Моргенстерн спросила себя, умер ли Симмонс в момент, когда его рисовали. Этот демон Карпаччо был способен подарить ему вечность на вершине мук, даже не убивая его… Но эти смелые рассуждения годились лишь для искусствоведов, вспомнила колдунья. Договоры были в ее руках. И это было главным.
— Ну и дела, — повторил Мартино, с трудом возвращаясь на родную землю.
КАБИНЕТ АРЧИБАЛЬДА ФУЛДА
Двери лифта открывались в приемную на последнем этаже коммунального здания. Молодой человек вышел из лифта и направился к двустворчатой двери, затянутой красным бархатом. Он знал, что его ждали и что за ним следили метчики на этаже. Сердце его отчаянно колотилось, когда он толкнул створку и вошел в кабинет Арчибальда Фулда, всемогущего и опасного министра безопасности.
Он сразу увидел, что целая стена кабинета была стеклянной и выходила в небо. По окнам стекали дождевые ручьи — в Базеле лило вот уже целую неделю. Вторую стену закрывали библиотечные полки. В центре стоял стол министра, массивный монолит, похожий на алтарь. Бювар, подставка для ручек, пресс-папье лежали на столешнице, словно культовые принадлежности.
Моргенстерн сидела в глубоком кресле, как и Грубер в своем вечном серо-антрацитовом костюме.
Была еще одна женщина, которую Мартино не знал. Она держала в руках черную папку, которую они выкрали из Марчиана. Она была ниже колдуньи, взлохмаченные светлые волосы подчеркивали бледность лица, на котором торчал нос-хоботок. Глаза у нее были еще зеленее, чем у Роберты. Они произвели на молодого человека то, что следовало назвать странным впечатлением.
Фулда не было видно.
Мартино подошел к Моргенстерн, своему единственному союзнику в этой комнате. Колдунья показывала ему, что надо смотреть направо, но он не понимал. Никто не произносил ни слова. И это было ненормально.
— Ну что ж, мы все в сборе. Найдите себе место, господин Мартино, и сядьте.
Голос был таким же нежным, как скрип железных опилок по черной доске. Мартино обернулся и увидел Арчибальда Фулда с сигаретой в уголке рта.
Министр безопасности был составлен из удлиненных частей. Лицо выражало смесь усталости, аристократичности и иронии, а светлый взгляд сверкал, как хрусталь. Фулд улыбался, но его глаза не смеялись. Мартино он показался скучающим хищником.
Следователь опустился в пустое кресло. Фулд подошел к столу — за ним тянулся шлейф голубого дыма.
— Позвольте представить вам Сюзи Бовенс, поверенную в делах юридического отдела нашего министерства. Мисс Бовенс, представляю вам Клемана Мартино из Криминального отдела.
— Очень приятно, — низким голосом произнесла женщина.
— Очень рад, — повторил Клеман фальцетом.
Фулд оперся на стол лицом к аудитории. С точностью часовщика снял с губы кусочек табака и заговорил:
— Я собрал вас здесь по настоятельному требованию майора Грубера. Его последний доклад, касающийся дела «Кадрили убийц», как оно было названо… — министр многозначительно поглядел на Моргенстерн, но та даже не моргнула, — был достаточно тревожен. Если я правильно разобрался в этой истории, ее можно свести к следующему — Антонио Палладио, режиссер исторических городов, воскресил по крайней мере двух знаменитых убийц, Потрошительницу Уйатчепеля и проклятую душу Ла Вуазен. Первая уничтожила часть нашей только что отстроенной муниципальной каторги, а вторая сбежала с графом. Истинные фурии.
Грубер кивнул.
— Следователи Моргенстерн и, Мартино по своей инициативе отправились в Венецию, взломали Либрерия Марчиана, чтобы доставить нам вот это.
Фулд ткнул костлявой рукой в сторону Сюзи Бовенс, и та передала ему папку. Он открыл ее, просмотрел договоры, выбрал один из них и поднес к глазам, надев перед этим на нос пенсне. Содержание договоров знали все. Но Фулд все же решил прочесть пергамент вслух:
— «Мы, нижеподписавшиеся, сторона 1 и сторона 2, договорились о нижеследующем. Статья 1, касающаяся предмета договора: сторона 1 требует от стороны 2 выполнения всех преступных актов (оскорбления, убийства, изнасилования, ложь и т. д.) от его имени. В этом случае сторона 1 сможет укрепить Свое могущество, и имя Ее будет жить веками. Статья 2, касающаяся вознаграждения: сторона 1 берет на себя обязательство выполнить любое требование стороны 2. Сторона 2 имеет право на одно пожелание. Это последнее должно быть исполнено, каковым бы оно ни было».
