— Ты чертов псих, — жестко закончил он.
— Нет, я просто узнал, насколько сильно я могу рискнуть, — возразил Вэл. На его лице появилось то выражение твердости духа, с которым мученики восходят на костер.
— Теперь я лучше могу контролировать мои силы, — настаивал он, пытаясь мягко высвободить свою руку из пальцев брата. — Ты должен верить мне, Ланс. В этот раз все будет в порядке.
— А если нет? — прошипел Ланс.
— Тогда я смогу перенести последствия намного лучше, чем она, — взгляд Вэла переместился на Розалин с выражением, которое было одновременно и нежным, и тоскующим. — Ты же не хочешь, чтобы твоя леди страдала еще больше, если можешь предотвратить это, не правда ли?
— Нет, черт возьми, но…
— Тогда перестань спорить со мной. У нас на это нет времени. Все твои действия пугают ее.
Ланс начал возражать, но понял, что Вэл говорит правду. Розалин явно пыталась следить за их беседой. Она не могла слышать то, что они говорили, но, должно быть, чувствовала напряжение между ними, так как ее лицо еще сильней напряглось и побледнело.
Ланс неохотно отпустил брата, и тот почти бегом бросился обратно к кровати. Ланс с трудом последовал за ним, так и не смирившись с тем, что Вэл намеревался сделать, но и не зная, как еще можно предотвратить этот риск, не используя грубую силу.
«Нет никакого способа остановить святого Валентина», — горько подумал он. Ланс топтался около ножки кровати, чувствуя неистовую безысходность, как будто он должен был выбирать между бледной молодой женщиной на кровати и своим братом. Выбор, который, как боялся Ланс, он уже сделал, привезя Розалин к Вэлу.
Он наблюдал, как Вэл уселся на край кровати и взял руку Розалин в свою, шепча что-то нежное, обнадеживающее. Ланс начал возражать, но взглянул на ее искаженные болью черты, и слова почему-то застряли в горле.
В любом случае было уже слишком поздно. Он увидел, как ее глаза вспыхнули от удивления и понял, что она уже начала ощущать это. Теплую темную силу Вэла, переходящую из кончиков его пальцев к ней.
Лан вцепился в столбик кровати. Сцена, разворачивающаяся перед ним, воскресила наполненные болью воспоминания, с которыми он так тяжело боролся, которые пытался забыть. Но теперь он почувствовал, что время как будто поворачивается вспять, спальня теряла четкость, превращаясь в поле боя, и Вэл сжимал не руку Розалин, а его собственную.
— Держись за меня, Ланс. Я здесь, — убеждал его Вэл. Его запачканное копотью лицо вырисовывалось сквозь едкий дым, его мягкий голос прорывался сквозь канонаду и крики умирающих людей.
— Н-нет, — Ланс корчился в луже собственной крови, агония спиралью раскручивалась из массы сломанных костей и разорванных мускулов, которые прежде были его правым коленом. Боль… из-за нее он был близок к безумию, но не настолько, чтобы не понять, что Вэл собирается делать.
— Оставь меня, проклятье!
— Ланс, пожалуйста… лежи спокойно. Я просто хочу помочь тебе.
— Нет! — Ланс выругался и попытался освободиться. Разве Вэл не понимает? Он не хочет ничьей помощи. Он просто хочет умереть. Но он был лишком слаб, а Вэл слишком силен. Брат крепче сжал руку.
— Все в порядке, Ланс. Я могу справиться с этим. Просто продолжай держаться за меня.
— Нет, черт тебя побери, Вэл! Отпусти меня, — голос Ланса сорвался от отчаяния. — Позволь мне уйти!
— Ланс? Ланс!
Настойчивый звук голоса Вэла вернул Лана обратно в настоящее. Когда он сфокусировал взгляд на постели, то увидел, что глаза Розалин закрылись, лицо расслабилось, а дыхание стало легким и быстрым.
Зато дыхание Вэла было прерывистым. Он крепко держал Розалин за руку, но его лицо лишилось всех красок, капельки пота выступили над бровями. Несмотря на это, он попытался улыбнуться Лансу.
— В-вот. Я готов, но буду… буду признателен… если ты поторопишься, Ланс.
Затуманенные глаза Вэла переместились к молоденькой горничной. Все что он сказал было:
— Салли?
