— Вы только посмотрите на это пламя! — ликовал Финеас.
— А посмотрите на угли! — восклицал Тео. — Они похожи на тысячи красных падающих звезд!
Но Фенго и Гранк не смотрели на извержение. Они смотрели на Хуула. Янтарные глаза Хуула как будто увеличились вдвое. Он стоял совершенно неподвижно. «Как в тот раз, на острове, — подумал Гранк. — Он в каком-то трансе».
Пламя и огонь, плещущие из вулканов, не были похожи ни на что из виденного Хуулом раньше. Он не видел в них образа своей матери, как видел раньше. Он видел волков, только волков, и с ним происходило что-то странное. Это было похоже на то, что он испытывал во время рыбной ловли, когда он чувствовал себя в большей степени рыбой, чем совой. Сначала он почувствовал, как в его груди бьется могучее сердце. И его когти начали менять форму. Однако, когда он осмелился на секунду бросить взгляд вниз, он убедился, что его ноги ничуть не изменились, на них, как всегда, было по четыре коготка. Он был пятнистой совой, а у пятнистых сов нет кисточек на ушах, но он вдруг почувствовал, как его ушные щели перемещаются вверх и вытягиваются. Его клюв начал превращаться в квадратную морду. И все же, знал он, клюв оставался клювом. И перья он теперь ощущал как-то иначе. Ему стало теплее.
«Я не волк, но я волк», — подумал он.
Гранк кивнул Фенго. Фенго подошел поближе к Хуулу.
— Хуул, мой щенок. Ты готов к охоте на оленей. Мы отправляемся сегодня.
Хуул мгновенно вышел из транса:
— Я готов, о да. Я точно готов.
И они отправились в путь в эту безлунную ночь, в свете пламени, затмившем сияние звезд, под светящимися в черноте алыми углями. Они направлялись на юго-восток, прочь от кольца вулканов, в места, которые Фенго называл высотами. Хуул летел высоко, прямо над Фенго. Он видел свои крылья. Он видел перья на своих ногах. Повернув голову, он мог бы увидеть свой хвост. Он выглядел, как обычная пятнистая сова. Но сердцем, а не желудком, своим бешено колотящимся сердцем он знал, что является волком. Ухание прозвучало бы для него как рык или вой: «Я — волк». У него появились новые чувства. Сильнейшим было обоняние. Его окружали сотни разных запахов. Он осознал, что, не покидая своего тела, каким-то образом проник в другое. «В тело Фенго», — подумал он.
На бегу к Фенго присоединились другие волки. В основном они были из его стаи или клана. Они всегда отправлялись вместе на подобные охоты. Нельзя убить северного оленя или лося в одиночку. Охота превратилась в сложный и затейливый танец. Волков была уже почти дюжина. Хуул мгновенно понял принцип бирргиса, в нем его место было сзади вместе с самцами. Они были медленнее самок, и поэтому самки бежали впереди. Даже Фенго начал отставать, когда еще несколько самок присоединились к стае. Хуул почувствовал, как его зажало между Фенго и Данмором, молодым волком, который двигался необычно из-за своей кривой задней ноги. Его сердце билось в унисон с их сердцами. Длинные нити слюны свисали из их пастей, и хотя Хуул знал, что у него нет ни волчьей пасти, ни волчьей слюны, он чувствовал, как за ним тоже развеваются на ветру длинные влажные нити. А ритм волчьих прыжков стал ритмом ударов его крыльев, и он летел прямо над ними.
Он заметил среди самок безухую волчицу. Он видел эту волчицу и раньше, когда она рыскала у подножия вулканов. Тогда ему показалось, что она сама по себе. Другие волки как будто избегали ее, но теперь она бежала вместе с кланом. И все же Хуул чувствовал напряжение самок, бегущих рядом с безухой. «Она им не нравится», — подумал он.
Волки любили играть, они часто боролись, в шутку дрались друг с другом или отнимали друг у друга кость, но эта волчица, вдруг понял Хуул, никогда не играла с другими волками. Они никогда не делили с ней пищу, никогда не проявляли дружелюбия. Никогда не говорили с ней. Так почему же теперь она бежит с ними?
