Сафар подумал: «Снег и лед расколются, а вот как насчет глины? И если она тоже сползет, то хватит ли общего веса для удара нужной силы?»
Ответом ему стала лавина.
Сметая все на своем пути, лавина с грохотом обрушилась на демонов и поглотила их, когда они бросились в атаку.
Кипящая волна снега, льда и камней налетела сзади, пожирая их с ужасающей жадностью. Потом все скрылось в огромном белом облаке.
Сафар стоял и ждал. Лавина стихла, и тишина, столь же густая, как холодное слепящее облако, охватила его.
Туман рассеялся, и теперь во внезапно ярком солнечном свете Сафар видел лишь широкое белое пространство, расстилающееся у скалы там, где раньше располагалось ущелье.
Сафар удовлетворенно кивнул. «Эксперимент прошел вполне удачно», — подумал он. Затем, все еще оставаясь в том же холодно-расчетливом размышлении, он задумался о самом себе. О юноше, который только что уничтожил все эти живые существа. Эти демоны, разумеется, заслужили смерть. Но тем не менее…
Тут кто-то стал его хлопать по спине. Он обернулся и увидел Ираджа, который бормотал какие-то бессвязные поздравления. И в своем оцепенении первое, что ощутил Сафар, — это раздражение.
Он оттолкнул руку Ираджа.
— Ну хватит, — сказал он. — Больно же.
Ирадж замер. Сафар удивился, увидев на лице друга мальчишеское благоговение.
— Ты сделал это, Сафар! — воскликнул он. — Ты их всех уничтожил!
Оцепенение прошло, и Сафар внезапно испугался.
— Тихо, — сказал он. — Услышат.
— Да кому какое дело? — сказал Ирадж. — Пусть все слышат!
Сафар вцепился в руку Ираджа.
— Обещай, что ты никому ничего не расскажешь, — взмолился он.
Ирадж замотал головой, изумленный такой просьбой.
— Обещай же мне, — не отставал Сафар. — Прошу тебя!
Не сразу пришедший в себя Ирадж кивнул.
— Обещаю, — сказал он. — Ты с ума сошел, коли просишь об этом, но я все равно обещаю.
И тут на Сафара обрушилась волна слабости, столь же могучая, как и лавина. Ирадж подхватил его, когда он начал падать, а затем тьма поглотила его, и он ничего уже не слышал.
В этой тьме обитали жуткие кошмары.
Сафару снилось, что его по каменистой равнине преследуют верховные демоны. Он мчался изо всех сил, перепрыгивая через расселины и даже через ущелья, перепрыгивая через валуны и уклоняясь от летящих вниз лавин. В разрывы облаков с неба падали солнечные лучи, окрашивая пейзаж кроваво-красным цветом. Но как бы быстро он ни бежал, всадники мчались быстрее.
Внезапно он оказался обнаженным. И теперь стыд боролся в нем со страхом. Демоны настигали, обкладывая его с флангов. Их пронзительное завывание разогнало все его мысли, оставив только страх. Демоны метали копья, и Сафар видел, что эти копья представляют собой искрящиеся молнии. Попадая, они обжигали и сотрясали тело мучительной болью.
Но вот демоны пропали, и теперь Сафар бежал по мягкой траве, и веселое желтое солнце и ласковый ветерок согревали его. Он направился на тот луг, где резвились Найя и другие козы, и напился сладкой родниковой воды. Но во рту внезапно пересохло, и он остался стоять на коленях среди коз, сжигаемый неодолимой жаждой.
И вдруг Найя сказала ему:
— Что же ты наделал, парень?
— Ничего, маленькая кормилица, — ответил Сафар.
Но она метнула раскаленную молнию ему в сердце, и ложь стала невыносима.
Вокруг столпились другие козы и начали обвинять его.
— Он убивал, — сказала одна.
— Наш Сафар? — спросила другая.
— Да, — сказала третья. — Наш Сафар убивал.
— Это правда, парень? — спросила Найя, не скрывая отвращения.
— Но это были всего лишь демоны, маленькая кормилица, — ответил он.
— Потрясающе, — сказала еще одна коза.
— Они напали на караван, — возмутился он.
— Ох, Сафар, — сказала Найя. — Мне так стыдно за тебя. — Она боднула его, сбив с ног. Острые камни впились в ягодицы. — Наверное, ты воспользовался магией, — сказала Найя.