Но девушка, казалось, достаточно хорошо поняла его. Она принесла чемоданчик с инструментами Вэла и угрюмо вручила его Лансу. Она служила в Замке Леджер достаточно долго, чтобы не спрашивать и даже не удивляться тому, что происходило.
Ланс отшатнулся при виде скальпелей, желая проклясть Вэла, желая отказаться, но он был не в состоянии позволить себе даже такую роскошь, как колебание. Сейчас они оба зависели от него, Розалин и Вэл, неразрывно соединенные хрупкой связью сжатых рук и ужасающей силой Вэла.
Сент-Леджер стиснул зубы и заставил свои пальцы перестать дрожать. Взяв стальную рукоятку зонда, он мрачно подумал о превратностях судьбы. Второй раз в жизни Ланс был близок к тому, чтобы стать тем, кто причинит боль Вэлу. И так же, как и в прошлый раз, брат оставил ему чертовски небольшой выбор.
Шторм, который никак не мог начаться уже много дней, наконец-то разразился со вспышками молний и канонадой грома. Ветер и дождь набросились на замок со всей яростью, которую разъяренное море направило на дом на берегу. Но буря снаружи не шла ни в какое сравнение с той, что бушевала в душе Ланса, когда он устало спускался вниз: страх, вина и болезненные воспоминания раздирали ее на части.
Ланс направился к библиотеке, где его ждал графин с виски. Потянувшись к бутылке, он пришел в замешательство от того, как сильно тряслись его руки. Прошел почти час с того времени, как он вытащил пулю из хрупкого плечика Розалин, но все еще дрожал, как новобранец, ошеломленный ужасами своей первой битвы.
Божьей милостью он не убил ни Розалин, ни брата своими неловкими действиями. Леди казалась бледной и слабой, но больше не мучимой болью. Что касается Вэла, он достаточно восстановился, чтобы самостоятельно промыть и перевязать рану Розалин. Как только ее глаза открылись, Ланс осознал, что его присутствие у постели больше не нужно и не желательно. Он отошел и выскользнул из комнаты… чтобы найти какое-то место, где бы мог без свидетелей развалиться на куски, один и никем не замеченный.
С отвращением к собственной слабости Ланс глотнул виски и почувствовал себя немного лучше, когда огненная жидкость растеклась по венам. Так что, когда он наливал второй стакан, край графина уже не выбивал дробь о стакан.
Сжав бокал, Ланс с усталым вздохом опустился в кресло за столом. Когда он сделал это, его пальцы наткнулись на что-то твердое, лежащее на поверхности стола… меч Сент-Леджеров, отполированный до блеска, во всем своем великолепии.
Ланс посмотрел на оружие в замешательстве. Последний раз, когда он видел клинок, тот был покрыт грязью и брошен на столе в холле. Один из лакеев, должно быть, вычистил его и принес сюда. Или…
Он бросил смущенный взгляд вокруг, вспышка молнии, мелькнувшая за окном, заставила его подумать о другой возможности. Ланс пристально огляделся, почти ожидая, что из тени появится Просперо, насмехаясь над ним.
Но, к своему облегчению, он никого не обнаружил. Что бы ни бушевало снаружи, было ясно, что это дело рук природы, а не шутки давно умершего колдуна.
Поставив стакан, Ланс коснулся меча, нуждаясь в подтверждении того, что древнее оружие действительно вернулось в Замок Леджер.
Едва ли благодаря ему, подумал он с презрением к самому себе. Даже в полубессознательном состоянии после выстрела Розалин позаботилась о том, чтобы клинок Ланса покинул берег озера. Он не думал ни о чем, кроме как привезти Розалин в Замок Леджер, но та отказывалась ехать без меча, даже когда он проклинал и ругал ее, требуя, чтобы она перестала бороться и утихомирилась. Боясь, что девушка причинит себе еще больший вред, он был вынужден остановиться и приторочить чертово оружие к седлу.
Ланс провел пальцем по кристаллу, венчавшему рукоять. Он полагал, что должен чувствовать большую радость от возвращения меча, но, казалось, все, о чем он мог думать, это как близка была Розалин к смерти, яростно защищая оружие, которое должно было быть его заботой.
