— И как вас сударь, сын мастера бочара, зовут? — не без ехидства поинтересовался горожанин.
— Жак. Сын Жана.
— Жак-простак. — немного грубо констатировал местный юноша.
— Почему? — скорее с любопытством, чем обидой в голосе, спросил Жак.
— Честно говоря — не знаю! Наши, из мелких дворянчиков без земли и рыцарей, которых по походам лишь пинками и таскают — именно так вас всегда называют, когда напьются. Причины этого мне неведомы, возможно что такое было поводом…
— Ваши? — с дрожью в голосе спросил Жак, думая что перед ним какой из сыновей дворян, а он с ним вот так, запросто разговаривает.
— Ага. Что мелкий рыцаришка без замка, что горожанин столицы великой империи — одна ровня! А ты как думал?! Мы не то что обычные, из полисных жителей, мы живём там — где вся власть и деньги у нас перед носом, вот так и бурлят! Всё знаем: какие законы примут, куда имперский поход уйдёт, кто с кем изменял из князей и герцогов…
— Ого… — Жак немного растерялся, так как не до конца понял что ему говорили. Однако тут же спросил внове, — А вас как зовут?
— Атаульф. Сын Аделарда. Батя мой при имперских переписчиках обитается, помогает с кожами для книг — достаёт самые подходящие, помогает переплётчикам во дворце. А там, при писцах книгочеях — все новости узнать можно и понять, что в державе нашей и как обустроенно… — важно заявил старший парень и внезапно толкнув Жака в плечо, проорал радостно. — Всё! Первый уже прибыл! Едут!!!
Толпа заволновалась и загудела ещё пару минут назад, но ребята, занятые своими разговорами и новым знакомством, заметили что что то изменилось — лишь по приближении и выезде первого из наследников со свитой на улочку, на изгибе которой они сейчас и находились.
Отовсюду из толпы раздавались крики и клятвы верно служить, нередко пьяными вусмерть хриплыми голосами. Частые женские перешёптывания и свист радостных подростков, барабанная дробь и цокот множества копыт на каменной мостовой.
Первым, согласно протоколу въезда сговоренному имперским канцеляристом Аргуином и главным министром Дезидерием — прибыл внук покойного императора из Уммланда, Лиутпранд и теперь ему доставалась вся первичная радость от встречи с будущим правителем, что накопилась у жителей столицы и её гостей, со времени смерти императора-основателя державы и до этого самого времени.
Люди вовсю усмехались и умилялись. Женщины нередко одновременно и плакали вместе с этим. Дети размахивали руками и цветами зажатыми в них и вовсю орали, создавая конкуренцию пьяницам — делавшим примерно те же вещи но без цветов и частично выведенным из человеческого моря бдительной столичной стражей.
Наследник из Уммланда ехал неспеша, специально стараясь покрасоваться перед встречающими его людьми, благо волей случая и переговорам — именно он въезжал в столицу империи первым из кандидатов на трон и мог с полным правом получить всеобщее одобрение, благодаря новизне происходящего и умению производить впечатление. Что что, а последнее — он умел и любил делать.
Вице король Уммланда, Лиутпранд — одевался столь ярко и вычурно, что получил прозвание «Павлин» даже от своего окружения, в народе же он стал именоваться «Звездой»: сейчас, проезжая по столице своего недавно умершего деда, Лиутпранд был наряжен в дорогущий жёлто-оранжево-красный бархат, с золотой вышивкой по всему одеянию.
Носил огромный, лихо заломленный берет с ворохом огромных длинных перьев, с надетой поверх берета тонкой короной с изумрудами и широкий, небрежно завязаный шёлковый пояс, по отражавшемуся от него солнечному утреннему свету — словно полностью состоящий из золота и драгоценных камней.
Лиутпранд любил сам придумывать новые одежды для себя и своих слуг или оруженосцев. Требовал от придворных художников, в управляемом им королевстве, определённых традиций в изображении его на холстах и вообще — считался законодателем многих мод в империи деда, соперничая в этом с любителем всех удивлять, Избирателем князем Гассаксом.
