Дел изучила мою позу.
— С тебя капает на пол.
— Ничем не могу помочь, мне колени свело, — теперь я сидел поудобнее и с удовольствием провел куском коричневого мыла по грязной груди. — Значит ты думаешь, что мы можем выиграть немного денег? Хотя мы оба не в форме?
— Мы бы давно были в форме, если бы ты согласился войти в круг, — Дел вежливо улыбнулась. — Сколько раз я тебя об этом просила.
— Нет, — я заскреб мылом еще энергичнее, волос зацепился за ноготь и я вырвал его. — Ой… Дел, ты не возражаешь? Я могу помыться в одиночестве?
Дел встала, выскользнула из перевязи, положила ее на кровать.
— Если ты намерен избавиться от бороды, — сказала она, — лучше я тебе помогу. Ты себе горло перережешь.
— До сих пор не перерезал… я брил это лицо дольше, чем ты живешь на свете.
Дел приподняла одно плечо.
— Я привыкла брить отца. Он был ненамного старше тебя, — без моего разрешения — и игнорируя мою тихую ругань — она подошла к стулу около бочки и взяла мой недавно наточенный нож. — Намыль лицо, — предложила она.
Аиды, ну какой смысл спорить по пустякам. Я покорно намылился и откинул голову, как и было приказано. Попытался не морщить лицо, когда Дел прижала лезвие к моей коже.
— Сиди тихо, Тигр, — потом, когда я застыл. — А эти шрамы еще болят?
— Шрамы песчаного тигра? Нет, уже нет, — я помолчал. — Но если ты их порежешь, думаю, что могут заболеть.
— Я не собираюсь их резать, — рассеянно пробормотала Дел. Она сосредоточенно сбривала бороду между двумя шрамами, а я чувствовал что сильно рискую. — Они становятся белее и тоньше с годами, — отметила Дел. — Представляю, как раньше они болели.
— Как в аидах, — согласился я, — правда тогда мне было не до них. От кошачьих когтей досталось не только лицу, а когти этих кисок парализуют жертву. От яда я был полумертв пару недель. Мне повезло, что я выжил.
— Ты выжил благодаря Суле.
Да, благодаря Суле. Благодаря женщине племени Салсет, которая не дала мне умереть. Она пошла против воли шукара и всего племени, которые решили, что лучше позволить непокорному чуле переселиться в другой мир. Потому что все они знали, что убив песчаного тигра, я завоевал свободу.
Я пошевелился. Имя Сулы вызвало воспоминания, которые я предпочел бы забыть.
— Ты закончила?
— Еще и половины не сделала.
Ее коса свисала с плеча. Пушистый кончик щекотал мою грудь.
И мне вдруг, в одну секунду, неожиданно, стало трудно дышать. Я поежился, начал выпрямляться, но тут же снова нырнул пониже.
— Дел, ты думаешь…
— Не дергайся.
Она и не представляла, как это было трудно, учитывая обстоятельства.
— Ты говорила, что не будешь притворяться, играть в женские игры…
Она прищурила голубые глаза.
— Что?
— Игры, — рявкнул я в расстройстве. — А как, по-твоему, это называется?
— Я тебя брею.
— Верни мне нож, — я наклонился вперед, поймал ее запястье и вырвал у нее нож левой рукой. — Если ты думаешь, что я, прожив тридцать пять или тридцать шесть лет — или не знаю, сколько там — не изучил ваши женские трюки, ты моложе, чем я думал.
Что, вообще-то, не делало меня счастливее. Я сидел в остывшей воде и смотрел на Дел, сжимая мокрый нож с мыльной пеной и клоками бороды.
Дел стояла надо мной, уперев руки в бедра.
— Если ты думаешь, что я взяла две комнаты, а потом решила тебя подразнить…
От расстройства я не справился с собой.
— Это обычно для женщин!
— Для некоторых может быть, но не для всех. И уж конечно не для меня.
Я яростно поскреб затылок.
— Может и нет, может ты не нарочно, но это не меняет того…
— …что ты себя не контролируешь?
Я уставился на нее.
— Ты МОГЛА БЫ принять это как комплимент.
Она подумала.
— Могла бы.
— Ну и что? Могу я спокойно побрить собственное лицо?