Он оттолкнул меч прочь и вздрогнул, когда что-то острое вонзилось в его большой палец. Нахмурившись, Ланс наклонился и стал рассматривать рукоятку более пристально, чтобы определить причину ранения. Кристалл, прежде такой блестящий, с ровными гранями, был поцарапан, маленький кусочек отвалился. Ланс не знал, когда или как это случилось. Да это и не имело значения, подумал он сурово.
Он намеревался вручить меч своему отцу, Анатолю Сент-Леджеру, когда тот вернется. Что и прежде было достаточно трудной задачей, а теперь, когда великолепный кристалл был испорчен…
— Дьявол и преисподняя вместе взятые, — пробормотал Ланс.
Этот проклятый меч без проблем передавался из поколения в поколение в его семье, ни разу не будучи поврежденным, пока не попал в его руки.
Этого было достаточно, чтобы Ланс подумал: а не был ли он проклят? Но почему не только он один принимал на себя удар этого проклятия? Почему всегда кто-то должен страдать от последствий его глупости?
Сначала Розалин была ужасно ранена, потом Вэл должен был снова испытать боль, а теперь семейный драгоценный меч оказался испорчен. Но, как всегда, Ланс Сент-Леджер остался невредимым. Учитывая, каким ублюдком он являлся, его жизнь, казалось, была удивительно прекрасной.
Проглотив оставшееся виски одним большим глотком, Ланс принялся истязать себя мрачными мыслями, когда дверь библиотеки со скрипом отворилась.
Повернувшись, чтобы посмотреть, кто пришел, Ланс позабыл о мече, увидев Вэла, медленно заходящего в комнату. Он видел достаточно револьверных ран, чтобы знать, что его Владычица Озера не находится в безопасности. Он вскочил на ноги, страшась того, что брат мог сказать ему.
Несмотря на измождение и истощение, читавшиеся на его лице, Вэл все же обнадеживающе улыбнулся.
— Все хорошо, Ланс. Я закончил перевязывать плечо Розалин и дал ей лекарство.
— И сейчас… — Ланс с трудом нашел в себе мужество спросить. — Как она?
— Намного лучше. Теперь она может поспать. Я обработал рану мазью из базилика, чтобы исключить риск инфекции, думаю, мы поднимем ее на ноги к концу недели.
— Слава богу! — пошептал Ланс, чувствуя, как напряжение покидает его. Но он внимательно разглядывал Вэла с той самой минуты, как тот, хромая, зашел в комнату. «Это лишь игра воображения, — тревожно подумал Ланс, — или теперь правое плечо Вэла выглядит более напряженным?»
— А ты? — требовательно спросил старший Сент-Леджер брата. — Как ты себя чувствуешь?
— О, я… я… вполне… в порядке.
Должно быть, сомнения Ланса были очевидны, потому что Вэл выставил плечо вперед.
— Вот. Посмотри сам. Никаких ран. Никакой крови. Если ты не веришь мне, давай, ударь меня.
— Так, чтобы ты смог притвориться, что оно не болит? Нет, спасибо.
Вэл залился краской, редкая нотка недовольства появилась в его голосе.
— Возможно, плечо немного чувствительнее, но это все. Я сказал тебе, что никакого большого вреда не будет.
«Нет, большого не будет», — мрачно подумал Ланс. Только морщины, которые обрамляли рот Вэла, углубились, линии, которые окружили его темно-карие глаза, стали заметнее. Это старило его. Это безрассудное использование силы, проклятой способности Вэла забирать боль другого человека. Но он никогда не остановится, чтобы осознать цену этого. Не Святой Валентин.
Ланс почувствовал, как его грудь сжалась от любви, злости и разочарования, которые брат всегда вызывал в нем. Он вдруг понял, что никогда не говорил Вэлу спасибо за все, что тот сделал. Ни за все прошедшие годы, ни за сегодняшний день.
Он никогда не был благодарен за то, что произошло на поле боя, но то, что его брат сделал для Розалин — другое дело. Ланс испытывал сильную потребность пожать Вэлу руку, попытаться выразить хоть какую-нибудь признательность. Но это было бы равносильно признанию, что он в состоянии глубоко переживать за своего брата, а также и за Розалин.
А Господь был против того, чтобы такой бесчувственный негодяй, как Ланс Сент-Леджер, делал подобные вещи. Вместо этого Ланс опустился за стол, налил еще виски, впихнул стакан в руку Вэла и был немного удивлен, когда брат взял стакан, не протестуя, ведь тот редко употреблял что-либо крепче кларета.