Фулд шумно вздохнул.
— Эта проза еще более неудобоварима, чем отчет Муниципалии.
Только Грубер засмеялся, услышав шутку. Министр с удовлетворенным видом продолжил чтение:
— «Статья 3, касающаяся расторжения вышеуказанного договора: при отказе стороны 1 исполнять свои обязанности (вознаграждение, указанное в статье 2) сторона 2 вправе обязать сторону 1 нести ответственность за нарушение договоренностей по данному договору при соблюдении следующих условий: наличие трех сходных договоров в дополнение к нижеуказанному и присутствие соответствующих подписавшихся сторон; вызов стороны 1 в место и в дату подписания настоящего договора. Сторона 1 обязана предстать».
«Сторона 1 обязана предстать», — повторила про себя Моргенстерн.
— «Статья 4, Intuitus personae. Обусловлено, что стороны подписывают договор своими собственными именами. Если одна из сторон нарушит это первое обязательное условие (будет ли это переуступкой настоящего договора третьему лицу, переходом в другие руки и т. д.), вступает в действие статья 5». — Фулд усмехнулся, приступая к чтению следующей статьи. — Статья 5 касается санкций, мой любимый раздел. «Ответственность за эту часть возлагается на сторону 1. И, наконец, статья 6, которая определяет срок действия договора. Этот договор подписан обеими сторонами навечно и навсегда».
Фулд извлек из папки остальные договоры и разложил их на столе. Он стоял спиной к присутствующим и рассматривал договоры свысока, опершись руками о стол и перечисляя имена, начиная с правого:
— Палладио, 1569 год, джорно ди Реденторе, аль понте ди Дьаволо, договор графа.
Фулд ткнул пальцем во второй пергамент, заполненный позже.
— 1888 год, крестик. Вы ведь знаете, кто его подписал? — спросил министр у тех, кто гонялся за Потрошительницей.
Третий договор в пятнах ржавчины был более древним. Его края буквально рассыпались от ветхости. Дату можно было разглядеть, как и имя, если знаешь, чье оно.
— 1665 год, Ла Вуазен, — сказал Фулд.
Оставался четвертый и последний договор. Он был написан на древнеиспанском. Текст был идентичен остальным, как сообщил консультант-испанист министерства. Но он не имел ни даты, ни подписи в обычном понимании этих терминов.
Квадратный оттиск печати, выполненный красной тушью, и закорючка от Дьявола. Рисунок представлял небольшую фигурку с головой пантеры, запертую в лабиринте. Роберта сразу же подумала об ацтекском символе, когда впервые увидела печать. Но не могла ее расшифровать.
Фулд глянул на часы, стоявшие на столе. 10. 20. Он спросил у колдуньи:
— Ваш специалист должен был появиться ровно в десять?
— Профессор Жагреж придет, — подтвердила она. — Но… он витает в облаках. И вообще живет на другой планете.
— Конечно. Но я живу на планете, где совещания назначаются на определенный час. Через полчаса мне надо быть в Министерстве войны. А в такую погоду… — он глянул на хляби за окном, — министерский фуникулер тащится со скоростью улитки.
Сигарета министра погасла сама собой. Он бросил окурок в пепельницу и взял новую из открытой коробки. Закурил, зажал двумя пальцами и дошел до окна, глядя на потоп.
— Следует сказать, эта история несколько отличается от дел, которыми мы обычно занимаемся.
В кабинете стало чуть светлее. Быть может, стали расходиться облака? Дождь продолжался слишком долго. От далеких раскатов грома задрожали стекла.
— Вот почему я воспользовался советами Сюзи Бовенс, чтобы разобраться во всем. Сюзи, вам слово.
Лампы поблекли, позволили мраку набрать силу. Сюзи собрала договоры и начала свою речь, повысив голос, чтобы перекрыть шум водяных потоков, которые снаружи играли финал Апокалипсиса.
