- Корабб. Нир. Девяносто девятый.
- Нир?! - изумилась К'рин. - Но как... если он с девяносто девятого уровня, что он делает так высоко?
- Да еще с оторванной рукой.
Ронин вспомнил ту ниру, которую встретил в приемной у Сталига.
- На том уровне располагаются самые большие и самые сложные машины...
- Это самый нижний этаж?
- Да, там работают самые лучшие ниры...
Звук шагов наверху неожиданно прекратился - тот или те, кто преследовал их, остановились на площадке как раз над ними. Ронину показалось, что он слышит приглушенные голоса.
- Ронин, кто это...
Он приложил палец к губам и, склонившись над ниром, прошептал:
- Корабб, ты меня слышишь?
Незнакомец взглянул на него, перевел взгляд на К'рин, потом - снова на Ронина и кивнул. Только теперь Ронин понял, что перед ним - женщина. В пляшущем свете факела он не смог определить этого раньше. К тому же она была вся такая грязная и сидела, скорчившись в три погибели.
Нира подняла худой палец. На месте сорванного ногтя чернело пятно запекшейся крови.
- Все, Ронин. Ты доигрался, - раздался сверху холодный голос. - Мы пришли за тобой!
Раздался скрежет металла по камню. Этот звук нельзя было спутать ни с чем. К'рин ахнула. Только теперь до нее дошло то, что Ронин понял уже давно: он был без оружия, ведь они шли на Сехну.
Что-то коснулось его плеча. Нира настойчиво тыкала в него пальцем. Она показала сначала на него, потом - на К'рин, потом - на черный провал под лестницей.
Он покачал головой:
- Мы не можем тебя здесь оставить. Здесь ты погибнешь. Понимаешь?
Она замотала головой, и ее рот беззвучно открылся. Ронину почему-то сразу же показалось, что здесь что-то не так. Судя по всему, К'рин пришла в голову та же мысль. Она протянула руку и приоткрыла нире рот. Затравленные глаза Корабб распахнулись от ужаса. Она дернулась, пытаясь вырваться, но К'рин держала ее крепко.
- Мороз меня побери! - содрогнувшись, выдохнула она.
Ронин нагнулся и увидел, что у ниры нет языка. На его месте чернел окровавленный обрубок.
К'рин отпустила Корабб и повернулась к Ронину. Она была очень бледной.
- Что произошло? Как такое могло...
- Ронин. Ронин, мы знаем, что медсестра с тобой, - донесся сверху насмешливый голос. - К'рин? Да, ее зовут К'рин.
Снова скрежет металла по камню.
- Не обольщайся. Умереть быстро и с честью у тебя не получится. Смерть меченосца не для тебя, друг мой. Мы перережем тебе сухожилия на ногах, и ты будешь лежать и смотреть, как мы выясняем, из чего сделана твоя женщина. Мы отрежем тебе веки, чтобы ты не смог закрыть глаза, и будем по очереди держать тебе голову, чтобы ты сполна насладился зрелищем. Мы не хотим, чтобы ты пропустил самое интересное. Как ты сам думаешь, скольких она сможет обслужить?
Раздался мерзкий хохот.
- Я имею в виду, за раз!
Смех разнесся издевательским эхом. К'рин невольно поежилась.
Наверху послышалась возня - их преследователи спускались вниз. Ронин размахнулся и зашвырнул факел в черный провал. Тени тех, кто пришел за ними, уже показались вверху. Далеко-далеко внизу трепыхались алые отблески пламени факела. Но Ронина, К'рин и ниру уже окутала темнота.
Тени спускались все ниже. Их было четверо. Ронин понял, что надежды мало. Рыжие отблески пламени отразились от лезвия поднятого меча. Ронин уже приготовился к отчаянному рывку вверх по лестнице.
И вдруг мимо него промчалась маленькая скрюченная тень. Это была нира!
Она врезалась прямо в четверку спускавшихся к ним негодяев. Послышались крики. В это мгновение догорающий факел вспыхнул напоследок, осветив живой ком, сплетенный из чьих-то рук, ног и тел, который как будто подпрыгнул в воздух и обрушился вниз, прямо в черную дыру. Ронин пытался разглядеть в этой копошащейся массе хоть чье-то лицо... лицо ниры... но тугой комок тел уже скрылся из виду, и он услышал лишь смачный шлепок, похожий на звук разорвавшегося мешка с чем-то сыпучим, сброшенного с большой высоты. От этого звука Ронина едва не стошнило.
К'рин рыдала, прижавшись к стене.
Когда Ронин отвернулся от зияющего колодца, она бросилась ему на шею и прижалась к нему всем телом. Ее била дрожь.
- Я не могу... - бормотала она сквозь слезы. - Я больше не могу...
