Вдали, у подошвы горы, по контрольно-следовой зоне шагал десантник с ранцевым огнеметом, время от времени он останавливался и хлестал багровой клубящейся струей огня вдоль колючей проволоки, выжигая пробивающуюся сквозь пепел свежую поросль травы. Высоко над рудником завис патрульный вихрелет, тщательно прочесывающий территорию своими приборами наблюдения чуть ли не во всех диапазонах излучений. Гарнизон держал круговую оборону на громадной враждебной планете.
Сняв бронекостюм и мундир, Кин отправился в санузел и долго стоял под душем, смывая пыль и усталость. Растерся полотенцем, провел ладонью по лицу и решил, что не мешало бы побриться. Он раскрыл чемодан и убедился, что его вещи переворошили, причем довольно-таки непрофессионально: укладывая их обратно, не соблюли первоначальный порядок. На секунду им овладела оторопь, которая сменилась холодной безысходной яростью. Узнав о попытке покушения, здешние идиоты не придумали ничего лучшего, чем подвергнуть его топорному обыску. Нелестный отзыв Ронча по адресу коллеги Наримана, похоже, имел под собой веские основания.
При дальнейшем осмотре обнаружилось, что контрольная ниточка, всунутая под крышку портативного компьютера, выпала. Впрочем, никто посторонний не мог снять с дискового накопителя никакой секретной информации, поскольку пластину с мнемокристаллом, хранившим шифровальные коды, Кин всегда носил при себе в потайном отделении бумажника.
Полуголый, с обмотанным вокруг бедер полотенцем, он сел к столу, раскрыл компьютер, достал из бумажника кристалетку и вставил ее в разъем. Около получаса ушло на то, чтобы составить и зашифровать донесение. Кин переписал его на другую кристалетку и посмотрел на часы. Начало седьмого, времени до сеанса связи еще уйма.
Размеренно орудуя шуршащей бритвой перед настенным зеркалом, он размышлял. Его миссия начиналась на редкость сумбурно. Мало того, что он оказался у противника под прицелом, так еще местные остолопы проявили совершенно неуместную подозрительность. Сейчас они корпят над извлеченными из его компьютера файлами, пытаясь взломать защиту и расколоть коды. Остается надеяться, что АрКон адекватно отреагирует на его донесение и нахлобучка сверху, из Генштаба, охладит пыл этих недоумков.
Вдобавок интуиция, вовремя предупредившая его об опасности по пути с космодрома, безнадежно умолкла. Теперь он шарил в пустоте и мог ожидать чего угодно. То, как закончится миссия, успехом или провалом, решалось не здесь, а на небесах, за сотни парсеков отсюда, в штабных кабинетах и кулуарах враждующих сторон. Чей агент, орудующий в стане противника, окажется удачливее, тот и одержит верх.
В амальгаме отражалось узкое костистое лицо без особых примет. Жестко сощуренные серые глаза, короткая аккуратная стрижка. Вид несколько утомленный, что неудивительно. Перед вылетом на Тангру Кин несколько суток кряду почти не вылезал из-за компьютера и спал урывками в служебном кабинете, зато успел проштудировать уйму необходимой документации. Покончив с бритьем, он тщательно протер щеки лосьоном.
Ему пришло на ум, что стоит наведаться в лазарет к Даркофу до прихода Ронча, поскольку лучше всего побеседовать с водителем наедине. Надо полагать, парень уже в состоянии ответить на несколько интересующих Кина вопросов. Вынув из чемодана диктофон, он запрограммировал максимальную чувствительность и включение от кодовой фразы "Здравствуйте, Даркоф", после чего сунул аппарат в планшет. Одевшись, он перекинул планшет через плечо, прицепил кобуру к портупее и вышел из дома.
Клонившийся к закату багровый солнечный диск едва тлел сквозь облачную пелену, а со стороны восхода на седловину наползало скопище лиловых туч. Вершину дальней горы уже застлало курящимся краем дождевого фронта. В воздухе висела вязкая предгрозовая истома.
В пустынном вестибюле лазарета, сбоку от входа, за наблюдательным пультом с шестью мониторами сидел пехотинец. Кин спросил у него, где найти дежурного врача. Выбравшись из-за пульта и кое-как вытянувшись перед офицером, парень промямлил, что это где-то в конце вон того коридора, кажется, по правой стороне. По счастью, в коридоре сразу попался навстречу субтильный фельдшер, который указал дорогу. За столом в кабинете восседала сухопарая рыжая дамочка. Что-то в ней не понравилось Кину с первого взгляда, от нее веяло крупными амбициями, граничащими с истерией. Представившись, он спросил, в какой палате лежит раненый по фамилии Даркоф.