Данный внук-наследник был хорошо развит физически, умел отлично выступать с речами и музицировать, ездить на лошадях и играть в мяч. Обожал огромные балы, но при этом был совершенно равнодушен к охотам.
У многих его знавших людей складывалось ощущение, что наследник старается компенсировать отсутствие внимания со стороны родителей и постоянной занятостью деда — тем что сам организовывает мероприятия, где бы он всегда был в центре всеобщего внимания и по возможности, обожания.
Огромные, на несколько сот приглашённых гостей, салонные обсуждения новых дамских мод — где Лиутпранд председательствовал и давал советы.
Невероятные балы: с тысячей музыкантов и художников, что писали огромные портреты фавориток вице-короля и дам, которые стали фаворитками прямо на балу, как «победительницы вызовов красоты» монарха Уммланда.
Лиутпранд был мот и модник. Обожал повторять увиденные им и понравившиеся театральные жесты и фразы, чем нередко огорчал своего деда, императора, который переживал что держава может попасть в руки «негодного кривляки с подмостков».
Когда стали известны довольно свободные нравы, царящие в его землях, где инквизиция была сильно ущемлена в правах на следствие и наказание, вместе со жрецами культа Солнца — многие призадумались: было известно и ранее, что уммландский внук императора нередко, при посещении поместий своих дворян — немедля отправлялся с визитом и к их жёнам, где в качестве церемониала встречи правителя — мужья стояли рядом и держали свечи, пока Лиутпранд вовсю старался с увеличением плодородия аристократии ему вверенного королевства.
Церемониал «держания свечей» — стал чуть ли не официальным хорошим тоном, при приёме вице короля и его свиты, в замках знатных людей.
Однако внутри самого Уммланда это не вызывало особых споров или ненависти к наследнику: то ли там и ранее были таковые нравы и вице-король лишь возглавил и усовершенствовал их, то ли смог убедить всех что это нормально и разумно — однако особо на него никогда не жаловались императору и Лиутпранд считался чуть ли не образцовым для подражания правителем.
Церковь его ненавидила и требовала приструнить, на аудиенциях у императора. Знтные люди смеялись и считали что он «свой человек». Простецы хохотали и украдкой рассказывали срамные истории с его похождениями, но без всякой злобы.
Его, как и его брата, правителя Ромлеи, так пока что и не удалось женить и сейчас вовсю ходили слухи о возможном браке с великой княгиней бывшего королевства Амазонии, что являлось сейчас частью империи деда Лиутпранда, однако довольно мятежной и воинственной, и брак представителей имперской династии и правителей Амазонии мог бы несколько сгладить конфликты и трения последних лет.
Галантный сердцеед и модник, обожающий балы и любовные утехи, и откровенно скучающий на войнах и охотах — Лиутпранд тем не менее явно был не дураком, что явно показывала его свита, ехавшая вслед своему, несколько излишне раззолоченному, патрону.
Среди свиты вице-короля Уммланда выделялся Тудджерри: богатейший банкир и негоциант империи. Человек, которому принадлежали почти все шахты Уммланда и несколько торговых городов, с портами, на севере. Чей банк дважды спасал денежными ссудами империю, во время тяжёлых войн с соседями и один раз — когда разразился голод и эпидемии.
Туджерри считался, по крайней мере по слухам, по богатству равным всем Избирателям вместе взятым, а то и богаче.
Он вёл свои дела на северных и южных морях империи, строил всё новые суда, а то и целые флотилии, скупал наёмников для заселения приграничных постов, что через года становились новыми городами. И, что было немаловажно, всегда очень уважительно относился к Лиутпранду — это показывало что наследник из Уммланда был не так глуп, как могло показаться вначале и умел подбирать людей в своё ближайшее окружение…
По слухам, именно Тудджерри создал что то вроде съезда дружественных ему банкиров и предложил всячески финансировать возможное Избрание Лиутпранда императором, помогая Избирателям решать их проблемы с казной или давая обещания преференций у компаний негоциантов, принадлежавших членам данного съезда.