«Они не доверяют ей, — чувствовал он. — Даже немного боятся». Хуул был твердо в этом уверен, но его почему-то тянуло к ней. Ее совсем не стоило бояться. Он знал это точно. В ней крылась ужасная печаль. Ужасная, невыносимая печаль. «Неужели они этого не видят? Неужели они этого не чувствуют?»
На рассвете волки разорвали строй, чтобы отдохнуть. Оленей еще не было видно, но пастбища были уже близко. Невысокие каменистые холмы были изрезаны пещерами. Волки пробрались в одну из них. Хуул влетел следом, гадая, заметят ли они его. Ведь хотя он и чувствовал себя настоящим волком, они увидели бы в нем только сову. Но волки не обратили на него внимания.
Небольшая охотничья команда была отправлена наружу, чтобы наловить зайцев или землероек. Когда они вернулись, Фенго разорвал принесенную ими добычу и распределил ее в соответствии с положением каждого члена стаи. Одноухой волчице, которую звали Хордверд, достался самый маленький и плохой кусок зайца. Даже Хуул получил кусок побольше, сочную ляжку. И снова никто не обратил на него внимания. Он заглатывал свою еду так же, как волки, громко чавкая. «Может, я все же похож для них на волка?» — подумал Хуул. Но, оглядев себя, увидел все ту же грудь в белых пятнах, все те же когти… Загадка!
Хуул решил даже устроиться не где-нибудь на насесте, а уселся прямо на полу пещеры, как другие волки. Однако когда он попытался приблизиться к Хордверд, спавшей в дальнем углу, Фенго решительно отодвинул его подальше. Хуул не стал настаивать и быстро заснул. Ему снилось, что он бежит, потом бросается в атаку, затем крадется в высокой траве. Прозвучал тихий сигнал. Волки нырнули в густую траву и прижались животами к земле, приближаясь к добыче.
Он проснулся в середине сна. Волки вокруг него встряхивались, а Фенго стоял перед входом в пещеру, принюхиваясь.
Олень!
Сигнал разошелся по стае. Они бросились навстречу солнцу, немного приподняв хвосты. Бег был ровным. Хуул увидел впереди стадо оленей. Почуяв присутствие волков, стадо стремительно удалялось. «Надо повернуть их на запад, прочь от восходящего солнца. Ну конечно, — подумал Хуул, — через несколько минут солнце будет нас слепить».
Волки немного ускорили бег, а четыре самки отделились и помчались на север. Остальные волки тоже побежали быстрее, но потом резко притормозили. Они уже развернули оленье стадо так, как им было удобно, но еще не были готовы атаковать. Фенго внимательно рассматривал оленей, выискивая среди них слабых, старых, голодных или ленивых. Тех, кого можно было с легкостью убить.
И вот они заметили старую олениху. Она бежала в середине стада, но силы уже оставляли ее. Как только она оказалась в нескольких прыжках от Фенго, волки бросились к ней и отделили от остального стада. Собрав последние силы, старая олениха оторвалась от погони, но восемь самок гнались за ней, изматывая, но одновременно заставляя ее верить, что их медленный бег — признак того, что волки потеряли к ней интерес. Олениха растерялась.
Все было точно так, как во сне Хуула, и он точно знал, что нужно делать. Он все еще летел высоко, но чувствовал, как часть его тела словно бы опускается вниз, крадется в высокой траве, задевая брюхом землю. Олениха подняла голову. Она подумала, что волки отстали, и расслабилась. Но на самом деле погоня уже подходила к концу.
Хуул подбирался все ближе и ближе. Он был между Фенго и Данмором. Фенго поднял хвост. Внезапно в воздухе разлился резкий запах. Хуул почувствовал, как шерсть на загривках других волков встала дыбом. Две волчицы бросились вперед и прыгнули на олениху, повалили ее на землю и разорвали горло. Потом три молодых самца бросились на жертву и вгрызлись ей в бок.
Из всех ран оленихи хлынула кровь. Она все же смогла вновь подняться на ноги и смотрела на окруживших ее волков. Хуул почувствовал, что восхищается этим сильным зверем, но не жалеет ее. Олениха была мясом, и все же она была чем-то большим, чем просто мясо. Она была великолепна. Фенго подал ему знак. Теперь их очередь.
