– Что ж, я действительно не слишком разбираюсь в консервировании, – весело согласилась Эллен. – Может, кто-нибудь из вас научит меня?
– Моя мама с радостью поможет вам, – предложила Джойс.
– Да уж, она на самом деле мастерица, – с коварной улыбкой произнесла Пру. – Особенно ей удаются маринованные персики.
Этот комплимент вызвал еще один взрыв смеха. Джойс сердито вспыхнула.
– Подумаешь, одна банка взорвалась...
– Одна! Это напоминало салют в День Независимости. Или бомбежку.
Плавным змеиным движением Джойс поднялась на ноги. Предчувствуя, что сейчас Пру не поздоровится, Эллен собралась было вмешаться, как вдруг вся компания замерла на месте.
Немая сцена длилась несколько мгновений. Потом Джойс медленно опустилась на пол, Стив взъерошил свою пышную шевелюру, и все остальные заметно перевели дух, но движения их были робкими и неуверенными. Никто не произносил ни слова. Эллен недолго мучилась недоумением по поводу происходящего: повернув голову, она увидела, что к магазину, шаркая и сутула приближается Тим.
Если не знать, кто он такой, его можно было принять за сына бедного арендатора. Такую рубашку постеснялся бы надеть даже нищий, а джинсы выглядели просто непристойно. Выгоревшие на солнце волосы слипшимися прядями свисали ему на глаза. Уставившись в землю, засунув руки в карманы, он поднялся на веранду, и Эллен увидела, что ребята отшатнулись от него, как от прокаженного. Джойс испуганно прижалась к Стиву, схватив его за руку; Пруденс не сводила с Тима жадного взгляда; Боб мрачно сощурился.
Пока Тим находился в лавке, на веранде по-прежнему царила тишина. Через несколько минут он вышел, на ходу распечатывая плитку шоколада, и спустился по ступенькам. Он не счел нужным поздороваться с Эллен хотя бы взглядом, поэтому она тоже промолчала. Напряжение, ощущавшееся в воздухе, причиняло ей почти физическую боль. Норман говорил, что ребята сторонятся Тима, но она не ожидала такой откровенной враждебности, почти с ненавистью.
Тим как раз переходил улицу, когда это произошло. Эллен отлично знала, кто это сделал, но так и не поняла, откуда он взял камень. Увесистый булыжник, размером с мужской кулак, был брошен с завидной меткостью – он попал Тиму прямо в голову. Рухнув на колени, юноша качнулся вперед и упал ничком, уткнувшись лицом в пыльную траву.
Прежде чем он успел коснуться земли, Эллен уже бежала по ступенькам. Опустившись на колени рядом с ним, она положила руку ему на голову, и Тим шевельнулся, а затем и приподнялся. По щеке у него стекала струйка крови. Мертвенная бледность разлилась по лицу, хорошо заметная даже под загаром.
– Держись, – сказала Эллен, подставляя ему плечо. – Это был нешуточный удар, не исключено, что у тебя сотрясение. Обопрись на меня.
– Опереться... – Тим поднял на нее изумленные глаза. – Опереться на вас?
– Я мягче, чем мостовая.
Его голова безвольно поникла, и Эллен подумала, что он все-таки позволит себе припасть к ее плечу, но в следующее мгновение Тим выпрямился, и выражение его лица заставило Эллен похолодеть.
– Послушай, – начала она тем же тоном, каким разговаривала со своими подопечными в Вашингтоне. – Не стоит лезть в драку, Тим. Ты слишком слаб сейчас. Он одолеет тебя.
– Ладно, – процедил Тим сквозь зубы, соглашаясь. – Позже...
– Никаких «позже»! – Она мягко тряхнула его, чувствуя, как напряжены его мускулы – от гнева или боли, она не знала. – Оставь его в покое. Это была подлая выходка, но если ты вздумаешь мстить, то лишь заработаешь неприятности.
Тим хладнокровно рассматривал ее. Теперь его лицо вообще ничего не выражало. Для юноши его возраста такое самообладание было даже пугающим. Наконец он произнес:
– Я в порядке. Оставьте меня, прошу вас.
– Нет, ни в коем случае – я отвезу тебя домой.
