизмы.
– Вам необходимо выпить. Что предпочитаете? Портвейн лагорийский, карабарскую джунду, кьёндо, пшеничное вино? Ирландское виски?
– Виски, – машинально пробормотал Верест. И вдруг сработало, аж зубы щелкнули. Дошло. – Простите?
Человек сухо рассмеялся.
– Я так и полагал. Больной скорее жив, чем мертв, – он извлек из створок приземистый сосуд с серебристо-желтым наполнителем, плеснул в бокалы. – Держите. Я пошутил – у меня нет ирландского виски. Это трэш из Фуриама – его полнейший аналог. Продукция винодельческого дома «Броско и четыре товарища» – щедрый дар их короля нашему.
Он решил пока не удивляться. Выпил и остался доволен.
– Я не люблю ходить кругами, – сказал человек. – Предлагаю обсудить дело, после чего вас хорошо накормят и дадут выспаться. Согласны?
– Да, – сказал Верест.
– Хорошо, – человек достал из кармана гребешок и зачесал на затылок волосы, обнажив залысины на высоком лбу. Похоже, он делал это машинально и постоянно. – Мое имя Гибиус, я возглавляю Корпус Королевской Безопасности. В ранге… скажем так, министра.
«В местном Лефортово я еще не сидел», – как-то загрустил Верест.
– Зачем я вам? – глухо спросил он.
– У вас есть то, чего нет у других в этом мире.
– Умение драться? Реакция и быстрота, связанные с переменой силы тяжести? Какая, право, ерунда…
– Не только, милейший. Вы простите, но я буду интриговать вас дальше. Мой ответ не обязателен, верно?
– Это вы наблюдали мою драку на пустыре? – догадался Верест. – И исчезли, когда я собрался начистить вам лицо? Это вы неприлично вторглись в мои сновидения, наговорив всяческих глупостей? Каким образом вы это сделали? Голограммой? Вживую? Сомневаюсь…
Тонкие губы министра округлились в ничего не значащую улыбку. Создалось впечатление, что он не понял, о чем говорит Верест.
– Это мир магии, мой лучший друг. У нас в столице эта штука не столь привечаема, как на периферии, используется лишь официальными структурами… Давайте подойдем к карте.
Промежуток стены от окна до окна закрывали высокие шторы. Оказалось – гигантская карта Тунгнора, отдаленно напоминающая ту, что рисовал Джембо на стене камеры.
– Маленькая вводная, если позволите, – Гибиус взял со стола украшенную перламутром указку. – А то вы полный, простите, профан в истории и географии нашего славного материка. Итак, полоса на севере – от западной до восточной окраины континента, ограниченная Зыбучей пустыней и хребтом Змеиный – так называемые земли Отчуждения. Орхант. Нас они волнуют лишь в силу своей загадочности. Юг материка – пустыня Аркатур. Береговая полоса шикарна для отдыха, но крупных поселений не имеет, поскольку властвуют в тех краях – безраздельно и жестоко – кочевые племена. Преобладают симаи и фарханы. Плодят верблюдов, лошадей, чего-то выращивают в оазисах; когда надоедает – грызутся, как тарантулы в банке, или нападают несметными ордами на приграничные города Урибы и Карабара. На Сурин не идут, там Мглистые горы, а к любой неровности ландшафта у этих бедуинов просто патологическое отвращение. Переходим к центральной части материка, богатой на антропогенные пейзажи и отчасти цивилизованной…
– Послушайте, министр, – не сдержался Верест. – Такое ощущение, что большую часть жизни вы прожили в другом мире, а сюда переселились недавно и еще не разучились смотреть на местную так называемую цивилизацию е долей пренебрежения. Иначе говоря, не могу поверить, что этот мир – ваш.
– Хитро, – рассмеялся Гибиус. – Но этот мир – мой, деваться некуда. Хотя вы правы – я заглядывал пару раз в иные измерения.
– Очаровательно, – хмыкнул Верест. – В командировку ездили. Опыта набираться. Не знаю, как в других мирах, но в нашем человечество давно располагает средствами расправиться с агрессивной нечистью. Нельзя что-то перетащить? Заполучить технологии, чертежи? Не изобретать напалм, когда враг у ворот, а умыкнуть нехитрую формулу еще лет тридцать назад, в пору его широкого применения. Это элементарное оружие, министр, его может изготовить на кухне любой способный школьник. Бензин плюс алюмоколлоид, что-то такое.