Ножны, которые должны были быть тяжелее на вес меча, — истинный символ неудачи Ланса. Он устало коснулся кожаных ножен, тоскуя, зная, что Рейф был прав.
Они искали везде. Но, казалось, будто вор появился в дымке морского тумана и точно также исчез, забрав с собой меч Сент-Леджеров. Оружие нельзя было вернуть обычным способом. И Ланс собирался попросить помощи, как бы это ни раздражало его.
Существовала одна дальняя родственница, дочь Адриана Сент-Леджера, которая уехала в Ирландию, после того как вышла замуж за своего избранного супруга. Мэв О'Донелл, как говорили, обладала силой, очень похожей на силу дедушки Ланса, — способностью определять местоположение потерянных вещей.
Дар Мэв был единственной оставшейся у Ланса надеждой, хотя ему придется признаться, что он по глупости потерял меч. Слухи об этом, конечно, дойдут до других Сент-Леджеров и, в конечном счете, наверняка достигнут ушей его отца.
Ланс становился больным от стыда при одной мысли об этом, хотя и не понимал, почему мнение отца продолжало иметь для него значение. Как будто Анатоль Сент-Леджер когда-нибудь мог ожидать чего-то лучшего от своего старшего сына.
Вздохнув, Ланс уселся за стол и потянулся за чистым листом пергамента. Несомненно, это письмо было самым трудным из всех, которые он когда-либо писал. Он яростно боролся со своей гордостью при каждом движении пера.
Обмакнув перо в чернильницу, Ланс заставил себя начать.
«Моя дорогая Мэв!
После стольких лет ты вряд ли вспоминаешь обо мне иначе, чем как о раздражающем маленьком кузене, который однажды засунул змею в твою сумочку, но…»
Дверь в библиотеку распахнулась, испугав Ланса так, что он едва не размазал чернила по странице. Он с раздражением поднял глаза и увидел входящего в комнату брата.
— Проклятье, Вэл, — зарычал Ланс. — Никогда не пробовал стучать?
Но Вэл не обратил внимания на его недовольство. Он даже не побеспокоился снять свои забрызганные грязью сапоги или запятнанный кожаный плащ для верховой езды. Закрыв за собой дверь, он направился прямо к Лансу. Его решительные шаги были не совсем четкими из-за больной ноги.
— Я только что вернулся из деревни, Ланс, — объявил Вэл без предисловий, наклонившись над столом. — Она велела приготовить лошадей. Она собирается уехать завтра.
Ланс напрягся. Ему не нужно было спрашивать, кого Вэл имеет в виду.
Розалин… уезжает. Эту новость Ланс должен был бы выслушать с радостью. Но странное чувство пронзило его, как будто холодные пальцы обхватили его сердце и сжали. Не обращая внимания на боль, он продолжил писать письмо.
— Черт побери, Ланс! Ты слышал меня? — требовательно заговорил Вэл. — Я сказал, что леди Карлион…
— Уезжает, — перебил его Ланс, не открывая взгляд от бумаги. — Итак, что ты хочешь, чтобы я сделал с этим? Послал ей цветы и пожелал удачи?
— Нет, проклятье! — Вэл хлопнул ладонью по столу так сильно, что едва не опрокинул чернильницу. — Я хочу, чтобы ты пошел и увиделся с ней. Сейчас! Пока еще не слишком поздно.
— Слишком поздно для чего? — поинтересовался Ланс, осторожно переставляя чернильницу вне пределов досягаемости Вэла. — Для того, чтобы дать этой дьявольской женщине еще один шанс сломать мне нос? Она почти преуспела в последний раз.
— И я совершенно уверен, что ты заслужил это.
— Весьма возможно, это так, — Ланс заставил себя беспечно пожать плечами. — Ты знаешь, как я веду себя с женщинами.
— Да, слишком хорошо знаю. Ты дразнишь, ты флиртуешь, ты мучаешь. Ты пытаешься соблазнить. Но почему-то я думал, что ты будешь другим с Розалин.
Ланс продолжал писать свое письмо, но внутри корчился от боли под укоризненным взглядом Вэла. Почему-то он тоже думал, что сможет быть иным с Розалин. Его сладкой и нежной девушкой. Его Владычицей Озера.
Но это едва ли имело значение, потому что она, наконец-то, уезжала. И Ланс чувствовал облегчение. И только тот факт, что Вэл шагал взад и вперед перед столом, возвращал Ланса в привычное состояние дьявольского напряжения.
