Лимб.
Что-то коснулось плеча Корума, и он почувствовал, что на плече его сидит
кот, черно-белый кот с глазами Сэктрика.
- Насколько далеко простирается эта иллюзия? - спросил Малибана Корум.
- Настолько, насколько нужно, - ответил ему Сэктрик. - Ты это и сам скоро
увидишь.
- Но где же Крэг-Дон? Неужели мы заехали так далеко? - спросила Медбх.
На это Сэктрик ничего не ответил. Вместо этого он расправил крылья и
улетел неведомо куда.
Эмергин не мог оторвать глаз от пламенеющих дубов. Взгляд его был полон
благоговения.
- Как проста эта иллюзия, но какой силой нужно обладать, чтобы сотворить
ее! Гоффанон, теперь я понимаю, почему ты так боялся Малибана!
В ответ Гоффанон буркнул что-то неясное.
Минуту спустя кузнец сказал:
- Никак не могу избавиться от мысли, что мы сделали это зря. Лучше бы
мабдены погибли. Вы себе и представить не можете, сколько страданий принесут
вашим потомкам эти союзники.
- Надеюсь, это не так, Гоффанон, - ответил Великий Друид, но слова
Гоффанона заставили его нахмурить брови.
И тут Корум заметил тень, стоявшую за пламенеющими деревьями. Он
присмотрелся и только тут понял, что же он видит.
Фой Мьёрр остановились. Их крики и стоны становились все громче. Подняв
свои пораженные болезнью глаза, они призывали друг друга; в их голосах
слышалось что-то по-детски беспомощное.
Голова Корума пошла кругом, когда он заметил еще несколько высоких теней.
- Это Крэг-Дон. Малибан обманул наших врагов. Фой Мьёрр вошли в круг!
Джерри закричал:
- Кис-кис! Базилий! Куда же запропастился этот Сэктрик? - И Спутник
Героев, пришпорив коня, бездумно понесся туда, где собрались Фой Мьёрр.
Корум решил, что от боли Джерри повредился в рассудке. Он закричал ему
вслед:
- Джерри! Сэктрик постоит за себя и сам!
Но Джерри не слышал Корума. Он уже миновал ближайший отряд Воинов Елей.
Корум хотел было броситься за ним, но Желтый Жеребец отказался повиноваться
ему. Сколько ни понуждал его Корум, конь не двинулся ни на шаг вперед.
Коруму показалось, что каменные круги стали кружиться; пламенеющие дубы
исчезли, растворяясь в привычных холодных небесах, нависших над занесенной
снегом пустошью. Корум не верил собственным глазам. Они были во внешнем
круге, Фой Мьёрр же стояли прямо у алтаря. Великая сила влекла Корума в этот
внутренний круг; внезапно поднявшийся ветер пытался снести его туда, но конь
под ним, казалось, врос в землю. Он заметил, что многие мабдены, не в силах
устоять чудовищным порывам, распластались на мерзлой земле.
Корум услышал ужасный рев и увидел Фой Мьёрр, пытающихся вырваться из
внутреннего круга, но не способных сразиться с ветром.
- Джерри! - закричал Корум, но шум ветра заглушил его голос. - Джерри!
Все быстрее и быстрее кружились каменные столбы, сливаясь в серые кольца.
В седле оставался только Корум. Даже Ильбрик стал на колени рядом с Тонкой
Гривой; здесь же стоял Гоффанон, отрешенно взиравший да то, что происходило
в центре Крэг-Дона.
Корум увидел полыхавшую алым фигурку, выбравшуюся из внутреннего круга.
Это был Гейнор Проклятый. Отчаянно преодолевая сопротивление ветра, он
медленно брел к мабденам, то и дело спотыкаясь и падая. Его доспехи
переливались всеми цветами радуги.
Корум подумал: Не сможешь ты избежать своей судьбы, Гейнор. Я не допущу
этого. Ты должен отправиться в Лимб.
Принц обнажил серебристый меч, названный Предателем. Казалось, что меч
внезапно ожил. Корум встал на пути Гейнора.