– Черта лысого вы меня отвезете! – взорвался он, отталкивая ее руку с носовым платком. – Прекратите же, ради Бога! Не хватало еще, чтоб вы вытерли мне нос и поцеловали в лобик. Милая картинка: заботливая мамочка хлопочет над своим маленьким мальчиком.
Пошатываясь, он поднялся. Эллен не обиделась и по-прежнему была готова подхватить его, если он упадет. Но Тим удержался на ногах. Его походка была нетвердой, но он ни разу не оглянулся, когда уходил.
Эллен вернулась на веранду. Остановившись на ступеньках, она обвела глазами ребят. Ни один не смог встретиться с ней взглядом, но того, кого она искала, среди них не было.
– Где Боб?
– В лавке, – пробормотала Джойс.
– Я так и думала. Трус всегда остается трусом.
Эллен вошла внутрь. За прилавком, сложив руки на груди, как исполинский языческий идол, высилась миссис Грапоу. И больше там никого не было.
– Куда делся Боб? – требовательным тоном спросила Эллен.
– Ушел через заднюю дверь. – Невозмутимости миссис Грапоу можно было позавидовать. Глядя на гневное лицо Эллен, она добавила, явно не к месту: – Вы знакомы с его матерью. Она святая женщина, хотя замужем за богохульником. Ни разу не пропустила воскресной службы. Благочестие дороже злата.
– Может, она и святая, но вырастила скверного сына. Вы знаете, что он сделал?
– Этот дьявол заслуживает худшего, – отрезала миссис Грапоу. – Ему еще мало досталось.
Эллен была так рассержена, что не сразу нашла слова, способные пробить несокрушимое самодовольство лавочницы. Но потом нужная цитата пришла на память, и она произнесла ее вслух:
– "Тот, кто без греха, пусть первым бросит камень..." – И с удовольствием отметила, что стрела попала в цель.
Лицо миссис Грапоу медленно наливалось краснотой, пока не приобрело густой винный оттенок, а глаза ее, и без того крошечные, сузились до размеров булавочных головок. Эллен терпеливо ждала, предоставляя ей возможность ответить на выпад, но, очевидно, знакомство миссис Грапоу со Священным Писанием ограничивалось Ветхим Заветом.
Круто развернувшись на каблуках, Эллен решительно направилась к выходу. У самых дверей она остановилась и намеренно громко, чтобы снаружи ее было слышно не хуже, чем внутри, произнесла:
– Меня не волнует, что Тим успел натворить: никаким проступком нельзя оправдать трусливый самосуд. Если Тим совершает что-либо противозаконное – вызовите полицию, для того она и существует. И я вызову ее сама, если еще раз столкнусь с подобным насилием, кто бы его ни учинил.
Хлопнув дверью, она стремительно понеслась к ступенькам, но ее остановила Джойс:
– Пожалуйста, мэм, не думайте, что мы это одобряем. Мы не любим Тима, это правда, но не все из нас подлецы.
Эллен помолчала.
– Почему же вы его так не любите? – спросила она наконец.
– Он убил мою собаку, – ответила Джойс.
– И избил моего младшего братишку, – добавил Стив.
– Спалил амбар.
– Гонял наших цыплят, пока все они не передохли.
– Погодите, – прервала Эллен поток обвинений, сыпавшихся со всех сторон. – Он на самом деле совершил все это?
– Конечно, – уверенно сказала Джойс. – Он дьявол.
– Возможно, все это было давно, пока он не повзрослел. Но теперь...
– Мой пес пропал этой зимой. А когда я нашла его мертвым... В общем, его долго мучили, прежде чем убить.
– Но неужели вы не понимаете? – увещевающе произнесла Эллен. – Тим поступает так, потому что болен. Ему нужно помочь, а не швырять в него камнями.
– Камень – это действительно плохо, – согласилась Джойс. – Но вы не сумеете помочь ему, мэм. Он одержим дьяволом – так говорит наш проповедник. Когда Тим был маленьким, то не вел себя так скверно. Все мы были хорошими в детстве... Ну, некоторые из нас... А потом он переменился и начал вытворять ужасные вещи – по отношению к тем, кто ничего плохого ему не делал.
– Это еще один симптом, – горячо возразила Эллен. – Разве вы не понимаете...
И осеклась. Конечно, они не понимали. Не могли понимать. Даже из взрослых немногие способны сочувственно отнестись к тем, кто причинил им зло.