— Святые небеса, — сказал Вэл. — Ты не можешь просто остаться здесь и позволить этой женщине ускользнуть от тебя. Твоей избранной невесте, леди, для любви к которой ты был рожден.
— Если верить Эффи Фитцледжер, — напомнил Ланс своему брату.
— Если верить твоему сердцу. Сент-Леджеры всегда знают, когда они находят свою единственную истинную любовь. Ты будешь рассказывать мне, что ничего не чувствовал, когда был с Розалин?
Ланс сморщил нос.
— Да, я чувствовал. Боль. Очень сильную боль.
И ошеломляющую потребность коснуться ее, продолжать касаться ее…
Раздраженно нахмурившись, Ланс вернулся к письму. Он поздравил себя с выполнением тяжелой задачи, чему не помешали даже сетования Вэла.
Пока не посмотрел на нижнюю часть страницы, обнаружив, что там, где должна была быть его подпись, он бессознательно написал другое имя.
Розалин.
Свирепо выругавшись, Ланс смял бумагу в комок, вскочил на ноги, бросился к камину и предал свою неудачную попытку огню, зажженному, чтобы немного обогреть комнату.
К его глубочайшему раздражению, Вэл последовал за ним, как надоедливая колючка, прицепившаяся к фалдам сюртука.
— Почему ты не пойдешь хотя бы увидеться с ней, Ланс? И, наконец, извиниться за то, что ты сделал что-то, что расстроило ее. Чего ты боишься?
Неожиданный вопрос на мгновенье застал Ланса врасплох, но он быстро пришел в себя.
— Я ничего не боюсь, — сказал он, хватая кочергу и вороша ею почти погасшее пламя. — Розалин Карлион может размахивать своим маленьким кулачком сколько пожелает, но, думаю, я могу защитить себя от женщины.
— Особенно с тех пор, как ты научился оставлять свое сердце вне игры. Ты боишься, что Эффи ошиблась? Или чего-то еще?
— Нет, я чертовски уверен, что она ошиблась, — Ланс пронзил своего брата сердитым взглядом. — Розалин даже не хочет меня. Она хочет какого-то… какого-то проклятого глупого рыцаря в сияющих доспехах. Сэра Ланселота дю Лака!
Ланс попытался фыркнуть, но обнаружил, что ему это не под силу. Странно, что его все еще так сильно терзало явное предпочтение, отдаваемое Розалин призрачной легенде, которую он создал для нее.
— Ты должен был слышать ее пламенное описание великого героя. Когда она говорила, я даже не был уверен, меня ли она встретила той ночью?
— Тогда иди и скажи ей правду.
— Это показывает, как хорошо ты знаешь женщин, Святой Валентин, — язвительно ответил Ланс, запихивая кочергу обратно в железную подставку. — Они не хотят правды. Они хотят сказок, а у меня нет времени для этой проклятой чепухи. У меня есть более важные дела.
— Что может быть важнее, чем женщина, которую ты должен любить вечно?
— Как насчет меча, который я не так давно поклялся защищать? — Ланс схватил пустые ножны и потряс ими перед носом брата. — Или ты совсем забыл об этом? Даже с помощью Рейфа я не…
— Рейфа? Рейфа Мортмейна? — перебил Вэл. — Ты позволил ему помогать в поисках меча?
— Да, и что из этого? — спросил Ланс, сердито глядя на него.
— Н-ничего, — сказал Вэл, хотя его брови озабоченно нахмурились. Как бы то ни было, он быстро вернулся к вопросу о Розалин.
— Ланс…Если ты потеряешь свою избранную невесту, тебе уже не нужно будет использовать меч.
— У меня нет никакой проклятой нужды использовать его сейчас, — Ланс бросил ножны обратно на стол. Настойчивость брата досаждала его и без того растрепанным нервам. — Я вернулся в Замок Леджер не для того, чтобы пасть жертвой какой-то отвратительной легенды.
— Тогда зачем ты вернулся?
— Черт его знает! — Ланс снова подошел к столу, стиснув зубы. Брат последовал за ним.
— А как насчет проклятья, Ланс? — продолжал настаивать Вэл. — Ты знаешь, какие ужасные вещи случаются с теми Сент-Леджерами, кто отворачивается от их избранных супругов. Помнишь историю леди Дейдры?
— Да, она умерла, и ее сердце было похоронено под церковным полом. Думаю, я едва ли должен беспокоиться об этом. У меня нет сердца, — Ланс практически упал обратно на стул и положил перед собой еще один лист пергамента. Если бы у него было хотя бы пять минут покоя, он смог бы написать новое письмо. Но это казалось практически невозможной задачей, когда брат слонялся около него.