- Вы хотите его видеть? - Дама заломила брови так, словно услышала в свой адрес грязную непристойность от вломившегося в кабинет по ошибке подонка, который спутал медицинское учреждение со злачным местом.
- Разумеется. - Кин попробовал не обращать внимания на ее аффектированную мимику.
- Не знаю, не знаю... - сокрушенно молвила она. - Пациент поступил в тяжелом, очень тяжелом состоянии...
- Мне с ним необходимо поговорить. Насколько я знаю, у него язык не пострадал.
- Он потерял правую ногу ниже колена...
- Это произошло на моих глазах.
- Тогда вы должны понимать, что сейчас его лучше не тревожить.
Рыжеволосая дамочка принадлежала к той породе людей, которым кружит голову обладание даже крошечной властью, и она тихо упивалась своим мнимым правом наложить запрет на посещение пациента.
Начав не на шутку раздражаться, Кин извлек из бумажника удостоверение сотрудника Генштаба и сунул ей под нос.
- Я провожу инспекторскую проверку этого гарнизона, - ледяным тоном объяснил он. - И мне по долгу службы необходимо побеседовать с вашим пациентом.
Несговорчивая дама придирчиво изучила запаянный в пластик документ, словно намеревалась раскусить фальшивку или собиралась поставить под сомнение право всяких там инспекторов вторгаться в осененные святостью места вроде гарнизонного лазарета. После титанических умственных усилий, сопровождавшихся напыщенными гримасами, она нажала клавишу интеркома, вызвала к себе некоего Штайбе и, поджав узкие губы, замкнулась в скорлупе неодобрительного молчания. Кин продолжал стоять перед ней навытяжку, с защитным шлемом под мышкой, справедливо полагая, что это допекает дамочку гораздо пуще, чем если бы он сел без приглашения.
Вскоре явился тот самый худосочный фельдшер, которого Кин встретил в вестибюле. Выправки у него не было ни на грош, а во взгляде, которым он, войдя, окинул напряженную мизансцену, проскользнуло затравленное недоумение. Наверняка парень решил, что его сгоряча пригласили блеснуть талантами в качестве вышибалы, и вполне самокритично побледнел.
- Проводите гражданина офицера в шестнадцатую палату, - велела дама тоном глубоко оскорбленной добродетели и добавила, обращаясь к Кину: - Только не больше пяти минут.
- Ну, уж это как получится, - направляясь к двери следом за фельдшером, бросил Кин через плечо.
Эта мелкая стычка лишний раз привела его к выводу о том, что кой-какие удовольствия, связанные с наличием во Вселенной особей противоположного пола, обходятся чересчур дорого, поскольку женщины имеют свойство генерировать вокруг себя плотное поле неудобств и глупостей. Есть повод втайне позавидовать фабрам, которые сконструированы однополыми и благодаря этому не ведают великого множества удручающих проблем.
- И часто у этой вашей медички бывает несварение желудка? - деловито поинтересовался Кин, шагая рядом со Штайбе по длинному коридору.
- Простите, к чему вы это? - с искренним недоумением промямлил тот.
- Да так, мой наметанный глаз констатировал повышенную кислотность физиономии. Смертельный исход не грозит, но приятного тоже мало.
- А, понял. Шутка.
- Помилуйте, какие тут шутки! У меня сложилось впечатление, что ей просто необходим хороший клистир.
Неожиданно фельдшер прыснул.
- Прописать некому, - посетовал он. - Разве что вы возьметесь?
- Это риск, в медицине я дилетант. Хотя очень хочется, по правде говоря.
Они остановились перед дверью из матового пластика с цифрой "16" на притолоке. Кажется, плоские шуточки возымели желаемое действие, создав то, что на суконном профессиональном языке называется "неформальный уровень контакта".
- Подождете здесь, ладно? - свойским тоном попросил Кин, и Штайбе охотно согласился.
Войдя, Кин очутился в небольшой одноместной палате, где буквально негде было повернуться от всяческой хитроумной медицинской аппаратуры. Рядом с дверью, вдоль стены, выстроились шеренгой пузатые бачки, от них тянулись гофрированные шланги к регенерационному боксу, в который упаковали культю ноги Даркофа. Тот лежал в забытьи на койке, опутанный проводами множества датчиков и трубочками аппаратуры для внутривенного впрыскивания.