Фенго, Данмор и та часть Хуула, что принадлежала земле, а не небу, выпрыгнули из травы. Хуул знал, что они собираются убить ее. Фенго медленно обошел олениху, не отводя взгляда от ее глаз. Олениха вздрогнула и рухнула на землю, но она еще не была мертва. Фенго подал Хуулу знак: подойди. А потом провел ритуал смерти, которого Хуул никогда не смог бы себе представить.
Он увидел, как Фенго склонил голову и изобразил все степени покорности, как будто это животное, которое он собирался убить, было выше него по положению. И пока он делал это, волк и олениха смотрели друг другу в глаза. Между хищником и жертвой появилось согласие. Это был момент величайшего достоинства. И когда согласие достигнуто, Фенго кивнул, а потом погрузил свои клыки в шею оленихи.
«Лохинвирр» — так назывался этот странный, но красивый ритуал смерти, в ходе которого хищник отдавал дань уважения жертве и признавал доблесть умирающего животного. Это будет один из самых важных и ценных уроков, когда-либо усвоенных Хуулом.
Вернувшись с охоты, Хуул провел много времени в одиночестве, размышляя над тем, чему он научился, когда его дух стал духом волка. Он размышлял о волках и их стратегиях, их организации, о том, как они сочетали силу и планирование, об их тактике путешествий, охоты, дележа еды. Он никогда не забудет этой безупречной погони.
Он размышлял, не смогут ли совы как-то использовать элементы волчьей стратегии? Надо бы обсудить это с Гранком, ведь то, что совы и волки жили в разных королевствах, еще не означает, что они не могут поучиться друг у друга. Особенно он хотел поговорить о лохинвирре: ведь в рыцарском кодексе чести, о котором ему так много рассказывал Гранк, не было ничего подобного.
Хуулу казалось, что волки движутся сквозь свои жизни так же легко, как звезды в ночи, так же гладко, как созвездия, скользящие по небу. И все же они были очень суеверны и часто недоверчивы безо всякой причины.
Глава XX
Два волка направляются на север
— Не могу поверить! — ахнул Тео. — Ты поймал летучий уголь с первого раза! А я тренировался все лето…
Они жили в Далеко-Далеко уже три луны. Вернувшись с охоты вместе с Фенго и полностью обретя вновь свое совиное естество, Хуул стал больше интересоваться вулканами, не столько из-за порождаемого ими огня, сколько из-за углей. Он быстро научился подбирать более холодные угли, лежащие на земле. Но и для того, чтобы научиться ловить на лету самые горячие, «летучие» угли, ему потребовалась всего одна попытка.
— Послушай, Тео, я могу поймать летучий уголь, но только ты знаешь, что с ним делать. Кузнец из меня никакой.
Это было неоспоримой правдой. Тео как-то попытался показать птенцу, как делается самый простой предмет — Тео назвал его «ковш», но у Хуула вместо ковша получился плоский и тонкий лист металла. Финеас, стараясь поддержать друга, сказал:
— Не так уж и плохо. Отличное украшение для пещеры!
* * *
Данмор Макдункан, очень сблизившийся с Хуулом во время охоты на оленей, теперь подбежал к нему.
— Готов к сегодняшним занятиям? — теперь он заведовал образованием Хуула, которое в основном было связано с вулканами.
— Я только что поймал летучий уголь. Разве на сегодня не достаточно?
— Ты знаешь, как звучит летучий уголь?
— Звучит?
— А, так тебе все же нужен урок: звук летучего угля совершенно не похож на звуки других углей! Послушай.
Хуул наклонился и приставил ушную щель к летучему углю:
— Похоже на воду! Бегущую воду! Как может что-то горячее звучать, как вода?
Данмор пожал плечами:
— Не знаю. Но угли, лава, вулканическое пламя — у всего есть свой звук, эти звуки сочетаются, и поэтому у каждого вулкана свое уникальное звучание, которое к тому же меняется в зависимости от погоды и других условий, которые мы еще не понимаем.
Данмор, вероятно, знал о вулканах больше, чем любой другой волк, даже Фенго, который решил организовать вокруг вулканов дозор и назначил Данмора его вожаком. Но сколько Хуул ни спрашивал Фенго или Данмора, от чего они защищают вулканы, прямых ответов он так и не получил. У него сложилось впечатление, что волки высматривают не только признаки изменений в настроении огнедышащих гор. Когда Данмор бежал по периметру кольца вулканов, а Хуул летел прямо над ним, волк часто останавливался и на что-нибудь показывал.