Банкирами лоялными лиутпранду и Тудджерри — были собраны группы учёных риторов и нотариатов, для ведения любых дел «их наследника» и его команды в столице.
По постоянно возникавшим всё новым слухам, они хотели давать представления для дворян в театрах и для простоты — на площадях города, что бы повысить уважение и любовь к «такому замечательному правителю как Лиутпранд» и создать ему правильный образ у будущих подданных среди знатных людей, первоначально собравшихся в столице империи что бы узнать о результатах Избрания.
Группа Тудджерри считала что просто следует полюбовно договориться со всеми: обещать военным новые походы, точнее их обязательное и полное финансирование. Купцам — колонизацию новых земель и захват местных дешёвых ресурсов. Знати — новые замки или прямые взятки на починку уже имеющихся но обветшавших. Простецам — много еды и избавление от безденежья на новых, массово придуманных Лиутпрандом, работах.
Нотариаты помогали обходить небольшие законы при восхвалении Лиутпранда, риторы — читали оды тому на площадях городов, банкиры давали монеты на бесплатные раздачи еды и выпивки, и все были довольны!
Королевство Уммланд когда то считалось родственным тому, из которого началась нынешняя империя и после её создания — именно на него приходилось больше всего рыцарей и тяжёлых пехотинцев, в кольчугах и с алебардами или двуручными молотами, в имперской армии.
Наличие огромного количества шахт позволяло наладить отличную металлургию и кованные доспехи, новейшие бомбарды, огромные молоты и усовершенствованные алебарды — неиссякаемым потоком шли из Уммланда в арсеналы империи или армии бывшие в походах.
Вице королевство было экономически развито и плотно заселено. Обладало тысячами замков и большими торговыми городами на судоходных реках или побережье северных морей.
Однако люди в нём всё более преклонялись мошне и забывали о Церкви, что неоднократно пытались донести до уже покойного императора, представители жреческих коллегий солнечного культа.
Будучи представителем группы центральных провинций империи, Лиутпранд не мог рассчитывать на поддержку условных «Южан» — Кельрики и Ромлеи, где правили его братья конкуренты в борьбе за трон и «Севера», где кроме его младшего брата правителя из Гарданы, также скрывалось много бежавших и запрещённых в империи друидов, и примкнувших к ним морских разбойников северян — живущих лишь пиратством и считающих, своей по праву, любую добычу, захваченную ими вдоль побережья в набегах.
За Лиутпранда были также несколько малых рыцарских орденов, в основном расположенных в его вице-королевстве.
Огромное количество ветеранов уммландцев, готовых вновь вернуться в строй по просьбе Лиутпранда и с обильным финансированием Тудджерри, а также недавно придуманный ими странный «орден для боевых холопов» — позволяющий простоте некоторые обряды и послабления, что имелись у простых рыцарей, давали данному наследнику уверенность в своей личной армии, особенно её численности и вооружённости.
Точно никто в столице не знал, что это такое: «орден для боевых холопов», однако ходили упорные слухи, что таким образом Лиутпранд готовил тайно свою «вторую армию», не увеличивая официально ни на «копьё» основную и собираясь, в случае попытки сместить его силой с провинциального престола — свалить любого из узурпаторов братьев.
Большое, населённое, развитое ремесленно и торгово, королевство Уммланд — давало ему хорошие шансы на победу в Избрании. А то, что богатейший банкир Тудджерри собирался лично финансировать мероприятия по этому случаю, позволяло считать именно Лиутпранда, если и не явным — то всё же одним из фаворитов будущих «скачек» за трон империи.
Блестящая кавалькада из трёх сотен кавалеристов в доспехах или дорогих нарядах, со знамёнами развевающимися на ветру и под звук горнов и труб, прошествовала мимо Жака и Атаульфа и въехала на площадь.
Тут же раздалась команда и две линии гвардейцев стражей стали на одно колено и отсалютовали оружием приехавшему принцу.
Оркестр заиграл любимую композицию Лиутпранда: «Всегда первым быть» и многие на площади начали громко, но вразнобой, орать: «Ура! Многие лета!! Правитель!!!»