Он гладил ее по волосам, открывая в себе нечто новое - очень важное.
Они еще долго стояли, отнявшись, посреди этого сумрачного мира, распадающегося на части, где смерть ухмыляется им в лицо, а зло и насилие торжествуют почти всегда.
Неизменная каменная плита чернела мрачным овалом посреди темноты. Ронин стоял на пороге, дожидаясь, пока глаза не привыкнут к сумраку. Даггамы по-прежнему торчали в коридоре, за поворотом.
И Ниррена не было на Сехне.
После Сехны К'рин отправилась к себе на занятия по медицинской подготовке.
- Мне сейчас надо отвлечься, - сказала она.
В операционной было темно и очень тихо, поэтому Ронину приходилось быть предельно осторожным, чтобы не выдать своего присутствия. Он прошел через темный зал - вроде бы все нормально. В кабинете не было никого.
В коридоре, по дороге сюда, его перехватил Г'фанд.
- Идешь наверх?
Ронин кивнул:
- К себе.
- Не возражаешь, если я немного тебя провожу?
Вообще-то Ронин возражал, но не знал, как повежливее отделаться от ученого. Все его мысли были заняты только Борросом. Времени оставалось очень мало.
- Ну, пойдем.
Они миновали первую лестницу, и Ронину показалось, что он слышит звук капающей воды. Они пошли по второй. Поднимались молча. В воздухе плясали пылинки. Время от времени за стенами раздавались какие-то непонятные звуки.
Наконец Г'фанд прочистил горло:
- Я просто... хотел сказать, что... гм... насчет происшествия на тренировке. Никто не хотел обсуждать его на совете. Если тебя это интересует.
- Я совсем не о том сейчас думаю.
- А-а. Ну ладно. Просто мы все беспокоились... знаешь... если тебя отстранят от тренировок...
- Я тебе очень признателен за заботу.
- Мы все за тебя беспокоимся.
Ронин взглянул на Г'фанда и заставил себя улыбнуться.
- За меня волноваться не надо - так им всем и передай.
- Но ведь тренировки - это твоя жизнь! Я бы на твоем месте очень расстроился.
- Ты так это говоришь... можно подумать, что я себя просто покрыл позором, - сказал Ронин. - Я честно сражался. Это не я, а они нарушили Устав.
- Но ведь с инструктором тоже надо считаться, - возразил Г'фанд, явно не понимая, о чем толкует ему Ронин.
- Не всегда и не всем.
- Да, - с горечью согласился ученый. - Не всем.
Легко и бесшумно, как тень, Ронин добрался до дальней стены и коснулся ее рукой. Открылась потайная дверь. Он шагнул внутрь.
В маленькой комнатке ничего не изменилось: те же узкие койки и тусклые лампы. И Боррос.
На этот раз он сидел, напряженно разглядывая свои ладони. Желтая лысая голова легонько покачивалась на тонкой длинной шее. Серые глаза были тусклыми и безучастными.
Ронин присел рядом с ним.
- Боррос...
- Иди, - произнес колдун равнодушным усталым голосом. - Иди и скажи своему саардину, что мой ответ по-прежнему "нет". И другого ответа не будет.
Он провел пальцами по лбу, и Ронин заметил, что пятна Дехна на висках колдуна стали бледнее.
- Скажи ему, что он больше уже ничего не сделает. Он перепробовал все, и ничего у него не вышло. Никаких даже проблесков не осталось... я вообще ничего не помню. Так что его попытка перетащить меня к себе в ведомство тоже не удалась. Я не в силах ему помочь, даже если бы и хотел.
Боррос махнул рукой.
- Иди к нему и передай, что сказал колдун. Мне он верить не хочет, а тебе, может быть, и поверит.
- Боррос, прошу вас, выслушайте меня, - прошептал Ронин. - Я не даггам, и Фрейдал - не мой саардин. Мороз проклятый, ну посмотрите же на меня! Я был здесь у вас в прошлом цикле. Вы тогда болели, вам было очень плохо.
Боррос взглянул на него - в серой непроницаемой глубине его глаз блеснули тусклые золотые искорки - и мрачно хохотнул:
- Очень плохо мне было? Теперь это так называется? - Его глаза заблестели. - Тебе меня не провести. Ложь и обман без конца... впрочем, ничего другого от него ожидать не приходится. Твое время истекло. Пусть присылает следующего. Но ты ему все-таки передай, что ничего у него не выйдет. Ничего.
Сейчас Боррос был совсем другим - не похожим на того человека, с которым Ронин разговаривал еще в прошлом цикле. На того человека, которому он спас жизнь. И это тревожило Ронина. Очевидно, что никакой Боррос не сумасшедший. И Фрейдал это сразу поймет, если не понял уже. И было еще одно обстоятельство. Хотя колдун и сумел продержаться так долго, если Фрейдалу припрет, Боррос в конце концов выложит ему все, что тот хочет знать. Фрейдал умел добиваться того, что он хочет. Это Ронин уже понял.