Ветер дул все сильнее, но, в отличие от Принца Гейнора, Корумом не
владело отчаяние, и потому, стоило ему спешиться в сделать шаг навстречу
Гейнору, как ветер едва не сбил его с ног. С трудом держась на ногах, Корум
набросился на своего заклятого врага.
Закованный в броню кулак Гейнора угодил Принцу в лицо, другой рукой
Гейнор вырвал меч Корума. Он занес меч, чтобы сразить Вадагского Принца.
Доспехи Гейнора померкли, став сине-черными.
Тем временем камни Крэг-Дона стали вращаться еще стремительнее.
Корум увидел, как Гоффанон, невесть откуда оказавшийся за спиной Гейнора,
схватил его за запястье. Но Гейнор, резко развернувшись, освободился от его
хватки и навес кузнецу удар, предназначавшийся Коруму.
Предатель вновь поразил Гоффанона, крепко засев в его теле. Тем временем
Гейнор так же отчаянно понесся прочь к выбежал за пределы последнего круга.
Корум подполз к Гоффанону. Рана, нанесенная сидхи, была серьезной. Кровь
кузнеца лилась из раны рекой, напитывая собой мерзлую землю Корум вытащил
серебристый клинок из раны и положил огромную голову Гоффанона себе на
колени. Кровь уже отхлынула от лица Гоффанона. Сидхи умирал. Ему оставалось
жить всего несколько минут.
Гоффанон произнес:
- Ты хорошо назвал свой меч, Вадаг. Да и меч удался на славу.
- Гоффанон... - начал было Корум, но карлик покачал головой.
- Я хочу умереть. Устал я от этого мира. Для таких, как мы, Вадаг, здесь
места нет. По крайней мере сейчас. Они еще не понимают того, что болезнь,
принесенная в этот мир Малибаном, не уйдет вместе с ним. Постарайся уйти
отсюда...
- Я не могу уйти, - ответил Корум, - здесь живет та, кого я люблю.
- Что до этого... - слова Гоффанона перешли в кашель. Взгляд его застыл,
глаза закрылись. Кузнец умер.
Корум медленно поднялся с колен, он уже .не замечал ветра, ревущего
Вокруг. Фой Мьёрр все еще пытались спастись, слуг же их видно уже не было.
Борясь с ветром, к нему приблизился Эмергин. Великий Друид взял Корума за
руку.
- Я видел смерть Гоффанона. Если бы мы могли отправить его в Кэр-Ллюд,
Котел мог бы вернуть ему жизнь.
Корум покачал головой.
- Он хотел умереть, - сказал Принц Эмергину. Эмергин понимающе кивнул и
обратил свой взор к внутреннему кругу.
- Фой Мьёрр еще сопротивляются вихрю, но он унес в Лимб едва ли не всю их
армию.
Корум вдруг вспомнил о Джерри и попытался разглядеть его среди туманных,
зыбких фигур, стоявших у алтаря. На миг ему показалось, что он видит его.
Лицо Джерри было бледно, как полотно, он отчаянно размахивал руками, - но
тут же образ его исчез.
И тогда один за одним стали исчезать сами Фой Мьёрр. Ветер стих, и
каменные круги стали замедлять свое кружение. Мабдены со счастливыми криками
бросились к алтарю, на котором сидел черно-белый кот и лежал позолоченный
бронзовый ларец.
На месте оставались только Корум и Ильбрик, они стояли над телом своего
поверженного товарища, карлика Гоффанона.
- Он успел дать мне совет, Ильбрик, - сказал Корум. - Он советует нам как
можно быстрее оставить этот мир, ибо с мабденами наши судьбы уже не связаны.
- Возможно, это и так, - ответствовал Ильбрик, - Теперь, когда все уже
позади, я вернусь в подводные владения отца. Не радует меня эта победа, не
смогу я больше сдвинуть кубки со старым другом Гоффаноном, не смогу я больше
спеть вместе с ним старых песен сидхи. Прощай, Корум. - Он опустил свою
огромную руку на плечо Корума. - Может быть, ты желаешь пойти вместе со
мной?
- Я люблю Медбх, - ответил Корум. - Поэтому я должен остаться.