— Мадемуазель Моргенстерн, я сейчас прочту лекцию о сатаническом праве не для вас, — начала молодая женщина.
— Не стесняйтесь, милая, — снисходительно ответила колдунья. — Пока в Колледже колдуний эту дисциплину не преподают.
Грубер вздрогнул. Ему всегда было не по себе, когда при нем вслух говорили о колледже. Тем более в присутствии министра Фулда, даже если последний прекрасно знал ситуацию. Словно было что-то постыдное в работе с магами и колдуньями. Что касается Мартино, то тот не спускал глаз с Бовенс.
— Договоры, подписанные с Дьяволом, обычно построены по одному принципу, — продолжила она. — Эти подчиняются общему правилу. X статей, регулирующих Y положений: предмет контракта, вознаграждение, санкции и т. д. То, что резко отличает эти договоры от тех, что встречались в прошлом, заключено в статье 1. Цитирую. (Она взяла пакт Ла Вуазен и прочла: — «Мы, нижеподписавшиеся, сторона 1 и сторона 2, договорились о нижеследующем. Статья 1, касающаяся предмета договора: сторона 1 требует от стороны 2 выполнения всех преступных актов (оскорбления, убийства, изнасилования, ложь и т. д.) от его имени. В этом случае сторона 1 сможет укрепить Свое могущество, и имя Ее будет жить вечно». — Бовенс положила пакт на стол министра. — Если яснее, сторона 1 — Люцифер, сторона 2 — Ла Вуазен. Дьявол требует от Ла Вуазен делать ему рекламу. Ла Вуазен не вызывала Дьявола, чтобы просить его о службе. Сам Дьявол потребовал услуг от нее.
Вспышка прорезала серую мглу в кабинете. Рядом прогремел раскат грома, от которого содрогнулось все здание.
— Любит, когда говорят о нем, — усмехнулся Фулд.
Зазвонил телефон. Он снял трубку, выслушал собеседника и бросил трубку на место.
— Жагреж прибыл. Его задержал потоп. Продолжайте, — попросил он Бовенс.
— Совершенно очевидно, что Дьявол провел переговоры с четырьмя отобранными им убийцами. «Убивайте от моего имени, и я вас вознагражу», — сказал он. Джек, Ла Вуазен, Палладио подписались под документом. Мы, несомненно, узнаем, кто был четвертым, благодаря господину Жагрежу. Мы не знаем, что потребовали Джек и Ла Вуазен у Дьявола до подписания этого… соглашения. По исследованиям Переписи, которые мне переслал господин Роземонд, речь идет о бессмертии. Палладио получил его в своеобразной форме, вечно старея.
«Роземонд передал этой гусыне досье Переписи?» — удивилась Роберта, ощутив внезапный приступ ревности.
— Князь обманщиков еще раз продемонстрировал свой талант, — продолжала Бовенс. — Отравительница умерла на костре, Джек умер своей смертью в свою эпоху. Никакого вознаграждения тем, кто убивал от Его имени. Что приводит нас к мотивам действий «Кадрили» и к причинам, побудившим Палладио собрать их.
Молодая женщина вновь взяла договор Ла Вуазен.
— «Статья 3, касающаяся расторжения вышеуказанного договора: при отказе стороны 1 исполнять свои обязанности (вознаграждение, указанное в статье 2) сторона 2 вправе обязать сторону 1 нести ответственность за нарушение условий по данному договору при соблюдении следующих условий: наличие трех сходных пактов в дополнение к ниже указанному и присутствие соответствующих подписавшихся сторон; вызов стороны 1 в место и в дату подписания настоящего договора. Сторона 1 обязана предстать».
Все ожидали, что именно в этот момент новая молния осветит кабинет. Но произошло другое — небо просветлело и заиграло на стеклах, превратив дождевые капли в жемчужины.
— Почему Палладио оживил убийц? Чтобы собрать достаточное количество истцов и заставить Дьявола отвечать за свои поступки. Проще простого.
— Да, проще простого, — передразнил ее Фулд.
— Ничто не ново под луной, мисс Бовенс, — внезапно вмешалась Моргенстерн.
Все повернулись к колдунье. Больше всех был поражен яростью ее слов Мартино. Фулд бросился на помощь Бовенс, растерявшейся от такого наскока.
— Хотите что-то добавить, мадемуазель Моргенстерн?