— Значит, ты решил позволить величайшему чуду, которое только может быть в жизни Сент-Леджера, исчезнуть из твоей жизни? — недоверчиво спросил Вэл. — Ты не пошевелишь даже пальцем, чтобы остановить Розалин?
— Нет! — отрезал Ланс. — Если ты думаешь, что эта женщина такое чертово чудо, иди и… и сам ухаживай за ней.
Вэл побледнел.
— Разве ты не знаешь, как сильно я желаю, как часто я… Даже не соблазняй меня, Ланс, — сказал он хрипло.
— Значит, тебе так сильно не нравится Розалин?
— Боже мой, нет. Она ангел. Что заставляет тебя спрашивать меня о таких вещах?
— Потому что я думаю, что ты должен сильно ненавидеть несчастную леди, — ответил Ланс, — чтобы желать ей выйти замуж за такого ублюдка, как я. Ты знаешь, я никогда не бываю порядочен с женщинами. Я никогда не был верен ни одной из них.
— Кроме Аделы Монтерой, — начал Вэл, но Ланс перебил его с хмурым видом.
— Оставь это, Вэл, — мягко предупредил он. — Оставь меня.
Вэл смотрел на него в течение нескончаемого мгновенья, в его глазах сквозило желание высказать все то, что терзало его душу. Но он сжал губы и заковылял к двери.
— Я никогда не смогу понять тебя, Ланс, — остановившись на пороге, добавил Вэл с редкой для него обидой. — Ты всегда был благословлен так многим. И все-таки я никогда не видел человека, так решительно отказывающегося от этого.
Он вышел. Тихий щелчок каким-то образом заставил чувствовать Ланса свою вину сильнее, чем если бы брат хлопнул дверью.
Ланс сжал зубы, возвращаясь обратно к письму, пытаясь выкинуть разговор с Вэлом из головы. Но тишина, в которой еще минуту назад он так сильно нуждался, казалось, стала оглушительной, с трудом получалось связать вместе пару слов. Ланс бросил ручку с раздраженным проклятьем и опустил голову на руки.
«В этом вся великая ирония моего существования», — подумал он. Ланс провел большую часть своей жизни, пытаясь вывести брата из себя, делая все возможное, чтобы тот был о нем невысокого мнения. И все-таки не было никого, чье неодобрение тревожило бы его больше.
Проклятый Святой Валентин. Неужели он на самом деле ожидал, что Ланс возьмет и женится на Розалин Карлион из-за какой-то семейной легенды?
— Просто пойди и встреться с этой женщиной. Скажи ей правду, — пробормотал Ланс, передразнивая брата. — Увези ее на белом коне, и живите долго и счастливо.
Если бы все было так чертовски просто. Как это было бы для Вэла, с его искренними убеждениями и романтическими иллюзиями. Но для того, кто стал таким пресыщенным и циничным, как Ланс…
На самом деле, он оказал Розалин Карлион любезность, держась от нее подальше. Нахмурившись, Ланс наклонился, пошарил в кармане сюртука, висевшего на спинке стула, нашел то, что искал, и медленно вытащил, держа в сжатом кулаке.
Осторожно Ланс разжал кулак и разгладил то, что лежало на ладони, — белый женский льняной чепец. Он бросил вороватый взгляд на дверь, побаиваясь, что Вэл может неожиданно вернуться. Последнее, в чем он нуждался, так это чтобы брат обнаружил, что Ланс хранил чепец Розалин Карлион в своем кармане всю неделю. Как какой-то дурацкий рыцарь, дорожащий знаком внимания своей прекрасной леди.
Он не знал, что побудило его спрятать чепец в первом попавшемся месте. Может, желание сыграть одну из его дьявольских шуток? Было невыносимо смотреть, как она носит эту проклятую вещь, скрывающую каждую прядь ее восхитительных, сотканных Луной волос. Его Владычица Озера превращала себя в чопорную добродетельную матрону. Эти вдовьи одежды были ужасны. Все эти ярды черной ткани прятали ее изящную привлекательность. Она слишком молода, чтобы быть похороненной в скорби по какому-то проклятому благородному идиоту по имени Артур.
Но не Ланс был мужчиной, способным изменить ситуацию.
Дни его рыцарства прошли давным-давно, после неудачной связи с Аделой Монтерой. Тогда же закончились и все его мальчишеские мечты о любви и славе.