Наследник франтовато стал раскланиваться, точнее кивать головой и прижимать правую руку к сердцу, показывая что тронут.
Останавливаться он не пожелал и также как и ранее, не сбавляя шага своего коня — проследовал далее, что бы наконец добраться до императорского дворца и после приветствий от сановников деда, почтить и его прах своим посещением.
За ним проследовали и все его люди: разодетые во всё самое дорогое и со знамёнами с золотыми вышивками в руках, постарался всё тот же Тудджерри, желавший показать низкой знати и простоте присутствующей на встрече наследников — как должен выглядеть въезд в столицу будущего правителя.
Пока народ на улицах захлёбывался восторгом от первого обмена впечатлениями от появления наследников, сам вице король Уммланда наконец прибыл во дворец деда и нехотя слез со своего коня.
Магинария Имерия он поприветствовал скорее холодно, чем любезно, так как тот нередко передавал ему строгие предупреждения от деда, пока тот был жив.
Дезидерия, как встречающего его крупнейшего саовника имперского чиновничества — просто в упор не замечал, пока тот говорил свою высокопарную торжественную речь, всячески показывая презрение к главному имперскому министру смешками и часто зевая при словах того.
Главный министр Дезидерий был выскочкой и «новым человеком», и наследнику, с его имперской, точнее «староимперской» идеей, внушённой ему Тудджерри: что именно обилие новых людей у престола и расшатает твёрдые устои державы — подобный человек был явно неприятен.
Если прежде «престолодержатель» вовсю потешался, слушая о проблемах с четвёркой наследников своего врага, канцеляра Аргуина, когда тот рассказывал о переговорах с ними и угрозах в его адрес, то сейчас Дезидерий отчётливо понял что и сам оказался в плохом положении: наследник из Уммланда имеет в своей свите богатейшего имперского банкира и явно именно его метит на пост первого министра державы. С Дезидерием, они оба, мягко говоря, имеют прохладные отношения, а перебить ставки богатейшего негоцианта державы своими фондами — «престолодержатель» вряд ли мог.
Оставались антиподы Избиратели, Хорхе и Виллиам: оба презиравших уммландца Лиутпранда за практический отказ от веры и лишь рутинное выполнение ритуалов её, и проведение своей жизни в празднествах и прочих грехах… Пожалуй стоило именно на них делать ставку в борьбе с махиной «съезда банкиров Тудджерри» и командой самого Лиутпранда.
После церемонии приветствия и представлений чиновников покойного императора, прибывшего наследника отвели через подземный ход в комнаты где хранилась урна с прахом его великого деда и тот немного постоял несколько минут в молчании и одиночестве там.
Пока не был сооружён мавзолей, урну с пеплом решено было держать во дворце покойного правителя.
Наконец Лиутпранд вышел и попросил у Тудджерри, демонстративно поверх голов Магинария Имерия и прочих, отвечавших за протокол его приезда: «Договорись о первом совете с братьями и Избирателями. Последние меня коротко поприветствовали на трибуне, но ничего не сказали о своих просьбах — это странно… Нужно знать о требованиях и пожеланиях людей, тем более столь важных и нужных для служения империи. Я бы хотел чуть позже лично с ними встретится, у нас в особняке и…»
— Невозможно! — грубо и резко встрял Дезидерий, руки которого в его обширных одеждах уже слегка тряслись. — Это невозможно никак: Избиратели сами определяют на Избрании наследника что займёт престол и станет правителем, и что бы не было запугивания или подкупа…
Магинарий Имерий с любопытством смотрел на говорившего немного путано «престолодержателя», канцелярист Аргуин — скорее с ужасом.
Наследник из Уммланда посмотрел на начстражи императорской гвардии и поднял в немом вопросе свои брови.
Магинарий Имерий улыбнулся ему в ответ и лишь повёл плечом, после чего произнёс: «Верно. Следует дать им возможность выбора — без угроз или чего ещё… На общем с остальными наследниками совещании, Вы будете представлены Избирателям более близко и объясните своё видение дальнейшей судьбы империи. После чего они объявят, после суточных обсуждений, кто из вас станет императором.»