— Я не смог удержаться, маленькая кормилица, — признался он. — Честное слово, не мог.
Найя встала на дыбы, превратившись в Кетеру, его беременную сестру. Длинный белый халат облегал распухший живот, где зарождалась новая жизнь.
— Найя говорит, что ты убивал, — сказала сестра. — И для этого пользовался магией.
Он не ответил.
— Посмотри на меня, Сафар, — сказала сестра.
— Не могу, — сказал он. — Мне стыдно.
Она указала вниз, где лежало тело демона.
— Это ты сделал, Сафар? — спросила сестра.
— У меня не было выбора, Кетера! — вскричал он. — Они убивали людей! — Сафар указал на демона. — Он собирался убить девушку!
Лицо Кетеры вдруг подобрело.
— Бедный Сафар, — сказала она. — Такой нежный парень. И вот ты столкнулся с насилием и смертью. А ведь они могут теперь никогда не оставить тебя в покое.
Сафар застонал и осел на землю. Он услыхал, как сестра подошла ближе, и ощутил аромат ее духов, когда она присела рядом с ним, чтобы успокоить его.
— Давай-ка я отведу тебя домой, Сафар, — сказала она.
Он попытался подняться, но не смог. Конечности перестали слушаться, и он мог лишь стонать.
Висков коснулась холодная вода. Мягкая влажная тряпка отерла ему лицо, и он ощутил, как смылись все его прегрешения. Осталась лишь жажда. Но что это была за жажда, о боги! Он открыл рот. Но вместо воды ощутил на языке холодное молоко и стал жадно лакать его, как изголодавшийся котенок.
— Сафар, — произнес чей-то голос. Голос нежный и ласковый, как это молоко. — Сафар, — вновь позвали его.
Он выплыл из темноты и увидел глядящее на него ласковое лицо с темными, миндалевидными глазами, исполненными нежной заботы. Шелковым покрывалом ниспадали вниз длинные черные волосы. Полные розовые губы раздвинулись в улыбке, обнажая зубы белые, как Луна Снегов.
— Кто ты? — слабо пробормотал он.
Улыбка стала еще нежнее.
— Меня зовут Астария, — сказала она.
— А я тебя знаю? — спросил он.
Она рассмеялась. Смех звучал тихой музыкой.
— Ну конечно, знаешь, — сказала она. — Я та девушка, которую ты спас.
— Так, значит, ты не моя сестра, — сказал он.
Она рассмеялась громче. Рассмеялась загадочно.
— Нет, я не твоя сестра. Я — Астария.
— Ну что ж, спасибо богам и за это, — сказал он.
И погрузился в глубокий, безмятежный сон.
7. Соглашение
Когда караван прибыл в Киранию, Сафар узнал, что значит быть героем.
Он и Ирадж ехали впереди, вместе с Коралином, восседая на лучших скакунах хозяина каравана. Этим чистокровным лошадям в гривы и хвосты вплели разноцветные ракушки и бусины. Позади, под охраной оставшихся в живых солдат, шел сам караван. Позванивали колокольчики, развевались знамена. В воздухе плавали запахи экзотических товаров из далеких краев. Впереди бежал мальчуган, неся на палке голову демона. У чудовища были открыты неподвижные глаза, а в разинутой пасти торчали в несколько рядов окровавленные клыки.
Сафар ощущал себя участником причудливого варварского действа. Схватка осталась где-то далеко в прошлом, почти в нереальности. Тем не менее перед глазами подпрыгивала эта вот окровавленная голова. Воспоминания о сражении были смутными, как из сновидения. И словно не он, а кто-то другой сотворил то могучее заклинание, обрушившее вниз лавину. В теле не сохранилось воспоминаний о той магической мощи. В то утро, перед тем как караван двинулся в путь, он, спокойно сосредоточившись, попытался овладеть хоть частью той силы. Но она ему не давалась, а может быть, думал он, ее и не существовало вовсе. Может быть, лавина сама по себе явилась на свет волею случая. И убил демонов не Сафар Тимур, а стихия.
Они обогнули последний поворот, и обрушившийся на них взрыв эмоций разогнал все воспоминания. Сафар увидел одного из братьев Убекьян, забравшегося на старую каменную арку, обозначавшую въезд в деревню. Не без удовлетворения Сафар отметил, как глаза у парня расширились от страха при виде головы демона. Парень тут же спрыгнул и исчез из виду, улепетывая с криком, извещающим деревню о прибытии каравана.