Кто-то постучал в дверь.
— Пошел вон, — пробормотал я, но Дел повернулась ко мне спиной и пошла открывать.
На пороге стоял незнакомый Южанин. Меч он носил в перевязи.
— Песчаный Тигр? — спросил он.
Я слабо кивнул. Мечтая, чтобы в этот момент меч был у меня в руке, а не лежал на стуле, и понимая, что в голову лезут какие-то глупости. А о чем еще можно думать сидя голым в бочке? Разве только о собственной уязвимости. Незнакомец ухмыльнулся, показав безупречно белые зубы.
— Меня зовут Набир, — сказал он. — Я хотел бы потанцевать с тобой.
Набир был молод. Очень молод, лет восемнадцати. И я готов был поспорить, что колени у него не болели.
— Поговорим завтра, — отмахнулся я.
Глубокая морщина прорезала его лоб.
— Завтра меня здесь не будет. Завтра я поеду в Искандар.
— Искандар, Искандар! Что все забыли в этом Искандаре? — рявкнул я.
Такой вспышки Набир от меня не ожидал и откровенно растерялся.
— Оракул говорит, что джихади…
— …появится в Искандаре, это я знаю. Об этом, по-моему, все уже знают, — я хмуро посмотрел на мальчика. — Но тебе-то что? Ты не похож на религиозного фанатика.
— Конечно, — он сделал быстрый, рассеянный жест. — Я — танцор меча, поэтому я туда и еду.
Я яростно поскреб шрамы, радуясь, что хоть наполовину избавился от бороды.
— Зачем молодому, предположительно неглупому танцору меча ехать в Искандар? Там нечего делать.
— Все туда едут, — сказал он. — Даже танзиры.
Я безучастно посмотрел на Дел и эхом отозвался:
— Танзиры?
— Аджани, — решительно сказала Дел.
Нахмурившись, я взглянул на Набира. Он терпеливо ожидал.
— Ты сказал, что все едут… Танцоры мечей, танзиры, кто еще?
Он пожал плечами.
— Конечно все секты, даже Хамида и кеми. И говорят, даже некоторые племена: Ханджи, Талариан, и другие, я думаю. Они хотят сами увидеть Оракула и услышать его предсказания.
— Это угроза, — пробормотал я. — Танзиры его убьют, если он не будет работать на них, — я выпрямился и махнул Набиру рукой. — Иди в ближайшую кантину — забыл название — и выпей за меня, — я прищурился. — И скажи Киме, что это я тебя послал.
— Ты войдешь со мной в круг? — настаивал Набир. — Ты окажешь мне честь, согласившись танцевать со мной.
Я повнимательнее вгляделся в его лицо — молодое, еще не сформировавшееся, и осмотрел его перевязь — новую, желтую, поскрипывающую при каждом движении.
— Приходи через год, — сказал я ему, — а сейчас иди выпей.
Дел закрыла за ним дверь и повернулась ко мне.
— Он молод, юн, неопытен. Может ему стоило бы с тобой потренироваться? По крайней мере ты его не покалечишь, а другие танцоры могут. Просто чтобы принять его в члены своего сообщества.
— Я не могу так рисковать, баска. Я войду в круг только с мастером, с кем-то, кто сможет бросить вызов в танце Чоса Деи.
Невысказанный ответ Дел витал в воздухе. Я покачал головой.
— И этот кто-то не ты.
— Значит нужно найти этого кого-то, — сказала она, — а может лучше несколько таких кого-то. Ты совершенно не в форме. Если придется танцевать до смерти…
— Я не так глуп, чтобы сейчас наниматься убить кого-то. И кроме того…
— Иногда выбирать не приходится.
— …и кроме того… — я улыбнулся, — ты тоже не в форме.
— Да, — спокойно согласилась Дел, — но я буду танцевать как только найду противника.
Дел подошла к моей кровати.
— А что… что теперь? — заинтересовался я.
— Глупо терять время, — Дел надела перевязь и направилась к двери. — Догоню Набира… Нет, не поднимайся. Тебе еще половину лица брить.
— Он еще мальчик! — закричал я ей вслед, неуклюже плескаясь в бочке.
— Он ненамного моложе меня, — ласково успокоила меня Дел.
