— Да, милая. — Бренда опустилась на колени и обняла девочку, стараясь утешить ее и предотвратить надвигающуюся истерику. — Он мертв.
— Взаправду?
— Взаправду и неподдельно мертв, — сказал Мэйсон с преувеличенной бодростью. — Он второстепенный персонаж, умирающий в первом действии, чтобы мы все поняли, что ситуация серьезная.
— Не смешно, — прорычал какой-то рабочий.
Его вроде бы звали Сайлин, но Тони не был уверен. Этот человек проработал в «Чи-Би продакшнс» всего несколько недель.
Мэйсон фыркнул. Пламя свечи, которую он держал, колыхнулось.
— Я и не шутил.
— Это даже не оригинально!
Из-под вздернутой губы Мэйсона показались клыки.
— Значит, он уже не встанет? — Брианна снова ткнула ногой тело.
— Нет, милая. Он… — Бренда осеклась, нахмурилась, побледнела и подняла на Тони взгляд, сути которого он не понял.
— Что?
— П… р… и… з… р… а… к… и.
Брианна возвела глаза к потолку, вывернулась из рук Бренды и заявила:
— У меня высший балл за правописание. Она хочет знать, вернется он в виде призрака или нет.
«Хороший вопрос».
— Не могу сказать.
— Но ты знал, что он умрет!
Глаза Бренды расширились. Тони показалось, что она не удержалась бы на ногах, если бы рядом не было Брианны, за которую женщина и ухватилась.
— Я не… — начал Фостер.
Она показала на него дрожащим пальцем и заявила:
— Ты пытался его остановить!
— Да, потому что все остальное, ударявшееся о стекло, разбилось или сломалось.
Это объяснение казалось парню логичным. Что ж, может быть, при данных обстоятельствах слово «логика» было не самым подходящим, но опыт подсказывал Фостеру: сверхъестественное повинуется неким законам, как и все остальное.
— Ладно. Прекрасно. Что нам теперь делать?
При свече Бренда выглядела слегка безумно. По крайней мере, Тони надеялся, что все дело именно в свете.
Прежде чем парень придумал, как бы помягче ответить, что он понятия об этом не имеет, Эми заявила:
— Серебро.
— Хэй-хо, — пробормотал Мэйсон.
— Положить на глаза! — Эми отдала свечку Зеву и сняла одно из своих колец. — Надо положить серебро на глаза Тома, — заявила она и повернула украшение так, чтобы от него отразился свет. — Тогда его дух не восстанет.
«Тени, собравшиеся за пределом круга света, и вправду становятся темнее?»
— Как старо! — заявил Мэйсон.
Эми вздернула подбородок, вызывающе показала на Рида и резко ответила:
— Что ж, выслушаем ваш план!
«Плач Карла становится громче? Пронзительнее?»
— Ты хочешь услышать от меня оригинальный план, который я не подцепил бы, смотря DVD-записи «Секретных материалов»?
— Поцелуй меня в зад! Крис Картер[32] был серфингистом, страдающим галлюцинациями, а я предлагаю надежный, старый как мир ритуал. — Эми сняла второе кольцо и опустилась на колени возле брезента. — Правильно, Тони?
«Кто-то ходит по библиотеке?»
— Тони?
Парень подпрыгнул, когда Ли прикоснулся к его руке.
«Разве он не должен стоять в нескольких шагах позади меня? Николас просто перешел сюда, идиот! Все снова пялятся на меня. Вот здорово!»
Зев, стоявший по другую сторону тела, нахмурился и спросил:
— Ты в порядке?
— Да. Просто… — «Неважно. Все и так идет из рук вон плохо, а я должен вносить в это еще и свою лепту!» — Думаю, насчет серебра — хорошая идея. Эми разбирается в такой фигне. В этом. Ну, вы знаете.
— Какие четкие формулировки. — Пришел черед Мэйсона возвести глаза к потолку.
— Не мешай, — тихо сказал ему Питер. — Эми, давай.
— Знаете, что было бы круто? — спросила Эшли, когда Эми взялась за край брезента. — Если бы она отдернула эту штуку, а Том вдруг открыл бы глаза. Широко-прешироко.
Эми застыла. Все в комнате подумали о такой возможности. Тишина становилась все тяжелее.