– Ладно, – сказала она, через силу улыбнувшись. – Посмотрим, что можно сделать. А пока – никаких камней, хорошо?
– Да, мэм! – дружным хором откликнулись ребята, и прозвучало это вполне искренне.
– А вы приедете за ягодами? – спросила Джойс.
– Если не будет дождя. Терпеть не могу выковыривать клубнику из грязи.
– Не будет, – успокоила ее Джойс, выразительно глянув на безоблачное голубое небо. – Прогноз обещает: всю неделю – никакого дождя.
– Не уверена, – задумчиво произнесла Эллен. – Надвигается гроза, и я чувствую в воздухе ее приближение.
Глава 6
К счастью, движение на шоссе было не слишком интенсивным. Эллен вела машину как в тумане – слишком поглощенная собственными мыслями, чтобы уделять внимание дороге. Она почти сожалела о своих последних словах: ребята наверняка восприняли их буквально и теперь, отправившись домой, расскажут родителям, что эта сумасшедшая леди из «ведьминого дома» выдает себя за предсказательницу погоды. Но, рассеянно посмотрев на небо, Эллен поняла, что ее «прогноз» вполне может сбыться: в воздухе дрожала легкая дымка, и день был необычайно душным.
Она кляла дурацкий инцидент, свидетельницей которого оказалась. Ребята – по крайней мере большинство из них – оказались такими милыми, а она уже успела соскучиться по общению с молодежью... Странно, что двое самых несимпатичных в этой компании были братом и сестрой...
Впрочем, вовсе не странно. Она вспомнила миссис Мюллер, вызвавшую у нее скорее жалость, чем презрение. Без сомнения, в том, что эта женщина выглядит такой пришибленной, виноват ее муж – «богохульник и грешник», по словам миссис Грапоу (хотя лавочница могла вкладывать в эти понятия весьма своеобразный смысл). Какое-то неясное воспоминание шевельнулось в мозгу Эллен. Да, верно: Роза, агент по продаже недвижимости, упоминала какого-то Мюллера, который поколачивал жену, пьянствовал и вообще был законченным мерзавцем. Скорее всего, речь шла как раз об этом человеке. Может, на этот раз – в виде исключения – миссис Грапоу оказалась права? Хотя, конечно, серая бледность и вялая беспомощность миссис Мюллер могла вывести из себя кого угодно, тем более – дебошира и пьяницу. Почему она не бросила своего никчемного мужа или не запустила ему камнем в голову?
Мысль о камне вновь вернула Эллен к недавнему происшествию. Невозможно забыть, каким тоном Тим произнес: «Опереться на вас?» Каким взглядом одарил ее при этом! Как будто не мог поверить, что кто-нибудь в этом мире способен искренне предложить ему поддержку. Глупости, конечно. Норман с радостью помог бы ему, если бы только Тим позволил.
Эллен вздохнула. Она знала, что не сможет оставить это просто так, но знала также, что задача не из легких – у нее имелся некоторый опыт подобного рода. В таких случаях результат непредсказуем, и мимолетный душевный контакт частенько сменяется новым отчуждением, которое преодолеть еще более трудно, а иногда и вовсе невозможно.
Конечно, у нее бывали успехи. Был Берни, воспоминание о котором придавало ей сил, когда неудачи следовали одна за другой. Кудрявый переросток Берни, «самый злостный хулиган во всей округе» – теперь он учился на юридическом факультете и подавал большие надежды. Был Хэнк, ныне помощник управляющего автозаправочной станции, счастливый муж и отец. Пэт, вполне довольная своей семейной жизнью и почти забывшая о той злосчастной ошибке, которую совершила в пятнадцатилетнем возрасте. И Мэриан, успешно делающая карьеру фотомодели, хотя еще не так давно, пользуясь своей незаурядной внешностью, она пыталась зарабатывать деньги менее респектабельным занятием.
А в другой графе ее «гроссбуха» были другие имена, при упоминании которых сердце саднило болью. Где окажется Тим? Он уже попал в число ее подопечных – не стоило кривить душой, уверяя себя в обратном.
Резко затормозив у крыльца, Эллен вышла из машины. Решено: она позвонит Норману и пригласит на завтрашний обед. Пожалуй, несколько неожиданно для него, но она все равно задолжала ему приглашение, и чем скорее оно последует – тем лучше, иначе Норман может подумать, что она обиделась на вызывающее поведение Тима.