Он побывал в слишком многих женских постелях с тех пор, сражался в слишком многих бессмысленных битвах. Череда пошлых и безрассудных попоек перемежалась с пламенем артиллерийского огня и криками умирающих людей. Путь не отважного героя, а простого солдата. Немного более измученного, чем остальные.
Даже если Эффи была права насчет предназначения Розалин Карлион быть невестой Ланса, это не имело значения. Владычица Озера приехала в поисках своего сверкающего сэра Ланселота слишком поздно.
Со вздохом, близким к сожалению, Ланс закончил складывать чепец и убрал его, намереваясь утром возвратить Розалин.
Что касается пропавшего меча… Если он когда-нибудь сумеет найти его, то самым лучшим будет вручить его брату вместе с титулом и уехать. Когда-то Ланс ничего не желал больше, чем сбежать из Замка Леджер, но сейчас мысль отъезде странным образом приводила его в уныние.
«Я устал, вот и все», — сказал Ланс себе. Отметая бумагу, перо и чернила в сторону, он опустил голову на руки, лежащие на столе, желая закрыть глаза только на несколько секунд.
Меньше чем через мгновение Ланс уснул. Но это был неспокойный, затуманенный тревожными грезами сон. Он видел себя, садящегося на белого коня и безумно скачущего через деревню к церкви святого Готиана.
Он промчался галопом сквозь толпу приветствующих крестьян, бросающих цветы. Спрыгнул с лошади, прежде чем та остановилась, и едва не свалился, будучи придавлен весом надетых на нем доспехов — тяжелых пластин из блестящего металла.
Каждый шаг, который он делал с неимоверным трудом, казалось, не приближал его к цели. И все же, когда он взглянул вверх, она ждала его на ступенях церкви. Розалин, его Владычица Озера, одетая в свою струящуюся ночную рубашку. В ее золотые волосы были вплетены лилии.
Ланс, спотыкаясь, шагнул вперед, чтобы, наконец, преклонить колени у ее ног. Она улыбалась, глядя на него, ее голубые глаза сияли, и он потянулся за мечом у своего бедра, чтобы навсегда вручить ей его вместе со своими сердцем и душой.
Но когда он вытащил меч Сент-Леджеров, то с ужасом обнаружил, что великолепный клинок поцарапан и тускл, а кристалл треснул. Розалин отшатнулась от него, ее лицо затуманило разочарование.
— Нет, миледи! — закричал Ланс. — Подождите! Молю вас.
Она лишь окинула его печальным взглядом, закутываясь в плащ цвета полуночи. Надев капюшон, она пересекла церковное кладбище, теряясь в клубящемся тумане.
— Розалин! Пожалуйста. Не уходи! — Ланс в исступлении бросился за ней, сражаясь с тяжелыми доспехами.
Пытаясь подняться на ноги с библиотечного кресла, он едва не свалился и проснулся как от толчка.
Ланс схватился за край дубового стола и моргнул, на мгновение почувствовав себя дезориентированным. Потом тяжело вздохнул.
Сон. Это был просто чертовски нелепый сон. Но тогда почему здесь все еще был туман, двигающийся, как клочья дыма перед его глазами?
Сердце совершило неожиданный скачок. Не более чем в ярде от него виднелась закутанная во все черное фигура, которая изучала одну из книг.
— Розалин? — неуверенно позвал Ланс, пытаясь отделить смятение после сна от действительности, находящейся перед его глазами.
Закутанная фигура вернула книгу на полку и повернулась так, чтобы Ланс осознал, что это была не его Владычица Озера, а высокий мужчина могучего телосложения. Его черты затенял надвинутый на лицо капюшон. Последние остатки сна исчезли из головы Ланса, и он вскочил на ноги.
— Кто ты? — потребовал он. — Какого дьявола ты здесь делаешь?
— Ты Сент-Леджер, — промурлыкал низкий голос из глубин капюшона. — Ты должен это понять.
Ланс осторожно обошел стол. Его мускулы напряглись в ожидании любой неожиданной атаки.
— Стой тихо и положи свои руки туда, где я смогу их видеть. Тогда я дам тебе пять секунд, чтобы ответить на мой вопрос, прежде чем я…
Грозный незнакомец прервал его бархатистым смехом.
Стиснув зубы, Ланс бросился на него, намереваясь сдернуть капюшон. Его руки сомкнулись в воздухе. Нахмурившись, Ланс схватил незваного гостя за плечо. Но черное одеяние, казалось, скользило сквозь его пальцы.