Волоски на шее Тони встали дыбом, когда накал эмоций начал переходить в нечто такое, с чем никто не захотел бы провести ночь взаперти.
— Разве мы не использовали этот трюк с открывшимися глазами в шестой серии? — спросил Тони. Голос его прозвучал неприлично громко. — Еще в одиннадцатой?
— Клише, — согласился Сордж. — Что я тогда говорил?
— Это надежный способ потрепать зрителю нервы, — заявил Питер тоном усталого человека, который уже спорил на эту тему раньше.
— Может, это было надежным способом в первый раз. — Главный оператор воткнул большой палец в мягкий воск на верхушке свечи.
— Второго раза вообще-то и не было, — напомнил Питер. — Ли все просто привиделось. В смысле, его персонажу, Джеймсу Тейлору Гранту.
— Зачем мы это сделали? — спросил Сордж.
— Что именно? — уточнил Питер и продолжил, не переводя дыхания: — Брианна, прекрати тыкать ногой в труп!
— Сделали так, чтобы Джеймсу Тейлору Гранту такое привиделось?
— Ты знаешь зачем. У него были галлюцинации.
— Нет, — покачал головой Сордж. — Мне все равно непонятно.
— Это было шесть серий назад.
— А еще одиннадцать серий назад!
— Итак, прошло достаточно времени, чтобы ты с этим смирился.
— Все-таки…
— Ох, ради бога! — С этими словами Эми откинула угол брезента и быстро положила кольца на закрытые глаза Тома.
Тони выдохнул, когда Эми снова прикрыла тело. Он и не помнил, когда задержал дыхание.
Справа от него раздался тихий звук. Фостер слегка повернул голову и увидел, что Ли показывал большие пальцы. Актер понимал: ничто так не разряжает атмосферу, как творческий спор, начавшийся вновь после семи тысяч раз.
Потом Николас поднял руки и закрыл ими уши. Маус крякнул. Кейт выругалась.
Тони боролся с желанием сделать и первое, и второе, и третье. Он стиснул зубы, напрягся всем телом. Загорелся свет, и вопли Карла превратились в визг ужаса и боли. Тони задним числом понял, что на некоторое время они стихли. Сордж с Питером спорили в тишине.
К счастью, пламя было сильным, а ребенок — маленьким.
Слабый, далекий женский голос, напевающий колыбельную, стал чуть отчетливее, когда визг смолк. Похоже, ее слышал только Тони, и даже он перестал следить за песней, когда Брианна пронзительно потребовала ее отпустить.
— Я хочу пойти посмотреть на ребенка!
Она пыталась вырваться из рук Зева, колотила его кулачками по плечам, но тот прижимал ее слишком крепко, чтобы девчонка могла основательно размахнуться и пинаться, как заметил Тони. Умный парень! Тем более что Зев стоял на коленях. Фостер сомневался в том, что под его джинсами имелась защитная чашка. По крайней мере, пока они встречались, ее там не было.
— Пусти! Пусти! Пусти!
Зев прошептал ей что-то такое, чего помощник режиссера не расслышал.
— Тони сказал, что это кошмарно. Я хочу посмотреть! — вопила дочка босса.
Зев приподнял брови, но быстро придал лицу нейтральное выражение, повернул девочку к себе, заглянул ей в глаза и тихо, успокаивающе сказал:
— Ты знаешь, это ведь понарошку. Просто частицы, оставшиеся от прежних времен.
Брианна шмыгнула носом, перестала вырываться и спросила:
— Как телевидение?
— В точности так. Дом записал то, что здесь случилось, и теперь показывает это.
— Он пытается одурачить нас, заставить поверить, что все взаправду?
— Верно.
— Но мы знаем, что это не так.
— Да.
Взрослые, прислушивающиеся к разговору, подняли подбородки и расправили плечи. Устами младенца глаголет истина! Дети знают, что это не взаправду.
— Глупый дом.
— Не возражаю.
Когда девочка ответила на его улыбку, Зев поднял ее, пристроил у себя на бедре и сказал:
— Надо убираться отсюда. — Чтобы остальным было ясно, о чем он, музыкальный редактор бросил выразительный взгляд на труп.
У Тони замерло сердце, когда он заметил на щеке Зева коричневато-красную полоску. Потом оно забилось снова. Фостер понял, что это просто фальшивая кровь, все еще остававшаяся в волосах Брианны.