Ирадж подъехал поближе к Сафару, сияя от гордости и указывая на веселые ленточки, развешенные на деревьях вдоль дороги. Он хотел что-то сказать, но впереди зазвучала радостная музыка.
Улыбка удовольствия заиграла на лице Коралина.
— Здорово, — загремел он, — что ваши друзья и семьи устраивают вам достойный прием.
В течение двух дней после схватки люди каравана зализывали раны, восстанавливали поломанное, обмывали погибших и заворачивали их в белое льняное полотно. Тела погрузили в фургон для дальнейших похоронных церемоний. Пока Сафар отсыпался, Коралин сообщил в Киранию, что молодые люди живы и здоровы. Трезвомыслящий Ирадж рассказал Коралину о стаде, оставшемся на горном лугу, и эту новость тоже передали в деревню, дабы послали мальчика в горы забрать коз и лам.
Когда Сафар окончательно пришел в себя, от Астарии и следа не осталось. Ирадж сообщил, что ее отослали в фургон, к остальным женщинам. Сафар уже успел привязаться к ней, хоть и был потрясен вестью о том, что женщины предназначались для борделей Валарии, где их и должны были продать.
— Если бы не ты и твой мужественный друг, — рассказывал Коралин Сафару, — мои жены не только потеряли бы своего любимого мужа, но и остались бы нищими, не имея денег на кувшин ячменя или риса, и умерли бы с голоду. Что же касается верной Астарии, то она и ее сестры по соблазну устроили такую перепалку относительно того, кто будет ухаживать за тобой, что у бедного Коралина просто голова разламывалась, и помочь ему мог лишь большой кувшин бренди. — Он потер виски и взмолился: — Но подобное лечение, как обычно, привело к новой головной боли у твоего недостойного слуги. И боюсь, Коралину придется принять еще немного бренди, чтобы покончить с этим заболеванием. — Он подмигнул Сафару. — Астария всех нас просто поразила своей страстью, — сказал он. — Она хоть и маленькая, парень, но ярости у нее, как у пустынной рыси.
Он склонился пониже и заговорил доверительно:
— Коралин стал переживать, уж не смеются ли надо мною боги. Сам посуди, эти женщины остались в живых после нападения демонов, а теперь вот рискуют пострадать в глупой гаремной перебранке. А ведь я, знаешь ли, немало вложил в них. Я имею в виду не только их покупку. Коралин немало серебра потратил на то, чтобы избавить их от всех болячек и придать им цветущий вид. И я передал толстый кошель одной ведьме за то, чтобы она сотворила заклинание, после которого мои женщины стали бы изобретательны и страстны с любым мужчиной, которой заплатил бы за их объятия.
Сафар вспыхнул, разозлившись на участь, которая ожидала Астарию и ее сестер. Коралин же понял, что деревенский парень просто смущается, впервые услыхав, что мир устроен так.
— Ты и сам скоро все узнаешь об этих делах, малыш, — сказал он. — Кстати, мы вскоре займемся твоим образованием. Я лично буду отвечать за твое просвещение. Я, Коралин, клянусь в этом. Не найдется такого человека, который утверждает, что слово Коралина не звучит порой весомее звона королевской монеты.
И это обещание эхом звучало в ушах Сафара по мере приближения к деревне. Он не знал, что собирается предпринять хозяин каравана. Впрочем, догадывался, и эти догадки заставляли его мучиться над той же дилеммой, которую решает муха, летающая над медом. Ведь если Сафар оказывался прав в своих догадках, то Коралин просто оскорблял его, считая столь низким человеком. Но вторая половина его, которой он стыдился, была крайне заинтригована.
Но все мысли улетучились, когда Сафар увидел громадное сборище на краю деревни. Вся Кирания высыпала на улицу. Музыканты играли на горнах, волынках и барабанах, а вся деревня, завидев караван, разразилась радостными криками. Впереди стояло семейство Сафара, Губадан, а также главы и старейшины. Все оделись в лучшие наряды. Мальчики, выпятив грудь, старались походить на мужчин. Девушки, вплетя цветы в волосы, посылали приближающимся Сафару и Ираджу воздушные поцелуи.