5
Дел была права, оказалось, что она действительно хорошо меня знает. Набедренная повязка подошла идеально, так же как и мягкие ботинки для верховой езды — я всегда был неравнодушен к сандалиям, но ботинки оказались очень удобными — и скучный оранжевый бурнус прекрасно сидел поверх подпоясанного пустынного хитона. Я снова стал Южанином.
Но на свой прекрасный Южный вид я любовался недолго. Едва закончив одеваться, я схватил меч в позаимствованных ножнах и выбежал из гостиницы, крикнув по пути хозяину, что бочка освободилась и желающие могут ею воспользоваться. Хозяин начал что-то говорить, но я был уже на улице.
Нетрудно найти танцора меча, особенно в пограничном городке, таком как Харкихал, все жители которого процветают за счет ставок, сделанных во время танцев. Достаточно подойти к месту наибольшего скопления народа, преимущественно мужчин с мечами, и вы обнаружите то, что ищете.
Найти Дел труда не составило — такие женщины, как она, всегда привлекают внимание. Дел спокойно стояла в центре человеческого круга — собрания мужчин и женщин, ожидавших начала танца. Кто-то аккуратно рисовал круг в земле, стараясь, чтобы линия везде была одинаковой глубины. Вообще-то в танце физический круг не был нужен — танцор меча всегда держит границы круга в голове, а нарисованный быстро стирают песок и ветер — но создание круга это часть ритуала.
Лицо у Дел было умиротворенным и спокойным, и такой же была поза. Дел очень высокая для женщины — высокая даже для Южных мужчин — и держится она всегда с достоинством. Даже спокойно стоя около круга она привлекала внимание всех, пришедших посмотреть на танец. Особенно удивлял людей Северный меч, устроившийся в ножнах за спиной. Я поискал глазами Набира и обнаружил, что он ожидает по другую сторону круга. По лицу я понял, что он полон надежд и даже не пытается скрыть своего Южного высокомерия. Он не сомневался, что победит Северную женщину. Я только удивился, как Дел вообще смогла уговорить его танцевать с ней.
Хотя когда ты молод, горд и неопытен, ты готов танцевать с кем угодно. Набир, конечно, думал, что танцуя против женщины, он не уронит своего достоинства. Он легко победит ее в присутствии пришедших посмотреть на это зрелище танцоров мечей, некоторые из которых были его героями.
Мне было почти жаль его.
Я отбросил все предубеждения и быстро, вдумчиво оценил их шансы. Набир был ниже Дел пальца на четыре, что скорее всего ему не льстило. У него не было той жесткой собранности, которая приходит только с годами и с опытом. Этот танец был для него не первым, но танцевал он еще очень мало. Мальчик только начинал свою карьеру. Ему было лет семнадцать, восемнадцать. Ну от силы девятнадцать, и это было главным, потому что в таком возрасте человек не задумываясь входит в круг с любым противником и ожидает только победы.
Я — танцор меча седьмого ранга. Семь лет я полностью посвятил изучению танца. Вообще-то семь лет занятий еще не гарантирую получение ранга. Далеко не все ученики, даже подающие надежды, доходят и до четвертого. Набир, судя по возрасту, не мог проучиться больше двух, ну максимум трех лет, и вряд ли успел получить даже третий ранг, потому что ранг, хотя его часто называют годом, к смене сезонов, называемой тем же словом, никакого отношения не имеет. «Год» ученика заканчивается только когда ученик поднимается на следующую ступень мастерства; а на каждую ступень можно потратить гораздо больше времени, чем календарные двенадцать месяцев.
Я получил седьмой ранг за семь лет — хорошее сочетание. Этим я гордился, об этом непременно упоминали во всех историях обо мне. А теперь, глядя на Набира, я удивился, какие у него-то причины стать танцором меча. На человека, распаленного ненавистью и могучей жаждой свободы, он не похож, подумал я. Я рвался к свободе не только физической, но и духовной, моральной. Только обретя ее, я стал Песчаным Тигром.
С которым Набир так хотел встретиться.