«Мы ни в коем случае не потеряем Зева. Или Эми. Или… Блин, кто сказал, что я должен выбирать?»
При одной только мысли о выборе Тони почувствовал себя в мире Мэрил Стрип,[33] без чего он вполне мог обойтись.
— Да, убраться отсюда — это хорошая идея, — сказала Эми.
Теперь она держала две свечи, свою и Зева, и пристально осматривала холл.
Когда и почему это помещение превратилось в их убежище? Неужели потому, что они довольно давно снимали здесь и успели к нему привыкнуть? Или потому, что в большом зале без закоулков и укромных местечек негде было спрятаться нечисти? А может, потому что именно здесь в последний раз дела шли нормально, по крайней мере настолько, насколько это вообще возможно в телеиндустрии в долгие часы съемок, полных передозировки кофеина.
— Мэйсон? — Эшли подергала актера за смокинг. — Вы в порядке?
— В полном. Просто голова болит.
Тони подумал, что голова у актера болела адски, поскольку, когда Эшли взяла его за руку, Мэйсон чуть ли не с благодарностью сомкнул пальцы вокруг ее ладони.
— В нашем контракте говорится, что курение в доме запрещено, — сказал Риду Питер, выходя за ним и девчушкой из гостиной. — Если тебе нужно подымить…
— Дело не в этом!
Однако что-то происходило. Мэйсон был недостаточно хорошим актером, чтобы полностью совладать со своим срывающимся голосом.
— Мы что, просто оставим его здесь? — спросил Ли, остановившись возле тела Тома, накрытого брезентом.
Тони пожал плечами и сказал:
— Если он захочет к нам присоединиться, то знает дорогу.
— Это… отвратительно. — Уголок рта Ли приподнялся. — Не подумай, что я смеюсь. Думаешь, он так поступит?
— Нет. Если кольца Эми не сработают, а я действительно понимаю, что за фигня здесь происходит, то он просто будет снова и снова биться о стекло.
— Значит, шоу одно и то же, но с повторными показами.
— Да, немногое нужно, чтобы перейти к синдикатному телевидению.
— Я все еще не смеюсь. — Хотя, судя по голосу, Ли уже едва сдерживал смех.
— Я тоже.
То, что они стояли тут вдвоем, глядели на первую жертву и обменивались дурацкими шутками, которые отпускают парни, когда ситуация становится чертовски опасной, казалось Фостеру странно естественным. Он даже начал слегка психовать. К счастью, выход из положения нашелся.
— Вас ждет Бренда.
Она стояла у двери, заламывая руки, как леди Макбет. Рядом с ней Сайлин держал последнюю свечу, оставшуюся в гостиной, и ждал, пока выйдут задержавшиеся люди. Бренда явно хотела увидеть Ли.
Николас долго молчал, хотя у Тони возникло ощущение, что актер говорил на частоте, которую слышат только собаки. Или что-то в этом роде. Потом Ли почти весело фыркнул, подошел к Бренде и прижал ее к своему боку. Полностью она не расслабилась, но готовность устроить истерику слегка померкла.
— Шевелись! — прорычал Сайлин, обращаясь к Тони, который остался возле трупа один.
«Плач Карла и вправду стал насмешливым или это только игра моего воображения?»
Благодаря полудюжине свечей, огоньки которых отражались от полированного пола и деревянных панелей, холл имел почти уютный вид. Хотя в доме-убийце «почти» можно было отмести. Вид был просто уютным.
Тина стояла у внутренней двери и светила фонариком на входную.
— Эверетт еще дышит, но смотрится плохо.
— По мне, так он всегда выглядел ужасно, — пробормотал Мэйсон. — Ой, да бросьте! — продолжал он, заглушив возмущенные протесты. — Я просто выразился без обиняков. Все подумали то же самое.
Большинство мужчин и Эми кивнули.
— Мне не нравится, что он остается там так долго. — Тина подняла левое запястье ближе к глазам и нахмурилась. — Проклятье, они встали! Сколько сейчас времени?
Часы не работали ни у кого, хотя стрелки и цифры продолжали светиться в темноте.
— Не показывают они время, и что с того? — спросил Адам.
— Когда знаешь, который час, это утешает, — пожала плечами Эми.