Завидя окровавленную голову, все таращили глаза и показывали пальцами.
— Так правда, значит, — сказал один человек, — что демоны объявились!
— Но им не повезло, что они повстречали наших парней, а? — сказал другой. — Они их научат оставаться там, где положено.
Коралин подал сигнал остановиться. Он поднял руку, призывая к молчанию, и толпа стихла. Чтобы всем было слышно, он привстал в стременах.
— Приветствую вас, добрые люди Кирании, — сказал он. — Я Коралин из Каспана. Мы встречаемся в обстоятельствах, где соседствуют радость и страх. — Он указал на голову. — Но вы, без сомнения, уже заметили, что этот отдельный демон надолго устроился на отдых на шесте из доброй киранийской древесины. — В толпе хмыкнули. — Он и его приятели послали вызов проклятию Запретной Пустыни, — продолжал Коралин. — И вот пришла расплата. Теперь им придется корчиться в преисподней.
Послышались смех и поддакивания.
— А теперь поговорим о радости. И именно радость, а не страх, переполняет грудь Коралину. Ведь много лет я успокаивал себя рассказами других хозяев караванов о сердечности и гостеприимстве народа Кирании. Правда, как вы знаете, мои собратья по путешествиям являются отъявленными лгунами. Но я так часто слушал эти рассказы, которые отнюдь не казались преувеличенными, что поверил в их правдивость. И я рад, что встретил вас на своем пути. Дела еще не приводили меня по эту сторону Невесты и Дев. В течение долгого пути, за месяцы изнурительного путешествия я не раз размышлял о вашей мирной долине. Когда нас мучала жажда, Коралин всем напоминал о сладкой воде из вашего озера. Когда мы голодали, Коралин утешался видениями вашего жаркого из жирных ягнят, приправленных чесноком и оливковым маслом. Когда мои люди приходили в отчаяние, я подбодрял их историями о вашей замечательной деревне. «Все будет хорошо, — говорил я им, — стоит лишь дойти до Кирании». Но откуда Коралину было на самом деле знать, правдивы ли все эти истории о гостеприимстве Кирании?
Он указал на Ираджа и Сафара.
— Но в вашей деревне оказались и мужественные молодые люди, кем она может по праву гордиться. Молодые люди, в которых я не заметил страха. А уж Коралин, да будет вам известно, много повидал за свою долгую жизнь. Я больше встречал людей хвастливых, нежели мужественных. По-настоящему мужественные люди не болтают. Хвастуны же замолкают при виде демонов и бросаются наутек. Тем более что речь шла о нападении на отряд чужестранцев. И Коралин со своими товарищами был бы обречен.
Но эти двое и не помышляли о собственной безопасности. Бросившись предупреждать нас, они рисковали жизнью. А когда демоны напали на нас, эти двое вступили в схватку. И если бы не они, никто из нас сейчас бы не предстал пред вами в живых.
— Этот, — он указал на Ираджа, — спас жизнь Коралину, поступив так мужественно и искусно, как мне еще не доводилось видеть. А этот, — он указал на Сафара, — ввязался в драку как прирожденный воин, а не кроткий деревенский паренек. А затем, как чудо из чудес, вмешались и сами боги Кирании. Они обрушили на нападавших гору снега и льда. Доказав, что именно в этих горах и этой долине обитают благословения всего мира. Ведь именно здесь сокрушили демонов, пославших вызов проклятию.
После того как мы с почестями похороним погибших, отправив их души богам, самым сокровенным желанием Коралина станет желание наградить этих юношей. Да и всю Киранию. Если боги позволят, то завтра вечером мы устроим празднество. Празднество, равного которому Кирания еще не видела. И все выпитое и съеденное будет моим даром вам. В том я, Коралин, и клянусь!
Толпа взревела, одобряя такое завершение речи, и обступила его, выражая благодарность и желая ему всяческих благ. Смущенный Сафар сполз с коня и оказался в объятиях семьи. Мать плакала и ощупывала его, убеждаясь, что он не пострадал. Отец сжимал ему плечо той сильной хваткой, которая предназначалась лишь выдающимся людям Кирании. Сестры, всхлипывая, толпились вокруг. Когда мать отступила в сторону, вперед протиснулась Кетера, чтобы обнять Сафара. Он прижался к выступающему животу, чтобы поцеловать ее, и она смущенно рассмеялась.