Уже не в первый раз я пожалел, что у меня нет настоящей перевязи. Я стоял, держа меч в руке, среди других танцоров мечей с традиционной амуницией, и чувствовал себя чужаком. Мне чего-то не хватало. И дело было не в том, что по ножнам-с-перевязью узнавали танцора меча — эти ножны были символами нашей профессии — просто с ними было удобно. Гораздо удобнее носить меч за спиной, чем таскать его в руке.
Круг замкнулся. Я хотел подойти к Дел и сказать ей, что она просто дура, подхватившая песчаную болезнь, но передумал. Перед танцем это может ее отвлечь, и если она проиграет, достанется мне. А она могла проиграть. Хотя всю дорогу Дел кричала — тихим и спокойным голосом, конечно — что в ее возрасте выздоравливают за считанные дни, нанесенная мною рана причиняла ей боль. Аиды, Дел была в ужасной форме! Ей повезет, если она протянет в круге подольше, чтобы показать людям приличное зрелище.
Хотя вообще-то она танцевала не одна. С ней была Бореал.
Кто-то подошел ко мне. Мужчина с перевязью — танцор меча. От него пахло травой хува, акиви и приятным визитом в постель Кимы или кого-то еще, похожей на нее.
— Итак, Песчаный Тигр, — произнес он, — пришел посмотреть на разгром.
Я узнал его голос — низкий, дребезжащий, полузадушенный, сорвавшийся в давние времена на страшных звуках. Он не притворялся. Голос Аббу Бенсира не был богат интонациями с тех пор, как кусок дерева в форме меча чуть не раздробил его горло двадцать с лишним лет назад. Он выжил только потому что его шодо — мастер меча — разрезал трахею, чтобы воздух мог проходить в легкие.
А в это время новый ученик шодо в ужасе смотрел на то, что сделал с танцором меча шестого ранга.
— Ты о каком разгроме? — спросил я. — О том, который должен начаться в круге, или о том, на который ты напрашиваешься?
Аббу ухмыльнулся.
— А ты уверен, что я буду танцевать с тобой?
— Рано или поздно, — объявил я. — Может твое горло и зажило — почти что — но гордость не заживет никогда. Я чуть не убил тебя по твоей собственной вине — шодо предупредил тебя, что я неловок — но ты его не послушал. Ты хотел только шлепнуть бывшего чулу мечом по заднице, чтобы он не забывал, кем когда-то был.
— И продолжал оставаться, — спокойно закончил Аббу. — Ты еще долго был чулой, Песчаный Тигр… К чему это отрицать? Все эти семь лет ты пытался избавиться от стыда… и я не знаю, удалось ли тебе это, — он поджал запачканные травой хува губы. — Я слышал, в прошлом году тебя поймали работорговцы и бросили в шахту танзира… Как ты это пережил?
Я постарался говорить ровно.
— Ты пришел посмотреть танец или подышать мне в лицо вонью хува?
— А, танец… Посмотреть, как мальчик унижает женщину, которой не место в Южном круге, — Аббу пожал плечами и сложил руки на груди. — Она просто восхитительна, с такой одно удовольствие переспать, но подобрать мужское оружие и войти в мужской круг — явная глупость. Северная баска проиграет. Надеюсь только, что она при этом не пострадает — не хотелось бы, чтобы порезали эту нежную кожу. Хотя тогда я бы ей посочувствовал… — он ухмыльнулся и темные брови намекающе приподнялись. — Я покажу ей несколько трюков с мечом — в постели и вне ее.
Я прожил на Севере четыре или пять месяцев, до этого я почти год ездил с Дел по Югу — срок достаточный, чтобы кое-что о себе узнать. Я успел понять, что мне не нравится высокомерие Южных мужчин. Я уже не разделял уверенности Аббу, что женщина, подходящая для постели, не сможет войти в круг.
Хотя, конечно, не каждая женщина. Другой такой как Дел не было. Жизнь заставила ее выбрать круг и меч.
И я ее за это не винил. Я посмотрел на Дел. Она была не в форме. Она давно не танцевала. Но она по-прежнему была Дел.
Я покосился на Аббу Бенсира.
— Рискнешь поставить?
— На что? — он посмотрел на меня с искренним неверием и сузил бледно-карие глаза. — Что ты знаешь о мальчике? Он настолько хорош? Или настолько плох?
Никаких вопросов о женщине. Отлично. Чтобы сделать честную ставку, врать я не мог.