- Как же мне вас убедить?
Уловив в голосе Ронина нетерпение и настойчивость, колдун хитровато улыбнулся.
- Хорошо. Сделаем так: я спрашиваю - ты отвечаешь. И если вдруг мне покажется, что есть в твоих словах что-то неискреннее... любая заминка с твоей стороны... и мы прекращаем наш разговор.
- Но у нас мало времени. - Ронин покосился на дверь в коридор.
Боррос пожал плечами, скривив губы.
- Другого выхода я не вижу.
- Ну ладно, - махнул рукой Ронин. - Если это вас убедит...
Взгляд серых глаз колдуна вдруг стал пристальным и холодным. Кристально ясным.
- Я не сказал, что меня это убедит.
Ронин раздраженно хмыкнул.
- Кто ты? - коротко бросил Боррос.
- Меченосец.
- Кто твой саардин?
- У меня нет саардина.
- Что? - глаза колдуна превратились в щелки.
- Я никому не служу.
Бледные руки поверх черного одеяла казались причудливыми белыми цветами.
- Интересно. - Колдун запрокинул голову. - И на чьей ты стороне?
- Еще не знаю, но Фрейдал мой враг.
- Хм. Это действительно так?
- Он уже дважды пытался меня убить.
- И ты думаешь, я тебе поверю?
Всему есть свой предел. Ронин схватил Борроса за грудки и притянул к себе, пока лица их не оказались совсем-совсем близко:
- Надо было мне бросить тебя подыхать в прошлом цикле. Чего ради я так напрягался - тебя спасал?
- Отпусти меня.
Ронин разжал пальцы. Колдун поправил рубашку.
- Расскажи мне, что произошло.
Ронин рассказал ему о поединке с Маршем.
- Ты сломал ему хребет? - переспросил Боррос, мечтательно улыбнувшись. - Ты уверен?
Ронин пожал плечами.
Колдун на мгновение закрыл глаза.
- Это было бы здорово... - Он снова взглянул на Ронина. - Продолжай.
Ронин рассказал о том, как им с К'рин пришлось спускаться на Сехну по старой заброшенной лестнице, потому что та лестница, которой они обычно пользовались, оказалась заваленной всяким хламом - и отнюдь не случайно, как он теперь понимал, - и о том, как они нашли ниру.
- У нее на жетоне было написано "девяносто девятый", но я понятия не имею, что она делала так высоко. Она была... вся искалечена. Конечно, руку она могла потерять и в результате несчастного случая, но вот язык... Она...
В серых глазах колдуна вспыхнули золотые искры. Его голова опять дернулась. Он поежился, но ничего не сказал.
- Мы не могли ее бросить. А потом...
Желтая голова Борроса качнулась из стороны в сторону.
- Мне кажется, я...
- ...она их всех забрала с собой...
- Не может быть.
- ...туда вниз, в яму.
- Не может быть, нет... Ее жетон, ты его видел. Как ее звали?
- Я не понимаю, зачем...
- Говори! - колдун буквально впился в него взглядом.
- Корабб, - ответил Ронин. - Ее звали Корабб.
Глаза колдуна вдруг смягчились - у Ронина невольно возникла ассоциация с мечом, убранным в ножны.
Боррос отвернулся:
- Мороз бы их всех побрал! Что же они творят?!
- Я вообще ничего не понимаю, - тряхнул головой Ронин.
- Да, - прошептал колдун. - В это я верю охотно.
- Сначала, я думаю, никто не верил, что я смогу построить эту машину, - спокойно рассказывал Боррос. - В конце концов, Мастаад находился при мне неотлучно и докладывал им о каждом моем шаге. Поначалу я не обращал на него внимания. Просто старался ни к чему его не подпускать, потому что такой у меня стиль работы. Да и вообще я не люблю, когда кто-то лезет в мои дела. Но он был как-то уж слишком нетерпелив, слишком настойчив, и тогда у меня зародились первые подозрения. И потом, эти слухи... ну ты понимаешь... о том, что служба безопасности "пасет" всех колдунов. - Боррос поднял руки. - Откуда ты знаешь, чему можно верить, чему нельзя. Мало ли что говорят... Я как-то не придавал этому значения. Однако, как только я убедился, что я смогу сделать эту машину, я начал подозревать всех и вся. Однажды я застал его за чтением моих записей, и все мои опасения подтвердились. Я его выгнал взашей, а записи сжег. Он, конечно, не смог их прочесть, но он и так знал достаточно, чтобы сообщить им, что мне по силам построить такую машину. И они, ясное дело, не заставили себя ждать.