— Что мы теперь будем делать? — поинтересовался Хартли, покачиваясь с пятки на носок и обхватив себя руками.
— Мы должны дожить до утра, — объявил Питер тем же деловым тоном, каким требовал тишины на площадке. — Все мы.
— Все оставшиеся, — произнес кто-то.
Тони показалось, что это голос Павина, звукооператора, но парень не был в этом уверен.
— Да, и мы должны перестать слушать его!
«Это наверняка сказала Кейт».
Она скрестила руки на груди — это была более агрессивная версия позы Хартли, — сердито уставилась на Тони и заявила:
— Если бы не его глупая идея кидать вещи в окна, Том все еще был бы жив!
Фостер, слегка ошеломленный подобным обвинением, не сразу смог подобрать слова для ответа:
— Я никогда не говорил, что он должен кинуться в окно сам!
— Это ты решил перейти в ту комнату, из-за тебя он оказался там. Твоей затеей было швыряться в окна, тем самым ты посеял семена в отчаявшемся человеке.
— Какие? Он вовсе не казался мне отчаявшимся!
— Значит, ты этого не отрицаешь!
— Чего?
«Вот блин!.. Я и вправду ничего не отрицал. Я даже не думал, что это понадобится, но судя по тому, что все нахмурились и прищурили глаза, не только Кейт считает, что я виновен в смерти Тома.
Кто-то из нас сойдет с ума и убьет остальных. Отлично. Вот и угадайте, в каком списке нахожусь я. — Кейт шагнула вперед, и Фостер невольно отступил. — Я так полагаю, нам уже поздно становиться друзьями».
К Кейт присоединился Маус. Тони опять сделал шаг назад, потом еще один — на всякий случай.
— Оставь его в покое, Кейт. — «Маус на моей стороне?» — Нельзя винить Тони за смерть Тома. С тем же успехом можно объявить крайним Ли за то, что тот вошел туда первым. — Все прищуренными глазами посмотрели на Ли и нахмурились. — Или Эшли за то, что она бросила блюдо.
Нахмуренные лбы начали разглаживаться. Никто из съемочной группы не смог бы винить в чем-то маленькую девочку. Точнее, все знали, что нет смысла относиться так к дочери Чи-Би, даже если она в чем-то и была виновата.
— Или меня, потому что я бросил стул.
Это убило все обвинения на корню.
Тони с облегчением увидел, что среди присутствующих не оказалось достаточно безрассудного человека, способного бросить обвинение этому типу, который мог лечь под «бьюик» и приподнять его.
В наступившей неловкой тишине Тина взяла гримерный чемоданчик Эверетта, подошла к Ли и Бренде и предложила:
— Почему бы нам не снять с девочек грим?
— Я костюмерша, — ответила Бренда.
— Потому и не умеешь это делать?
— Нет, я просто… Я имею в виду… Прекрасно.
Она отстранилась от Ли так неохотно, что Тони почти услышал треск отрываемого скотча.
— Брианна, ты грязнее, поэтому должна… Брианна?
— Сырник!
Эшли потянула руку мимо Зева и стала трясти сестру за плечо, пока на лице младшей девочки не появились признаки жизни.
Музыкальный редактор аккуратно, но твердо развел их, потом опустился на колени и спросил:
— В чем дело, Бри?
— Ребенок перестал плакать.
— Но это хорошо, верно?
— Сомневаюсь, — нахмурилась она.
Тони тоже сомневался. В прошлый раз, когда Карл перестал плакать, начались ретроспективные сцены. Касси и Стивен. Смерть самого Карла…
В холле зажегся свет. Теперь тут была мебель — пара кресел с высокими спинками, стол в форме полумесяца, на котором стояла ваза с белыми тюльпанами, восточный ковер.
Фостер оказался здесь один.
Если не считать, что кто-то кричал на втором этаже:
— Чарльз, не надо!
Выше по-прежнему царила тьма. Если что-то и должно было случиться, то ни в коем разе не там.
И вот появились они.
«Дамы и господа, позвольте обратить ваше внимание на вершину лестницы».
На Чарльзе была форма. Рядом с ним шла женщина в сером костюме, облегающем, строгом и явно дорогом. Тони не очень хорошо разбирался в дамской моде, но похожий наряд он видел на Мадонне в «Эвите».[34]