«Он еще не знает, что ему предстоит», – подумала Эллен с кислой усмешкой. Так обычно говорил Джек, когда она, «приняв под крыло» какого-нибудь очередного юнца, изводила бедных родителей до тех пор, пока они не начинали полностью слушаться ее советов. Джек еще утверждал...
Решительно запретив себе думать о Джеке, она взялась за составление завтрашнего меню.
Норман воспринял ее приглашение с искренней радостью, и Эллен даже устыдилась, что не сделала этого раньше. Ей не хотелось вступать в долгие разговоры о Тиме именно сейчас, по телефону, но об утреннем инциденте следовало упомянуть.
– Нет, он не рассказывал мне об этом, – устало произнес Норман. – Он вообще ничего мне не рассказывает. Но все равно: спасибо тебе, Эллен. Очень мило с твоей стороны было броситься на выручку.
– Мне ничего больше не оставалось. Я действительно испугалась, Норман. Его могли убить.
– По этому поводу в городе устроили бы праздник, – мрачно сказал Норман.
– Им не пришлось бы долго веселиться. Лишь до тех пор, пока я не выложила бы полиции, что произошло.
– Полиции? – саркастически переспросил Норман. – Здесь не принято впутывать полицию в скромные домашние недоразумения. Ты не представляешь, какая тут глушь, какие дикие представления о законности... Но не мне жаловаться на это. Если бы наши сограждане не были бы столь сговорчивы и не соглашались улаживать дела полюбовно, Тим давно сидел бы за решеткой с приговором в несколько страниц.
– Наверное, ты прав – до известной степени. Но когда речь заходит об опасности для жизни... Я понимаю, ты щадил меня, умалчивая о многом, но после сегодняшнего...
– Что ж, прими мою признательность за помощь. Поскольку от Тима ты вряд ли дождешься благодарности.
– Ошибаешься.
– О, неужели? – В голосе Нормана звучало такое неподдельное изумление, что Эллен даже рассмеялась:
– Дорогой ты мой, я достаточно толстокожа, и меня нельзя оттолкнуть скверными манерами. Ни один мальчишка не способен благосклонно отнестись к женскому сюсюканью. Мои племянники не простили бы мне, начни я обхаживать их на людях. В этом возрасте они все помешаны на своей мужественности.
– Ты очень хорошая женщина, Эллен.
– Я просто любопытная особа, вечно сующая нос не в свое дело, – весело ответила Эллен. – У меня есть несколько здравых мыслей по поводу Тима, но давай не будем обсуждать это прямо сейчас. Увидимся завтра, ладно?
– Отлично. Только... Мне неприятно напоминать об этом, но кошка...
– Чудесно проведет день на свежем воздухе.
– Наверное, не стоит ее выпускать. Я не прощу себе, если из-за моей дурацкой фобии с ней что-нибудь случится.
– В таком случае Иштар придется немножко потомиться в заключении: я запру ее в дровяном сарае. Но теперь уже ты слишком суетишься, Норман. Перестань, и не волнуйся по этому поводу.
Остаток дня Эллен провела за стряпней. Ей редко удавалось выбрать время для сложных блюд: вечно голодным мальчишкам требовалось чего-нибудь попроще и посытнее. И теперь она отводила душу, выжимая лимоны, растапливая шоколад и пропуская лук через мясорубку. Она даже купила специальные маленькие весы, чтобы приобщиться к европейской кухне, не ломая голову над пересчитыванием непривычных мер веса в американские.
К вечеру она испекла роскошный торт (невероятной калорийности!) и теперь резала овощи для главного блюда. Это отняло у нее массу времени: почистить и нашинковать помидоры и морковь, а потом еще вынуть косточки из маслин, нашпиговать салом говяжью вырезку, вымоченную в вине, и добавить грудинки... Уложив наконец все это в глиняный горшок, Эллен запечатала его тестом и поздравила себя с победой. Шесть часов в духовке на медленном огне – и она утрет Марте нос.
За хлопотами незаметно подступил вечер. Выглянув в окно, Эллен обнаружила, что небо затянуто тучами: похоже, она оказалась неплохим предсказателем. Теперь вечернюю прогулку придется отменить.