Ильбрик неторопливо забрался в седло и, не прощаясь, поскакал по
заснеженной равнине в направлении запада.
И видел это лишь Корум.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЗАМОК ОУИН
К тому времени, когда они вернулись в Кэр-Ллюд. зима уже начала
отступать. Нужно было заново отстроить порушенное, предать огню тела
погибших, очистить столицу от следов пребывания Фон Мьёрр. И все же мабдены
были счастливы.
Эмергин вновь занял главную башню, в которой некогда содержался как
узник. Он выставил на всеобщее обозрение волшебные Котел и Ворота Власти,
как доказательство того, что Фой Мьёрр навсегда изгнаны из этих земель, а
Вечная Тьма развеяна.
Они чествовали Корума, как великого героя, спасшего их народ. Они слагали
песни о его трех походах, о доблести его и отваге. Но Коруму не становилось
от этого легче, - сердце его переполняла печаль по унесенному в Лимб
Джерри-а-Конелю, по кузнецу Гоффанону, сраженному мечом, нареченным
Предателем.
Прошло совсем немного времени с того дня, когда они прибыли в Кэр-Ллюд,
когда Эмергин, взяв с собой котика и золоченый ларец, отправился на верх
башни. Всю ночь над городом бушевала гроза - сверкали молнии, гремел гром,
но ни капли дождя не упало на землю. Наутро Эмергин вышел из башни уже без
ларца, держа в руках испуганного кота Базилия, и сказал Коруму о том, что
договор выполнен теперь обеими сторонами. Глаза у кота теперь были такими
же, как и прежде. С той поры Корум всюду носил его с собой.
Когда прошла первая волна празднеств, Корум простился с Эмергином и
сказал ему, что хочет вернуться в Кэр-Малод с оставшимися в живых
Туха-на-Кремм Кройх, этого же желала и горячо любимая им королева Медбх.
Эмергин поблагодарил Корума и сказал, что в скором времени он намерен
посетить Кэр-Малод и провести не один день в беседах с Корумом. Корум
отвечал, что он будет с нетерпением ждать визита Верховного Правителя.
На том друзья и расстались.
И вновь они скакали на запад. Земля опять зазеленела, но звери пока не
спешили возвращаться в родные места. Встречавшиеся на пути селения были
безлюдны. Наконец, путники достигли стен Кэр-Малода, крепости, стоявшей на
холме меж дубравой и морем.
Прошло несколько дней. Проснувшись утром, Медбх обняла Корума и шепнула
ему:
- Ты стал другим, мой милый. Ты никогда не был таким мрачным.
- Прости меня, - сказал он. - Я люблю тебя, Медбх.
- Я прощаю тебя, - отвечала она ему. - Я тоже люблю тебя, Корум.
Однако голос ее звучал как-то неуверенно, глаза же были устремлены
куда-то вдаль.
- Я люблю тебя, - повторила она, поцеловав Принца в губы.
Ночь или две спустя Корум проснулся от кошмара, в котором он увидел свое
лицо, искаженное злобой, и услышал звуки арфы, игравшей где-то за стенами
Кэр-Малода. Принц хотел разбудить Медбх и рассказать ей об этом, но женщины
нигде не было. Наутро Корум спросил ее о том, где же она была в эту ночь;
королева же отвечала ему, что один его сон сменился другим - всю ночь она
была рядом с Принцем.
Проснувшись следующей ночью, Корум увидел, что королева мирно спит рядом
с ним. Некая сила заставила его подняться, облачиться в доспехи и опоясаться
мечом, носившим имя Предатель. Корум вышел из замка, ведя под уздцы Желтого
Жеребца. За стенами крепости он оседлал его и поскакал к морю, туда, где
стоял одинокий утес, называвшийся мабденами Замком Оуин, вадаги же называли
замок Эрорн. В этом месте Корум родился и вырос, здесь он был счастлив.
Склонившись к голове Желтого Жеребца, Корум прошептал ему на ухо:
- Конь Легера, ты наделен великими умом и силою. Сможешь ли ты перенести
меня через эту пропасть?