— Видишь вон там, Хуул? — говорил он. — Прислушайся к этим скворчащим звукам.
Хуул неуверенно переспрашивал:
— Скворчание? Это что-то вроде треска?
— Да, но глуше. Скорее, похоже на звук разбивающихся камней. Мы думаем, что это и происходит в недрах вулканов — камни лопаются.
Лето проходило, дни становились все короче. Гранк и Фенго наблюдали за Хуулом. Из него выросла красивая сова. Как Тео, так и Финеас, более близкий ему по возрасту, были великолепными учителями. Тео показывал Хуулу камни, которые тот никогда не видел на острове в Горьком море, и рассказывал об их свойствах, в том числе и о том, какие из них можно получить металлы.
Финеас был мудр не по годам. Несмотря на свой маленький рост, он повидал мир и, будучи уроженцем Южных королевств, знал в них едва ли не каждое дерево. Поэтому вскоре он начал рассказывать Хуулу о бесконечном разнообразии растений, цветущих в этой незамерзающей части мира.
Гранк был доволен. Эти двое серьезно обогатили образование молодого принца. А как изумителен был тот момент, когда, вернувшись с охоты, Хуул подошел к Гранку и сказал, что, по его мнению, некоторые стратегические решения волков могут использовать и совы. Еще изумительнее были слова, произнесенные им с невинной искренностью:
— Дядя Гранк, если бы я был королем, я сделал бы лохинвирр частью Хратианского кодекса.
Гранк на несколько секунд забыл, как дышать: «Если бы он был королем!»
— Увидит ли он уголь таким же, каким увидел его я? — громко спросил Гранк у Фенго однажды ночью, когда они сидели высоко на их любимой скале.
— На этот вопрос нельзя ответить сейчас.
«А когда он его найдет, не будет ли уже слишком поздно?» — подумал Гранк.
С тех пор как они добрались до Дали, никакие новости о войне в Ниртгаре до них не доходили. Огненные видения Гранка тоже ничего не проясняли, а Хуул в эти дни был на удивление равнодушен к чтению огня. Гранк подозревал, что виной тому был страх за мать, что Хуул не хотел знать, пережила ли она столкновение с хагсмарами и Пликом над Горьким морем. Он больше никогда об этом не заговаривал. Но Гранк не переставал думать о ней.
— Я все время думаю о том, что случилось с Сив, — сказал он Фенго. — Она так хотела бы сейчас видеть своего сына. Как он по-настоящему превращается в принца.
Внезапно под ними раздался скрип камней. Фенго и Гранк мгновенно насторожились. Они увидели тень волка, мелькнувшую в лунном свете.
— Кто это был? — нервно спросил Фенго. — Сюда никто никогда не приходит.
Но прежде чем они успели встать на след волка, чужак растворился в ночи.
В тот день ни Гранк, ни Фенго никак не смогли выспаться. В конце концов в полдень, когда совы обычно спят, Гранк вылетел из пещеры и решил развести в кузне новый огонь. Когда языки пламени взметнулись вверх, ему показалось, что он увидел что-то, но это был образ не из Ниртгара. Он увидел волка, несущегося по Дали на восток. Волк держался севера и направлялся, похоже, к северной границе Призрачных лесов, к мысу Сломанного когтя. Это было очень странно. Волки редко покидали Далеко-Далеко, а если и покидали, то направлялись на юг, к Темному лесу. Очень странно! Он будет следить за огнями и еще раз все проверит, прежде чем рассказать об этом Фенго.
На следующий день, подлетев к огню, Гранк удивленно моргнул. Он увидел не одного волка, бежавшего на северо-восток, а двух. Они, правда, бежали порознь, более того, один, похоже, преследовал другого. Гранк вернулся в пещеру Фенго и разбудил дремлющего вожака.
— В чем дело? — Фенго поднял уши.
Он знал, что его старый друг не стал бы его будить из-за пустяка.
— Огни.
— Что ты увидел? — Зеленые глаза Фенго сверкнули.
— Двух волков, покидающих Даль, бегущих к мысу Сломаного когтя.
— И в Северные королевства — по земле. Долгий, но удобный для волка маршрут.
— Но им все равно придется плыть.
«Особенно если они направляются к крепости лорда Аррина. Им придется переплыть залив Клыков, иначе путешествие займет у них годы!»