Вэл опустился на стул с высокой спинкой напротив и, выпив виски одним глотком, поставил пустой стакан обратно на стол. Его благодарная улыбка угасла, пока он изучал Ланса, как будто первый раз увидел его влажные бриджи и рубашку.
— Бог мой, Ланс. Ты выглядишь, как что-то, выползшее из глубин этого стоячего болота, — Вэл принюхался, скривившись. — И даже пахнешь так же.
— Большое спасибо.
— Возможно, сейчас, когда о Розалин позаботились, ты будешь так добр и соизволишь объясниться. Какого черта ты делал? Где ты нашел меч, и что случилось с Розалин?
Ланс приподнял плечи в имитации своего обычного беззаботного пожатия.
— Ты сказал мне пойти и привести мою невесту, разве не так? Она не прошла. Поэтому я выстрелил в нее.
— Проклятье, Ланс, — начал Вэл в раздражении, затем остановился с неохотным смешком. Наконец-то, хоть один раз Вэл, казалось, понял, что он шутит. Зато Ланс вдруг обнаружил, что не может улыбнуться.
— Возможно, фактически я не стрелял в нее, — сказал он. — Но…
Гнев исчез из глаз Вэла.
— Расскажи мне, что случилось, — мягко попросил он.
Ланс откинул голову на спинку стула, совершенно не желая воскрешать в памяти вечерние события. Как обычно, рассказ не выставлял его в лучшем виде. Но отказать святому Валентину не было никакой возможности. Это все его отцовские глаза священника, полные такой выстраданной мудрости, терпения и сочувствия.
Ланс поймал себя на том, что рассказывает Вэлу обо всем, что случилось после полудня, ровным невыразительным голосом. Как нашел Розалин, захваченную негодяем, ее удивительную веру в то, что она защищает Экскалибур, как она даже бросила меч в озеро, лишь бы спасти его.
Ланс рассказал брату все, умолчав только об одной маленькой детали: кто отправил его на поиски Розалин. Он не совсем понимал, почему так не желает говорить о Просперо. Возможно потому, что теперь меч вернулся, и Ланс надеялся никогда больше не увидеть своего беспокойного предка; возможно, потому, что знал, как расстроит Вэла то, что он упустил такую возможность.
В рассказе Ланса уже и так было достаточно разочарования, его неудача в поимке вора, ущерб, причиненный мечу Сент-Леджеров, а больше всего то, как «любезно» он обошелся с Розалин.
— Я вел себя с ней, как ублюдок, — пробормотал он. — Она была почти в шоке, а я даже не заметил. Я был слишком занят, проклиная ее за то, что она бросила меч в озеро, крича, какая она дура, раз верит в Экскалибур и заколдованное озеро.
— Но, с другой стороны, я всегда преуспевал в этом, — добавил он, с горечью искривив губы. — Разочаровывал людей, разбивал их мечты.
— После того, как Розалин так яростно боролась, чтобы защитить меч, полагаю, твоя Владычица Озера намного сильнее, чем мы думали, — сказал Вэл с легкой улыбкой. — Не подчинилась даже тебе, Ланс. Я уверен, она восстановится.
«Восстановится?» — подумал Ланс. От пули конечно, но от намного более глубокой раны, которую он нанес ей… В этом он не был уверен. Ланс вспомнил выражение опустошенности в ее глазах.
— В любом случае, — заключил он с глубоким вздохом, — это вся история. Или то, что я знаю о ней. Я все еще не имею понятия о том, как Розалин оказалась вовлечена в это дело, и как был поврежден меч.
Вэл потянулся через стол и поднял клинок, чтобы самому осмотреть кристалл. Его темные брови озадаченно нахмурились.
— Он выглядит так, как будто, тот, кто украл меч, специально отколол кусочек с мастерством ювелира.
— Зачем кому-то делать такие вещи?
— Я не знаю. Когда ты найдешь вора, лучше спроси у него.
— Если я когда-нибудь найду его.
— Так у тебя до сих пор нет никаких мыслей, кто может быть вором? — спросил Вэл.
— Нет, было слишком темно, и я был не достаточно быстр, чтобы поймать его. Все, что я знаю, это что он был примерно моего роста и телосложения. Возможно, немного выше.