Скромных медицинских познаний Кина вполне хватило на то, чтобы оценить показания приборов, укрепленных над изголовьем койки. Судя по всему, дела у парня идут неплохо, и скоро он уже будет осваивать ходьбу с новой ногой.
Кин уселся рядом с койкой, намеренно скрежетнув ножками табурета по плиткам пола. Раненый разлепил веки, медленно повернул голову в его сторону.
- Здравствуйте, Даркоф, - произнес Кин ключевую фразу, пристроив планшет с диктофоном на коленях. - Как вы себя чувствуете?
- Нормально, - сиплым голосом произнес тот. - Нога зудит...
- Ну, ей сейчас положено зудеть. Наверно, пить хотите?
- Н-нет...
Кин расстегнул ворот бронекостюма, полез в нагрудный карман мундира, вынул плитку фруктина и положил на прикроватную тумбочку.
- Это вам. Поправляйтесь, отращивайте ногу. Вы классный водитель, Даркоф.
Бледный как полотно парень слабо улыбнулся:
- Спасибо... что пришли... только сласти зачем, зря вы...
Рубрика ориентации в досье Даркофа скупо сообщала: "Уровень притязаний без дисбалансов, аксиология традиционная, сексуальность в норме, весьма неравнодушен к сладким лакомствам". Что ж, приятно, когда срабатывает тщательно выпестованное внимание к мелочам и умение извлекать их из памяти в нужный момент. Даже если это чисто человеческий жест, не имеющий отношения к выполняемому заданию. Кин мягко похлопал его по плечу:
- Ешьте на здоровье.
- Там... в горах... - Даркоф с трудом ворочал языком после наркоза. - Кто нас приласкал бронебойным?
- Это был не снаряд, Ронч ошибся. В турбоход подложили мину, - объяснил Кин.
- Ну, дела-а... Кто?
- Я сам хотел бы это узнать.
- Надо же... мина... Что ж за гад такой в гарнизоне завелся!.. - У парня сжались кулаки так, что костяшки пальцев побелели.
- Попробуем разобраться. Как вы думаете, кто имел возможность сунуть мину в воздухозаборник? - спросил Кин. - Это случилось между одиннадцатью и двенадцатью, никак не раньше.
За окном палаты потемнело, по стеклу косо хлестнули первые капли дождя.
- Не знаю... - после длительного размышления ответил Даркоф.
- Я имею в виду: после того как вы получили задание выехать на космодром, кто-нибудь крутился возле турбохода?
- Да вроде никто...
- Вроде или никто? Подумайте хорошенько, - настаивал Кин.
- Никто, - твердо сказал, поразмыслив, Даркоф. - Точно вам говорю.
- Где вы находились, когда получили задание?
- У себя в кабине, где ж еще. Гронски брякнул по присебейчику, передал приказ. Ну, я стал проверять систему, сделал продувку. - Парень старательно припоминал, морща лоб. - Вчера штуцер правого бака подтекал, я сразу сменил прокладку. Нормально села. Потом пришел квадрат, и мы сразу погнали на космодром.
- Никуда не отлучались?
- Нет. Отпуском клянусь, нет. А ведь это вас грохнуть хотели, инспектор, вдруг сообразил наконец Даркоф.
- По-видимому, да. Ладно, не буду вас больше мучить. - Кин поднялся с табурета. - Поправляйтесь, а на досуге еще подумайте. Припомните все детально. Хорошо?
Посещение окончилось ничем. Однако мина не могла сама подползти и запрыгнуть в двигатель, до таких взрывных устройств еще не додумались. Наверняка парень упустил из вида какую-то мелочь. Ну, скажем, отлучился справить нужду, а теперь напрочь забыл. Да это и неудивительно после такой травмы и общего наркоза. Может, еще вспомнит, когда у него прояснится в голове.
На прощание Кин сердечно пожал влажную от испарины ладонь Даркофа, но тот вдруг задержал его руку в своей.
- Инспектор, погодите, - после секундной паузы попросил он.
Видимо, что-то важное вертелось у парня на языке, и наконец он решился. Кин снова опустился на табурет.
- В общем, хочу, чтоб вы знали, - облизнув пересохшие губы, заговорил Даркоф. - Ко мне уже приходил наш главный рыбоглаз, Нариман. Спрашивал о вас.