Желтый Жеребец посмотрел на него своими добрыми янтарными глазами,
исполненными не удивления, а печали. Он фыркнул и забил копытом.
- Помоги же мне, Желтый Жеребец, - сказал Корум, - и я отпущу тебя туда,
откуда ты пришел.
Помешкав минуту. Желтый Жеребец подчинился воле своего седока. Он отбежал
в направлении Кэр-Малода, развернулся и пустился галопом, с каждым
мгновением ускоряя свой бег, пока не оказался на краю пропасти, отделявшей
мыс, на котором стоял замок Эрорн, от материка. Внизу бушевало море, рев его
напоминал предсмертные стенания Фой Мьёрр. Желтый Жеребец напрягся и прыгнул.
Сбылась мечта Корума - всадник и конь стояли уже по другую сторону пропасти.
Корум спешился.
Желтый Жеребец испытующе посмотрел на него. Корум сказал коню:
- Ты свободен, иди, но не забывай завета Легера.
Желтый Жеребец кивнул головой, развернулся и, перепрыгнув через пропасть,
скрылся во мраке. Коруму показалось, что в шуме моря он слышит голос,
зовущий его со стен Кэр-Малода. Не Медбх ли звала его?
Принц решил не обращать на голос внимания. Он разглядывал старые,
полуразрушенные стены замка Эрорн, вспоминая о том, как мабдены убили всех
его близких, искалечили его самого, лишив глаза и руки. Зачем же он так
преданно и так долго служил им? Во всем была повинна его любовь к мабденским
женщинам, и от этого Коруму становилось особенно грустно. Он любил и Ралину,
и Медбх, они отвечали ему любовью, и, все же, меж ними существовало
различие, которого Принц не мог объяснить себе.
Из-за стен послышались какие-то звуки. Корум подошел поближе, ожидая
увидеть юношу, звавшегося Дагдагом, некогда виденного им здесь. Что-то
метнулось в темноте; Коруму показалось, что он видел свою алую мантию.
- Кто здесь? Никто не ответил ему.
Он подошел к самой стене и, положив руку на выглаженный ветром резной
камень, тихо спросил:
- Кто здесь?
Он услышал змеиное шипение. Что-то звякнуло. Что-то хрустнуло. В
разрушенном оконном проеме Корум увидел силуэт человека. Тот повернулся к
Коруму.
Принц увидел свое собственное лицо. Это был оборотень, сотворенный
Калатином.
Карах вышел морем.
Оборотень улыбнулся и вынул из ножен меч.
- Приветствую тебя, брат, - сказал Корум, - я не сомневался в том, что
пророчество сбудется этой ночью. Поэтому я и пришел сюда.
В ответ на слова Корума Карах только улыбнулся. Корум вдруг услышал
сладкие, губительные звуки арфы Дагдага.
- Но что же это за красота, которой я должен бояться? - спросил Корум. Он
извлек из ножен меч.
- Оборотень, ты не знаешь этого? Улыбка оборотня стала еще шире;
обнажились белые зубы.
- Настало время вернуть мантию, - сказал Корум. - Мне придется сразиться
с тобой.
И начался бой. Скрещиваясь, мечи высекали яркие искры, озарявшие темень
замка. Как и предполагал Корум, силы их были равными, ни один из них не
превосходил своего соперника ни в чем.
Они сражались на растрескавшихся плитах, порушенных стенах, разбитых
лестницах. Они бились вот уже час, отвечая ударом на удар, уловкой на
уловку. Только теперь Корум понял, каким преимуществом обладал его противник
- он не знал усталости.
Чем слабее становился Корум, тем увереннее наступал на него оборотень. Он
молчал, возможно, он и не умел говорить, но улыбка его становилась все шире
и язвительнее.
Корум отступал, теперь ему приходилось только защищаться. Оборотень
оттеснил его за пределы замка и загнал на самый край утеса. Собрав все силы,
Корум сделал неожиданный выпад и ранил соперника в плечо.
Оборотень словно и не почувствовал этого, он возобновил свои атаки с
удвоенной силой.
Корум неожиданно споткнулся о камень и рухнул навзничь. Меч выпал из его