Колдунья повернулась к министру:
— Наша проблема не в том, чтобы узнать, почему собралась «Кадриль», а где и когда состоится встреча. Вызов Дьявола состоится в день годовщины подписания одного из договоров и в месте, где он был подписан.
— Моргенстерн права, — поддержал ее Грубер. — Теперь мы знаем, почему Палладио создал исторические города. Но в какой части Сети эти сумасшедшие проведут свою маленькую церемонию?
— Ни Лондон, ни Венеция, ни Париж, — предположил Фулд. — Граф не сомневается, что мы следим за ним.
— Значит, ответ спрятан в четвертом договоре.
— Это очевидно, и Жагрежу следует поспешить, — сказал министр.
Он остановился перед Моргенстерн, засунув руки в карманы брюк. Сопровождавишй его дым сигареты создавал впечатление, что Фулд был гигантом, голова которого пряталась в облаках.
— Хотелось бы спросить дипломированную колдунью, какие весомые шансы вы кладете на весы, говоря о Кадрили. Дьявол не проявлялся тридцать лет. Станет ли он затруднять себя ответом убийцам?
Моргенстерн задумалась.
— Сила вызова, если он действительно состоится, быть может, заставит его нарушить молчание.
— И ответственность по контракту не оставит ему иного выбора, — уверенно сказала Бовенс.
— Ответственность по контракту. — подхватила Моргенстерн.
Но она уже знала, куда клоню молодая женщина.
— Другого такого волокитчика в процедурных вопросах, как Дьявол, не сыскать, — продолжила Бовенс. — Все его могущество основано на договорах, которые являются настоящими контрактами. Если он не ответит на вызов Палладио, его молчание может быть расценено как признание вины, и «Кадриль убийц» сама устроит суд над ним.
Моргенстерн впервые слышала, как о Дьяволе говорят в юридических терминах.
— Сюзи, — с улыбкой объяснил Фулд, — наш специалист по сатанинскому праву. Совершенно очевидно, что Дьявол попал в затруднительное положение с историей «Кадрили». Быть может, Антонио Палладио удастся заставить Его подчиниться. Невиданное дело. И не могу даже представить, что он потребует от Него в качестве компенсации. А потому я решил… помочь Дьяволу, предоставив Ему самого лучшего адвоката в лице мисс Бовенс.
— Да, — заговорила молодая женщина, словно извиняясь. — Я буду адвокатом Дьявола.
В это мгновение распахнулась дверь кабинета, и появился низенький человечек, чье лицо почти полностью закрывали очки с бифокальными стеклами. На нем был твидовый пиджак и брюки гольфиста. Он направился к окну, остановился на полпути, вернулся назад, поздоровался с женщинами, а потом с мужчинами. Последним он обратился к министру, представившись блеющим голоском:
— Жагреж. Из Исследований.
Жагреж преподавал историю ацтеков в Школе практических исследований, прихожей Колледжа колдуний.
Фулд тут же вручил ему договор, печать на котором никто не мог расшифровать. Специалист схватил пергамент и пробежал его глазами. Какое-то время в комнате слышались только его ахи и охи.
— Вы знаете, что означает эта печать? — нетерпеливо спросил министр.
— Motecuhzoma tchoitci etzalqualiztli, — ответил ученый.
Все с недоумением смотрели на него. Он перевел:
— Мотекухзома берет на себя обязательство в четвертый день праздника Тлалок в своем дворце.
— Мотекухзома? — удивился министр. — Кто такой?
— Мотекухзома более известен под именем Монтесумы. Последний император ацтеков, когда их цивилизация была в апогее развития, — ответил Жагреж. — Убит Кортесом, испанским конкистадором, который разграбил его сказочную столицу.
— Монтесума! Ну конечно! — вскричала Моргенстерн. — Вот наш четвертый убийца!
Жагреж в ярости обернулся:
— Убийца? Мадам, я вас попрошу… Монтесума был величайшим человеком этой цивилизации: воин, строитель и поэт.
— Хорошо, хорошо, — успокоил его Фулд. — Четвертый день праздника Тлалока. Профессор, какому дню нашего календаря это соответствует?
Глаза Жагрежа по-прежнему метали молнии. Но ему все же удалось несколько успокоиться.
— Посмотрим.
Он достал записную книжечку и заглянул в нее.